Принц-консорт

Кабаки привычно шумели пьяными разговорами, криками и музыкой. Жизнь постепенно возвращалась, прорастала сквозь скорбь и злость, затмевала собой страх и смерть. Да, это была другая жизнь. Без радости и довольства, без уюта и чувства безопасности. Но зато она приносила облегчение, позволяла держать голову гордо поднятой и говорить. Не шептать украдкой, оглядываясь, а говорить в полный голос, показывая захватчикам, что еще ничего не решено и не закончено. Чего бояться, если Петтир не боится? Кто бы мог подумать, что этот мальчик-южанин окажется по духу большим северянином, чем все высокие лорды вместе взятые! Главной темой всех забегаловок, кабаков, вечерних посиделок в домах на кухнях, во время работы в артелях, на рынке, даже в бабских пересудах был Петтир. Петтир безумный. Петтир отважный. Захлебываясь гордым, каким-то злым восторгом люди делились последними сплетнями, принесенными метелью из замка. Петтира водят на поводке, усаживают в ногах, как верного пса, а он чуть не сжег десницу. Если бы не Ворон, точно бы спалил! Храбрец! Вся спина принца исполосована плетью Лайоша, а он зубоскалит и высмеивает подстилку Ворона. Ворон каждую ночь призывает к себе, а утром выставляет за порог покоев в шелковом халате. И идет Петтир, опираясь на свою трость с лютоволком Регины высоко подняв голову, пока лорды носы свои трусливые от него воротят. Дело дошло до стычек с имперцами. Кто-то из подгулявших солдат возьми да и ляпни спьяну: — Да как бабу он ебет его. А вы, дурачье, святого из шлюхи делаете. Дородная хозяйка, до этого терпеливо обслуживающая имперцев, сложила руки под высокой, пышной грудью и проговорила: — Так вы девок наших снасильничали. А кого и вообще до смерти замучили. Они тоже, значит, шлюхи? Моя младшая тебе шлюха выходит? — и, не дождавшись ответа, выудила из-под передника тяжелое домотканое полотенце и огрела солдата по красной морде. Тот было кинулся на нее, но тут же был пойман рабочими мужиками. Бить они его не стали, только потрясли за грудки, все приговаривая: — Ворон всех нас ебет, а вы, суки, смеетесь над нами. Ничего, ничего. Кончится ваше время, и тогда по другому запоете. И выкинули его из кабака. Его два дружка, тоже имперцы, связываться не стали и поспешили следом за товарищем. Когда за ними захлопнулась дверь, кто-то глубокомысленно произнес в полной тишине: — Петтир — единственный, кто так же тянет лямку с нами. Лорды попрятались в своих домах, да на поклон к деснице и Ворону бегают, хвостами метут, будто не лютоволки они, а собаки. — Страстотерпец Петтир, — тоскливо проговорила хозяйка, — за всех нас мучается. Горели твердостью Петтира. Держались мыслью о том, что там, в замке, у самого трона проклятого Темного правителя есть непокорный Принц-консорт. Шептались, что вошел он в сопротивление, что еще не кончена война. Как наступит весна, да оттают заносы, на трактах заведется все заново… А в самом замке, под самым носом у Ворона, в почерневшей от огня Петтира каменной кузне, держали тайный совет. Альтаир по крупицам собирал информацию о горстках сопротивления в других городах и селениях, обдумывал путь побега для консорта и принцессы. Это имперцы думают, что жизнь на Севере замирает с приходом зимы. И невдомек простачкам с большой земли, как бы выстроились такие крепкие и богатые города, как бы выжил Север, сдавайся он зиме. Ничего не остановилось. Да, главные тракты замело. Ну и не нужны большие