Notti in Blanco

17.40. Джанлука. Репетитор: Привет Риккардо, помнишь, что у нас сегодня урок? Я жду тебя в 18:00. 18.10. У вас 3 пропущенных звонка. Конечно, мать не держит его взаперти и отпускает обратно, но они договариваются что он хотя бы начнёт немного учиться и всё-таки получит аттестат о среднем образовании. Риккардо улыбается и говорит, что обещает посвятить всего себя книгам, но ни на секунду в это не верит: ни его мать, ни его отец и, честно говоря, даже Алессандро. Или, что ещё лучше, в течение первой недели Риккардо стоически сопротивляется и пытается по-настоящему заняться учебой, изучает страницу истории (из книги двухлетней давности) и обнаруживает, что Урбино находится не в Базиликате, как раз перед тем, как спросить, в каком, чёрт возьми, состоянии находится Базиликата, а затем объявить о своей капитуляции, когда он открыл учебник итальянской литературы, и ему пришлось повернуться, чтобы попросить у Алессандро кофе, таблетку Оки и особенно почему гребаный Петрарка не мог нормально написать имя своей возлюбленной : - Я же могу называть тебя просто Алессандро? Мамуд ругался про себя и задавался вопросом, как, чёрт возьми, он пришёл к тому, что учил чему-то девятнадцатилетнего парня, который не отличает красивую поэзию от обычной истории написанной на бумаге. При этом Алессандро, также платит аспиранту по итальянской литературе, чтобы Рикки объяснили программу, или, может быть, сначала, из чего состоит эта программа, для того, чтобы он не завалил государственный экзамен. Бедный аспирант Джанлука, Алессандро видел, как тот находится на пике своего отчаяния, пытаясь заставить Риккардо оставаться спокойным и внимательным, пока он объяснял пересказ первой песни Божественной комедии (с треском провалившись). На самом деле, Риккардо снова начал сводить его с ума, как только вновь обрел свободу: он переехал в тот же день, неся чемодан, полный книг и тетрадей, насовсем к нему домой, не забывая звонить матери по крайней мере через день, просто, чтобы заверить её, что он ест, спит, учится и что Алессандро всё ещё не пошел получать дополнительное образование за него. Але адаптировался, беря всё оставшееся у него терпение и пытаясь вбить в голову Риккардо хотя бы половину нужной информации, хотя бы половину. Добился ли он успеха? Кажется, он допустил возможность этого по ошибке. У пацана не было никакого желания заниматься чем-то, что не разрушало его тело и душу, и он находит тысячу и одно оправдание, чтобы отложить начало учебы: учеба начнётся после завтрака; мы можем сначала посмотреть фильм? Ну давай я помогу тебе приготовить обед (бесполезно кричать на него, даже не пытайтесь); да, но мы можем поиграть в PLA полчасика, и начну учиться; буду заниматься после обеда, нет, слушай, завтра; а ты что уже пошёл спать? Алессандро ненавидит его до смерти и прямо говорит ему, что он безответственный идиот и что завтра, если тот не начнёт учиться, то он надерёт ему задницу – впрочем, это будет завтра. И так в понедельник, потому что диеты, учеба и всё плохое, что существует в этой вселенной, должны начинаться по понедельникам. Алессандро сажает его за кухонный стол, кладёт перед ним книги, кофе с сахаром, два печенья (неважно, почувствует ли он себя плохо или скажет ли своей матери, что его держат тут голодом) и говорит, что время пришло. Риккардо пьёт кофе, полчаса пялится в стену, как будто читает фанфики о Ркоми и Тананаи, что явно небезопасно для учёбы, и, когда Алессандро на грани нервного срыва, он, наконец, сдаётся и спрашивает его. - Позанимаешься со мной? Он не знает, как сказать "нет", и, что гораздо важнее, он не знает многое из того, что сейчас изучают в 2022 году в средней школе: не изменилась ли литература за это время? То есть, может быть, Данте воскрес и написал продолжение "Божественной комедии", или, может быть, Леопарди уже ругает Сильвию , потому что она колоссальная стерва, что он об этом знает? - Хорошо, покажи что у тебя, - бормочет он, садясь в кресло рядом с ним, - Рикки, извини, но разве тебе сегодня не нужно было изучать итальянскую литературу? - Да, конечно. - Тогда почему ты читал "В ожидании Годо"? Риккардо смотрит на него так, как будто Алессандро спросил его об основы интегрального исчисления и, бум, щелчок, ошибка 404: Blanco.exe перестал работать. Чистый лист, плоская энцефалограмма. - Рикки, ты же знаешь, что Беккета изучают в программе английского? Молчание. - Ах, так вот почему у него такая странная фамилия! - весело говорит Риккардо, - Откуда я мог знать? Может быть, это был псевдоним или что ещё, я не знаю. У Алессандро нет сил спрашивать долго ли он собирается притворяться дураком, поэтому он ограничивает себя тем, что соглашается и берёт правильную книгу. - Рикки, послушай... - А? - У тебя сегодня не должно было быть занятия? - Два часа назад, - откровенно признаётся Риккардо, - Но я не захотел, понедельник - это новое воскресенье, ты знал? Алессандро мог бы напомнить ему о договоре с его матерью, неделе наказания, деньгах, которые он платит Джанлуке за занятия, на которые тот не ходит. Он мог бы, но тому даже не пришёл в голову тот факт, что Беккет не мог быть был апулийцем, эмигрировавшим в Рим, не говоря уже о том, что Бланко даже не понимает, что это всё нужно выучить. - Я собираюсь приготовить ужин, - обессилено говорит Але, - Просто повтори то, что ты прочитал, хорошо? - Я могу... - Нет, - шипит Алессандро, - Ты не можешь.

