Полумейстер

Мама говорила Винафрид опасаться мужчин, которые проводят слишком много времени с другими мужчинами — особенно, мужчинами младше себя. Санса говорила, что мужа влекут к людям или долг, или сила крови. Мама была права, а вот Санса... Санса не могла понять, отчего же этот муж так много времени проводит с молодыми Сноу и Риверсом, наивная, невинная девушка. Винафрид тоже была наивна, пока не увидела, как в комнату мужа заходит леди Каллакира, и не пошла за ней вслед — напомнить, что изменять жене столь открыто в приличном обществе всё же не принято. Хотя откуда бастарду знать о правилах приличного общества... То, что она увидела, было куда отвратительнее измены. Её муж, в одной сорочке, сидел на краю своей кровати, нежно касаясь пальцами ожерелья из зелёных и синих камней — так нежно, как ни разу не касался самой Винафрид. Волосы его были уже свободны от сеточки, но ещё ярко окрашены (как и всегда), заправленная за ухо чёлка открывала уродливый шрам. А рядом лежало белое платье. Не существовало никакой тирошийки — только извращённые игрища одного извращённого бастарда. — Ты всё это затеял, чтобы... — отвращение мешало ей договорить, — чтобы коснуться короля, как мужчины?! — наконец выдохнула она. Тот вскочил, панически огляделся. — Да-да, я всё поняла не так, — вздохнула Винафрид. — Можешь не трудиться. Наш брак слишком нужен нам обоим, чтобы такие мелочи могли ему помешать. — Моя леди-жена, — он заломил брови. — Я же сказала, можешь не трудиться, — она села на кровать, оглядела его критически. Если не считать шрама на лице, он был всё-таки довольно хорош собой, хотя ему не хватало мужских черт. Впрочем, едва ли он стремился их приобрести, с его-то вкусами. — Но ты не можешь быть освобождён от супружеского долга. Ты обещал королю свою дочь, и ты обязан дать мне сына, — напомнила она. Лучше прямо сейчас заставить его всё сделать, пока он не покинул её. Тогда, если всё-таки связь с королём дала свой плод, он не сможет отрицать, что ребёнок его. С одной ночи никто никогда не беременеет, но двух должно быть вполне достаточно для отговорки. Или для того, чтобы зачать — она в самом деле не была настолько уж против рожать его детей. Внуки легендарного Рейегара должны были родиться красивыми, сильными и умными, учат же мейстеры, что лучшие черты переходят через поколение. * * * — Ты не находишь, что неправильно вот так вот соблазнять женатого человека? — Это всё ревность, — рассмеялась Рейнис, переворачиваясь на живот и лукаво глядя на него из-под чёлки. — И разве тебе не понравилось? Они лежали на тёплой палубе корабля, неторопливо перебиравшего вёслами по водам глубокой зелёной реки — утомлённые, довольные и неодетые. И насколько он был рад, что Зеленокровная пустила к нему сестрёнку, настолько ему было неуютно, что они вот так вот переспали во всех смыслах слова, стоило ему задремать после выдачи супружеского долга. — Дело не в этом. Просто... это правда как-то неправильно. Она там спит, а мы ей изменяем. В конце концов, она достаточно ко мне... как-то относится, чтобы требовать должного. — Мне тоже стыдно, — неохотно призналась Рейнис. — Но знаешь, было так злобно, что она может, а я — нет! Мне ведь всегда хотелось, чтобы это был ты. Тот, кто поцелует меня, кому я отдам свои цветы, кто наденет на меня свой плащ... ты всё-таки мой жених, — она была непривычно серьёзна. — Мне кажется, я поэтому и здесь. Когда я умерла, мне слишком хотелось оказаться с тобой, одной было очень страшно. Но пока ты смог меня увидеть, ты вырос... пришлось мне тоже. Визерис потянулся поцеловать её в лоб. — Прости. Что меня там не было. — «Прости, что меня не убили с особой жестокостью»? Визерис, дракон ты мой, ты правда себя за это винишь? — она сгребла его в объятья, прижимая к себе, грудь к груди, тело к телу, смуглая кожа к белой, горячая и сильная. — Глупый, глупый братик!.. Я ведь рада, что смогла вырасти. Смогла говорить с тобой таким, взрослым и умным. Смогла узнать всё это, чего даже не представляла в детстве. Любовь, ревность, наслаждение... — И теперь ты уйдёшь? — он осознал это легко и ясно: она исполнила свои желания, призраки всегда уходят, когда исполняют желания. — Ты хочешь, чтобы я ушла? — Не знаю. — Ну конечно! Зачем я только спрашивала! — Я правда не знаю. Я хочу быть с тобой, это правда — но я не хочу умирать, у меня Дени и куча дел. Оберин, правда, говорит, умирать и не надо, мы можем просто... встречаться тут, как любовники встречаются по всяким тавернам и тёмным углам. Звучит не очень, но лучше, чем совместная смерть. Но ты, наверное, сама хочешь... туда? Дальше? Не слишком ведь весело быть призраком. — Поиграю в тебя: я не знаю. Там должно быть хорошо — но там нет тебя. Знаешь, даже будь я жива и, например, замужем — я всё равно бы маялась мыслями о тебе, просто потому что всегда считала тебя своим. Меня ведь именно тебе поручили, когда я родилась. Глупо, да? — Может быть. Я не знаю, — он рассмеялся, целуя её в яркие губы. — Давай пока ничего не решать и просто радоваться встречам? Если, конечно, ты не против быть моей, — он наклонился к самому её уху и вредным тоном прошептал, — дорнийской любовницей. Конечно, она его треснула. — За это я тебя предупреждаю, что не пропущу ни единой минутки того, как ты будешь соблазнять своего племянника! * * * Оберин торопливо шёл по коридору за Обарой, направлявшейся к Вдовьей Башне с копьём наперевес. — Ари, не надо так спешить, — говорил он на ходу. — Что значит, не надо? Этот мерзавец смотрел на жену Квента, как собака на вкусную косточку! — И за это плавает в собственном дерьме, — напомнил он. — Он торгует женщинами! — Это-то тут причём? — Такие люди вообще не должны жить, тем более не должны иметь власть в этом мире, отец. Только в мире Ланнистеров подобное возможно, но они уже не имеют власти! — Послушай, если ты сейчас его убьёшь, он не сможет помучаться! — воззвал Оберин к её разуму. — Тебе всегда хочется их мучать и над ними глумиться, однажды это тебя погубит. Лучше опозорить труп, чем тратить попусту время, которое можно потратить на убийство и обрести спокойствие. Иногда они всё-таки были ужасно непохожи, он и его любимая доченька. * * * — Слушай, пока я не проснулся... мне пришла в голову жуткая мысль. — Ммм? — сонно спросила Рейнис. — Ты вот говоришь, что считала меня своим, потому что тебя мне с рождения поручили. А вдруг Дени тоже так? Вдруг она поэтому мужчин стесняется?! — Просыпайся уже...