дорогие. Есть тайные тропки в густых хвойных лесах, есть добротные, крепкие зимовья, спрятанные среди высоких многовековых елей, в которых и схоронились крохотные остатки войск Регины. Это лорды побросали знамена и сдались. Это знать вскинула руки вверх и рухнула на колени. Капитаны и офицеры из простого люда быстро сообразили и укрылись в черных чащах, в великих снежных равнинах, в горах, подступающих к самой столице. Есть капища Иволги, разбросанные по всему Северу, через которые и передают весточки шаманы, деревенские бабки, да колдуны. Святые отцы поют свои ядовитые песни над алтарями о покорности, о том, что, раз Иволга дозволила чужакам ступить на промерзшую землю Севера, значит, на то ее святая воля. На самом деле Иволга послала им спасителя, защитника, и он набирает силу. Еще ничего не кончено! Ничего не решено. И Альтаир вдыхал эту надежду в народ через слухи и россказни о Петтире. Когда Регина погибла, это разбило и волю, и силы людей. Ее флаг с лютоволком пал. Но Принц-консорт его подхватил, и теперь есть за кем идти, есть цель — сохранить принцессу, выдавить имперскую заразу. И если вначале были сомнения, выдюжит ли, действительно ли ритуал удался, то теперь, после случившегося здесь, в кузнице, Альтаир поверил. Поверил и понял, что с помощью пришельца отдаст трон законной наследнице. Жизнь положит, и свою, и чужую, но Сансу не отдаст Ворону на растерзание. Искупит свою вину перед павшей королевой. Молчал Альтаир, никому не говорил, что пришелец в теле Петтира. И Альке приказал молчать, да та так глянула, плечом дернула: — Сама знаю, что о таком болтать нельзя. Что отпустило немного старика. Справная, сильная девка. Положиться можно. Через них двоих и узнавал город о победах и печалях Петтира. О чем-то замалчивали. Не сказали никому, как волком Петтир выл после наказания Ворона за кузницу. Как страшно метался по своей комнате, не в силах справиться с проклятием, которое наслал на него Темный правитель. За то говорили, как знать воротится от него, да шлюхой зовет, что Лайош на поводке водит, что все равно зубоскалит Петтир и так иногда десницу высмеивает, что все обмирают от ужаса. О том, что это Ворон разрешает и попускает — молчали, незачем это рассказывать и так найдутся говорливые, когда все закончится. Скрыли и то, что Ворон назначил Принца-консорта своим учеником, что приказал северным лордам кланяться Петтиру, как кланяются они деснице. Петтир должен быть святым. Он должен стать образом, флагом борьбы против захватчиков. Сверхидеей. Легендой. Тем о ком сложат множество сказаний и песен. И хорошо будет, если Принц-консорт закончит свой славный путь, сбежав с принцессой в восточные земли. Легенды складывают только о мертвых. Святыми становятся только в посмертии… Да и опасно оставлять пришельца из другого мира. Это в смутные времена хорошо, когда вливается новая кровь. Что там у него на уме… Зима мела и мела, задувала ветрами, окончательно забрала солнце. Закончились две недели наказания. Забрал Ворон Петтира к себе в покои окончательно. Осталась Алька одна в детской. Все чаще и чаще замечали, как осунулся Принц-консорт, как залегли скорбные черные тени под его глазами, как лицо его поменялось, утратив прежнюю мягкую красоту, сделавшись будто каменной злой маской. Срываться стал на слугах, мог со злости обжечь, а то и вовсе спалить. Не укрылось и то, с каким довольством на него стали смотреть Темный правитель и десница.

