Игры Рафтеля

      Совсем скоро стало понятно, что дело не в боли. Чоппер, высокий, широкоплечий, симпатичный молодой человек, обжег палец, снимая мясо с противня, и тут же заныл. Ожог был сильным, неприятным, но он все равно добродушно позволил Куине помочь с перевязкой, и все смеялся, жалуясь Рафтелю на неуклюжесть. Эту картину Зоро, Ло и Луффи застали, когда вернулись к кораблю. Обед было решено устроить всё-таки на берегу.        — Монки-я, эй, — позвал мугивару Ло. — Монки-я!        — Что?! — недовольно буркнул тот, отвлекаясь от мяса.       Сидели они в стороне, чуть поодаль от остальных. Вместе с Джимбеем.        — Ты обещал.       Луффи нахмурился, чуть ли не закатил глаза, нашел взглядом Рафтеля, болтающего с Робин, и нехотя ответил:        — Ладно, сейчас…       Не смотря на то, что их пиратский альянс, который Ло сто раз пытался послать к чертям, привел пиратов сердца к тому, что теперь и его звали Йонко, силы у них с Луффи все еще кое-как значимо отличались. И первее всего, дело было в королевской воле. Ло тоже мог ее использовать, но далеко не в таких масштабах, как мугивара, и не так легко. Подумав немного, что это будет лучше, чем просто наброситься на Рафтеля с нодати, он договорился с Луффи, что тот при первой же возможности, пока Зоро будет изображать «пришедшего в себя», проверит на Рафтеле волю. Хотя тот почему-то и без того знал, что тот прилично силен.       Луффи расслабился и полностью сконцентрировался. Буквально в одно мгновение. Он был последним человеком, от которого можно было ожидать такого уровня концентрацию, и все же, факт оставался фактом: в ментальной силе Монки не существовало равных. При необходимости он мог легко уложить целый дивизион, что уж говорить о битве один-на-один и нападении исподтишка?       У всех на берегу подкосились ноги, мгновенно закружилась голова. Ло он не тронул, но вот сидящий на одной с ними подушке Джимбей побелел. Зоро, шутливо дерущийся с Куиной на мечах, тут же пропустил удар, и тот прошелся по плечу: Куина, тоже задетая королевской волей, среагировать и остановиться не успела. Но самое главное, что Луффи заметил, происходило вовсе не с Рафтелем. А в его голове.        — Я краду сокровища у пиратов. Меня зовут Нами. Хочешь, поработаем вместе?       Рыжая. Рыжая, как небо на закате, как мандарины на корабле. Удивительно, что Луффи забыл о них. Зачем им таскать с собой мандарины, если их никто не ест?        — Зачем ты пришел сюда?        — Ты это о чем? Ты наша накама. Конечно мы пришли за тобой!        — Напрасные хлопоты. Накама? Не смеши меня.       Предплечья заныли, словно напоминая о себе. Луффи непроизвольно сжал библикарту в кулаке, хмуро смотря то на Рафтеля, то на свои руки, то на виднеющиеся зеленые деревья на корабле. Чертова голова. Что это он вдруг вспомнил? Как будто вчера это было: монстр с Гранд Лайн из команды Фишер Тайгера, деревня мандаринов, новость еще дурная — будто бы Усопп мертв… Зоро тогда еще чуть не подрался с рыжей девчонкой, но вмешался Санджи. Дурь какая-то, в самом деле!        — Эй, Траффи, — тихо обратился он к наблюдающему Ло. — Эта Нами. Она случайно не собачилась вечно с Зоро?        — По сто раз в день, — кивнул тот. — У них комплекс «главного умного и важного после капитана».        — Понял.       Луффи спрятал волю, незаметно сжал кулаки. Казалось бы, Рафтель, как и другие, ослаб на глазах, чуть было не свалился в обморок. Прикрыл лицо волосами, распластавшись на песке, бормотал еще что-то непонятное, удивленное, словно только что впервые столкнулся с землетрясением. Санджи крикнул, запустив в капитана ложкой:        — Ты что делаешь, Луффи?!        — Чтобы не расслаблялись, — широко улыбнулся Луффи в ответ. — Санджи, я хочу такояки!        — Я из-за тебя их в песок упустил, придурок! Без ужина теперь останешься!        — Бу, противный, — надулся капитан.       То, что Рафтель смотрит на него из-под чёлки взбешенным, крайне лихим взглядом, он не заметил. Ни напряженные вены на висках, ни стиснутые зубы, ни покрасневшие от ярости глаза. Ни-че-го. Но это заметил Ло. И — неожиданно — очухавшийся после воли Джимбей.       

