Notti in Blanco

20.18. Входящий звонок: Риккардо Бланко. 20.19. У вас 19 пропущенных звонков. 20.20. Риккардо Бланко оставил вам голосовое сообщение. 20.20. Риккардо Бланко: Але, ты можешь мне ответить? Пожалуйста. 20.21. Входящий звонок: Риккардо Бланко. 20.22. У вас 21 пропущенный звонок.

Я хотел бы попрощаться, но не могу Я хочу быть в мире с собой, Но тебе от меня нужно слишком много внимания Мне для этого нужно время, Ужин в отеле, пропущенные звонки Поездки в поездах, чтобы быть с тобой, Из-за тебя у меня происходит короткое замыкание. (Sangiovanni - Cortocircuito.)

В тот вечер, когда его телефон начинает напоминать сумасшедший вибратор, Алессандро решает, что, возможно, он страдает бессонницей: он всегда говорил, что он не ипохондрик и, возможно, не на самом деле, но внутри себя (где-то глубоко, по крайней мере) он знает, что у него не бывает бессонниц. Потому что до того, как он познакомился с Риккардо Бланко Фабриккони, он мог спать по двенадцать часов подряд, не ругаясь на арабском языке или молясь любому Богу наверху, чтобы он смог наконец заснуть. Во всяком случае, сейчас он страдает бессонницей, реальной или мнимой, и уже сорок восемь часов не может уснуть, и у него просто огромные мешки под глазами. Риккардо звонил двадцать семь раз за сегодняшний день, и непрерывно бомбардировал его сообщениями в WhatsApp, в Instagram, даже писал ему в TikTok. Боже, ему оставалось только отправить стаю голубей или рой кузнечиков, чтобы заставить ответить ему любым из вышеупомянутых способов. Но Алессандро не отвечает. У него нет на это сил. Это самое идиотское оправдание, которое вы используете, если не хотите оказаться в тех историях, в которых будет упоминаться чей-то член, при чём не ваш, но, эй, разве это не то, как начинается половина анекдотов, которые можно рассказывать пьяным друзьям? Нет, решительно нет. Алессандро не отвечает на звонки, потому что он не спал, он устал и у него нет сил погружаться в истории Риккардо. Потому что этот мальчишка буквально топит тебя в потоке своих слов, до тех пор, пока ты случайно не скажешь "да", на какую-то из его галлюциногенных просьб и тогда он просто прилипнет к тебе. В таких случаях, Алессандро боится, что это может случится в буквальном смысле, поэтому он никогда не задаёт вопросов и терзается сомнениями в течение сорока восьми часов. И когда через два дня он понимает, что уже просто не может спать, потому что жизнь - сука, но Риккардо Фабриккони рискует сделать всё ещё хуже, то приходит мысль, что он страдает от бессонницы. Но, к сожалению, осознание фальшивой проблемы не решает её, никаким красивым образом, и тогда Алессандро пытается решить её самостоятельно: он заканчивает тем, что в три часа ночи слушает аудиокнигу "Война и мир", задаваясь вопросом, когда он начал находить её неотразимой, вместо того, чтобы погрузиться в сон, который просто посылает его куда подальше. Чёрт. У него в голове появляются куча несвязных мыслей – и не то, чтобы его мысли обычно сияли гениальными связями, но, по правде говоря, теперь он думает: дома ли Риккардо сейчас или носится где-то, как всегда, будто его зарядили литиевыми батареями. Но это грань, которую нельзя переходить. Имя Бланко - это тревожный звонок, заставляющий его очнуться. Нет, нет, о чём, чёрт возьми, ты думаешь? Ты не станешь думать о недо-несовершеннолетних мальчишках, Алессандро, прекрати, пожалуйста. Риккардо. Если смотреть на него слишком долго, то тебя арестуют: это ведь такой ребенок. Он должно быть, лжёт всем о своём возрасте, ему явно не девятнадцать лет, это слишком много для него, ему максимум четырнадцать. Чудо, если Алессандро удастся выжить в тюрьме, где он безусловно окажется в конечном итоге, потому что это действительно слишком много для его психического здоровья. Но именно этот ребенок стал причиной такого состояния Алессандро: он хотел бы ненавидеть его, потому что тот постоянно сводит его с ума, но у него просто не получается. Ребёнок, который, кстати, накануне вечером напился, как самый заядлый алкоголик, закончил вечер тем, что звонил в Сан-Ремо 2022 с угрозами (включая Амадеуса), однако, похоже, он на самом деле хотел сделать всё, чтобы его поймали и наказали. Таким образом, на заре сорока восьми часов бодрствования и 40-го звонка Риккардо, Алессандро приходит к выводу, что он не может игнорировать его вечно. Во-первых, потому, что этот назойливый мальчишка и его похмелье