***
Едва заметив, что Зоро вместе с Траффи опять идут куда-то вместе, пользуясь тем, что в толпе веселящихся ватари, пиратов Сердца и своих накама на них почти никто не смотрит, Луффи ухватился за жирную ножку куропатки и тихо потопал за ними следом. Что-то подсказывало ему, что с этими двумя будет в разы интереснее. — Куда вы идете? — Монки-я, тебе скучно? — Ло нахмурился, не до конца еще понимая, как работают способности Рафтеля и кому из них можно доверять. — Рафтель меня достал, — скривился Луффи. — Фу, приставучий какой! Я дождался, когда он прицепится к Джимбею, и пошел искать вас. — Разве он тебе не нравился? — С чего бы ему мне нравиться? У него на роже написано, что он с прибабахом. На роже написано, ну да, конечно. Если бы это действительно так было, Луффи бы укатал Рафтеля в песок еще три дня назад, когда они только приплыли. Хотя… учитывая то, что Зоро не помнил первый день, вполне вероятно, что Луффи так и сделал. — А чего вы такие мрачные? Зоро, что ты делаешь? Они ступали в сумраке, среди крошечных светлячков, яркие звезды сияли в небе. Почти ничего не видать в лесной чаще, но Луффи все равно умудрился углядеть, что у Зоро прибавилось порезов на левой руке. Как и тогда, днем, когда Луффи обнаружил у себя библикарту, старпом нарочно стимулировал боль. За ними уже тянулся едва приметный кровавый след на траве, но Зоро все продолжал сжимать пальцы в кулак, шевелить кистью, и в общем-то, делать все, что возможно, лишь бы рана не затянулась раньше времени. Луффи будто бы затронул то, что не надо было. В воздухе повисло сердитое молчание. — Ничего, — отрезал Зоро. — У меня тоже такое есть, — вдруг зачем-то спохватился Луффи, задирая рукава плаща. Под ними, скрытые уже порозовевшими слегка бинтами, прятались укусы, которые сам же он и оставил. — Только я понятия не имею откуда. — Мне одному не нужно вредить себе, чтобы вспомнить Нами-я? Зря Ло это сказал. Зоро скосил него колючий взгляд: — Просто заткнись. Как там библикарта? — Уже не тлеет, — буркнул тот. — Указывает вглубь леса. Пришло время и Луффи достать из шляпы проклятущую бумажку с четырьмя буквами. Казалось, только один Зоро как-то умудрился упустить тот момент, когда Нами раздавала всем знакомым пиратам свою библикарту, и это до черта злило его. Хотя как будто он встал бы в очередь первым! — Мне уже не терпится увидеть ее собственными глазами, — разулыбался Луффи. — Возьму ее в команду даже если не вспомню. Хотя это чушь какая-то, как я мог забыть накама? Довольно быстро они наткнулись на источник света в лесу, посреди развалин города. Почти у самого водопада, — на солидном расстоянии от лагеря и поместья. Источником света оказался факел у Робин в руках. Она стояла посреди развалин какого-то дома, шокировано вычитывая что-то на тонкой каменной пластинке, и когда мужчины поравнялись с ней, далеко не сразу сообразила, что сказать. — О, Робин, что ты тут делаешь? — прицепился к ней Луффи, любопытно поглядывая на камни. — Что за чепуха, ничего не понятно. — Луффи-кун, мечник-сан, Траффи, — Робин окинула их долгим, многозначительным взглядом. Если эта троица выбиралась куда-то вместе — жди по меньшей мере войны. Эдакие всадники-предвестники конца света, только Санджи не хватало, чтобы от леса уж точно ни деревца не осталось. — Решили прогуляться? — Можно и так сказать, — хмыкнул Ло. Нико Робин не обладала королевской волей и, скорее всего, тоже находилась во власти Рафтеля, учитывая то, что ее больше не искало мировое правительство. А значит, о доверии к ней не могло быть и речи. — Это древний язык, как на понеглифах? — «И пришел Лазарь