Лекарство от здоровья

      — И где ты была? Эти слова я теперь слышала чаще, чем постное «доброе утро» или «пожалуйста». Саша Котов возомнил себя кем-то вроде моего парня или, того хуже, мужа. Да, основания хоть как-то мною помыкать и тыкать носом у мужчины, несомненно, были, но не до такой степени, чтобы контролировать каждый мой шаг. Я уже пару дней жила в котовском доме, и, наверное, «жила», — громко сказано. Ночевала. Вообще, я не хотела оставаться наедине с Сашей и, тем более, жить с ним под одной крышей, прекрасно осознавая тот факт, что я просто садилась человеку на шею. У меня даже одежды своей не было, мне приходилось иногда пользоваться его футболками! Поэтому я просто пропадала целыми днями, пока мужчина приходил в себя. Саше крепко досталось и большую часть времени он не вставал с постели, работая прямо там за ноутбуком, либо же спал. К тому же, слишком частым гостем была Ника, и это был еще один повод не попадаться ей на глаза. Но я не просто так валандалась без дела. Меня дико крыло без моих спасительных колес, прям таки до белой горячки, и, судя по словам Саши, я к нему лезла в таком состоянии. Правда, сама я мало что помню, поэтому вполне не удивительно. Меня больше удивляет, как мы еще не переспали в таком случае. Я уже давно перестала пытаться понять Котова, но сама же, того не осознавая, все равно к нему возвращалась. Мне было куда идти, я вполне могла существовать и дальше в пустой квартире, сворачиваться в клубочек на куче своей же одежды. Да и какая разница, где торчать и подыхать? Однако спать под боком Саши было куда приятнее, и это одна из причин, которая тянула меня обратно к кованым воротам двухэтажного дома. Безусловно, выходить одной на улицу, шататься по закоулочкам, промышляя нехорошими делами, было невероятно опасно, учитывая, что за мной присматривали псы Артура Борисовича. Но, судя по всему, временно конфликт был урегулирован благодаря Котову, несмотря на то, что он и сам отхватил знатных люлей. Про работу (вернее, отработку) в Посмертии Саша не шутил, но пока не торопился, считая, что ему самому и мне нужно немного восстановиться. Ну да, работать официанткой в столь престижном месте с ссадинами на лице, видимо, не очень хорошо. Я вообще пока старалась не думать про Посмертие и то, что мне в скором времени пришлось бы толкать дурь всяким богатым дяденькам, у которых не так давно я рылась по карманам. А сбывать товар Артура Борисовича еще и придется за спиной Саши, ведь именно про это небольшое условие, он, конечно же, не знал. — Гуляла, — устало отозвалась я, стягивая с ног кеды без помощи рук. Свинья везде грязи найдет, а я, собственно, чем хуже была? Вот и я нашла, у кого можно было в долг взять пару моих любимых таблеток, закинуться, в самом деле погулять, чтобы эффект немного выветрился прежде, чем возвращаться в котовский дом. Но у Санька, судя по всему, как у полицейской собаки — нюх. — Посмотри мне в глаза, — Саша очень резко схватил меня за плечо, слегка встряхивая, и я, не особо крепко стоящая на ногах, сразу припала спиной к стене. — Зрачки расширены. Принимала. — Может, — растянув губы в ухмылке, пролепетала я, — они расширились у меня так, потому что тебя увидела, м? Ты знаешь, что у человека зрачки расширяются, когда ему страшно, он лжет или возбужден? Мне не страшно, и я не лгала тебе. Слегка оттолкнувшись от опоры позади, приблизилась к мужчине и обвила шею руками. Его лицо выглядело куда лучше, отечность и синяки понемногу сходили, благодаря чему кожа хоть немного становилась нормального цвета. Оставались лишь ссадины, которые еще виднелись темно-багровыми корочками, особенно выделялись на скулах и переносице. Лопнувшие губы практически зажили. В таком моем состоянии окрыленного шута, когда я снова училась находить счастье в мелочах, чуть ли не в крупицах пыли на дороге. Мне вынесли всю хату? Прекрасно! Значит, когда я со всем завяжу, расплачусь с долгами и устроюсь на хорошую работу, смогу обставить квартиру так, как всегда того хотела. Это была прекрасная возможность, которую я буду видеть ближайшие