Цижэнь

В тот день Лань Цижэнь взял племянников с собой в Цайи. Они вошли в город как раз вовремя — ярмарка разгулялась вовсю, и если Сичэнь старался удерживаться от соблазнов, то Ванцзи пока был ещё слишком мал, оттого в его глазах отражались искры восторга, а на губах появилась скромная улыбка. Цижэнь был этим доволен — он не одобрял старшего брата, считавшего свой брачный союз потаканием низменным страстям, а оттого наказывавшего и себя, и супругу, и сыновей, но пока так и не сумел найти решения для этой головоломки. С тем, кто предпочёл уйти в добровольный затвор, трудно договориться. В Облачных глубинах Ванцзи почти не улыбался, разве что единожды в месяц, встречаясь с матерью, а для ребёнка четырёх лет это было очень необычно. Пусть клан Лань и приветствовал сдержанность, Лань Цижэнь понимал, что всему есть предел. Теперь же он и сам вздохнул свободнее — как будто сеть из правил стала меньше давить на грудь. Они шли от лотка к лотку, рассматривали игрушки, ленты и сладости, и Сичэнь старательно не показывал интереса, Ванцзи же — не смел просить. Они были хорошо воспитаны для своих лет — даже чересчур, такие строгие в белых одеяниях и с лентами, на которых поблёскивали облачные знаки. Лань Цижэнь уже собирался купить каждому засахаренных ягод, когда Ванцзи вдруг чуть наклонил голову, а после — даже присел, что-то пристально разглядывая. Цижэнь не успел спросить, в чём дело, — торговец свежими рисовыми пирожками вскрикнул и стянул с плеча полотенце, явно намереваясь пустить его в ход: — Вот я тебя сейчас, воришка! Воришкой же оказался чумазый ребёнок, едва ли старше Ванцзи. Он выкатился прямо из-под лотка, споткнулся и рухнул в пыль. Слишком худой, он вскинул голову чересчур смело и внезапно улыбнулся, заметив, что Ванцзи с удивлением смотрит на него. — Это всего лишь голодный ребёнок, — сказал Лань Цижэнь, отвлекая торговца. — Разве он что-то стащил?.. Увидев, что с ним говорит заклинатель из клана Лань, торговец нахмурился, но отступил, качнув головой. Тогда Цижэнь купил сразу три пирожка и позвал: — Ванцзи, Сичэнь, не забудьте и своего нового друга, — и протянул детям лакомство. Ванцзи помог мальчишке подняться, всё ещё не в силах отвести от него взгляда, настолько тот поразил его своей непохожестью на знакомых ему детей. Запылённый малыш в тёмных истрёпанных одеждах неловко протянул руку, с опаской взял пирожок, а когда осознал, что еду не станут отнимать, снова улыбнулся и даже поклонился. Глаза его смотрели с лукавством, будто сколько бы ни выпадало ему горестей, он все готов был вынести с улыбкой. Что-то словно кольнуло Лань Цижэня. — Как твоё имя? — спросил он. — Вэй Ин, — ответил тот. Едва услышав, Цижэнь широко раскрыл глаза. Вэй Ин? Неужели… сын Цансэ? Трое мужчин добивались её, но она ответила согласием странствующему заклинателю Вэй Чанцзэ, разбив сердце и Цзян Фэнмяню, и… самому Цижэню. Но с той поры прошло восемь лет, рана как будто бы затянулась. Или всё же не совсем? — А где твоя мать, Вэй Ин? — снова отвлёк он мальчишку от пирожка. Странно, что ребёнок Цансэ оказался на улице совершенно один. Какой бы дерзкой и легкомысленной она ни была — он всё ещё вспоминал, как она остригла бороду их учителю, поспорив с ним, — она ни за что не оставила бы малыша вот так просто. Ослепительная улыбка Вэй Ина тут же померкла, он опустил голову. Что-то страшное приключилось с ним, что-то, о чём он и сказать не мог. Тогда опять вмешался торговец: — Этот ребёнок — сирота. Никто не знает, куда пропали его родители. Говорят, торговцы нашли его на дороге, почти растерзанного собаками, привезли в город, а он оказался живучим. Лань Цижэнь осторожно подхватил Вэй Ина на руки, на миг удержал его тонкое запястье в пальцах, слушая пульс. Поток энергии ци, ещё неоформившейся в Золотое ядро, подтверждал, что Вэй Ин — действительно