***

      За стенами медпункта царила почти уже ночь.       Сквозь распахнутое окошко внутрь пробивался свежий теплый воздух, запах моря и зелени, насекомые, бабочки, светлячки. Желтая лампа горела приглушённо: достаточно, чтобы видно было раны, но не слишком сильно — чтобы не резало глаза.       Зоро сидел на кушетке, широко расставив ноги, и молча разрешал себя латать. Он будто даже не задавался вопросом, почему этим занят не Чоппер, а Куина. Тренировки, пьянки, гулянки, прогулка по лесу вместе с ней закончились тем, что Куина всё-таки смогла затащить Зоро на корабль и уговорить обработать рану, нанесенную Вадо Ичимоджи еще днем. Его собственные катаны стояли прислоненными к рабочему столу, халат был стянут с плеч и держалась только на поясе, все еще прикрывая штаны.        — Давай еще эту обработаю, — заметила Куина, красиво заправляя прядь роскошных волосы за покрасневшее ухо.       Серьги она не носила. Мочка была даже не проколота, заманчиво выглядывала из-за волос.       Зоро послушано протянул левую руку, даже не дернувшись, когда Куина стала ее промывать. Он исподтишка поглядывал на ее руки, внимательно изучал левое плечо. Там будто чего-то не хватало, но он все никак не мог понять, чего именно. Поверх купальника Куина накинула белую полупрозрачную кофту, легкую, свободную, с тонким пояском, узлом завязанным на животе. Так бы и потянул за него, пальцами погладил ребра, прошёлся губами от пупка до ложбинки груди, так бы и…        — Не хочешь поговорить о вчерашнем? — сглотнув, спросила вдруг Куина.       Тот чуть вздрогнул. Совсем расслабился, пока она накладывала повязку на порез.       В этот же момент Нами, наблюдающая за этим будто бы со стороны, дернулась, как от пощечины. Сердце заколотилось как бешеное, еще даже сильнее, чем до этого, когда до нее дошло, что Куина пытается уединиться с ним здесь. В медпункте. На опустевшем корабле. Кровь прилила к щекам, усилила волнение. Дышать в темноте стало еще сложнее.        — Хочу. И не только поговорить, — ответил Зоро, перебирая пальцами кончики ее волос.        — Ты напугал меня утром. Это было жестоко с твоей стороны.        — А ты назвала меня маримо десять раз.        — И что? Мне нельзя?        — Можно. Тебе — можно.       Он сдался. Расслабился, дал прикоснуться ее пальцам к губам, даже притянул к себе на колено, обхватив талию одной рукой. Будто пьяный, чувствовал тепло в груди, надвигающееся возбуждение, удовольствие от того, что вот она, здесь. Зоро уже ничего не помнил и не знал. То, чего Нами боялась больше всего, ее чуть ли не последний оплот надежды, утонул на глазах.       Она пыталась не смотреть. Пыталась закрыться, сосредоточиться на сыром воздухе, на вязкой темноте. Сердце набатом лупило в горле, сжимало голову духотой. На пальцах живого места не было, и Нами уже просто не знала, что ей делать и как быть. Злиться? Ненавидеть? Страдать? Что? Она бы убила его после вчерашнего, если бы могла. Да, точно убьет, только выберется. Нами храбрилась, ругала себя, и все же подглядывала. От боли выла беззвучно. Над сердцем надругались, захватили разум — и его, и ее. То, что случилось, было ошибкой, но в этой ошибке не было их вины. Рафтель просто до черта усилил то, что и так было. Мысль «а что, если…» превратил в действие, дал возможность проверить. Почему она разрешила ему? Почему Зоро сам разрешил себе? Почему, почему, почему? Он в самом деле этого хотел? Или нет? Что это было?       