час-полтора, а потом снова закинусь таблеткой. И снова. И Саша передо мной был весь такой невероятно красивый и необыкновенный. Таких людей вообще не существует! Он столько сделал для меня, просто не вообразить, и моя благодарность просто напросто не помещалась даже в пределах стенах этого дома. — За идиота меня не держи, — он довольно проворно для своего состоянии высвободился от моих рук. — Уже видел эту ухмылочку у тебя. Послушай меня сюда, Василиса. Он снова оттолкнул меня в стену, да так, что у меня искры из глаз полетели. И то были не радужные конфетти, что брызгали в разные стороны в моем подсознании эйфории, а те, что привели меня в чувства, слегка отрезвив. В голове тут же неприятно зашумело, если бы кто-то забыл выключить телевизор, а тот потерял сигнал. Я заморгала медленно, фокусируя взгляд на своих дырявых носках. — Я не потерплю в своем доме наркотиков. Или кого-то под наркотиками. Слышишь меня, кошка? Мне кажется, я уже достаточно взял на себя, чтобы ты начала следовать моим правилам, так? Поскольку от меня никакой реакции не поступало, Саша схватил пальцами меня за подбородок, чтобы я посмотрела точно на него. Он уже делал так, когда подвозил меня на своей тачке, пытался тогда грозным казаться, прямо, как сейчас. Брови нахмурил, из-за чего между ними залегла глубокая морщина, а сталь в глазах превращалась в тягучую смолу. — А я-то все ждала, — снова улыбнулась я от уха до уха, так, если бы мне пять лет, а мои родители дарят мне пони. — Ждала, когда ты уже свое истинное лицо покажешь и перестанешь прикидываться добреньким. Ну наконец-то! Саша отпустил меня и отошел на пару шагов назад. А я, как полоумная, все продолжала улыбаться, сползла вниз по стене, присаживаясь прямо на свои кеды. Улыбка была столь натянутой, что уже начинало сводить мышцы лица, а зубы скрипели, но я не могла остановиться. Все внутри тряслось, словно я замерзала. — Давай так, — взлохматил свои кудряшки и вздохнул мужчина. — Отдавай всю дурь, что у тебя есть, и иди спать. Я пожала плечами и показала ему средний палец. И сразу же, я даже улыбаться не перестала, прилетела пощечина, из-за чего я слегка накренилась вбок. Вместо удивленного вздоха вырвался смешок. Котов рывком поставил меня на ноги, как куклу припечатал к стенке, и начал обыскивать. Он тщательно ощупывал мою талию, обхватил грудь, прошелся по рукавам, погладил бедра, прохлопал икры и даже заставил снять носки. Затем вернулся к моему лицу и, сжав пальцами нижнюю челюсть, разомкнул мой рот, и там нашел приклеенный маленький прозрачный пакетик за задними зубами к щеке. Я сморщилась, пока он вытаскивал его, но не сопротивлялась, потому что понимала: мужчина куда сильнее меня, пускай все еще был и не в форме. Изъяв мои любимые розовые таблетки, Котов окинул меня взглядом с ног до головы и сухо бросил: — Спишь на диване.

***

      Посмертие встретило меня крайне недружелюбно, особенно хозяин, Александр Котов, что с недавних пор решил стать моим личным надзирателем. Саша буквально обыскивал меня, если я не находилась в поле его зрения более пятнадцати минут, а такое случалось редко, ведь мужчина стал следить за каждым моим шагом. Что ж, и все прелести ломки для него тоже открылись, но, нужно отдать ему должное, не побрезговал и не сбежал, наоборот, помогал мне. Но я не могла так. Понимала, что Котов наставлял меня на правильный путь исцеления, но я не выбирала эту дорогу… мои дороги были в туалете, которые необходимо было втянуть носом. В клуб меня буквально выбросило, потому что из-за коматозного состояния я слабо помнила, как оказалась здесь. Конечно, привез Саша, но вопрос в том: чего он вообще хотел от меня в таком виде? Я даже говорить толком не могла, судороги доводили до икоты. Я сидела на диване в кабинете Саши. Ну, как сидела, упала туловищем на колени, пытаясь унять дрожь во всем теле и не сблевать в очередной раз. Я редко доводила себя до такой кондиции, когда мутило даже от воздуха, а приступы не прекращались, сопровождаемые аккомпанементами несмолкаемой боли в костях. Те становились словно бы стеклянными, и