~oOo~

Тома́ никогда не был глуп. Напротив, всю свою жизнь он гордился своим умом и хитростью. Точно знал, что добьется богатства и власти. И все очень долго шло по плану. Регина… Регина была, конечно, красива. Тома́ было легко улыбаться ей и изображать влюбленного мальчика. Ему нравилось проводить с ней вечера, а затем и ночи. Первым неприятным открытием стало, что Регина не придерживалась строгой северной морали, хоть и спрашивала ее, как повелительница со знати. Не пропускала мимо ни одной юбки. Да, да, именно юбки. Тома́ с разочарованием и даже долей брезгливости обнаружил, что не только ему гостеприимно открывались двери королевской спальни. Главной своей соперницей он определил личную служанку, обычную дворовую девку Альку. Не было в той чего-то особенного. Светловолосая, как и все здесь, голубоглазая да круглощекая, плотно сбитая, кровь с молоком. Обычная, как и всякая молодая и здоровая простолюдинка. Потом, уже со злостью узнал еще об одной постоянной любовнице. Вождь западного племени. Встречались они редко, но всегда после этих встреч Регина тосковала и закрывалась ото всех. Тома́ и не видел ту никогда, только слышал шепотки. Да когда войска Ворона подошли к столице думал, что возьмет королева дочь и сбежит к своей воительнице. Когда узнал о смерти Регины, почувствовал, как почва уходит из-под ног. Злость и разочарование все еще скреблись в его сердце, но королева все равно казалась ему непобедимой скалой, он до последнего верил или в чудесное избавление от армады Темного правителя или в побег Регины. Оправился быстро. Решил, что новый мир добрался и до их захолустья. Убедил себя, что Империя — это лучшее, что может случиться с Севером. Будет развитие, новые дороги, новые торговые пути, новые возможности. И в этом новом мире нужно как-то устраиваться. На людях держал скорбную маску, сам же приглядывался да выгадывал, как бы устроится при новом правителе потеплее. Ненависть и приступ неконтролируемой ярости вспыхнули в нем, когда он увидел Петтира. Этот щенок и здесь пролез на его место! Тома́ совершенно искренне полагал, что он должен был стать супругом Регины в свое время. Его род был также богат и знатен, как и королевский. Сам он — молод и силен, полон магии, пускай и не природной, но все же… Не понял Тома́, почему попал в опалу. Несмотря на свой хваленый ум, не способен был осознать, что слишком явно показал свой характер, отказывался признавать ошибку за собой. Нужно было и дальше играть в смазливого, беззаботного мальчика, не открывать рот на титул короля и не делать самодовольного предложения о замужестве. Склонять голову перед королевой, улыбаться и ждать, когда она сама великодушно протянет руку с обручальным кольцом в ладони. Проще стало назначить виновником своей опалы Петтира. Южного мелкопоместного дворянина из почти разорившегося рода, у которого за душой не было ни связей, ни денег, ни ума. Одно достоинство — смазливое личико, да складная фигура. И как же Тома́ больно ударило, известие, что Петтир стал первым и пока единственным, кого приблизил к себе Ворон. Утешал себя, что Принц-консорт стал просто личной шлюхой. И первые недели так и казалось. Только ленивый не пересказывал, как южанин выходит утром из покоев Ворона и десницы в распахнутом халате, со следами когтей и зубов на смуглом теле. И подумать только! Его пользуют сразу двое!.. Не соперник, успокаивал себя Тома́. Постельная игрушка. Но вот на пиру… Плащ Темного повелителя на плечах Петтира. То, как Ворон провел его по ступеням к трону. Вот тут закусило. Как так?.. А дальше — больше. Петтир единственный, кому позволялось сопротивляться. Тома́ кусал губы и уговаривал себя, что это всего лишь способ сломать консорта. С каждым его выпадом все ждал, что мальчишку сейчас растерзают и выкинут как сломанную игрушку. Спас недобитков — всего лишь наказание на две недели. Любого другого бы убили и выкинули тело на главную площадь перед храмом Иволги. Затаил дыхание после стычки у кузницы. Думал все. Был консорт, и нет больше консорта. Но Петтир как ни в чем не бывало появился в общем зале на следующий день, так же гордо задирал нос, пока десница вел его перед всеми на поводке, так же вольготно, будто на мягком сиденье устроился в ногах Ворона, даже бесстыдно откинул голову ему на колено. И черные когти тут же зарылись в каштановые кудри. И десница тут же за троном. Смотрит так, что неловко