забрать сокровенное дерево, порождающее дьявольские вкушения, и отперли его воины двери великой столицы Никоди. Долго бился Лазарь с Тэлем, двенадцать дней и сорок восемь ночей искушал его Тэль, защищая дерево, пока на тринадцатый день все воины Лазаря не упали замертво, а саму его голову Тэль не унес в империю Харон, дабы показать ее людям правосудие. Возродилась Никоди поутру, построила муры на костях Харона, великая и непобедимая страна короля грез», — лицо Робин омрачнилось. Она была удивлена тем, как много истории хранится в каждом квадратном метре этого острова, но то, что она узнавала из камней, наводило на беспокойные мысли. Зоро с Ло переглянулись. Это была первая зацепка. Луффи, вместо того, чтобы слушать, встал на корточки и решил доесть свое мясо. — Это сказка или?.. — История Рафтеля, — двузначно ответила Робин. — Честно говоря… если то, что здесь написано, правда… — Расскажи все, что знаешь, — решительно попросил Зоро. Никогда еще он ни был настолько рад быть накама человека, единственного во всем мире способного читать на древнем языке. — На самом деле, этот остров называется Никоди. Когда-то он был столицей маленькой страны Нико. И был в этой стране мальчик по имени Лаф Д. Тэль. Когда Тэль родился, Нико погибала от страшной засухи, болезней и войн. Люди дрались за каждое зернышко, убивали за глоток воды. Трупов было так много, что их даже не хоронили, они разбухали от жары, заражали саму землю. И вот тогда, в день, когда там практически некому было уже умирать, посреди пустыни выросло дерево. Тэль был совсем маленьким, не смог дотянуться до плодов, так что от безысходности взялся за кору. Его мать тогда схватила его за ногу, от отчаяния решив убить и Тэля, и себя, пока их не скосил мор. Тэль захотел, чтобы мать перестала быть безумной, он решил, что если она дотянется до плодов и поест, то все будет хорошо. Она так и сделала. Уже к вечеру королевство Нико было могущественной державой, где всего хватало с достатком, умершие воскресали один за другим, люди были счастливы, и даже знать не знали о том, что пережили всего несколько часов назад. Но у каждого желания была своя цена, и вскоре стало ясно, что мир не в состоянии ее заплатить…***
Рэд Форс плыл водами легендарного Олл Блю на всех скоростях. До Рафтеля оставалось всего ничего: примерно к утру они уже сойдут на берег. Ночь была темной, напряженной. В каюте Шанкса висела гнетущая тишина: разговор, который вели между собой Рэйли, Красноволосый, Эйс и подобранный по пути Марко, был крайне важным. — Роджер назвал этот остров «смешной сказкой», какое безумие, — выдохнул Шанкс. — Кто бы мог подумать, что у этой твари такое идиотское чувство юмора. Его имя — смешная сказка. Лаф Тэль. — Лаф Д. Тэль, — поправил его Рэйли. — «Ди» — это очень важно. Это уже потом Тенрюбито исковеркали имя, но на самом деле, да-да, он был одним из первых, кто носил приставку «ди». И в общем-то, изначально Тэль не нес ни им, ни нам с вами, ни кому-либо вообще в этом мире угрозу. Он был всего лишь тем, кто умел воплощать мечты в реальность, манипулируя временем, сознанием, ходом судьбы. Стоило один раз заговорить с человеком, как он получал полный доступ к его голове. Один взгляд — и он видит все, что с ним было. Одно слово — слышит все мысли, как на духу. Касание — и ты в его власти, твоя жизнь в плену. — Что это за фрукт? Не слишком ли много возможностей? — В том-то и дело, что это не фрукт. Он съел кору дьявольского дерева, когда был маленьким. — Того самого, на котором рождаются дьявольские фрукты, а потом появляются в мире там, где должны? — Да. Того самого, — Рэйли