***
Опять Скар один. На что он надеялся? На то, что после секса с ним Каэдэхара захочет узнать его получше? Бред... Полнейший бред. Хочется лезть на стену. Тело болит. Достает пачку сигарет из кармана штанов. Выхватывает одну. Едкий дым наполняет комнату. Плевать, что курить в постели опасно. Никотин, лёгкие. Неприятное чувство в груди. Обычно это называют разбитым сердцем? Потушив сигарету об тумбу, зарывается с головой в одеяло. Руками приобнимает ноги. Скатывается в позу эмбриона. Одеяло не греет больше. Грели лишь Его руки. Блондин же больше не притронется к нему? Осознание этого накрывает Скара. Сердце выпрыгивает из груди. Кажется ещё чуть-чуть и остановится. Почему же так больно? Никогда не чувствовал что-то подобное раньше. Никогда не влюблялся. Теперь он понял, почему плакали те девушки, которых он отшивал или же бросал. Ему не было их жалко. Но сейчас... Сейчас боль пронизывает всё тело. Как успокоиться? Не должен плакать. Пытается прикрыть глаза и успокоится, но выходит наоборот. Только больше слез. Подушка становится неприятно влажной. Не получается заснуть. Пролежав так минут пятнадцать, темноволосый всё же вылазит из кокона за алкоголем. Холодная вода. Быстро оттерев засохшую сперму, Скар включает горячую. Обжигающая жидкость течет по телу, заставляя выть от боли. Так лучше. Помогает отвлечься.***
Длинный коридор. Глаза в пол. Чувствует взгляды на себе. Неужели все так удивлены, что он пришёл на пары? Да он тоже. Сколько здесь не появлялся? Считать не хочется. Зачем вообще пришел? Открывает дверь аудитории. Все взгляды направляются на него. Преподаватель молчит, странно смотрит на темноволосого, подняв свою мохнатую бровь. — Теперь мне ясно, Господин Скарамучча, почему вы на парах не появляетесь. Могли бы уже и не приходить после такого, — промямлил преподаватель, накрутив один ус на палец. О чем он говорит? Просто бредни старого. Отправляется к свободному месту. Усевшись поудобнее, чувствует чужие руки на своей шее. Его бывшая. Блондинка с большими ресницами и прекрасной грудью. Оттягивает его толстовку, открывая вид на худое плечо. На шее почти нет засосов, но вот плечи и ключицы покрыты ими полностью. — Ты больная? Что ты, черт возьми, делаешь, — зло шепчет Скар, отталкивая чужие руки с длинным маникюром. — Ты чё правда пидор? Хах, а я думала проблема во мне, пыталась подстроиться. Теперь понятно, почему ты так плох в постели, — говорит это в пол голоса, но остальные все равно обращают внимание, повернув к ним головы. Невыносимо. — О чем ты блять говоришь? — фыркнув, зло спрашивает темноволосый. — Да ты придурок! — Господин Скарамучча, вы не накричались за ночь? — вступает преподаватель. Всё заливаются смехом. Причем тут ночь? Злится. Впервые пришел на пару, а тут такое. Сразу хочет заступиться за себя, но больное горло не дает это сделать. Голос ломаный. Закашливается, не успев сказать и слова. Все же он еще тогда не до конца его вылечил. Заканчивают на этом, продолжают занятие. Перемена. Ура, разваливается на столе. Думает обо всем, что произошло вчера, но быстро отдергивает себя. Сделает это потом. Сейчас нельзя. И так плохо. Какие-то парни, которые сидят рядом, начинают смеяться, посматривая то на телефон, то на темноволосого. — Ах~Быстрее~Мнх~— включают звук. Голос знакомый. Не узнает. Чего это вдруг им приспичило порнуху смотреть? Один из них смотрит прямо на Скара, потом на своих друзей. Просит сделать звук громче. — Собственные стоны не узнаешь? — на его лице появляется противная ухмылка, — сделаешь мне приятно? Его пробивает озноб. Подорвавшись с места, выхватывает телефон из чужих рук. Темный свет, белая кожа, его лицо, его стоны. — Блять, — вырывается непроизвольно. Эти звуки триггерят сильнее всего. Разозлившись, швыряет телефон в стену. — Сука, блять, идиот, что ты сделал!? — переходит на крик обладатель гаджета.***