становится, словно ты им в спальню заглянул… Наказание закончилось, а Петтир так и остался сидеть у трона на каждом собрании. Еще и голос подавал на равных, будто ему говорить дозволено, и он может что-то решать. Тома́ лез из кожи вон, чтобы его заметили, ввели в канцелярию десницы. А Петтир только зубоскалил со всеми, особенно сильно задирая десницу, и Ворон берет его в свои ученики. Тома́ выслуживается и с таким трудом и большими финансовыми и репутационными потерями все-таки попадает к деснице на службу, а Петтир улыбается Ворону, так сладко и призывно, будто продажная девка, и тот ставит его на равных с десницей и приказывает всем кланяться ему и руку целовать. Скрипел зубами, молчал и кланялся. Решил во что бы то ни стало выслужиться. Не может подстилка быть лучше лорда Тома́. Долго думать как это сделать не пришлось. Десница разворачивал сеть тайного сыска. Верно предполагая, что Север так просто не сдастся. Что остались тлеющие угольки сопротивления. Собирал под свое крыло всех недовольных старыми порядками: обиженных королевой, обделенных прежней властью, жаждущих признания и высокого положения в новом мире. Нужно было показать себя полезным и верным Темному правителю. Приглядываясь и прислушиваясь к происходящему в замке быстро заметил, что Алька стала нянькой маленькой принцессы, что вместе с Петтиром зачастила на хоздворы, к злосчастной кузнице. Странно… что там делать любимцу Ворона? Разве не лучше бы держаться подальше от простолюдинов? Выходить гулять во внутренние открытые галереи? Поймать девку оказалось нелегко. Хода в ту часть замка, где были жилые комнаты правителя и детская принцессы, у Тома́ не было. Мерзавка появлялась украдкой, проскальзывала серой тенью мимо стражи или почтительно вышагивала позади Петтира. Но все же изловчился и выловил уже поздним вечером у конюшен. — Рассказывай! — налетел, толкнул в темный угол. — Лорд Тома́! — испуганно дернулась, попыталась вырваться, но Тома́ не пустил. — Я говорю рассказывай. Алька старательно хлопала ресницами прикидываясь дурочкой. — Не понимаю вас, господин. Он помнил ее другой. Разряженной, как придворная дама, веселой и беззаботной, влюбленно смотрящей на Регину. Очень тонкой и почтительной. Не знай, что из дворовых, тогда можно было подумать, что она незаконнорожденная и пригретая королевой из милости. — Все ты понимаешь. Я пока один заметил, что ты тут крутишься вместе с Петтиром. Вы совсем идиоты? Если десница узнает? Смерть тогда всем. И главное — принцессе! Алька на мгновение переменилась в лице, но взяла себя в руки: — Все равно не понимаю, чего вы такое говорите и при чем здесь десница. Принц-консорт с разрешения ходит в кузни. Вы же знаете, он природный маг огня. Ему легче становится. Да и учиться ему тут проще. Темный правитель дает ему задания, а выполнять их разрешает там. Там и спалить ничего не страшно, все каменное, и подальше от чужих глаз. Десница и сам сюда ходит, когда уроки у него принимает. — Ты эту песню споешь на дыбе, — зашептал Тома́, — я помочь хочу. Нельзя тут так часто появляться Петтиру. Опасно. Да и тебе тоже. — Всем известно, как лорд Тома́ относится к Принцу-консорту, — Алька стала медленно двигаться вдоль стены, Тома́ отпустил ее, но все равно перегораживал пути к побегу, — сложно поверить в его добрые намерения. — Смерть Регины и Темный правитель на троне Севера закрыл все прежние счеты. Я один. Лорды заняты только тем, как поудобнее устроить свои толстые зады на новых местах и заново разделить власть при Вороне. А я… Принцесса… Умолк, старательно изображая скорбный вид. Алька только смотрела пристально и недоверчиво. Очень тихо и медленно проговорила: — Я должна буду доложить об этом разговоре Петтиру, а уж он, поверьте, передаст все деснице и Ворону. Вы знаете, какое положение он занял при Темном правителе… молчите. Ничего не было. Принца интересует только безопасность принцессы и он готов на все, только бы она оставалась жива и здорова. Вы не там ищете. — А где мне искать? — Тома́ не поверил. Вообще. Врет, мерзавка. — Я не знаю! — оттолкнула с неожиданной силой, — еще раз подойдете с такими речами, все расскажу! И сразу деснице. Он каждый вечер в детской, приходит за Петтиром. Рванулась прочь. Тома́ тяжело вздохнул, отпуская. Нужно ждать. В конце концов, в замке ничего не остается в секрете. Слишком здесь много людей, много глаз, много ушей. Шила в мешке не утаишь.