Никого.
Он резко сел и стал шарить руками по пустой кровати, отказываясь принять очевидное.Лио нет.
Запутавшись в холодном одеяле, Гало свалился на пол, быстро вскочил и кинулся к двери. Нервные удары босых ступней эхом отскакивали от стен. Босой он стоял, крепко сжимая опущенную ручку. «И что дальше?» — он захлопнул дверь и прислонился к ней лбом, — «Как давно он ушёл? Куда? Почему?»Почему?
Казалось, огромная квартира вдруг стократно увеличилась. Он сглотнул вязкий ком и зачем-то проверил ванную – только распечатанная зубная паста. Щётка уже сухая. Из вазы на кухонном столе пропало яблоко. Гало подошёл к шкафу, где лежали вещи Лио. Переступив с ноги на ногу, он запрокинул голову, будто это промедление могло что-то изменить. Надежды и страхи были равны в своей борьбе за душу Гало. Наконец, он дёрнул на себя дверцу.Оставил?
Нет, было больше. Чего-то не хватает. Зато красная тимосова толстовка аккуратно сложена. Что-то заныло под сердцем, Гало провёл ладонью по гладкой холодной ткани и взял её. Несколько часов назад Лио был в ней и спал…о, небо! Под одним с ним одеялом. Был ближе, чем кто-либо, а потом исчез, оставив горько-сладкие воспоминания и свой запах. Он был повсюду. Тонкий, ненавязчивый, принадлежащий лишь одному человеку. Это был запах горного ветра, что собирал цветы и травы, возносил их к небесам, низвергал до морских глубин и нёс дальше, в мшистые тихие леса, где под густой травой прячутся дикие ягоды.Лио.
Гало взъерошил волосы и замер, увидев свою тень. Он повернулся к панорамному окну. Солнце вытягивало тени и покрывало Промеполис бронзой. День подходил к концу. — Сколько я спал? — растерянно бросил он и поплёлся за телефоном. Его ничуть не удивил компьютерный голос, от вежливости и безразличия которого по спине побежали мурашки. Гало сбросил вызов и пошёл одеваться.***
В части Пламенных спасателей с утра гремела работа. Всё разбиралось, описывалось, списывалось, пояснялось и начиналось сначала. Даже здоровяк Варис ударял по клавишам как белый воротничок, разве что клавиши под его сильными пальцами скрипели жалобнее. — Ваш чай. — Спасибо, Рэми, — Игнис кивнул и отпил, не отрываясь от чтения. — Айна, — он поставил перед ней чашку с блюдцем, невесть откуда взявшуюся в пожарной части. Сбоку лежали два ромбика коричного сахара. — Спасибо, Рэми, — она улыбнулась, заправляя за ухо волосы. Сегодня на ней были привычные шорты и топ, но волосы остались распущенными. Усталость и невысказанная печаль скрылись в неумело замаскированных кругах под глазами. — Ну а вы двое, — Рэми посмотрел на Лючию и Вариса, — почему отказались? — У нас своё, — Лючия подняла жестяную банку кислотного-зелёного цвета. — За скорейшее написание отчёта! Варис молча поднял бутылку колы и снова застучал по клавишам. Рэми поправил очки и вернулся на кухню, чтобы заварить себе кофе. Сегодня в их команде всё не так. Никто не говорит, не шутит, даже за завтраком и в обед. Он бы мог списать это на общую занятость и серьёзность документов, но даже в то утро, когда Промеполис оказался в руинах, они могли улыбаться. Айна превратилась в тень самой себя. Рэми не питал к ней особых чувств, но не мог подавить жалость, которую вызывала её сгорбленная на кровати фигура. И самое отвратительное — все вокруг делают вид, будто ничего не замечают. Будто не было в их команде никакого треугольника из придурка, бывшего главаря террористов и лётчицы с комплексом младшей сестры, в котором третьей лишней оказалась девушка. Пугуна поморщился: эти мысли о товарищах были противны ему самому. Он выдохнул. Нельзя позволять эмоциям управлять мыслями и настоящими чувствами. Всё это, думал он, однажды кончится несчастным случаем, самым настоящим, когда врачи уже будут бессильны. Рэми процедил вдох и сжал переносицу. Как и остальные, он не имел ровным счётом никакого отношения к происходящему. Никто, кроме этих троих, не мог что-либо изменить и, кажется, один Пугуна упрямо отрицал свою беспомощность. Рёв кавасаки было сложно спутать с другим мотоциклом, поэтому Гало встретили удивлённые взгляды. Он сделал медленный вдох, разглядывая их лица и на выдохе сказал: — Лио пропал.