Нами ударяла руками по невидимым стенам, дышала надрывно, навзрыд. Почему он забыл? Почему больше не ищет ее? Почему?       «Бедная, бедная Нами. Тебе так плохо, потому что он с другой? Хочешь, чтобы боль прекратилась? Хочешь быть с ним вместо нее?»       «Нет!», — зло ответила Рафтелю Нами. Его голос в голове появлялся временами, говорил всякие глупости. Пытался выведать что-то, но не мог. И от того только больше злился.       «Но ведь тебе больно. Что плохого в том, чтобы не хотеть чувствовать боль? Не бойся признать это. Просто скажи. «Я хочу…»»       Рафтель мучил ее, часами издевался. Будто фокусник, искусно игрался с воображением, менял чувства местами, то разжигал бурю, то утихомиривал ураган. Нами бы не думала, если бы могла. Уснула. Но это было невозможно, точно как не смотреть на Зоро и на Куину, не обращать внимания на то, как он обнимает ее, путая реальность, Нами и ее. Поэтому, когда дверь открылась и внутрь заглянул Ло, она готова была зареветь от радости. Мгновенно взяла себя в руки и непреклонно сосредоточилась на команде, на том, как спастись. Нами знала — рано или поздно, но Луффи все решит. Ее команда все решит. Не было на всем белом свете ни единого человека, способного их победить.        — Что ты делаешь? — в лоб спросил Ло.       Нахмурился, сжал шапку в руках, и кажется, немного даже разозлился. Не мог понять, как вообще тот мог забыть о Нами-я за каких-то жалких несколько часов.        — Не видно? — с угрозой буркнул Зоро. — Чего тебе, Траффи?        — Дело есть.        — Сейчас приду.       И он просто ушел. Нами разочарованно насупилась, пустым взглядом уставившись на дверь. Ушел. Оставил их… и ушел.       Что, если и Ло скоро забудет о ней? Что, если они уплывут, а Нами останется здесь — в пустоте?       «Уже не веришь так в своего капитана? Ты как ребенок, Нами-я. Так быстро меняешь свое мнение»       «Заткнись»       «Это твое желание?»       Она не ответила. Зоро, злой, недовольный тем, что его отвлекли, притянул Куину ближе, начал укрывать грудь поцелуями. Подумал, что соскучился по запаху, что хотел вдыхать его день и ночь, и когда заполнил им легкие, чуть не окаменел.       Не тот. Чужой. Горький немного, эфирный, чуть стальной. Совсем не тот, что ожидал почувствовать, абсолютно другой. Возбуждение как рукой сняло, вихрем вернуло воспоминания. Он оттолкнул Куину, прогнал с колен, и почувствовал, как до ужаса разозлился на самого себя. С ним игрались, обманывали, — он разрешал. Забыл Нами, забыл о том, что с ними было, что случилось вчера и позавчера. Схватил катаны, даже не посмотрев на растерявшуюся Куину, и вышел на палубу, хлопнув дверью так, что чуть стекла на камбузе не повылетали. Ло, приобняв Кикоку, сидел на лестнице, ведущей в кабинет навигатора, и хмуро смотрел на библикарту. Совсем скоро та начала тлеть еще больше, и вдруг дернулась в сторону, совершенно противоположную той, откуда шел Зоро.        — Вспомнил?        — Сукин сын.