Стоило ему узнать, что главный киллер Портовой Мафии является особью женского пола, как мысль о «случайном» знакомстве тут же закралась в сознание. Не ушла оттуда даже после тщательной проработки. Напротив, укоренилась, прижилась и расцвела буйным цветом, постоянно подбрасывая пищу для размышлений и подсказывая, как проще всего подобраться к врагам. Приложить немного усилий и сделать своим союзником одного из них. Её саму в известность ставить не обязательно. Более того, не стоит этого делать. Нужно просто использовать её в качестве трамплина или взлётной полосы.
Гораздо практичнее было бы не убивать, а предложить сотрудничество, старательно переманить на свою сторону, сделать союзником. Держать её рядом и наслаждаться выгодным взаимодействием. Кей находил эту идею всё более занимательной и потому пообещал себе подумать о ней на досуге, уделив внимание деталям.
Разглядывая Кадзуко исподтишка, он приходил к закономерному выводу, что внешность действительно обманчива. Не зная, чем эта девушка зарабатывает себе на жизнь, и, столкнувшись с ней впервые на пустынной дороге, можно было принять её за вполне законопослушного гражданина. Относительно, конечно, законопослушного.
Глядя на свою союзницу, не знающую и не догадывающуюся о том, что ей щедрой рукой пожаловали это звание, Кей приходил к неизменному заключению: Сираиси Кадзуко красива. Слишком красива, чтобы её облик мог оставить равнодушным, не пробудив внутри никаких чувств и желаний. Но тем и лучше. Окажись она отталкивающей внешне, изображать заинтересованность было бы куда сложнее. Реально и выполнимо, но сложнее.
Фотографии в полной мере не передавали потрясающей зловещей ауры, исходившей от Кадзуко. Снимки приглушали многое и во внешности, делая её похожей на сотни других людей, обитающих на этой планете. До момента встречи наяву она была какой-то... обезличенной. После нескольких минут личного общения девушка сумела изменить мнение Кея о себе.
Теперь он судил не по фотографиям.
Теперь у него перед глазами была настоящая модель.
Не работай Кадзуко на Портовую Мафию, не столкни их с Аришимой жизнь в подобной ситуации, не являйся каждый из них тем, кем они являлись, всё могло бы развиваться по иному сценарию. С примесью иных чувств. Наверное. Снова неточность. Говорить Кей мог разве что за себя, но не за других. Рассуждать об этом было нелепо, потому что определённые условия существовали и оставались неизменными. Дано решение. Никаких отступлений. Никакой импровизации. Всё чётко по плану. Обставить во всём и исчезнуть раньше, чем откроется правда. До того, как за его голову объявят награду, а город поставят на уши. До того, как личность, скрывающаяся за прозвищем Кей, взятым не с потолка и не по наитию, а целенаправленно, будет раскрыта. Отголосок прошлого, прямая связь. До того, как на виновников его личной трагедии снизойдёт озарение, и они поймут, за что им мстят. До того, как из тьмы веков будет поднята пропахшая нафталином и побитая молью история, о которой обитатели Йокогамы и думать позабыли.
«Я убью их! Убью...»
Эти слова он сказал в порыве отчаяния три года назад. И с тех пор не растерял решимости, лишь укрепив её. Уверенность в правоте и необходимости реализации задуманного следовала за ним, стала его тенью; она помогала ему двигаться вперёд в те моменты, когда жизнь начинала казаться невыносимой, она его поддерживала и привела к тому, что он ныне имел. Не так много, как могло быть при ином раскладе. Но вместе с тем гораздо, гораздо больше, чем предполагала стартовая ситуация, в которой он оказался по вине других людей, посчитавших, что они вправе переписывать сценарии чужих жизней. Какая, в общем-то, разница?