сын Цансэ-санжэнь. И что при должном усердии он станет выдающимся заклинателем. — Что ж, тогда я позабочусь о нём, — сказал он. Оказалось, Ванцзи внимательно слушал разговор. И стоило произнести эти слова, как он снова коротко улыбнулся. *** Чтобы встретиться с братом, Лань Цижэню пришлось бы ждать не меньше десяти дней. Тогда они обсуждали дела клана и вместе принимали решения. И за время коротких встреч у Цижэня не хватало красноречия, чтобы убедить Цинхэн-цзюня, что тому нужно вернуться из затвора, посмотреть на растущих сыновей, вновь окунуться в простую и размеренную жизнь клана. Госпожа Лань, живущая уединённо в тихом доме, была и того недоступнее. К ней дозволялось каждый день приходить только одной ученице — та приносила еду и помогала с уборкой. Но вернувшись в Облачные глубины с ребёнком, Лань Цижэнь решил, что пора прервать её уединение. Сперва он позаботился о том, чтобы Вэй Ина выкупали и дали ему новую одежду, а потом, взяв его за руку, повёл познакомиться. Им навстречу как раз шёл Ванцзи, и Лань Цижэнь посчитал, что неправильно не позволить ему увидеться с матерью, раз уж он сам собрался её беспокоить. Так, втроём, они и пришли к домику, затаившемуся в отдалении от других. Лань Цижэнь постучал и открыл дверь, пропуская двух мальчишек внутрь. Госпожа Лань подняла взгляд от исписанных лёгкими росчерками страниц. Её наказание состояло не только в уединении, но и в бесконечном переписывании правил. С одной стороны, это было куда лучше смерти, с другой — Цижэнь понимал, как ей уже опротивели одни и те же строки. — Что случилось? — спросила она, поднимаясь. — Разве сегодня тот день месяца?.. — Нет, — качнул головой Лань Цижэнь. — Но сегодня в Цайи я нашёл ребёнка Цансэ-санжэнь. Сама она пропала, представь, каково малышу остаться без матери. Позаботься о нём. — О чужом ребёнке, когда не могу обнять своего лишний раз? — чуть усмехнулась она. — Это мой супруг выдумал столь изощрённое наказание?.. — Это не наказание, — вздохнул Лань Цижэнь. — Пусть остаются у тебя оба. Я поговорю и со старейшинами, и с братом, им обоим нужна материнская забота. Если ты согласишься. — Ты ведь знаешь, что я ушла в затвор не по своей воле, — она опустилась перед детьми на колени и мягко им улыбнулась, но когда продолжила говорить, голос её звучал всё так же печально: — Вряд ли ты сумеешь убедить хоть кого-то. Восемь лет назад разве стали они слушать? Да и где был ты сам?.. Лань Цижэню нечего было на это ответить. Тяжело переживая отказ Цансэ, он тогда оставил клан на целый месяц, а когда вернулся — брат уже успел обзавестись супругой и уйти в затвор. Не у кого было спросить, что произошло, отчего госпожу Лань старейшины считают преступницей и почему брат поступил так, как поступил. — На этот раз я сумею убедить их, — сказал он твёрдо. — И они послушают меня. Пригляди за мальчишками, сегодня у них нет занятий. Расскажи Вэй Ину о правилах и как себя вести. Я пришлю учеников, они принесут всё необходимое, чтобы ты могла жить с ними вместе. — А как же Хуань-эр? — вздохнула она. — Ему семь, теперь он живёт вместе с другими учениками, — чуть качнул головой Цижэнь. — Но будет приходить каждый день, чтобы отвести брата на занятия и вернуть его к тебе. — Значит, этот Вэй Ин подарит мне столь многое?.. — госпожа Лань заглянула в лицо смущённому мальчишке. — Понимаешь ли ты, что такое решение должен выносить глава клана? Как не боишься, что и тебя коснётся наказание?.. — Не боюсь, — отрезал Лань Цижэнь, и оставил её с двумя детьми. *** Лань Цижэнь не боялся старейшин. Всё, что он сделал, никак не противоречило правилам клана. Однако ему действительно стоило подготовиться к встрече с ними, и в первую очередь разобраться, что же случилось восемь лет назад. Он тогда был слишком опечален, чтобы вдумываться, а то, что в клане Лань не принято было обсуждать