Полицейский и вор

Пятница началась хорошо: позвонил Чимин. – Я так и не компенсировал тебе обед, на который ты однажды не попал из-за меня. Поэтому приглашаю тебя в поп-ап ресторан от Louis Vuitton. Шеф-повар – мой хороший знакомый. Он кореец, но очень давно живет в Париже. Кулинарные гастроли на один вечер. Дресс-код: total black. – Ну с этим у меня проблем не будет, – Гук осмотрел свои черные джинсы и футболку, прикидывая, что у него дома еще не меньше десятка подобных вещей, в том числе и дорогих брендов. – Тогда в семь на стоянке Paradise Place на Хёндэ. QR-код пропуска я тебе скину. *** Чимин на этот раз изменил своим строгим костюмам и в черной шелковой рубашке с расстёгнутым воротом, в кюлотах и кепи выглядел демократично, хотя и элегантно. Вытянутый над морем фасад ресторана из черного и дымчатого стекла, перечеркнутый каркасом прочных стальных конструкций, напоминал нос корабля. Интерьер также был выполнен в духе минималистической эстетики Миса ван дер Роэ и подчинялся принципам сквозного движения пространства, свободно перетекающего через полупрозрачные перегородки и растворяющегося в окружающей среде. Презентуя свое экстравагантное меню, шеф-повар Пьер Сан отметил, что стремился отразить в нем эклектику кухонь народов мира. Суп под названием La soupe russe «Окрошка» удивил сразу же. Уникальная подача представляла собой нечто, завернутое в тонкий пластик огурца. Как следовало из описания, в состав блюда входили докторская колбаса, картофель, сметана. А в качестве бульона выступал белый новгородский квас. При этом цвет у жидкости был ярко-зеленый благодаря укропу – довольно странному популярному у русских продукту – траве со специфическим сильным ароматом. Все эти названия Чонгук слышал впервые, а из-за мизерного количества еды – с пригоршню ребенка – и распробовать-то не смог. К магрэ из утиной грудки – двум ломтикам размером с кредитку и от силы полсантиметра высотой – полагались кромески из лесных грибов – три шарика с ноготь большого пальца, обжаренные в панировке. Табуле с гранатом оказался горсткой булгура (хотя Чон не отличил бы его от риса), живописно украшенной красными зернышками, синими лепестками неизвестных цветов и тремя дольками лайма. Далее Гук перестал следить за рассказом шеф-повара о том, что он ест. За филе фермерской перепелки с персиладом из грибов и цукини и яйца-пашот с муссом из спаржи и хамона серрано, которые он буквально проглотил, не заметив, поскольку каждого блюда хватало только на один укус, подошло время сырной тарелки. От нее исходил сильный характерный запах козьего молока, а хаотично разбросанные кусочки видом и формой напоминали продукт жизнедеятельности этого животного. Сыры Чонгук не оценил, оставив нетронутыми. Зато схрумкал десерт, пафосно именуемый chocolat glacé, который на деле был просто песочными печеньками со сливочным кремом в виде талисмана бренда Вивьен. К концу вечера от всех этих парфе с фрикасе у Чона голова пошла кругом. Он подозревал, что не рожден для высокой кухни, а теперь понял это окончательно. Пока Чимин смаковал дижестив – изысканный вишневый ликер, он грезил о токпокки, кимчи и курочке-каннам. Запив все это гастрономическое великолепие сладким черным кофе, Чон голодно сглотнул и подумал с тоской: «Вот и пообедали. Как же хочется жрать!» *** Чимин, когда они вышли в вечернюю прохладу, зябко поежился. «Как же я не хочу с тобой расставаться…» – Ну как тебе ужин? – Честно? Я так и не дождался, когда нам принесут еду… – Чонгук погладил себя по урчащему животу. Чимин рассмеялся, запрокинув голову, сверкая в сумерках жемчужинами зубов. «Как же я не хочу тебя отпускать…» – Поэтому теперь моя очередь угощать ужином. Вытащив из корфа на багажнике запасной шлем, Чон ловко снял с приятеля кепку, нацепив её на стоящего рядом охранника, а Чимина принарядил в мотоаксессуар. – Но сперва я тебя покатаю, председатель Пак, – Чон тщательно затягивал ремешки, заботясь о безопасности своего драгоценного пассажира. На