не любят, когда их игнорируют, а во-вторых потому, что он не игнорирует его по-настоящему, если в мыслях в это время он должен играть в прятки с его образом, который, появляется в фантазиях, где едва совершеннолетним решительно запрещено быть. Это плохо как для Бланко, так и для самого Алессандро. Этого бы никогда даже не случилось - окей, может быть, это случилось бы даже раньше, - но всё было под контролем, - пока Риккардо не решил уничтожить свою печень девятнадцатью рюмками водки с лимоном, запивая всё это джин-тоником. Более того, Алессандро точно знает, насколько это отстой: Рикки - сын своего поколения и он до сих пор пьет персиковую водку с дыней и бог знает какими ещё фруктами, созданными дьяволом. Но с тех пор, как Алессандро указал ему, что тот ещё подросток, то он перешёл на другие коктейли – с ужасающими результатами. Это влияло и на Алессандро, который сейчас говорит себе, что пора выключить вибрацию на телефоне, но почти сразу останавливается и не делает этого: он спрашивает себя почему? И думает, возможно, этот шум заставит его наконец уснуть и, на самом деле, ему так спокойнее. Поэтому он закрывает глаза на ещё одном пропущенном телефонном звонке от Риккардо-необузданного-психопата-Бланко Фабриккони. Что ж тогда, очень резонный вопрос, что тот собирается сказать такого, чтобы ещё больше ухудшить ситуацию? Алессандро проводит рукой по лицу, как будто этот жест поможет стереть из его памяти веселую улыбку Риккардо, когда тот накануне вечером сбросил на него бомбу. Как если бы он сказал ему, что играл в покер на раздевание с Aka7eve, Тананаи, Ирамой и Mоранди, он был бы менее удивлен, и, конечно, его здравомыслие пострадало бы гораздо менее драматичным образом: не говоря уже о том, что, вероятно, Моранди уделал бы их всех кроме Риккардо. Который, вероятно, разделся бы сам в знак солидарности с Тананаи, у которого лицо человека, который всегда вытягивает только двойку пик. Однако не было никакой игры в покер на раздевание (но, как он понял, Риккардо всё равно разделся): только Рикки, который позвонил ему в три часа ночи, чтобы отчитать за то, что он такой смешной. В чем он хотел его упрекнуть, Алессандро даже не сразу понял, потому что этот выживший из ума человек всё время икал, говорил, что он слишком много выпил и хотел, чтобы Але приехал и забрал его. И к чёрту любые законы элементарной географии, из-за которых вы не преодолеваете расстояние на три с половиной часа на машине за пять секунд, и поэтому его мозг отказывался усваивать информацию. Алессандро никогда не был тупицей, на самом деле у него явно есть синдром отличника, но когда Риккардо спросил, может ли он забрать его, то мозг отключился – и все понятия базовой географии, он просто послал к чёрту без единой мысли. Он уже стоял у дверей и у него висели ключи от машины на указательном пальце, когда Бланко сказал, что ему нужно срочно признаться, чтобы его совесть была чиста. В тот момент Алессандро ничего не понял и на мгновение подумал, что это была одна из его очередных шуток, у Риккардо есть целый вагон глупых приколов, например, попытка добавить крем для депиляции в шампунь и самому забыть об этом, но на самом деле, сейчас это могло бы его спасти. Но Алессандро сказал ему, что достижения, на которые он осмелился пьяными, ничего не стоят, и когда он протрезвеет, то пусть повторит это ещё раз. И вот теперь, настал день, когда Риккардо (предположительно трезвый) пытается связаться с ним, Алессандро всеми силами избегает такого рода самореализующегося пророчества – момента, когда Риккардо поймёт, что у него в руках краеугольный камень, который превратит его мозг в кашу. В то время как Риккардо, вероятно, осознал, Алессандро молился (Господу богу, и всем существующим), чтобы тот проспался достаточно, чтобы забыть, насколько его жизнь решила принять неожиданный, хуже того, бессмысленный поворот. Алессандро сейчас не спит, чтобы слушать как Риккардо, сообщение за сообщением повторяет ему то откровение, которое он вывалил на него прошлой ночью. Алессандро хочется закрыть уши руками, и отказаться даже попытаться понять произошедшее – но Риккардо весь день изводил его звонками и сообщениями, не давая такой возможности. Он был слишком наивен, думая, что тот не появится у него дома. Бланко заявляется в конце дня вместе с курьером, принёсшим ему пиццу, которая громко кричала "отвали" любой идее диеты, которая могла прийти в голову