других, сыграло против него. Выходило, что ему следует довольствоваться фактом — брат успел поклониться небу и земле с недостойной женщиной, а потому они оба отправились в совместный затвор ровно до момента рождения первенца. Правила клана были строги — раз брак, должен быть ребёнок. И только после этого предписывалось разлучить супругов, оставить каждого сознавать свои ошибки в одиночестве. Казалось, никакого изъяна и не найти. Прежде Лань Цижэнь безропотно принял подобное решение, но теперь он иначе взглянул на произошедшее и задумался. Отголоски слухов, что порой доносились до него, то, как молчали старейшины, стоило при них упомянуть госпожу Лань, даже то, каким в одночасье стал брат, — всё подсказывало, что история далеко не проста. Раньше Цижэнь опасался опустить руку в омут, где водились водяные змеи, теперь же решил окунуться туда целиком. Среди всех старейшин он выделял одного — Лань Бэй был его учителем и учителем брата, именно ему Цансэ, поспорив, отстригла бороду. И Лань Цижэнь знал, что за спокойствием и непроницаемым выражением лица учитель прячет искреннее волнение за учеников. Лань Цижэнь сам хотел быть таким и, сменив Лань Бэя на посту в школе Облачных глубин, трудился особенно усердно. Теперь же именно к Лань Бэю он решил обратиться, чтобы разобраться в старой загадке. Он отыскал учителя высоко в горах, там, где узловатые ветви мэйхуа тянулись к недостижимым снежным вершинам. Установив гуцинь на серые камни, Лань Бэй тихо наигрывал мелодию «Успокоения». Поклонившись, Лань Цижэнь дождался лёгкого кивка и заговорил: — Учитель, я не стал бы беспокоить, но мне нужно знать точно, отчего госпожу Лань отправили в тихий дом, почему она не может воспитывать Ванцзи, как должно. — Странный вопрос, — чуть удивился Лань Бэй. — Ты озабочен судьбой Ванцзи? А что же старший, Сичэнь?.. Сядь лучше, Цижэнь, история долгая, ты заглядываешь в те тайны, которые клан пожелал бы оставить неоглашёнными. Он взглядом указал на стоящий прямо у корней мэйхуа чайный столик, и Лань Цижэнь налил чая в две нефритовых чаши, одну подав учителю, вторую оставив себе. — Это не праздное любопытство, — сказал он, сознавая, что учитель не торопится начинать рассказ. — В Цайи я обнаружил ребёнка Цансэ-санжэнь. У него большой потенциал, но родители погибли при неизвестных обстоятельствах, некому за ним присмотреть. Ему нужна женская мягкость сейчас, и только госпоже Лань… — Остановись, — покачал головой Лань Бэй. — Ты во всём прав, но встретишь ярое сопротивление. И твой брат осудит тебя первым. Госпожа Лань своей красотой поразила ему сердце, но она — по мнению клана — дурная женщина. Таким не доверяют детей на воспитание. — Отчего же? — Лань Цижэнь не видел в госпоже Лань изъяна. Она была добра к детям, исполняла всё, что ей велели, красота и скромность в её образе шли рука об руку. Она не избегала медитаций и занятий, пусть последние ей предписывалось проводить в одиночестве. — Госпожа Лань отлично владеет боевым веером, — Лань Бэй отставил чашку, сделав лишь один глоток. — И именно этот веер поразил старейшину Лань Тао. Ты как раз покинул клан, когда это случилось. Она прокралась ночью, поднялась в горы, где уединённо разбросаны жилища старейшин клана, и сразилась с Лань Тао. — Лань Тао… — повторил Лань Цижэнь. — Значит, после этого… — После этого Лань Тао не лишился жизни, но задержался между жизнью и смертью. Вот уже восемь лет он не говорит и остаётся недвижим. Лекари сопровождают его и днём, и ночью, душа не желает покидать тела и не хочет вернуться в него, лишь удерживается на краю. На лезвиях веера был яд… — Лань Бэй коротко вздохнул. — У госпожи Лань, когда её встретил твой брат, был при себе веер. Позже, когда подозрения пали на неё, его лезвия проверили, и те оказались щедро смазаны всё тем же ядом. Когда ей предъявили обвинения, она