рычащем байке он сделал несколько кругов почета вокруг растерянных бодигардов. – Ради бога, скажи им куда ехать! Они же на работе! – сквозь хохот умолял Чимин уже с седла. – Кафе «Сладкая ночь», набережная Суёнгу, – прокричал Чон, мощно газуя и выезжая на автостраду. *** Продолжение вечера удалось на славу. До рассвета заведение работало только для них. Оказалось, что оба неплохо танцуют и поют, что подтвердило караоке. Подпитие выпустило на свободу их взаимную симпатию. Они не вспоминали прошлое, не думали о будущем: были в моменте, наслаждаясь компанией друг друга. Чимин сдулся первым. Когда охранники аккуратно положили невменяемого хозяина на сидение авто, пьяный Чон порывался залезть следом. – Я должен проводить и убедиться, что всё в порядке! – Доверьтесь нам, господин Чон, – мужчины мягко, но настойчиво оттирали Гука от дверцы и им удалось усадить его во вторую машину. – Вы знаете, куда ехать, – сказал Чонгук и отрубился. *** Чимин стоял напротив в одном полотенце, закусив губу. С его мокрых волос капала вода. Откинув назад непокорную челку, он подался вперед и как-то совсем неизящно залез на кровать. Грузно завалившись на Гука, он сразу же активно и смачно стал целовать его лицо. Его язык был на удивление длинным, покрывал подбородок и лоб. Всё было очень пошло и мокро. Чонгук вскинул руки, чтобы придержать лицо Чимина дабы не утонуть в его слюне. И когда пальцы вместо гладкой кожи мягких щёчек наткнулись на короткую жесткую щетину... проснулся. Чон лежал на диване в своей гостиной, а его шумно и радостно вылизывал забравшийся на него доберман Бам, который волей судьбы – у Тэхена была аллергия на шерсть – жил теперь с сестрой. Чон вспомнил, что забыл предупредить её о своем возвращении в родительский дом. Она с мужем и двумя разнополыми близнецами-дошколятами жила в Сеуле и в Пусан они приезжали по возможности отдохнуть на море с детьми. – О, это ты! А я думаю, чего Бамуля так в дом рвется, еле дождался пока лапы вытру. – Привет. Вы на побывку? – Только я с потомством. Сонхун не смог, работает. А ты почему здесь? Проблемы? – выразительно подняла брови Хевон. – Ага… Юнги жив, скоро возвращается. – Да ты что! – она удивленно вскрикнула, а потом увидела чемоданы, коробки и сумки. Барахла за три года семейной жизни Чонгук нажил немало. Хотя ему и ничего не надо было, но Ви был категорически не согласен, что две майки, джинсы и куртка - вполне полноценный гардероб. Свита должна соответствовать королю. – Значит у вас с Тэхёном все? – Значит, – невесело согласился Чон. – Блин, братик, как ты…? - Хевон обняла младшего и прижала к себе. – Не очень… – Чертов Шуга! – Ты не очень-то рада его воскрешению… – Еще бы! Если б у твоей лучшей подруги парень ушел к другому парню, а она еле выкарабкалась после таблеток и депрессии… – Своим парнем его считала половина клуба, причем не только те, с кем он перекинулся парой слов, но даже те, на кого он посмотрел больше секунды. – Не спорю. Но с Мин Ен он еще и периодически спал… – Знаешь… А мне почему-то нестерпимо стыдно перед Юнги. – Не выдумывай. Ты ни в чем не виноват! Прости, но я рада твоему расставанию с Тэхеном. Перестанешь вечно угождать и оправдываться… – Точно! Пусть великий Agust D забирает назад свою капризную игрушку. Мне она надоела! – Скорее тобой, мой маленький, поиграли и… – сестра так жалостливо гладила Чона по голове, что он чуть не расплакался. – Буду теперь жить с Бамом, – он обнял счастливую собаку и прижал к себе. – Ты не можешь забрать его у Ин Ха и Ин Хо! – Нет, конечно. Он теперь их … «Зато у меня есть Чимин… Есть ведь? Пусть, как друг, но мне и этого пока достаточно». И на душе снова потеплело. – Ах, как же я рад, сестренка, что ты здесь и сейчас у меня будет настоящий горячий завтрак, а не рамен из коробки! – Скорее обед. Время пять часов. Давай умывайся и приходи на кухню, – Хевон потрепала его по голове. И встав, по-матерински чмокнула брата, который был в два раза ее выше и шире, в макушку.