любое микро движение представляло пытку для меня, вплоть до того, что я просто могла отключиться. — Как ты? — сквозь дымку белого шума услышала голос Саши над собой. Вот его ладонь легла мне на плечо, и он, судя по всему, присел рядом на корточки. Меня по прежнему трясло, как осиновый лист, и я не отвечала ему, уткнувшись носом в колени. — Сегодня постарайся просто освоиться, походи везде, осмотрись. Ася? Я стиснула зубы и мне показалось, что те сейчас треснут и лопнут, а осколки превратят в мясорубку мою ротовую полость. — Совсем плохо? Я смогла выпрямиться, почти не скривившись, но щеки все равно были влажными от слез. Господи, я никогда-никогда-никогда не доводила себя до такого состояния, поэтому и никак не могла слезть, потому что боялась этого! Как же я боялась просто превратиться в такой вот кусок мяса, которому даже дышать будет больно… — Саша… мне очень больно… — проскулила я. — Прошу, всего одну таблетку. Клянусь, я брошу, клянусь. К-клянусь, это будет последняя, но мне очень-очень больно. П-пожалуйста… Я схватилась за его руку и мне показалось, что мои пальцы захрустели, как поджаренные сухарики, и вот-вот посыпятся мелкими крошками. — Нет, Василиса. Ты должна перетерпеть. — Ты меня убиваешь, как ты не понимаешь? Ты делаешь мне больно, очень больно! Это просто невыносимо! Я умираю, Саша! Уми-и-ира-аю! У меня уже агония, ты слышишь?! Дай мне всего лишь одну блядскую таблетку, прошу тебя, ну же! Ему пришлось выпрямиться и отойти от меня, но я нашла силы подскочить за ним, чтобы вцепиться в его рубашку на груди. — Ну что мне сделать? А? Хочешь, трахни меня прямо сейчас, м? Хочешь? Давай, малыш, отсосу тебе, м? Я все что угодно сделаю, только, умоляю, дай мне таблетку, пожалуйста. Давай трахнемся прямо сейчас, ну же. Я хочу тебя, котик. Я лезла к нему, попутно расстегивая его рубашку и пыталась целовать вслепую. Котов перехватил мои руки, остановил меня, просто обхватил так, что я не могла пошевелиться и снова усадил на диван, и тогда я уже и не помнила, что кричала: абсолютно все, что приходило на ум, что успел озвучивать язык — и слова ненависти и признания в любви. Помню, что в конечном итоге, просто пожелала ему сдохнуть, а потом отключилась.

***

      Когда я пришла в себя все на том же диване, то рядом на столике лежала пачка анальгина и стакан воды. Я набросилась на таблетки, позабыв про воду. Для меня это была сродни плацебо, и я просто заглатывала пустые пилюли, давая себе иллюзию того, будто бы они были розовыми, а не белыми. Часть пластинки оставила на прозапас и засунула в карман, а после уже и выхлебала воду из стакана. В кабинете Саши не было, но анальгин пришелся весьма кстати: голова начинала раскалываться, но боль уже затихала в зародыше. Я аккуратно поднялась на ноги, оценивая свое состояния, и оно было явно лучше, чем пару часов назад. Тело слушалось меня, судороги не ломали, дрожь била только руки, а, в целом, было вполне терпимо. Так, если бы я после похмелья проснулась. Кабинет у Санька был завидный, сразу было видно, что он здесь хозяин. Мебель исключительно вся из древесины, но при этом много зеркальных поверхностей. Огромный стеллаж с различными статуэтками и книгами, а в конце комнаты — большой рабочий стол с компьютером. Я подошла к нему и плюхнулась в барское кресло, а поскольку монитор компьютера был выключен, то увидела свое отражение и поправила волосы. На столе хозяина Посмертия царил идеальный порядок, я даже боялась лишний раз что-то трогать, хотя мой взгляд зацепился за дорогую перьевую ручку, что стояла в специальной подставке. А вот слева, практически у самого края и за папками с документами стояли две фоторамки, и тут я уже не смогла себя остановить: взяла сначала одну посмотреть, затем — другую. На первой Саша находился рядом с мужчиной уже практически преклонного возраста. Внешне они не были похожи и, судя по фото, держались как-то отстраненно, между ними даже расстояние было ощутимое. А вот на второй карточке Саша уже обнимал Нику, облаченную во врачебный халат. Оба улыбались и весьма не по дружески он ее за