Холодный ветер обдувает лицо. Как всё надоело. Достает сигарету, зажигает. Едкий дым проникает в легкие. И это видео видели все? Почему же ему так не везёт? Впервые решил переспать с парнем, так сразу все узнали об этом. Теперь будут проблемы, а у Кадзухи? Наверняка. Достает телефон. Пара кликов, и парень находит видео. Он на кровати на корточках, стоит, пока сзади... Лица Каэдэхары не видно, только тело. Неужели все это правда? Видимо, человек, который слил видео хотел испортить жизнь только ему. Это нарезка. Злоумышленник специально вырезал места упоминания или появления Кадзухи. Скару было завидно, но в тоже время спокойно, ведь у блондина больше не было проблем из-за него. Докуривает сигарету. Берет новую. Зажигает. За эти два дня пачка почти закончилась. Осталась последняя. — Харе с сигаретами сосаться, — кто-то выхватывает трубку с табаком из рук, — тебе не хватило твоего ебыря? Рыжие волосы. Наглая рожа. Одним словом — Тарталья. — Отдай, сука, — Скару нужна она. — Нет, потом не сможешь хуи сосать на коленках, — смеется, — а ты же это так любишь. Скар молчит, берет последнюю сигарету. Тарталья пытается выхватить её, но не может. — Ты видео слил? —вдруг выдает темноволосый. — Нет, с чего взял? — В выложенном видео я не сосал член, — кладет последнюю сижку обратно, убирает в карман, — ты настолько хочешь вступить в Фатуи?***
«Ненавижу тебя» Эхом отбивается в голове. Прошел день. Двадцать четыре часа. Один четыре четыре ноль минут. Трогает мочку уха, вспоминает о прошлом. 2 года назад. Убирает темно-синие волосы с уха. Как назло лезут обратно. Берет резинку, завязывает хвост. Берет в руку иглу. Он уже делал так не раз. Пятый прокол. Как сделал первый уже не помнит. Может, был пьян, проспорил или ещё чего. В старшей школе жил на полную катушку, как будто завтра не существовало. Подносит иголку к ранее отмеченному месту. Протыкает первый слой кожи. Больно. Прикусывает потрескавшуюся губу. Солоноватый привкус металла на языке. Тонет в своей трагедии. Всё, о чём многие могут только мечтать. Деньги. Тачки. Связи. Вещи. Сладкая противная каша, сидящая паразитом на зубах. Ненавидит это. Как же ему необходима хоть капелька любви. На выдохе вводит иглу до конца. Приятная боль, головокружение. Вставляет в новую дырку украшение. Серебряный камушек весь в крови. Ему так даже больше нравится.***
Глоток за глотком. Бессмысленный смех. Беспомощность, слабость. Не зря она его бросила. Бесполезный. Опять залазит в его голову. Заходит в ванную. Все-таки в этот раз он не справиться без этого. Заранее взял нож, перекись. Просто хочет забыться. Протирает острие. Долго не может собраться с силами. Подносит ближе к руке. Глаза направлены в потолок. Лампа ослепляет. Касается лезвием запястья. Возвращает глаза. Трясется, как осиновый лист. Ноги ватные. Пытается вогнать нож глубже. Не выходит. Ему страшно. Он уже пытался раньше. Результат был таким же. Взгляд падает на зеркало. — Какой ты слабак! Это отражение с ним говорит? Определённо. Кидает нож в раковину. Зеркало. Почему в нем какой-то глупый, бесполезный мальчик? Почему не сильный, почему не успешный, почему такой? Он смотрит на Скара. Беззаботно улыбается. Провоцирует. Если он бы мог убить себя, давно бы уже... Зеркало распадается на тысячу острых осколков. Только образ не пропал. Он всё так же смотрит на Скара с этих кусков. Улыбается, но не как раньше. Презирающе. Выбегает, захлопнув за собой дверь. Слезы непроизвольно льются из глаз. Дыхание учащается. Страшно. Падает на пол возле двери. Кровь на руке. Осколки впились в пальцы. Быстро и резко достает два самых больших. Все в крови. Летят на холодный ламинат. Кисть превратилась в багровое месиво. Тошно. И только когда боль наполняет тело, становится легче. Медленно отпускает. Дрожь прекращается. Как странно. Разве люди ее не бояться? Достает перекись из мини-аптечки. Заливает бездумно рану, вытянув до этого мелкие осколки. В глазах начинает темнеть. Состояние плохое, зато он больше не думает. Решает прилечь. Теплая большая кроватка. Плюхается лицом в подушку. Смысла открывать глаза у него больше нет.***