Не всё ли равно, сколькими богатствами располагает тот, кто уже завтра рискует стать остывающим телом, лежащим в глубоком овраге, на выезде из Йокогамы, с простреленной головой и перебитым в нескольких местах позвоночником? Или закатанным в бетон. Или... Вариантов множество, фантазия не ограничена.
Кажется, вовсе никакой разницы и нет.
При любом раскладе его имя должно было быть вписано в историю этого проклятого города. Любой ценой. Не совсем обычными чернилами. Кровью. Чужой. И, возможно, его собственной.
С большей долей вероятности, именно такой исход его и ждал. Тут даже законченный оптимист, привыкший искать во всём исключительно положительные стороны, не стал бы делать радужные прогнозы, обещая реванш, полное удовлетворение и безоговорочную победу.
Он никогда повышенным оптимизмом не отличался, предпочитая взгляд реалиста. Розовые очки не в моде. Их больше никто не носит. Он свой вульгарный аксессуар снял давным-давно. Не сам. Посторонние помогли. Спонтанно и болезненно, но зато наверняка. Он ясно осознал, что начал видеть мир в ином цвете, напрочь лишённом розового колера, в тот момент, когда стоял, прячась за дверью, затаив дыхание и боясь пошевелиться, чтобы не привлечь к себе внимание. Когда на полу в гостиной растекалась чёрная лужа, стремительно загустевшая и подёрнувшаяся плёнкой.
Незваные гости, нагрянувшие в дом одной из богатейших семей Йокагамы, не были обычными мелкокалиберными преступниками, которых интересует лишь нажива, и которые обязательно попадут за решётку, если однажды нарушат закон. То были люди Мори Огая. Он узнал бы их из тысячи. Из миллиона. Или даже миллиарда.
Он видел их неоднократно, когда они маячили за спиной этого статного мужчины, неизменно упакованного в дорогие костюмы, предпочитавшего жизнь, организованную по высшему разряду, говорившего хорошо поставленным, обманчиво мягким голосом и долгое время изображавшего друга семьи. А после стоило лишь слегка утратить бдительность, нанесшего удар.
То были люди Мори Огая. И это значило только одно: он ничего не докажет и ничего не добьётся.
Как же давно всё это было.
Пальцы потёрли переносицу показательно усталым жестом. Ресницы взметнулись вверх, взгляд встретился с острым, похожим на лезвие заточенной бритвы взглядом того, кто отражался в стекле.
— Портовая Мафия.
Фраза сорвалась с губ с шипением, похожим на змеиное. Обожгла. Удивительно, что кровоточащие язвы на коже не оставила. Несколько произнесённых букв, как добровольно сделанный глоток концентрированной кислоты.
— Портовая Мафия, — повторил он, выдыхая облачко пара на стекло, затянутое морозными узорами.
Представил, как по гладкой поверхности растекается иной узор — карминно-красный, и ухмыльнулся. В ярко-зелёных глазах мелькнул огонёк безумия, столь старательно удерживаемый внутри, а ныне получивший шанс на долгожданное освобождение.
Автобус проехал под мостом и замер на месте. Конечная остановка. Городское кладбище.
Он поправил капюшон, натягивая ткань едва ли не до бровей и, перекинув небольшой рюкзак через плечо, вышел на улицу. Тонкий хрупкий лёд, затянувший лужи, хрустел, ломаясь, под тяжёлыми подошвами ботинок. В ночной тишине этот хруст казался преувеличенно громким.
С каждым шагом Кей подбирался всё ближе к цели. Перемахнул через ограждение, не тратя время на поиски центральных ворот. Дальше ориентировался по памяти.
Он достал из рюкзака фонарик, подсветил немного, пытаясь понять, где находится сейчас. Ничто не стояло на месте, всё фатально менялось. Знакомый прежде город предстал перед ним в амплуа незнакомца. Вырос, хотя и прежде не был маленьким, облагородился, расцвёл, подобно розе, которую тщательно оберегают, подкармливают, за которой ухаживают, получая в благодарность роскошные цветы.