***

В определенный момент своей жизни, вероятно, когда ему пришлось смириться с тем фактом, что он переживает настоящий кризис среднего возраста (когда отношения с подростком, безусловно, являются первым шагом, наряду с алмазным велосипедом, который он привёз домой к окончательной потере достоинства), Алессандро перестал пытаться понять поведение Риккардо. Он просто сложил всё своё оружие перед ним, зная, что любая попытка понять его обречена на провал, так что нужно просто принять его поведение как знаменитую теорему, ранее продемонстрированную в книгах по физике, и большое вам спасибо за это. Поэтому Але ничего не говорит ему, когда застаёт того за просмотром видео на YouTube о том, как за неделю вырастить красивые ростки фасоли в пластиковой миске, он ничего не говорит ему, когда узнает, что тот встаёт в пять утра только для того, чтобы посмотреть, как Мамуд спит (а потом он спит ещё пять часов, чтобы снять усталость) и даже в тот день, когда Бланко спрашивает, может ли он, налить ведро воды в раковине, чтобы убрать беспорядок, в котором они жили несколько дней. Но в этот момент молчать невозможно: когда Алессандро находит его, полностью одетого, стоящего в душе, и пытающегося наполнить ведро, держа его высоко над собой, сейчас что-то нужно сказать. - Ты под кайфом? Риккардо даже не объясняет ему, насколько его идея абсолютно блестящая и инновационная, или, может быть, он пытается, но потом решает, что гораздо разумнее опрокинуть на себя ведро воды, бросить его на пол (Алессандро молится за сохранность плитки в ванной) и затащить тридцатилетнего-старика в кризисе среднего возраста, под струи воды, прежде чем он успевает осознать, что происходит. - Рикки, блять, - Але выплевывает воду, которая успела забежать ему в рот, - Можешь сказать, что с тобой такое? Он, на самом деле, боится этого, потому что Риккардо под фонтаном воды, которая уже пропитала его одежду насквозь, бормочет какое-то полу объяснение, включающее в себя итальянца, француза, англичанина, замок в Трансильвании, Лауру Паузини, Годо и Базиликату. Но Алессандро отказывается верить, что двадцать минут концентрации заставили его сойти с ума, поэтому он снимает рубашку, теперь уже насквозь мокрую, и бросает её на пол в ванной. - Мы можем остаться здесь? - тихо спрашивает Риккардо, когда Алессандро отбрасывает тапочки, которые теперь можно выбросить, и собирается выйти из душа, - Пожалуйста. Мамуд не спрашивает его, какой смысл им оставаться под струями ледяной воды, вместе с Риккардо, который выглядит как пудель после стрижки, и Алессандро в спортивных штанах и промокших носках, у него нет сил на это. Он уже понял, что с этим подростком чем больше стараешься, тем тебе хуже, поэтому не следует задавать вопросов. - Мы замерзнем, - всё-таки говорит он, продолжая смотреть на Бланко, пока тот тоже избавляется от рубашки, - И ты должен учиться. - Скажи мне что-нибудь, чего я не знаю. - Ты мог бы писать книги о вещах, которых ещё не знаешь, - комментирует Алессандро, прижимая его к себе в объятиях, - На самом деле, я бы начал с тех книг, которые ты оставил на кухне. - Я могу сказать тебе кое-что, чего не знаешь ты. Алессандро хотел бы возразить, он довольно скептически относится к этой идее или, по крайней мере, сказать ему, что если всё это повод отложить учебу на послеобеденное время, а затем сослаться на Древнегреческие календари, то это не сработает (или, может быть, да), но у него нет на это времени: потому что Риккардо должен прекратить делать так, это дурная привычка не подавать намеков на то, какую большую чушь он собирается сказать сейчас. Рано или поздно у Алессандро случится сердечный приступ, и виноват в этом будет только Рикки. Подумать только, он может умереть по-настоящему в тридцать лет, стоя под душем, потому