талию держал. Пожав плечами, поставила рамку на место. Торчать в кабинете не особо хотелось. Может, если я прогуляюсь по клубу, то смогу найти добрых людей, которые не только анальгином мне помогут? Слабая надежда, особенно, если я наткнусь на Котова, но попытка — не пытка! Все же меня немного пошатывало, но я все равно смогла выбраться в общий зал, в котором и узнала второй этаж, где вполне неплохо прошла моя первая и последняя рыбалка. Сейчас здесь было пустовато. Наверное, был еще день?.. Я просочилась к бару и привлекла жестом бармена, но тот тут же мне улыбнулся: — Прости, красавица, распоряжение от босса: тебе не наливать. Я закатила глаза. Бармен был обычный парень, светленький такой, особо ничем не примечательный. Не в моем вкусе. — Почему ты уверен, что именно мне? — Ну как, — хмыкнул он. — Босс тебя точно описал: невероятно красивая, черные волосы, зеленые глаза, вся в татуировках, вид такой, будто после похмелья. А, ну и одета так, словно с бэдэсэм вечеринки возвращаешься. Я слабо хмыкнула, оценив котовский юмор. Или это бармен уже от себя добавил? Неважно. Что ж, даже простого шота мне здесь не видать. Ну просто сказка, а не бар. — Ася, — представилась я. — Кирилл, — ответил мне парнишка. — И что мне здесь делать в таком случае, если бар для меня закрыт, м? А где Котов сам, кстати? — Ну я делаю вкусные безалкогольные коктейли, хочешь? — он поставил передо мной пустой стакан на высокой ножке и подмигнул. Я просто пожала плечами. — Здесь где-то был, наверное, опять девочек гоняет, чтобы они с клиентами не флиртовали. — Девочек? — Ну наших танцовщиц. — А, стриптезерши. — У нас их здесь так не зовут, — покачал головой Кирилл, смешивая что-то в блендере. — Они танцовщицы, а лучше — птички. — Птички? — выгнула я бровь. — Ага, — согласно кивнул бармен, выливая зеленую жидкость в мой бокал, а сверху кладя украшение в виде дольки киви. — Ну, попробуешь? — Да что-то… — при виде подобного у меня почему-то желудок в узел завязался и резко подскочил к горлу. — Кирилл, где здесь туалет? — Вон, прямо пройдешь и направо. Неужели так поплохело резко? Я лишь отмахнулась и, придерживая ладонью рот, ломанулась в указанном направлении. К счастью, успела добежать и донести все свое сокровище до унитаза, а вместе с тем избавилась от всего анальгина. Скорее всего, из-за него так воротить начало. Умылась и вышла из уборной, как меня кто-то схватил за локоть. Я уже успела подумать, что это Котов, он в последнее время стал часто так делать, но нет. Незнакомец оказался амбалом и резво вытолкнул меня на пожарную лестницу. Я прижалась к стене и уже мысленно начала прощаться с жизнью. — Слушай, у меня при себе н-ничего нет… — заскулила я. — Если ты от… — …от Артура Борисовича, верно соображаешь, — хмыкнул мужчина и приблизился, заставляя меня вжаться в стенку еще сильнее. — Держи. Первая партия. К завтрашнему вечеру от нее ничего не должно остаться. Я приду за выручкой. Вопросы? В моих руках вдруг оказался черный пакет, внутри которого находился вполне увесистый прессованный брикет. И я учуяла, учуяла даже сквозь пластик, сквозь несколько слоев упаковки — что это чистейший и высшего сорта героин. Я невольно сглотнула и чуть не подавилась слюной, которая так активно начала выделяться во рту. Руки затряслись пуще прежнего. — Вопросы? — с нажимом повторил амбал. — Не-ету… — пропищала я. — Тогда до завтра, — хмыкнул он и вышел, оставив меня один на один с героином. — Твою мать, — я сползла вниз по стене. Я буквально боялась посмотреть на него или лишний раз пошевелиться, словно у меня в руках была сверхчувствительная бомба. Только, скорее всего, этой самой бомбой была я сама, которая могла в любой момент взорваться, и, подобно голодному зверю, наброситься на этот несчастный брикет, тем самым, похоронив себя окончательно, но избавившись от ломки на несколько часов. Выбор был, конечно же, очевиден, но мне стоило невероятно много, чтобы подняться на ноги и кинуться с этим брикетом куда-нибудь подальше от чужих глаз и, боже упаси, глаз Котова. Нужно было подготовиться к сбыту героина.