Йокогама была прекрасна в своём многообразии лиц и примеряемых образов. Вульгарна и строга, вычурна и сдержана, развратна и целомудрена одновременно. Но яркие вывески и стандартное «Добро пожаловать в Йокогаму», приветствовавшее путешественников на въезде, бдительности не усыпляли. Кричащий неон и многочисленные огни, заполонившие город, напоминали ему о столбах пламени, взмывающих вверх к небесам, звоне битого стекла и взрыве, уничтожившим его прошлое за считанные секунды. Йокогама была враждебно настроена к нему, но пыталась казаться приветливой.
Он потратил некоторое время на поиски нужного места, искусал нижнюю губу до крови, сорвав пару сухих корочек, и отправился туда, где его ждали Аришима в полном составе. Некогда одна из самых влиятельных семей этого города, а теперь все как один мертвецы. Нет людей — нет проблем.
Три могилы в ряд. Имена и годы жизни. Как список действующих лиц в пьесе с криминальным содержанием. Поставить такой спектакль решился бы далеко не каждый, но Мори Огай под определение «каждого» не подходил. Фигура значимая, непоколебимая. Кажется, даже если этот город разрушить до основания, Портовая Мафия и её члены останутся единственными выжившими.
Что ж, это предстояло проверить на практике в ближайшее время. А пока... Пока он бродил по ночному кладбищу и читал, произнося свистящим шёпотом, имена тех, кто многое значил в его жизни прежде. Дышать получалось через раз, железный обруч, появившийся в районе грудной клетки, сковал, и сотни острых иголок разом вошли в тело. Жар прошлого опалил повторно, освежая только недавно начавшие рубцеваться шрамы.
— Давно не виделись, родные, — произнёс Кей, проводя ладонью по холодным камням. — Надолго я зацепился за этот мир, не правда ли? Иногда сам удивляюсь, как так вышло. Впору счастливчиком себя считать, но... Я солгу, если скажу, что хотя бы раз был по-настоящему счастлив с тех пор, как вас не стало. Быть может, нашей с вами разлуке не суждено длиться долго, и скоро я буду лежать рядом с вами. Но первыми на тот свет уйдут Мори и его прихвостни, отобравшие вас у меня. Даю слово.
***
Из-за угла появился фургон со ржавой царапиной на боку. Он свернул в подворотню и, проехав ещё пару метров, остановился, надёжно скрытый среди больших мусорных контейнеров и нескольких листах металла. Через пару секунд водительская дверь открылась и оттуда не спеша вышел мужчина, держа в руках винтовку. Он оглядел местность и кивнул кому-то в окно машины. С пассажирского плавно вытек второй человек. Они захлопнули дверь и подошли к задним дверям. Ещё раз оглянувшись вокруг, тот, что был без винтовки, открыл двери и вытолкнул из фургона связанного парня, заставив его упасть на колени.
Бугай с винтовкой пихнул связанного, заставляя того подняться и отойти от машины. Они толкали его вперёд, пока полностью не скрылись за ржавым куском арматуры. Юноша замычал, заламывая руки, надёжно связанные у него за спиной. Он отчаянно переводил взгляд с одного на другого, приходя в панику и уже не надеясь выбраться. Громилы снова опустили его на колени, съездив тяжёлым кулаком по скуле, чтобы он замолчал и перестал дёргаться.
— Ничего личного, приятель, приказ от босса, — сказал один из них, подходя ближе.
Мужчина двумя пальцами открыл парню рот, и в тусклом свете фонаря блеснул шприц. Он всадил его ему под язык, и тот, коротко вскрикнув, упал на землю, дергаясь в конвульсиях. Всё это время мужчина с винтовкой снимал процесс на камеру, которую выключил, как только человек перед ним в последний раз дёрнул ногой, окончательно испустив дух.
— Рэйден, проверь периметр ещё раз, а я закончу с ним.