Просыпается от ощущения чужого на себе взгляда. Темноволосая девушка с причудливой причёской, розовые пряди, заколки в виде перьев. Безэмоциональное лицо. Коломбина. Высокий статный мужчина. Недовольный. Смотрит с высока. Пьеро. «Чего приперлись? Вспомнили о своих обязанностях родителей?» — Встань, — металлический голос проходится по сердцу. Не может сопротивляться. Под его взглядом сделает все, что угодно. Приучили слушаться беспрекословно, отдавать свои ниточки, позволяя управлять собой, как марионеткой. — Ты – разочарование, — изрек мужчина, резким хлопком оставив красный след на чужой щеке. Женщина молчит, оглядывает его раны, комнату, рассматривает многочисленные фотографии на стенах как будто ничего не происходит, будто все так, как должно быть. — Плохо тебе было? Захотелось развлечься? – говорит с острым скрежетом зубов. Коломбина вертит в руках фотографии Кадзухи, висящую ранее на стене. — У тебя плохой вкус, - медленно рвет чужое изображение, будто заклиная. Скар молчит. Он устал. Сил на протесты нет. Голова опущена в пол. — В жизни ни одного даже крохотного дела не сделал. Пока только создаешь проблемы. А ведь в этот раз Скар даже никого не трогал, ничего не делал. Удивительно. От криков и упреков начинала болеть голова. — Посмотри на него! Твой «ребёнок» еще и под градусом! - толкает его в плечо, обращаясь к Коломбине. Женщина молчит: она прекрасно знает, насколько Скар привержен вредным привычкам. — Куришь, пьешь, на хуях скачешь. Это все нужно заслужить, пользоваться деньгами с умом, - звучит уже где-то далеко-далеко. Сплошной монотонный звон. Вкус детства. — Мы вложили в тебя ресурс. Будь добр верни его до последней капли, — тыкает в грудную клетку, попадает в сердце, заставляя проснуться. — С этого дня больше ни одной нашей копейки в твоём кармане. Захочешь работать - знаешь, куда пойти. — А еда? — хриплый голос срывается на последней гласной. — Ты сам по себе, - смотрит в глаза, которые быстро опускаются, втыкаются в пол, неспособные противостоять, смотреть прямо. Пьеро давно бы уже принял меры, только вот Коломбина не хотела, боясь, что от работы в Фатуи ее игрушка очерствеет и станет не такой удовлетворяющей. В конце концов, не зря его все детство учили основам стратегии и экономики. Он - продукт. И пока неготовый. Умный, но без поддерживающего костяка, бесхребетный. Думает об этом, выходя из дома. Уже все равно на его судьбу. Пускай Коломбина забавляется сколько хочет, пока он не станет сильнее или не сломается.***
Прошло пять минут. Десять. гробовая тишина. Коломбина стоит, опираясь на стену. Скар сидит на кровати, прижимая ноги к груди, руками обнимая подушку. — Оказывается, ты такой страстный в постели, —говорит, улыбаясь, будто вспоминая каждую деталь увиденного, — мне было интересно узнать эту часть тебя, — странная ухмылка. — Замолчи, — шепчет Скарамучча. — Как думаешь, если бы твоя мама увидела это видео, она бы расстроилась? — Заткнись. Ей плевать. — А мне, как твоей маме, как должно быть? – наклоняется, заглядывает в его покрасневшие глаза. — Ты не моя мама. Я тебя ненавижу. Сдохни уже. Уйди, - кричит, стараясь посильнее затолкать свои чувства в глотку. Коломбина вертит в руках пачку сигарет. Сердечная недостаточность. Маленький огонек. Подождав пару секунд, вдавливает её в здоровую кожу парня. Скар дергается, шипит. — Твоя кожа такая белая, — говорит, улыбнувшись. Выхватывает у нее пачку сигарет. Злится, резко замахивается, но она быстро перехватывает его и без того больную руку. Разве он заслужил... — Мне не нравится, когда ты плохо ведешь себя, - смотрит пристально, не отпуская. Дрожит. А ведь он уже не ребёнок. С ней у него были особые странные отношения. Была в ней одна особенность, некий синдром. Когда Скар был маленький, Коломбина все-таки приходила к нему. Где-то раз в полгода, иногда чаще, иногда реже. В такие дни они играли в семью. Тогда десятилетний мальчик не мог ответить на вопрос, почему она так нежно перебирает ему волосы, готовит, играет в игры, а потом исчезает, не оглянувшись. А если вдруг игра, их творческая постановка «выходила из сценария», ей было не жалко наказывать его так сильно, как она считала нужным. — Подними голову, посмотри на меня, - держит его бледные щеки, по которым капля за каплей скатываются слезы, целует в лоб, обнимает, и Скарамучча сдается. В ее руках взрывается громкими всхлипами, дрожью. Игра продолжается.. Ее игра.