откинулся назад, прислонился к жесткой спинке деревянного стула. Долго думал, стоит ли сейчас говорить Эйсу, что его переродившийся фрукт однажды съел Сабо, выиграв его в дуэли, но решил промолчать. — В общем-то, поэтому Тэль сильнее всего влияет именно на фруктовиков. Обычные люди, и уж тем более те, кто в совершенстве владеет хаки, менее подвластны ему. Кроме того, если на фруктовиков влияет в принципе любая вода в больших количествах, то его может ослабить только кайросеки. Поэтому мы так запаслись им. — Понял, — кивнул Шанкс. Он знал место по пути, где его полно. Теперь на борту Рэд Форса было пруд-пруди всякого оружия из морского камня. — То есть, он может воплощать буквально все, о чем подумает?! — воскликнул Эйс, импульсивно размахивая куском мяса в руке. — Такая сила, и в руках ребенка, могла погубить весь мир, окажись он под влиянием не тех людей! Старшие пираты, переглянувшись, обменялись флягами. Разговор, который планировали закончить за полчаса, длился уже два. — Нет, не все, — вздохнул Рэйли, сделав щедрый глоток. — Он не мог, например, придумать какого-то нового зверя или существо, не мог создать из ничего. Только изменить какой-то момент в истории так, чтобы он привел к последствиям, которые хочет человек. Свои собственные мечты были для него лишь мыслями, которые он не имел возможности воплотить в реальность. Точно так же он не мог внушить себе что-то так, как он мог внушить кому-то, например, ненависть к вишням с косточками, любовь к яблокам, к людям, к себе. Люди подходили к Тэлю, он брал их за руки, смотрел в глаза, говорил с ними. Выбирал, какие их мечты, желания исполнять, а какие нет. Мог помочь забыть или разлюбить. Мог простую симпатию превратить в одержимость или боготворение. Сначала он исполнил мечты матери, потом соседской девочки, потом ее воскресших родителей, и так далее, и так далее… мать хотела, чтобы он в пять лет стал умным, как королевские советники, и он стал. Вскоре о Лаф Д. Тэле, о его семье Ди — первых, кого он вернул, о воскресшем Королевстве Нико узнал весь мир. — Поэтому семьи-основатели Тенрюбито решили его убить? Но как им это удалось? Зачем они стерли всю историю? — Ты всегда был таким любопытным, Эйс? — хмыкнул Шанкс, лукаво улыбаясь. — Стоило вернуться к жизни лишь ради того, чтобы узнать историю пустого века, да? — Тупая шутка, — буркнул Эйс. — Если Тэля убить, то я опять умру? — Умрешь, — холодно, будто так и должно быть, ответил ему Рэйли. — Ибо таков закон. Людям нельзя возвращаться из-за грани, это неестественно. За это надо платить. Год спасенной жизни одного человека меняется на год жизни другого. У каждого желания своя цена. Но только Рафтель, как нарекли его Тенрюбито, может решить, кто будет платить. И будет ли человек счастлив, если желание исполнится. — Луффи отдал за меня двадцать четыре года жизни?! — Нет, пока только три. Эйс побелел. Мясо выпало у него из рук обратно в миску, расплескало бултыхнувшийся на дне жир. Он бы бросился в бой хоть прямо здесь, прямо сейчас, даже если бы пришлось умереть. Смерть! Как будто он не знал, что однажды она нагрянет, когда уходил в море. Раз ты пират — будь готов платить цену за это, — и прощай, уверенность в завтрашнем дне. И все равно было, что ему десять раз сказали, что он уже мертв. Что тех трех лет, которые Эйс помнит, как помнят их и люди, за это время повстречавшие его, на самом деле не было и быть не могло. Чувство дикое, будто все еще спишь, не проснулся, но… что, если да, если правда? Что, если он правда лишь призрак самого себя? Выдумка? То, чего в действительности нет? Конечно, если Рафтель