Тот тихо скользнул за угол, а Шин достал пистолет с глушителем, наклонился и, немного замешкавшись, всадил пулю в лоб телу, лежавшему у его ног.
— Вроде чисто, — первый вернулся, закидывая винтовку на плечо, и подошёл к распластавшемуся телу.
— Прекрати пялиться и заводи машину. Нужно убираться отсюда, пока копы не приехали.
Они поспешно сели в машину и, хлопнув дверьми, уехали, растворившись в темноте ночного города.
***
Девушку разбудил телефон, отвратительно дребезжащий где-то под ухом. Она со вздохом перевернулась на спину и пару секунд глядела в потолок, пытаясь отогнать последствия сна.
— Слушаю.
— Кадзуко, отрывай свою задницу от кровати и выдвигайся. У нас убийство.
Сираиси резко села, окончательно разбуженная напряжённым голосом Накахары. Она выпуталась из одеяла и, споткнувшись о Бутча, тихо зашипела.
— Кто? — спросила, натягивая штаны.
— Пока не известно, мне самому только сообщили.
Брюнетка в спешке натянула куртку, заперла дверь и вспомнила про ключи от машины, уже спустившись на пару лестничных пролётов. Чертыхнувшись, вернулась за ними обратно, напоследок потрепав по голове вышедшего из спальни пса.
—Я скоро вернусь. Будь хорошим мальчиком и прошу тебя, не сожри нашу соседку.
Накахара ждал её у закусочной. Он выглядел задумчиво и не сразу обратил внимание на подъехавшую девушку. Та припарковала машину и двинулась к нему, мельком осматривая улицу.
— Где тело?
Он кивнул головой на другую сторону и двинулся к магазинчику антиквариата напротив. Кадзуко пошла за ним. Перейдя дорогу и, поравнявшись с магазином, парень внезапно свернул в подворотню, огороженную со всех сторон высотными домами. Неподалёку стояли Хироцу и ещё пара шестёрок. Кадзуко двинулась прямо к телу.
— Что удалось узнать?
Хироцу протянул ей пластиковый пакет с лежащими в нём паспортом и водительскими правами, назвав имя убитого.
— Причина смерти?
— На первый взгляд — пулевое ранение в голову, но подробнее мы поймем, проведя вскрытие. Нужно доставить его в штаб, — мужчина озадаченно нахмурился. — Что-то не даёт мне покоя: на коже видны некоторые признаки интоксикации организма, но вены у него выглядят не как у обычного наркомана.
— Насильно накачали? Или чем-то отравился?
— Был бы след от укола или, в любом случае, пена у рта. После вскрытия станет понятнее.
Кадзуко кивнула и присела рядом с трупом. Протянула руку и осторожно повернула голову убитого в свою сторону.
— Твою мать, — она запустила руку себе в волосы и потянула. Сильно. Так, что пришлось сжать зубы. Боль немного отрезвила, но всё равно хотелось кричать. — Да как он только…
Мёртвые глаза уставились на неё прошибающим взглядом. Между ними отвратительно зияло чёрное отверстие, а под затылком уже скопилась приличная лужа крови. Девушка, слегка поёжившись, аккуратно опустила совсем ещё юному парню веки и, задержавшись на мгновение, чтобы бросить последний взгляд на тело, встала и направилась к Хироцу. Перед глазами всё плыло.
— Родственникам уже сообщили?
— Свяжусь прямо сейчас, завтра придут на опознание.
— Отлично, — еле ворочая языком произнесла брюнетка и тут же сбежала за угол дома, чтобы покурить.
Руки тряслись. В переулке пахло пылью и залежавшимся мусором. Когда перед глазами немного рассеялся туман, девушка с удивлением обнаружила, что докуривает уже вторую сигарету.
Дазай подошёл незаметно. Сираиси настолько провалилась в свою тревогу, что даже не услышала его шагов.
— Что, за телом приехали? Я сейчас, — она поспешно затянулась, глядя себе под ноги.
