Любовь и наркомания

Андрей скончался ровно через неделю после разговора с Никитой. Он принял еще одну дозу, и его организм не выдержал. Теперь Ник точно знал, что самое ужасное в этом мире — это похороны. В тот день небо заволокли темные тучи, ливень не прекращался ни на минуту, а слезы скапливались в глазах и скатывались по щекам. Его родственники, которых Никита видел впервые, тоже не могли сдерживать себя. Его мать, Алёна, даже хотела спрыгнуть в вырытую яму, но ее остановили. «Где же ты была раньше?» — пронеслось в голове у Никиты. Диана и Ульяна поддерживали Никиту, как только могли, и их слезы тоже обжигали их же щеки. Уля прислоняла Ника спиной к своей груди, периодически целуя того в макушку. После кладбища они поехали домой. И вот тут Ник не выдержал. Он разрыдался. В тот момент, парень ненавидел себя больше всего на свете. Но Уля помогла ему справиться с этим. И да, Никита очень благодарен ей. Они уснули вместе, вспоминая все лучшие моменты с Дюшей. Придя к одному выводу. Абсолютно каждые моменты с ним — определенно самые лучшие. Первые дни были самые ужасные. Восстановление после случившегося. И принятие, что ничего уже не вернешь. Но одно он знает точно. Его голубоглазый мальчик всегда будет с ним, в одном ритме с его сердцем. Он бьется для него. Постоянно напоминая, что он рядом. 4 года спустя. — Папа, мама! Пошлите лепить снеговика! — маленькая девочка подбежала к Никите и начала трясти его, отвлекая от чтения книги. Он отрывается от дела, откладывает книжку и берет дочь на руки. — А наша мама не против? — спрашивает он у Милены, причесывая ее каштановые волосы маленькой расческой. Она отрицательно мотает головой. — Уль? — Да, дорогой, — звонкий голос доносится из кухни. Она выходит в фартуке и с белым подбородком от сахарной пудры, — что это мы хотели, мои хорошие? — Никита с Миленой улыбаются и протягивают руки, приглашая в групповые объятия. Ульяна вытирает руки о фартук, направляясь к своей семье. Она поднимает дочь, садясь на колени к Никите и пристраивая Милену у себя на бедрах. Рука Никиты обвивает талию Ульяны и притягивает ближе. Уля уже чуть ли не лежит на нем, и Никите этого недостаточно. — Ты правда согласилась лепить снеговика? Сейчас же восемь вечера, — вопросительно смотрит Никита на свою жену. — Почему бы и нет? Мы же во дворе. — Ну хорошо. Милеш, тогда бегом одеваться, — девочка улыбается во все тридцать два и убегает в свою комнату за вещами. А Никита обнимает сидящую на его коленях Ульяну еще сильнее, что та уже кряхтит. — Спасибо тебе. Я так сильно люблю тебя. И нашу семью, — он целует её в уголок губ, стирая пудру большим пальцем. — Я также сильно люблю тебя. — Дюша хотел лучшего для меня. И я его получил, — улыбнувшись, Никита накрывает родные губы своими, и им больше не нужны никакие слова. И Андрей Лимонов, который ворвался в жизнь Никиты так быстро, перевернув все на своем пути, определенно был бы счастлив за этих двоих.