ничего не стала объяснять. — И потому её сочли виновной?.. — Лань Цижэнь не смог сдержать разочарования в голосе. Что ж, это было похоже на клан Лань. Никто не стал докапываться до истины, потому что внешние приличия оказались соблюдены. Он тщетно боролся с этим последние годы. — Ты счёл бы, что этого недостаточно, но у старейшин не возникло сомнений, — подтвердил Лань Бэй. — Госпожа Лань должна была принять смерть, — вздохнул он, — но уже покорила сердце твоего брата, и потому он назвал её супругой. Наказание пришлось смягчить на удары ферулами, причём разделили их на двоих. И, конечно, добровольный затвор. Ты хочешь, чтобы она получила право воспитывать детей?.. Но разве убийце такое будет позволено? — Старейшина Лань Тао не умер, — возразил Лань Цижэнь. — И при жизни он не был образцом добродетели клана Лань. Быть может, у неё были причины поступать так, как она поступила. — Назвать противоядие она отказалась, — Лань Бэй пристально следил за ним, как бывало прежде, ещё во времена обучения. Точно он снова приготовил для Цижэня урок. — Никто не потрудился узнать, что же на самом деле случилось, — парировал Цижэнь. — Она отказалась отвечать на вопросы, — Лань Бэй снова потянулся за чаем. А значит, Цижэнь выбрал неверный ответ. — Отчего же никто не спросил у самого Лань Тао? — вырвалось у него тут же. — Дух не отделился от тела, как же провести «Расспрос»? — интонации Лань Бэя едва заметно изменились, и Лань Цижэнь поднялся, снова ему поклонившись. — Пока дух всё ещё рядом, поможет «Сопереживание», техника сложна и опасна, но раз никто не осмелился предложить её, я сам выполню всё, что нужно, — сказал он. «Сопереживание» в клане Лань относили к сомнительным техникам. Вряд ли кому-нибудь пришло в голову пойти на такой риск ради женщины, что не спешила себя защитить. — Ступай, Цижэнь, — одобрил его Лань Бэй. *** В жизни Ванцзи было мало радостей, но он словно не понимал этого. Он привык к установленному распорядку, потому что иного ничего не знал. И для него удивительно было остаться с матерью на весь день вместо занятий, остаться в неправильный день, да ещё не одному и не с братом. Мальчишка — Вэй Ин, Ванцзи хорошо запомнил имя — слишком отличался от всех, кого Ванцзи когда-либо знал. Он улыбался легко и радостно, а стоило Лань Цижэню уйти, так и разговорился, совершенно не стесняясь его матери. Сам Ванцзи всегда был смущён в её присутствии, смущён печалью в её глазах, смущён тем, что им запрещалось касаться друг друга, а он отчаянно хотел забраться к ней на колени. — Красивая госпожа, — между тем сказал Вэй Ин, — отчего такая печальная? Ванцзи широко раскрыл глаза. Разве можно было подобное спрашивать? — Оттого, что скоро снова останусь одна, — отозвалась его мать. Ванцзи тут же опустил голову, потому что и сам боялся того же. — Мама сказала, что если печалиться о будущем, не получится быть счастливым прямо сейчас, — ответил на это Вэй Ин. — А где твоя мама? Осторожный вопрос заставил Вэй Ина помрачнеть, но ненадолго, точно солнце закрыло облаком, а затем ветер прогнал его. — Маме было больно, она посадила меня на телегу, укрыла плотной тканью и велела не высовываться. Больше я не видел её. Ванцзи украдкой взглянул в лицо матери и заметил, как она поражена. В этот момент Вэй Ин обернулся к нему. — Тебя зовут Ванцзи? А ты умеешь говорить?.. Ванцзи опешил, не зная, что сказать, но тут услышал короткий смешок. Мать засмеялась, а она смеялась так редко, что Ванцзи почти забыл, как это красиво. — Ванцзи, — велела она. — Расскажи Вэй Ину о правилах клана. *** Лань Ху, лучшая из лекарей клана, осуждающе посмотрела на Лань Цижэня. Она была стара, даже волосы побелели, как горные снега. Никакое совершенствование не защитило её от сети морщин. Спорить с ней не решались ни глава клана, ни старейшины. — Зачем тебе тревожить его