Парень остановился совсем рядом — так близко, что дым наверняка касался его лица.
— Можешь не торопиться. У тебя ещё есть пара минут.
Кадзуко усмехнулась.
— Как мило с твоей стороны.
Она выбросила окурок под ноги, достала новую сигарету. Закуривая, брюнетка украдкой посмотрела на парня, и во вспышке света от зажигалки успела заметить судорожно дернувшуюся бровь.
— Да ладно, остынь. Нечего тут истерить. Я заслужила.
— Это уже третья.
— Я в курсе.
Кадзуко через силу заставила себя улыбнуться.
«Вся моя жизнь — блядский цирк, — пронеслось в голове в один миг. Вместо того, чтобы сидеть вечерами дома и смотреть какие-нибудь тупые ток-шоу, как все нормальные люди, я часами пялюсь на трупы, а потом накачиваю себя никотином под осуждающим взглядом этого психа».
Наверняка Осаму думал, что за ней нужно присматривать из-за её постоянной тяги к саморазрушению. В этом он был абсолютно прав.
И всё равно его молчаливое участие костью вставало поперёк горла.
— Можешь проваливать, я только докурю — и вернусь.
Дазай не сдвинулся с места.
— Это последняя, обещаю.
Осаму не ответил. Он стоял рядом, глядя на Кадзуко так внимательно и жадно, что её вдруг пробрала дрожь.
— С тобой всё хорошо?
— Как ты заебал меня этим вопросом.
— Ты почти никогда не отвечаешь на него честно.
— А у нас тут что, допрос? — она медленно выдохнула дым ему в лицо, но парень даже не поморщился. — Могу ли я увидеть адвоката?
— Тебе не нужно защищаться. Я на твоей стороне.
— Заебись, — Кадзуко затянулась глубоко-глубоко. Во рту было сухо. — Это, кстати, ответ на твой вопрос. Я заебись. С таким-то защитничком...
Формулировка была неудачной, но слова уже вывалились у Сираиси изо рта, и она никак не могла затолкнуть их обратно. Чтобы быть более тактичной, более приятной, нужно было прилагать усилия, а у неё никогда не было лишних сил. Что получалось с лёгкостью, так это быть стервой.
Ладно, решила девушка, так даже лучше. В грубости удобно было прятать любые улики.
Дазай продолжал смотреть на неё — без малейших проявлений мимики; каменная стена с человеческим лицом.
И Кадзуко вдруг ощутила странное, иррациональное желание, чтобы Осаму огрызнулся ей в ответ, попытался задеть, ответил ударом на удар — так, как они делали в самом начале совместной работы. Хоть что-то, напоминающее о привычных временах. Хоть один намёк на то, что всё в порядке.
Но мафиози молчал.
На улице быстро темнело. Она ждала, что Дазай сделает или скажет ещё что-нибудь, но тот просто стоял рядом. Несколько сантиметров окутанного дымом пространства скорее соединяли, чем разделяли их. Молчание давило на барабанные перепонки. Отчаянно хотелось напиться.
— Кадзуко! — донёсся голос Накахары откуда-то из-за угла — Тащи сюда свой зад, нечего прохлаждаться!
— Сейчас! — Сираиси бросила окурок на асфальт, придавила его ботинком. — Бегу уже!
— Кадзуко… — начал вдруг Осаму, но девушка отмахнулась от него, не глядя.
— Отстань. Я не в настроении.
Усталость билась внутри мелко и противно, будто моль. Тёмная мякоть ночи с каждой минутой наливалась прохладой. Поднялся ветер.
Возле трупа Дазай снова бросил на неё осуждающий взгляд и заключил:
— Тебе надо бросать курить.
Кадзуко закатила глаза.
— Уже бросила.
Ночью по дороге домой она заехала на заправку и купила себе ещё три пачки сигарет, из которых до утра дожила лишь одна.
