Который час?

Скорая мчится по дороге. Визг сирен перекрывает все остальные звуки улицы, города и всего мира. Красные и синие огни мигалки освещают улицу, придавая ей несколько напряженный вид. В машине «скорой помощи» стоит мертвая тишина, каждый сейчас думает о своем: водитель о дороге, больной о том, чтобы выжить, а родственники (так их привык называть больной, хотя сам не был уверен в какой-либо связи с этими людьми) ни о чем не думали, их головы были совершенно пусты, а мысли были где-то за пределами этого мира и даже Вселенной. Если бы мысли и вправду произносились бы вслух, то эти люди бы вечно молчали, они бы даже разучились говорить годам к пятидесяти, но это нисколько бы их не заботило. Вдруг мысли больного о его участи прервал резкий толчок. Приехали. Носилки. Больничный коридор. Палата. Укол. Проснулся он только следующим утром. - Альберт Гибсон? – Высокий врач с добрыми глазами склонился над больничной койкой. - Да. – отозвался Гибсон. - Пройдемте на обследования. Весь последующий день у Гибсона прошел как в тумане. Он ничего не понимал, никак не мог оценить свое состояние и все, что он чувствовал было лишь ощущение жуткого голода, жажды и сонливость, вызванная многочисленными уколами, которые ему, видимо, вкалывали во время его сна. Под вечер больного отправили в палату отсыпаться, но сон как рукой сняло. Он лежал, смотря в потолок всю ночь и слушал. Слушал детский плач, слушал молитвы уже совсем отчаявшихся пациентов, слушал скрип колес инвалидных колясок и не мог поверить своим ушам. Все это действительно творится с ним. Он действительно сейчас лежит здесь, в больничной палате, ничего не понимает, не знает и даже не может догадываться о том, что сейчас происходит с его организмом. Ведь только вчера он спокойно сидел на работе, после пошел домой, где спал в своей кровати, а теперь он лежит тут и гадает, что будет с ним завтра. Сам момент происшествия Гибсон не успел понять. Он помнил, что сидел в своем кабинете, вдруг, ему резко стало плохо, и он потерял сознание. Он не знает, сколько времени, двадцать минут, час или два он пролежал на полу кабинета, но очнулся он уже в машине «скорой помощи», окруженный «родственниками». «Родственники» представляли собой группу людей, которые жили с ним, но, немного поразмыслив, Гибсон понял, что ничего не знает о них, вплоть до того, что он не очень-то и уверен в том, что он как-то связан с этими людьми. Но, по крайней мере, они жили с ним вот уже на протяжении 30 лет, именно столько исполнилось Гибсону два месяца назад. «А если кто-то живет с тобой, причем такое долгое время, значит не такой уж он тебе и чужой.» - думал Гибсон.