вмешался в историю, изменил прошлое, то и Эйс, по факту, не умирал. Для него и для многих история перестроилась. Но… — А почему вы помните то, что я мертв? Почему для вас ничего не изменилось? — Потому что Роджер взял с него обещание не трогать нас. Он заплатил долг каждого из нашей команды своими годами. Крокус говорил, что ему еще жить и жить, нашел чудо-лекарство. Но мы… идиоты… Рэйли сжал кулаки, темным взглядом уставился на ботинки. Копался в памяти, все пытался вспомнить, о чем мечтал почти тридцать лет назад, и не смог. Слава? Деньги? Красавица-женщина? У него было все. А сожаления… может, он о чем-то сожалел? Или Роджер? Или любой другой из команды? В пираты многие идут не от хорошей жизни, не из легкой судьбы… у каждого нет-нет, да найдется нож в спине. Каждый человек глубоко в душе чего-то хочет, каждому что-то нужно, о чем он хоть раз… хотя бы один раз подумал. Кто может их за это винить? Свора амбициозных глупцов. — Человек, чье желание услышал Рафтель, не знает о том, почему оно сбылось, если тот сам этого не захочет. Только Ди, его мать, имела иммунитет против этого. И соответственно, так повелось, что все, кто вышел из ветви Ди, тоже способны легче противостоять этому. Ло и Луффи, по идее, должны уже скоро понять, во что вляпались. Чем чаще они будут говорить с Рафтелем, там крепче будет их иммунитет. Тэль, зная это, либо снимет со всех мугивар цену и отправит подальше от острова, либо, что более вероятно, сделает то же, что сделал с нами: убьет всех на острове, а потом заставит Луффи заплатить за то, чтобы все вернулось на свои места. — Так ненавидит «Ди»? — понял Шанкс. — Мамаша оказалась с сюрпризом? — А могло быть иначе? Ее стараниями сын рос идеалистом, патриотом, богом. Всех спасал, всем помогал. Хорошо знал своих врагов и тех, благодаря кому его народ чуть не вымер. Но кто-то пустил слух, рассказал, так сказать, что дерево с волшебными фруктами растет в столице Никоди во дворце. И что именно это дерево, как говорят, дает способность воплощать мечты в жизнь. Другие страны захотели себе эту силу, стали охотиться на нее. Император Лазарь, первый предавший Тэля союзник, попытался убить его и завладеть дьявольским деревом, но не смог. За это Тэль пошел в страну Лазаря и заставил его людей заплатить цену за возвращение тех, кого убили их солдаты. Вскоре также стало ясно, что Тэль перестал стареть. Многих это пугало. Многие стали что-то подозревать и замечать, особенно мастера хаки и род Ди. К моменту, когда в странах рядом уже некому было умирать, семьи первых Тенрюбито вместе с горосеями придумали, как победить Рафтеля, и вернуть всех на свои места. — Судя по тому, что историю того века уничтожили, получилось у них не совсем так, как хотелось, — Эйс скривился. — Да? — Да. Так как без других людей сила Тэля пустое место, горосеи просто вырезали всю страну. Они не могли никак проверить то, встречал человек Тэля или нет, поэтому рубили всех подряд. Понятное дело, сами Тенрюбито ни за что бы не догадались в чем его слабость, поэтому им помогла Ди. Как только началась резня, мамаша спасла всех, кого могла, и сбежала. Соседние острова стерли с лица земли, а само Королевство Нико с единственным выжившим Тэлем спрятали при помощи рио-понеглифов посреди Олл Блю. Все надеялись, что однажды узнают, как отобрать его силу, но так и не смогли. — А дьявольское дерево? Оно все еще там? Рэйли мрачно вздохнул. Чем больше он говорил, тем беспокойнее ему становилось. Без предупреждения, он отложил флягу и поднялся на ноги. Пора было уходить готовиться к высадке. — Ван Пис. Думаете, его ищут просто так?