Шанс на искупление

— Обезглавьте меня! Помилуйте, прошу! — всё смешалось в голове несчастного Валета; страх о возможном скитании в ссылке, боязнь гнева своей Королевы, даже если она и была сейчас беспомощна. — Хотел убить меня… хотел меня убить! — отдалённо слышался голос Ирацибеты, которая была предана, по сути, единственным понимающим её человеком. Вдруг, в момент, когда карты Белой Королевы почти доволокли Илосовича достаточно далеко от действа, в Подземье разлился нежный голосок Мираны: — Я… — чуть замешкалась она. — Я беру свои слова назад. Как и говорила раньше, я слишком чиста для жестокости. Ты не заслужила ссылки, сестра, — женщина с теплотой взглянула на фон Кримс. — Да и твой Валет, пусть мне он до жути неприятен, — сверкнула глазами Мрамореальская. — Ч-что?! — с надеждой вздохнула Красная Королева. В последние минуты у неё не оставалось ни одной надежды на спасение, и мысли только занимали грёзы о мире ином. Мирана была поистине самой великодушной на свете! Она ни за что не позволила бы страдать своей дорогой сестрёнке. Всё же у Ирацибеты никак не укладывалось в голосе то, что и её, некогда любимый, будет свободен. Ей удалось высвободиться из оков и броситься к Миране, но ни в коем случае не вставать не колени. — О, сестра! Я так благодарна тебе! Ты безумно добра ко всем вокруг! Я совершила ужасную ошибку! — из глаз фон Кримс покатилась выдавленная фальшивая слеза. Она знала, что это ещё не конец и по-настоящему не смогла бы раскаяться. — Я отомщу! — одними губами незаметно пробормотала Ирацибета. Её мысли занимал Стейн, его предательство. Нет, Дама Червей не глупа, чтобы не понять мотивов покушения Илосовича, но отчего-то была ему даже благодарна. Ведь он хотя бы делал вид, что любит свою Королеву, создавал приятную иллюзию. Одна из карт услышала отрывок речи Белой Королевы, и передала товарищам сказанное их госпожой. Не успел Валет опомниться, как его снова куда-то потащили, вероятно, обратно, как он сам подумал. Почувствовав под ногами землю, мужчина услышал сначала радостные восклики Её Краснейшего Величества, а позже, к его несчастью, наполненные антипатией. Решив пока что не привлекать внимания двух сестёр и бывших врагов, Стейн скрылся за трупом Бармаглота. — Я отомщу! Жестоко отомщу! — Мирана не понимала, что за странная злость вдруг появилась во взгляде Рейси, но виду не подала. Красная Королева бросилась на шею сестре. — Ещё раз спасибо! Ты теперь можешь меня отпустить, моя дорогая? — она называла так женщину впервые, отчего у той лицо стало белее обычного. — Я хочу переговорить со Стейном, — в её глазах пылала надежда, а в голосе как будто приказ. — Ээ, да! Конечно-конечно, мои верные солдаты, скорее всего, не услышали нового указа, — размышляла Мирана. Посмотрев по сторонам она обнаружила стоящую без дела карту, то и дело переминающуюся с ноги на ногу. — Что ты здесь делаешь, Девять? Названный встрепенулся и выпрямился, посмотрев на Её Величество. — Моя королева, остальные ушли во дворец, меня оставили стоять и ждать дальнейших распоряжений, — он поклонился, окончив свой доклад. — Куда вы дели Червового Валета? — улыбнувшись, она кинула взгляд на Рейси. — Его вернули сюда, на поле боя в целости, моя королева. Мрамореальская свела брови, насупившись. — А… в данный момент его не видать, — поклонившись обеим особам голубых кровей, воин быстрым шагом направился к замку. Ирацибета была мрачнее тучи. Она направилась в сторону, куда ушёл Стейн и ломала голову над тем, что с ним сделать. Несомненно, он был в её полном распоряжении. Она легко направила руку к волосам, чтобы поправить корону, но её там не оказалось. Из-за этого фон Кримс покраснела от гнева, будто вскипела. — Ах! Корона и власть снова у моей глупой сестрицы, хотя всё это должно принадлежать мне! Пока Мирана такая хрупкая и доверчивая, с властью она долго не продержится. Мне же лучше, — Красная Королева пошла дальше, отдавая распоряжения всем, кто попадался ей под руку. Вдалеке показался Стейн, что немного облегчило задачу. Он заметил её и попытался скрыться, но было уже поздно. — За мной! — сердито прикрикнула на него она. Взвесив все «за» и «против», Стейн повернулся к Даме Червей лицом и поклонился. Он понимал, что если совершит попытку бегства, то это ни к чему хорошему не приведёт. Илосович как никто другой знал, что гнев Ирацибеты сокрушителен.