Like lovers do

— Расскажи о себе, Пит. — Э-э, зачем это?       Они сидят не за большим столом в гостиной, а на полу перед низким кофейным столиком. Так пожелал Кинн. С одной стороны, это создаёт иллюзию домашнего уюта, с другой — Поршу было бы сейчас даже комфортнее за длинным столом, который он успел заметить. Во всяком случае, Кинн не дышал бы так близко и не пригвождал его к полу своим добрым, но властным взглядом. — Думаю, будет не лишним узнать друг друга получше. — Хм… Ну, а что бы ты хотел узнать обо мне?       Его бокал с шампанским так и стоит нетронутым. Кинн пробовал накормить клубникой — «она выявит вкус шампанского» — но он только покачал головой, принимаясь рыться в своей тарелке, изредка поднося полупустую вилку ко рту. — Учишься где-нибудь? — Хах, смеешься? — Почему? Знаешь, в жизни всякое случается. Твоё ремесло вовсе не показатель того, что ты не можешь получать образование.       Порш делает вдох поглубже. — Вообще-то, я почти два года учился в университете. Но потом… потом кое-что произошло… — мотает головой, словно отгоняя от себя те воспоминания, — и мне пришлось бросить учёбу. — Кое-что? — Да. Но, — смотрит с мольбой во взгляде, — можно мы не будем об этом? Пожалуйста…       Кинн кивает, переводя взгляд на бокал перед Поршем: — Не нравится шампанское? Давай закажу что-нибудь другое? — Не надо, ты и так тут… я не привык… неловко даже. Ты пей и ешь, сколько тебе нужно, на меня не обращай внимания. В конце концов, я и воды простой могу напиться. — Нет, Пит, — его ладонь, как в машине, ложится на колено Порша, скользит к напряженному бедру, — так не пойдет. Ты мой гость. Не могу допустить, чтобы ты остался голодным. — Я не голодный, Кинн, вон сколько съел, — Порш оживленно кивает на размазанный по тарелке соус к свиным рёбрышкам, но Кинн качает головой. Тогда Порш демонстративно накладывает себе сразу из двух блюд: — Всё? Теперь ты спокоен? — Буду спокоен, когда ты нормально поешь.       Поршу остаётся только уступить со вздохом. Расслабившись и забив на последствия — сам поведет в душ своего дружка мыть — он принимается с удовольствием уплетать вкусный ужин за обе щеки. — Вкусно? — интересуется Кинн, когда перед ними стоят пустые тарелки и оба — здесь Порш тоже уступил — держат в руках по бокалу. — Ага. Спасибо… Давно я так не наедался, — искренне сознается Порш. — Только на последствия теперь не жалуйся, сам меня накормил… Ну, или, я могу попробовать снова привести там всё в порядок, а?       Кинн поднимает подборок и мягким голосом успокаивает: — Всё и так в порядке. Я приму душ первым, если ты не против? А ты, пожалуйста, не стесняйся. Выпей и поешь ещё, если хочется.       Порш разводит руками: — Как пожелаешь. Здесь все решаешь ты.       Улыбнувшись, Кинн гладит его по колену и покидает стол.       Возвращается через несколько минут. Хорошо развитый торс снизу прикрыт полотенцем до коленей. Другим, меньшим по размеру, Кинн подсушивает свои красивые густые волосы. Порш только через пару минут соображает, что так неприкрыто пялится на него. Спохватившись, мямлит «я быстро» и ретируется в сторону ванной. Там он обнаруживает бесчисленное количество купальных принадлежностей, но сообразив, что уже просто невежливо заставлять ждать клиента, встаёт под душ. Тщательно намыливает себя, особенно в самых интимных местах. Его вдруг осеняет, что, отчаявшись испытать удачу, он так торопился, что даже пары нижнего белья не прихватил с собой на смену. Ополоснувшись, он торопливо застирывает свои простенькие боксеры и развешивает их пониже на сушилке для полотенец, молясь лишь о том, что с утра он успеет проснуться раньше Кинна и всё убрать.       О том, что после секса Кинн пожелает принять душ, он не задумывается.       Вилла предусматривает наличие нескольких просторных комнат. Кинн ждёт его в спальне. Сидит на краю постели, чуть расставив стройные ноги. И все пространство заполнено дивным ароматом его парфюма. В отеле «пять звёзд» всегда максимально комфортной сервис, так что для Порша в ванной нашелся такой же набор полотенец. Волосы он торопливо подсушил феном. Так что сейчас они с Кинном в равном положении: оба скрыты друг от друга лишь полотенцами на талии. — Как ты хочешь меня?       