Алессандро и его диетологу, которому он щедро платит за такие идеи. В тот момент, увидев за спиной курьера всадника Апокалипсиса, Алессандро действительно подумал о том, чтобы закрыть дверь у него перед носом и спрятаться под одеялом до конца своих дней. Но Риккардо, этот маленький засранец, который вырос на хлебе, дынной водке и всякой ерунде, просто бросился к двери и очень быстро прошмыгнул в дом. - Ты не хочешь меня видеть? Нет, он просто не может – если бы он начал объяснять, Риккардо нихера бы не понял, потому что он смотрит сейчас на него, уперев руки в бока, и его лицо выглядит очень уставшим. Он тоже не спал. На мгновение Алессандро ласкает мысль спросить его, не страдает ли он бессонницей, но потом он понимает, что, скорее всего, Риккардо не спал, чтобы обдумать всю чушь, которую он наговорил в пьяном бреду. Или, по крайней мере, он на это надеется. - Почему ты здесь? - выпаливает Алессандро, заламывая руки, - Разве тебе не нужно поспать, чтобы протрезветь? - Ты сказал повторить тебе это в трезвом виде, - спокойно смотрит на него Риккардо, - Итак, я повторяю... - Я бы предпочел, чтобы ты этого не делал. - Ты мне нравишься. Алессандро фыркает, смотрит на него так, как будто этой недовольной гримасой он сможет скрыть свои настоящие эмоции – он думает что ему даже удаётся, когда Риккардо широко открывает глаза, делает шаг, полный ожиданий (и заставляет его затаить дыхание). - Але, блять, - шипит Риккардо, - Можешь просто сказать, что не так? Ты нравишься мне, я нравлюсь тебе. Всё замечательно. Или я тебе не нравлюсь? Ну, чёрт возьми, это будет больно, но я переживу если это так. - Это всё чушь собачья, - выдыхает Алессандро, делая шаг назад, - Ты... у тебя есть грёбанная девушка, Рикки. Это было бы плохо, даже если бы это был парень, но так ещё хуже и... - Боже, - шипит парень, закатывая глаза, как будто Господь может дать ему если не силы, то хотя бы терпение, чтобы вынести все тысячу параной Алессандро, - У меня есть грёбанная бывшая девушка, это для тебя что-нибудь меняет? - Ещё есть ты сам. - Разве мне не может впервые понравится парень? - спрашивает Риккардо, успокаиваясь, - Ты переживаешь из-за этого? - Ты не можешь говорить мне такие вещи и оставаться спокойным, - шипит Алессандро, - Ты не можешь говорить мне, что я тебе нравлюсь, как будто это самая нормальная вещь в мире. Сейчас начнётся паранойя, кризис идентичности, осознание ориентации. Я не знаю, хочу ли я иметь дело с кризисами девятнадцатилетнего парня, чёрт возьми! - Я разве выгляжу сейчас как человек в кризисе? Он уже прошёл все стадии принятия – осознание этого приходит не сразу. Риккардо прислоняется к стене, скрестив руки на груди, ожидая, когда эта парадоксальная вспышка истерии принесет свои плоды. И Алессандро, неохотно, начинает складывать кусочки воедино. - Как долго? - Несколько месяцев. - Несколько месяцев? - его голос срывается, приходится спрятать его за кашлем, - Что значит несколько месяцев? - Сан-Ремо, - спокойно говорит Риккардо, пожимая плечами, - Как ты думаешь, почему я тогда приходил ночевать к тебе стабильно раз в неделю, Але? Это момент его смерти. Теперь это окончательно – Мамуд всегда думал, что смерть в возрасте до сорока лет это хорошее завершение жизни, в конце концов, фотография на надгробии ещё приятнее, когда ты умираешь молодым, но он не думал, что умрёт от сердечного приступа. Однако то, что он в конце концов умрёт из-за Риккардо Бланко Фабриккони, было немного очевидно (только он всё равно не рассчитывал именно на такой сценарий). Но раз он всё равно собирается умереть, то почему бы не сделать это красиво, не так ли? - Значит, я нравлюсь тебе, - бормочет он и перед глазами всё немного плывёт, - И я не девушка, и вдобавок ко всему я на десять лет старше тебя. Не по этой причине, я думал, что меня однажды арестуют, чёрт... У него кружится голова – наверное так и умирают, с головокружением напоследок. Риккардо, подбегает, чтобы поймать его, когда он падает. Что ж, у Алессандро всё ещё холодная голова на плечах, и он не собирается расчувствоваться из-за поэтичности момента. Тем не менее смерть более драматична, чем сердечный приступ, конечно, заголовки были бы намного интереснее и... нет, смерть от разбитой об пол головы, всё ещё остаётся смертью. - Пожалуйста, скажи мне, что ты не упал в обморок из-за того, что я сказал тебе, что ты мне нравишься, - шепчет Риккардо, тень смеха искажает его