Зарисовки по гуроголю

- Николай Васильевич, ну где Вы там? От неожиданности Коля подскакивает на стуле и начинает лихорадочно собирать разбросанные по столу листы бумаги. - Ещё немного и Якиму придётся заново делать чай. Сколько можно тебя ждать? - Яков Петрович заглядывает в спальню в тот момент, когда Гоголь с грохотом задвигает ящик стола. - Уже иду, - улыбается Коля, но с места вставать не спешит, а напротив - прижимается животом к краю стола. - Что это ты там от меня прячешь, душа моя? - Гуро неспеша подходит к молодому человеку, встаёт сзади, опуская руки тому на плечи. - Н-ничего.. С чего ты взял? - Коля запрокидывает голову, смотря на своего мужчину. - А с того, что ты жмёшься к столу так, будто у вас с ним роман. От подобного сравнения юноша краснеет, но от стола не отодвигается. - А ещё, - ухмыляется Гуро, наклоняясь к губам писателя. - ты прячешь руки. Он легко прижимается к губам мальчишки и, дождавшись пока тот расслабится, рывком открывает ящик. - Яша! - Николай пытается забрать листки, но Гуро его опережает. В комнате воцаряется гробовая тишина и к тому моменту, когда Яков Петрович начинает говорить, Гоголь становится пунцового цвета. - Признаться, любовь моя, Вы не перестаёте меня удивлять. Гуро внимательно рассматривает рисунки, сделанные, по-видимому, угольком, который Николай так нещадно сжимает в ладонях. Большинство, правда, и не рисунки вовсе, а наброски, но зато какие. Вот Гуро проводит допрос, здесь смотрит вдаль, а на третьем наброске - батюшки мои - обнажённая натура. С параметрами, правда, немного прогадал, ну да ничего - дело поправимое. Яков Петрович опускает листы, смотря на сжавшегося на стуле Колю. - Вот как мы поступим, душа моя. - Николаша вскидывает взгляд и нервно ёрзает на стуле. - За старание - отлично, а вот за исполнение пока твёрдая троечка. Ну-ну, не расстраивайся, мой хороший, сегодня же вечером мы это исправим. Гуро наклоняется, кончиками пальцев приподнимая голову юноши за подбородок. - И начнём мы, любовь моя, с обнажённой натуры, дабы впредь Вы в моих параметрах так не ошибались. Казалось, что краснеть дальше уже некуда, но Николаша и впрямь не переставал удивлять.