Я на дне.

20 мая. Мы сидим в этой долбаной пиццерии, а за окном тарабанит дождь. Мы обе любим дождливую погоду, но сейчас она чересчур давит на меня, до такой степени, что становится тошно. Тебе, наверное, ещё хуже. Между нами много напряжения, и мы могли бы сказать обо всем, что нас гложет, но мы не говорим. Мы молчим. Потому что мы и так все знаем. И от этого на душе становится ещё хуже. Если она у меня вообще есть. - Девочки, что вы будете заказывать? - официантка решила потревожить наше состояние отрешённости от этого мира. Мы, даже не подняв на нее глаз, отрезали одновременно: - Ничего. Она ушла. Ты сидишь с опущенной головой. Господи, Джейн, я знаю, как тебе тяжело. Прости за то, что я не человек, который может нормально проявлять сочувствие, за то, что не могу по-человечески тебя поддержать. Я знаю, что сейчас ты действительно одна, у тебя нет нормальной опоры и веры в себя, твои силы на исходе. Ты всегда была для меня сильным человеком. А сейчас твои глаза тухнут. И я знаю, что это отчасти моя вина. Я попробую если не исправить, то хотя бы не усугубить ситуацию. - Джейн... Ты подняла глаза на меня. Они наполнены слезами. Я испугалась. Я впервые вижу, как ты плачешь. Это какой же груз ты несёшь на своих хрупких острых плечах! - Дарья, пошли отсюда. Пожалуйста, - твой голос дрожит. Мы вышли из этого душного места резко и быстро. Дождь приутих. - Джейн, нам надо поговорить, - мой голос был таким же тихим, как дождь, который надумал прекращаться. - У меня дома. Мы направились в сторону каса Лейн. Ты не шла, ты почти бежала, будто боясь, что кто-то увидит нас, твоё состояние. Я взяла тебя за руку. Она слишком холодная. Я очень хочу надеяться, что это от прохлады, оставленной дождем, а не от того, что в тебе не осталось почти ничего живого. Я никогда раньше не брала тебя за руку. Поэтому ты на меня так удивлённо и взглянула, но лишь на секунду. Да, твои глаза, голубые и такие бездонные, определенно тухнут. Ты сжала мою руку сильнее и замедлила темп. Мы дома. Мы снимаем грязные ботинки и промокшие пиджаки. Я взяла наши пиджаки и направилась в сторону дивана, чтобы их разложить, тем самым позволив им высохнуть. Но спустя пару шагов, я слышу, как ты начинаешь рыдать, упав коленями на пол. Господи, какие к черту пиджаки?! О чем я думала? Я швыряю их на диван и приземляюсь к тебе, прикладываю руками твою голову к себе на грудь: - Джейн!.. - и все. Я не знаю, что сказать. Попросить тебя рассказать, что у тебя на душе? Не время. Успокоить словами "все будет хорошо"? Самые тупые и бестолковые слова на свете, которыми успокоить вообще никак нельзя. Поэтому, я просто жду, пока пройдет истерика, наверное, тебе просто надо все выплакать. Но я не могу просто сидеть и смотреть на твои мучения и некотролируемое дрожание тела!.. Я не выдерживаю и чувствую, как по моим щекам тоже хлынули горячие слезы. Слезы бессилия, растерянности и бесконечного сочувствия. Твои всхлипы становятся всё громче и ты почти кричишь, умоляешь, вцепившись тонкими дрожащими пальцами в мои плечи: - Дарья, я.. я совсем одна!!! Дарья, не уходи, ты нужна мне! - Джейн, я не собиралась уходить, я рядом, я... - Я не справляюсь!.. с этим.. с этим гребанным дерьмом!!!