голос, и он помогает ему сесть на пол, - Але, если я тебе не нравлюсь просто скажи это, и мы будем дружить как раньше. Не получается собрать мысли в слова, словно произошло замыкание, и теперь, когда он ищет кнопку перезапуска тех нейронов, которые гоняются друг за другом в звездной пустоте его мыслей, Алессандро обнаруживает, что у него дрожат руки. - Это не значит, что ты мне не нравишься, - пожимает он плечами, поднимая голову, чтобы посмотреть на него, - Но я не могу быть чьей-то первой любовью, ты знаешь, какая дерьмовая жизнь у тебя тогда будет? - Ну конечно, обычно же мы живем как на карнавале в Рио, - комментирует Риккардо, садясь рядом с ним, - Але, серьезно, расслабься. Это не такая уж важная вещь. - Тебе это кажется неважным? Он сдавленно вздыхает – как он может сказать ему, что перед глазами сейчас проходят тридцать лет жизни, и, в конце концов, абсолютно неправда, что в конце всегда все счастливы: особенно если это трэшовая комедия, где главный герой рискует умереть от сердечного приступа или черепно-мозговой травмы (однако это всё ещё предпочтительнее тюрьмы, которая будет зависеть от его выбора). - Ну, да, - Риккардо чешет затылок, чувствуя себя неловко, - Я думал, ты это понимаешь. Почему ты так расстроен? - Тебе девятнадцать лет... тебе ещё только предстоит повзрослеть. - Мы не нарушаем никакие законы, я просто напомню тебе. - Мне тридцать. - Да, я помню, сколько тебе лет, - фыркает парень, - Хочешь сказать ещё какую-нибудь очевидность? - Тебе нужен кто-то, кто будет всегда с тобой, - бормочет Алессандро, чувствуя себя неловко, - Тот кто будет водить тебя на ужины, и отвлекать от того, чтобы ты не напивался каждый божий день, с кем ты будешь выбираться куда-то на выходные. Я не могу это делать, слишком завышенные ожидания. В этот момент, Риккардо больше не может не смеяться ему в лицо и он издает неуклюжий звук, очень сильный похожий на начало истерики. - Я вижу, что ты уже всё решил, - комментирует он, пытаясь отдышаться, - Могу я выдвинуть возражение? - А ты знаешь, что такое возражение? Риккардо закатывает глаза, и в то время как Алессандро что-то хочет ещё добавить, он просто наклоняется вперед, чтобы заглушить эти слова в поцелуе - говорят, это странное чувство, когда ты впервые целуешь кого-то, кто тебе действительно нравится: прошло много времени с тех пор, как он испытывал привязанность к кому-то на таком уровне, и месяцами подавлял желание поцеловать кого-то. Но Риккардо хорошо его знает, он знает, что заткнуть его очень просто и что, вероятно, завтра утром он выдумает бессонницу, малярию, экзантематическую болезнь или аллергию на травы: только всё будет на рассвете, после этого поцелуя, который заставляет его оставаться неподвижным, словно статуя сотворённая из соли. Но Риккардо наплевать. И не из-за ипохондрии Алессандро, и не из-за тысячи параной - просто уже был момент, когда он пытался подавить все чувства: но влюбленность сама по себе прекрасна, и это чувство полностью окутывает тебя, пока ты пытаешься понять взаимно это или нет. - Хорошо, - шепчет Риккардо, неохотно отрываясь от него, - Я ухожу, ты дал мне свой ответ. И Алессандро смиряется с этим: с тем фактом, что он, должно быть, сошёл с ума, когда он хватает его за рубашку и тянет вниз, заставляя их губы столкнуться снова (Риккардо улыбается) в поспешном поцелуе, который длится едва ли три секунды и заставляет его глаза широко открыться. Какого чёрта я наделал? - Рикки, послушай... Тот смотрит на него, ожидая, что Алессандро подключит мозг и сможет выдавить хотя бы пару слов из себя, но ничего не происходит. Он просто не может этого сделать, продолжает открывать рот и закрывать его, как будто губы могут издавать звуки без его помощи. - Можно мне остаться? - нерешительно спрашивает Риккардо, - Если это не слишком много для тебя, и ты не начнёшь спрашивать меня, какие имена мы дадим двум или трём детям, которых усыновим через десять лет. Алессандро неуверенно кивает, бормоча что-то бессвязное о тысяче чертей, которые могли бы прийти к нему за это согласие: но что сказал старый и мудрый Эдвард Каллен в «Сумерках»? (Алессандро до сих пор хранит эту книгу на книжной полке и стыдится этого, как собака). - Если мне суждено гореть в аду, я по крайней мере могу сделать это красиво, верно? Возможно, в этот момент ему следовало бы укусить парня за шею и высосать его кровь, но Алессандро решил, что и так тоже неплохо.