покой? — сухо спросила она. — Лань Тао едва жив, мы бессильны помочь. Что ты хочешь узнать, войдя в сопереживание с его измученной душой? Он восемь лет недвижим, представь, какая это мука. Ты сойдёшь с ума, Цижэнь. Он покачал головой. — Мой дух достаточно крепок, чтобы выдержать это. — Пусть глава клана позволит тебе. Пусть скажет мне в лицо, что он разрешил тебе бездумно рисковать собой, — Лань Ху отвернулась. — Он глупец, потому что решил оставаться в затворе, пусть его вина давно исчерпана. — Хорошо, я добьюсь его разрешения, — Лань Цижэнь вовсе не сдался. Но отступил и направился к брату, решив, что теперь обязан побеспокоить его. Желание разобраться в том, что случилось, пока он отсутствовал, вспыхнуло в нём с новой силой. Всего год он потратил на то, чтобы вернуть себе способность размышлять здраво. Только год он провёл в скитаниях, пытаясь понять, отчего такую жизнь избрала Цансэ, почему не поверила, что он способен пойти за ней следом. И что же, за этот год в клане произошло столько изменений! Может, сейчас в нём проснулось запрятанное поглубже чувство вины?.. Он так безропотно принял решения брата. Он сам забрал малютку Лань Хуаня от матери, видел, как она безмолвно рыдала, как сжимала тонкое одеяльце, которым кутала младенца. Неужели один взгляд Вэй Ина наконец пробудил в нём застарелую боль, что он пытался подавить техниками клана?.. Или он отчаянно боится узнать о смерти Цансэ, потому и желает погрузиться в события уже свершившиеся, уже разрешённые?.. С этими суматошными мыслями было не сладить, и Лань Цижэнь едва заметил, что уже оказался перед ещё одним тихим домом, только на другой стороне горы. Он не успел подняться на крыльцо — дверь отворилась и Цинхэн-цзюнь появился в проёме. — Что-то случилось, Цижэнь? — спросил он спокойным голосом. Бесстрастное его лицо ничего не выражало. Лань Цижэнь вспомнил, что прежде брат не был таким отстранённым. Эта непроницаемая маска появилась ровно в тот год, когда он сам сдался чувствам и покинул Облачные глубины. Виноват ли он ещё и в этом?.. — Разреши мне использовать технику «Сопереживания» для старейшины Лань Тао, — просто ответил он. Прежде они общались открыто и легко, были братьями, что следовали друг за другом, не разлучаясь, и решения у них были общие, и жизни. Но восемь лет назад всё изменилось. Глава клана Лань чуть нахмурился. Почти незаметное движение бровей выдало, что его терзают сомнения. Наконец он всё же задал вопрос: — Зачем тебе это?.. — Брат, — Лань Цижэнь приблизился и заглянул ему в глаза. — Ванцзи нужна мать, и я хочу узнать, что случилось с Лань Тао, чтобы наконец оправдать твою супругу перед старейшинами и снять с неё наказание — хотя бы частично. Ванцзи не такой, как Хуань… — Он слаб?.. — уточнил Цинхэн-цзюнь. Лань Цижэнь признал, что в глубине души ждал такого вопроса. Но оттого у него был ответ. — Нет, он не слаб. Но он может разучиться сопереживать другим. И если такое случится, то для него не будет разницы между светом и тьмой. Снова в лице брата что-то неуловимо дрогнуло и изменилось. Он качнул головой, будто отрицая саму такую возможность, но наконец продолжил: — Значит, ты не зовёшь сегодня меня выйти из затвора, не рассказываешь о делах клана, а всего лишь пришёл просить за мою супругу?.. — он качнул головой. — Что ж, вижу, ты печёшься о детях. Ванцзи четыре года, до семи лет пусть живёт с матерью. Тебе незачем знать, что переживает душа Лань Тао. Ступай и передай госпоже Лань моё решение. С тем он повернулся и закрыл за собой дверь. С одной стороны, Лань Цижэнь почувствовал облегчение. Теперь и Ванцзи, и Вэй Ин будут окружены заботой и лаской. Но с другой стороны… Что же приключилось в ту ночь, когда Лань Тао был поражён боевым веером? Действительно ли виновата в этом госпожа Лань?.. Вопросы остались без ответа. О, как они терзали его сердце.