***
Многие разбрелись по делам, лишь несколько человек сидели поодаль и молча слушали наш разговор. Не знаю, как остальные до сих пор ведут оживлённую беседу, а меня медленно забирало царство морфея, впрочем и Лею тоже — всё тяжелее поднимались её веки. Она сидела на полу рядом с диваном, борясь с дремотой, раненная нога вытянута вперёд, чтобы лишний раз не тревожить, благо она всего лишь её подвернула. На ней новая одежда, а мокрые из-за принятой ванны волосы впервые на моей памяти были выпущены из кос. Нам бы всем сейчас спать, пока не заснули на этом полу от усталости, но какая-то неизвестная сила притягивала нас к этой гостиной. Я сидел и наслаждался атмосферой, которую давно не чувствовал, и мягко улыбался, сам того не осознавая. — Он с нами, как только сюда попал. — Остин рассказывал про встречу со Стасом.— Повезло, почти сразу нас нашёл. — — Если считать везением, автомат приставленный к голове, то да. — Стас покачал головой. Я сижу рядом с ним, почти по середине дивана, который оставался пустым, потому что на нём не хватило места на нас всех — было бы неудобно, поэтому все сидят на полу. Так дискомфорт ощущался сильнее, но пока держишь спину, сон забирал тебя менее охотно. — Хватит это припоминать. Не застрелили же. — развел руками Остин. — О да, они ещё гуманные. — соглашается Рей. — Что уже он успел натворить? — врубаюсь в диалог. Вопрос выдвинулся сам собой. — Что натворить? — — Просто вспомнилось, что со Стасом, как ни день то какое-то приключение. Вот например, возьмём вазу. Она между прочим была самой любимой у нашего куратора, потом его заставили её склеить. В этом не было никакого толку, чисто для профилактики. Не помешает. — замолчал, но никто так и не вставил слово. — А это точно тот Стас, который жил со мной в одной комнате? — — Андрей, ты не меняешься. — знал бы он, как потрепало мою и так неустойчивую психику, так не говорил. — А ты типа просветление нашёл. Не так уж много времени прошло с того, как попали сюда. — — Ну... Много или мало это понятие относительное. — — Уу.. Сдаёшь свои позиции. — резко пересаживаюсь и теперь нахожусь напротив, чтобы установить зрительный контакт. — Но я знаю, что тебе поможет. — мои глаза заблестели, кажется, впервые, пока я здесь нахожусь, а губы растянулись в большой улыбке. — Приключения. Пошли с нами. Всё как и раньше, только здесь. Мне кажется, опасность даже не увеличилась, по крайней мере.. — меня прерывают. — Вау, куда разогнался? — он с улыбкой на лице хмыкнул. — Не надо меня лечить. — он замолчал и нахмурился. — Кажется и ты поменялся. — — С чего бы? — — Иногда человек может измениться до неузнаваемости всего за несколько месяцев. Обычно ничего хорошего это не говорит. Ну, кто знает. Просто предположения. — Остин пожал плечами. — Вот именно, несколько месяцев ещё не прошло. Ну максимум месяц. — я закатил глаза, а потом уставился на Стаса. — Я знаю, где-то в глубине ещё не умер старый Стас. И мы его... — снова прервали. Тут, полностью развернувшись ко мне, влезает Рей, переключая внимание на себя. Я знаю, когда так делаю — предстоит серьезный разговор. Только сейчас замечаю, несколько сильно напряжена тишина. Мысленно противлюсь этому — не хочу знать, но отчего-то всё равно слушаю. — Андрей, помнишь, что я тебе говорил о времени, о пространстве? Помнишь то странное описание, в виде ткани? — дождался моего растерянного кивка, положил руку на плечо, и продолжил. — Да пространство здесь сильно искривлено, что видно не вооружённым взглядом, но в месте с тем и время тоже может изменяться и.... — Стас не даёт договорить. — Полгода