Тихо усмехнувшись — опять эта очаровательная манера склонять голову набок — Кинн встаёт и подходит к стоящему посреди комнаты Поршу. Последний чуть не роняет полотенце. Но через пару секунд это становится неважно — Кинн сам аккуратно ослабляет его на талии Порша и отправляет на пол. — Какой же ты красивый, — не скрывает своего восхищения Кинн, обеими ладонями ведя вдоль рук Порша, — просто совершенный.       А Порш… Порш, кажется, закончится здесь и сейчас. Абсурдно, но даже слыша грязные дикости от своих первых клиентов, вдыхая сортирную вонь, а не аромат дорогих мужских духов, чувствуя их грубые хватки, а не ласковые поглаживания на своей теперь уже, груди, Порш не испытывал такого стыда за свою наготу и то, чем он вынужден заниматься.       Но вместе с чувством стыда в его теле рождается другое — желание, чтобы этот великолепный мужчина не переставал прикасаться к нему.       Ладони Кинна неспешно исследуют живот, спускаются ниже. Порш задерживает дыхание, когда пальцы Кинна скользят к лобку, на губах мужчины появляется улыбка с оттенком снисходительности.       Порш начинает подозревать неладное: — Не очень гладко, да?.. Я завтра снова… Или, может, мне сейчас сход… — Т-ш-ш, — указательный палец ложится на его губы, — всё в порядке. Расслабься.       Порш кивает, а Кинн обнимает его за плечи и притягивает к себе, шепча на ухо: — Могу я озвучить одну деликатную просьбу?       Лоб Порша прижат к его плечу. Какие ещё просьбы? За такие деньги — ты приказываешь, я выполняю!.. — хочется прокричать ему, но он только и может что, не дыша, кивнуть. — Мне нравится естественность. Это твой выбор, но хотя бы эти десять дней ты мог бы не брить там?       Чёрт… Что ты творишь со мной, Кинн?       Порш с диким отчаянием понимает, что возбудился раньше клиента. В словах Кинна нет ни намёка на пошлость, но почему-то именно они так молниеносно приводят его член в боевую готовность. Молодые люди плотно прижаты друг к другу, и Порш пока ощущает Кинна довольно «мягким» внизу, что даже немного настораживает: я его не завожу? Ещё раз кивнув, Порш испытывает щекочущее чувство вдоль позвоночника. Кинн гладит его по спине, массирует ямочки по бокам, а затем одной ладонью обхватывает поперек ягодиц. — Ты бесподобен, Пит.       И снова уши режет чужим именем.       Не надо было ему врать… Чего я испугался?       Чтобы хоть как-то реабилитироваться, а не стоять истуканом в его объятиях, Порш отстраняется и приземляется на колени, готовый открыть рот для минета. — Что ты делаешь? — с любопытством интересуется Кинн, приподняв одну бровь. — Я… Я сейчас помогу тебе. Поставлю его.       Кинн издает лёгкий смешок: — Иди сюда, — поднимает его за плечи, — мне просто понравилось тебя обнимать. Давай не будем торопиться?       Это предел. Порш опускает голову изо всех сил сглатывая ком отчаяния в горле. Нахуя я вообще сюда пришел? Лучше бы украл где-нибудь, но только не всё это!.. То, как обращается с ним Кинн, — не как с купленной им за очень приличную даже по меркам морковок с Пхукета шлюхой, которую давно бы пора разложить под собой в любой позе и оттрахать до потери пульса… одним словом, это ломает Порша. Ломает всю систему, сложившуюся в его голове за две недели работы: клиент платит — он открывает рот и раздвигает зад. Но, быть может, ещё все впереди?       Кинн замечает то, как выбит из колеи Порш. А ещё его взгляд успевает зацепиться за татуировку бессмертной птицы на правой лопатке: — Как красиво, Пит. Давно она у тебя? — Несколько лет тому назад сделал… Это память.       О ком именно, он умалчивает. Не хватало только ещё его жалости.       Кинн предусмотрительно не навязывается с вопросами. Его губы нежно касаются виска: — Я помню о твоём табу. Но ты позволишь мне целовать тебя, за исключением поцелуя в губы?       Порш больше не может этого выносить. Стараясь говорить спокойно, он выдает: — Кинн. Делай со мной, что хочешь. Только, прошу тебя, давай уже займёмся тем, за чем я сюда пришел. Скажи, как мне лечь, сесть, встать для тебя?       Кинн, наконец-то, понимает его. Кивает в сторону постели: — Ляг на живот, пожалуйста.       Да неужели!       Порш выдыхает. Вот так гораздо лучше. Привычнее.       Он забирается на постель. Опираясь на локти, прогибается в спине, расставляя пошире колени. И надеется только на то, что его хоть немного растянут. Просить об этом он не смеет. — Нет-нет, ты не понял меня, — звучит совсем близко.       