что его мальчик сказал, что любит его? Мамуд думал, что сегодня ночью он точно не уснет без убаюкивающих документальных фильмов о вынашивании китов, если сможет запомнить хоть что-то из них, но теперь у него навсегда запечатлён в сознании тёмный взгляд Риккардо, который ожидает ответа или, по крайней мере, любого жизненно важного сигнала – любого, на твой выбор, можешь даже чихнуть. - Сказать что ты меня любишь - это не оправдание для того, чтобы не учиться, - откашливает комок в горле Мамуд, - Попробуй ещё раз. - Ты хоть раз воспримешь меня всерьёз? Как будто к тому, кто думает о том, что наполнить ведро стоя под душем это хорошая идея, можно относиться серьёзно, думает Алессандро. Как тот, кто спрашивает его, почему песто типичен для Лигурии, а не Базиликаты, учитывая её название она должна иметь гектары плантаций базилика, может восприниматься всерьёз? Нет, чёрт, нет, он окончательно потерял свой мозг: ему потребуется целая жизнь, чтобы признать, что Бланко нравится ему, он примет свою любовь только в третьей реинкарнации, по крайней мере, когда они будут чайкой и кошкой, которую он должен будет научить летать. И это будет его испытание, потому что Алессандро не может заставить его изучать три страницы в день, не говоря уже о том, чтобы научить его летать. - Рикки... Да ладно, как я должен это сделать сейчас? - неловко бормочет Алессандро, - Обстановка вокруг нас не способствует этому. - Если хочешь, я повторю это не в душе, - предлагает Риккардо, прижимая его к себе ещё ближе, - За ужином, в постели, где ты только захочешь. - Ты действительно это чувствуешь? - спрашивает Алессандро, пряча лицо в углублении на его шее, - Я имею в виду, как, чёрт возьми, ты это делаешь, я всё ещё осознаю происходящее и тот факт, что ты живёшь у меня дома, разрушая всё, что находится в зоне твоей досягаемости. - Тогда можешь ты начнёшь осознавать это быстрее? Это заставляет его искренне рассмеяться, как Рикки это только удаётся – заставлять его смеяться даже в такие моменты, когда он оказался затянут одетым под душ, без какого-либо скрытого мотива (или так ему нравится думать). - Что? - Але, - Риккардо явно хотелось бы подхватить его веселье, но он сдерживается, - Я люблю тебя. Серьезно. Он просто убивает его, загоняя в угол, обнимает своим гиперактивным телом, и держит под ледяным душем, который вызовет у него бронхиальную пневмонию, а мозг закоротит на перезагрузке. Чёрт. Теперь он должен сказать ему что-то, если хочет оставить его в своей жизни, на те несколько дней, которые ему наверняка осталось жить, он должен сказать ему, или просто умрёт. - Я тоже. - Я тоже что? - спрашивает Риккардо, проводя руками по его спине, и поднимает ладони к чужой голове, сжимая волосы на затылке. - Я тоже тебя люблю, хотя ты и идиот и это твой патент, - шипит Алессандро, - Если тебе дадут право на то, чтобы быть идиотом официально, то ты будешь слишком идиотом для этого. Они так и остаются стоять под ледяной водой: Алессандро, у которого нет сил оторваться от Риккардо, и Риккардо, который продолжает плавно ласкать его спину. - Может пойдём в кровать? - внезапно шепчет Бланко, - Это уже не смешно, ты дрожишь от холода. Алессандро вздыхает и даже не пытается сказать ему, что сегодня понедельник, он должен был сесть на диету и ещё он пообещал миссис Фабриккони, что заставит её сына заниматься, но вместо всего этого он сейчас просто заливает пол своей ванны водой. Риккардо улыбается, протягивая ему руку – Мамуд уже знает этот жест, знает что это его личный способ показать заботу о важном для него человеке. Алессандро думает, что сегодня ночью он тоже не сможет уснуть. (Но впервые за долгое время он засыпает спокойным сном ещё в половине девятого, но Риккардо, которому плевать на его бессонницу, будит его через два часа).