Порш ощущает, как под тяжестью тела рядом опускается матрац. Ну что он опять сделал не так? — Опустись на кровать.       Порш исполняет просьбу, стараясь не сгореть от стыда после всех своих промахов. — Разведи ноги пошире, пожалуйста.       И это исполнено. Одна из самых болезненных поз для анального секса. Но здесь платит Кинн, а значит может его танцевать как захочет.       То, что происходит дальше, Порш отказывается воспринимать в качестве реальности. Встав между его ног, Кинн принимается усыпать короткими поцелуями его шею, плечи, спину, то и дело вдыхая аромат его кожи. В это время его пальцы бережно разминают Поршу бока, затем скользят к ягодицам и там происходит то же самое.       Как бы ни твердил себе Порш: «работа, работа, это просто работа», его тело не в силах оставаться равнодушным к такому обращению с ним. Ему кажется: стоит подняться — и вся простынь будет залита предэякулятом. Кинн, как назло, только распаляет жар: дойдя губами до низа спины, он словно бы дразнится. Не проникает между ягодиц, а начинает выцеловывать упругость под ними. Порш задыхается слишком мощным глотком воздуха. По всему телу от места поцелуев Кинна расходятся волны наслаждения. Губы Кинна движутся вверх, ладони разводят округлые половинки, и язык с напором проходится по всей расщелине.       Порш ахает. Ну за что ему всё это? — Кинн, не надо… не надо там так… — Тебе неприятно? — Приятно. Даже слишком. Но это не ты, это я должен так делать тебе. Твоё дело — получать удовольствие. — Разве при занятиях любовью кто-то должен получать больше, а кто-то меньше?       Порш забыл. Забыл про самое главное условие. И если он сейчас не заткнётся, в лучшем случае ему заплатят две штуки за ночь и пошлют подальше.       Кинн целует, вылизывает его, кончиком языка осторожно проникая внутрь тугой дырочки. Иногда язык касается виднеющихся между ног яичек, что только приближает Порша к катастрофе: он вот-вот кончит раньше клиента. Ему кажется: стоит только тронуть его ствол, как он тут же выстрелит.       Проходит ещё какое-то время, Кинн отстраняется, но только за тем, чтобы достать из ящика прикроватного столика смазку и презервативы. — Чёрт, извини, у меня ведь с собой всё… в кармане джинсов. — Всё хорошо, Пит, постарайся снова расслабиться. Ты очень тугой. — Не успел долго поработать… Но ты сильно не возись там… Я потерплю.       Слышится короткий смешок, ещё больше вгоняющий Порша в краску. Затем Кинн щёлкает колпачком лубриканта. Выдавив немного содержимого, согревает между пальцами и протискивает кончик одного между ягодиц. Порш вздрагивает. Это действительно первый раз в жизни, когда его готовят к сексу… Или, как там все твердит Кинн? К занятию любовью. И дело не только в том, как осторожно палец Кинна по миллиметру проникает внутрь его заднего прохода. Все те ласки, что он подарил ему «до» — это какой-то неописуемый восторг. Он не может уложить в голове: почему с ним, с каким-то оборванцем с улицы, обращаются как с принцем? — Ещё немного, Пит. Чуть-чуть приподними бедра, так тебе будет легче, — когда первый палец скрывается на фалангу, Кинн осторожно добавляет второй.       Блядь… Он еще и оговаривается!..       Словно награда и пытка одновременно. — Ты не против, если мы сделаем это, глядя друг другу в глаза? — Кинн аккуратно вытаскивает оба пальца.       Порш молча переворачивается на спину, машинально раздвигая согнутые в коленях ноги. Наблюдает, как Кинн раскатывает по своему отвердевшему члену презерватив. Отмечает мысленно, что ему нравится, какой он на вид: не слишком длинный и не слишком толстый. В самый раз. И почему-то хочется к нему прикоснуться рукой. Кинн пользуется дорогими презервативами. Латекс прочный, но тонкий, так что он бы даже почувствовал его прикосновение. Не спрашивая разрешения, Порш протягивает руку, на что получает обаятельную улыбку Кинна. От его лёгкого прикосновения член дёргается, так что глаза Порша округляются от восторга.       Наконец, Кинн оказывается сверху. Проводит губами по горячему лбу Порша, а тот обнимает его за плечи, гладит их. Ему снова стыдно: он не может собраться и подарить этому мужчине хотя бы десятую долю полученной им ласки. Они, как и хотел Кинн, смотрят друг другу в глаза. Кинн приставляет головку ко входу, улыбается. Чуть надавив, толкает её внутрь. От первых мгновений проникновения Порш вздрагивает, ощущая дискомфорт: всё-таки, пальцы и член — это не одно и то же. Но чем дальше Кинн оказывается внутри — тем больше начинает ощущаться вся та подготовка, которую он провел с ним. Кинн заводит одну ногу Порша к себе на плечо, другой Порш интуитивно обвивает его за поясницу. Его руки беспорядочно гладят всё, до чего он в состоянии дотянуться. Кинн начинает двигаться, постепенно ускоряясь. Делает всё так, будто это не их первый раз, а он до мелочей изучил физиологию Порша и знает, где поднажать, а где ослабить.       Медоточащая головка члена Порша мажет Кинну грудь. Он не пытается воздействовать на нее рукой, но близость их тел друг к другу создает нужный уровень трения, так что Порш снова на грани. — Пит… Как хорошо с тобой, Пит… Какой ты, — Кинн присасывается к его шее, — какой ты вкусный.       Оба без стеснения стонут, хрипят, охают. Порш, забив на смущение, сам отрывает бедра от постели, чтобы усилить угол проникновения и доставить обоим ещё больше наслаждения. Несколько последних рывков, и Кинн с ревущим стоном кончает, оставаясь внутри. Порш даже сквозь презерватив ощущает этот жар.       Чуть придя в себя, Кинн всё-таки обхватывает рукой член Порша и быстро выбивает из него всё возбуждение, что так долго копилось. Даёт прийти в себя, а затем покидает его тело. Порш тянет голову вверх, замечает бурые разводы на презервативе.       Блядь… Я же предупреждал!       Кинн спокойно освобождает себя от использованной защиты, перевязывает, чтобы не выплеснулось содержимое. — Прости, я же говорил тебе, не надо было…       Кинн понимающе кивает ему: — Всё в порядке, я тебе тоже об этом говорил. Пойдем.       Кинн ведёт его в ванную, где они вместе встают под душ. Ему приходится все время поддерживать Порша, иначе тот просто рухнет на пол. Порш ощущает себя дорогой фарфоровой статуэткой в его руках. Настолько бережно и деликатно Кинн проделывает с ним все эти манипуляции в душе. Ополоснув обоих, так и не выключив воду, снова притягивает юношу в свои объятия, а тот безропотно прижимается к нему… совсем не как к клиенту, с которым отработал положенное время. Порш не знает, сколько ему потребуется времени, чтобы осознать всё, что произошло. Сейчас это вне досягаемости для понимания. Сейчас всё, в чем он нуждается, это спрятать лицо в изгибе шеи Кинна и чувствовать волшебные поглаживания его рук по спине, потому что за долгое время его жизни объятия этого мужчины — самое комфортное и безопасное место.       Но Порш забыл, что в полночь волшебные чары имеют свойство терять свою силу.       Они лежат лицом к лицу, Кинн ласково убирает влажные волосы с его лба. — Тебе хоть понравилось?       Он ещё спрашивает…       Порш кивает. Все слова разбиваются о так и застрявший в горле ком. Но он пробивает его: — Я облажался по полной, да? — Нет, что ты. Всё было великолепно — Ага. Великолепное бревно, — Порш хихикает, но Кинн лишь качает головой. — Обещаю исправиться. — Да брось. Все и так было замечательно, Пит.       Всё. Это просто невыносимо. Была ни была… — Я обманул тебя, Кинн. — Мм… Ты о чём? — Об имени. Не хотел, чтобы ты подумал, будто я набиваю себе цену или… подлизываюсь. — Хм… То есть, хочешь сказать, что мы — тёзки? — Аа… Нет! — ещё громче хохочет Порш. — Кинн — хорошо звучит, но я не Кинн. — Так. И кто же ты? — Кинн приподнимается на локте. — Порш.       Кинн смеётся. Ямочки на щеках становятся ещё нежнее. — Серьезно? — Ага. — Ух ты! — Вот. Теперь у тебя два Порша. Правда, один во временном пользовании.       Наверное, последнее всё-таки было лишним. Кинн перестает улыбаться, а Порш от досады прикусывает нижнюю губу. — Ладно. Давай-ка спать, Порш, — он гладит юношу по голове. — Доброй ночи. — Доброй ночи, Кинн.       Поршу даже удается относительно быстро заснуть. Но где-то через час или больше он сквозь сон слышит какую-то возню и движение. Впрочем, так и не открывает глаз и спит до самого утра.       Просыпается в одиночестве. На маленьком столике для него накрыт завтрак и лежит конверт, в котором он обнаруживает банковскую карточку и записку:       «купи себе что-нибудь повседневное и на выход, пин-код на обороте, вернусь к шести.       ps: ты чертовски милый во сне.»