прошло. — констатирует вакт. — Что? Что полгода прошло? — хмурю брови, скидываю руку Рея с плеча и играю роль дурачка, только потому, что если мне озвучат то, о чём я думаю, кажется, сойду с ума. Давно слышу своё учащённое сердце и пытаюсь его игнорировать, скрывая панику за улыбкой на лице, кажется, она скоро разобьётся вместе со мной. Я, смутившись, поворачиваюсь на Стаса, пытаясь найти в его лице хоть намёк на шутку, но его не следует. Мы так и смотрим друг на друга выжидающими взглядами, но я не выдерживаю и снова возвращаюсь к Рею. — Ты хочешь мне сказать, что... — я бегаю глазами, пытаясь собрать слова, которые сбиваются потоком эмоций. — Время другое. — снова не контролирую слова, но потом всё же исправляюсь. — Течёт по другому? — и снова молчание, пока я тихонько схожу с ума. С чего я вообще решил, что Стас пойдёт с нами? Все те приключения с ним были раньше. Для него давно, а для меня всего месяц. С чего я решил, что вообще его знаю? Оглядываюсь на Стаса. Так вот почему у него всё это время был такой взгляд. Взгляд сожаления, с которым обычно смотрят на неизлечимо больных. Тем, кому уже невозможно помочь. Тебе жаль, что я тоже здесь очутился? Если в этом причина, ты смотришь не на меня, а на себя, потому что мы чёрт возьми в одной ситуации. — Пожалуй, на сегодня хватит потрясений. — опустил руки, очерчивая невидимые границы перед собой, и быстро встал. — Андрей.. — пытается меня кто-то окликнуть, но мне всё равно. Снова убегаю. Нет, ты ошибся, я всё тот же.***
Пару белых разных размеров полотен лежит у стены, рядом — шкаф с красками, заполнившие целые две полки, и книгами, стоявшие ровно, как солдатики, и всего лишь несколько лежат, нарушая порядок. Будто их туда недавно закинули в спешке, но небольшой хаус лишь привнёс чего-то живого в это место, показывая, что это не просто комната, а ей пользуются. Почти по середине расположился массивный мольберт. Неровные заусенцы на дереве, словно иголки, добавляли ему грубость и суровость. Я издал маленький смешок. Странно приписывать вещам человеческие качества. Случайно забрёл в дальнюю часть базы, пытаясь после сна обдумать произошедшие, и наткнулся на открытую дверь. То, что было за ней, меня заинтересовало. Мои размышления прервали — кто-то зашёл в комнату, но остановился, увидев непрошенного гостя. Я тут же разворачиваюсь и вижу девушку. Сразу бросились в глаза рыжие волосы, огненные, словно листья осенью. Они туго стянуты резинкой, но волнистые пряди отказывались слушаться и всё равно выбивались, создавая лёгкую небрежность, но именно она придавала какой-то нетронутой красоты. В остальном девушка совсем обычная. — Оу, простите за вторжение, я уже ухожу. — отрываюсь от созерцания и направляюсь к двери, но меня останавливают. — Нет, я не против. Можете смотреть, что хотите. — начала так же формально, как и я. — Только, пожалуйста, осторожно. — Она подошла к шкафу, туда, куда она изначально направлялась, и перестала обращать на меня внимание. Всё как она и сказала, я могу смотреть всё, что захочу. — Это вы рисуете? — спрашиваю, после недолгого молчания, не найдя более подходящего вопроса, чтобы начать общение. Она повернулась, держа в руках толстую книгу, и улыбнулась, заглянув в глаза. Её волосы падали на лицо и мешали видеть, но кажется её саму это никак не смущало. Да, я не ошибся, девушка и картины имели похожую атмосферу. — Да. — разворачивается обратно и снова что-то ищет. — А что? — Ответил бы, если бы сам знал, почему зашёл сюда. — Не подумайте ничего, просто спросил. — я тоже отворачиваюсь, изображая увлечённость обстановкой, но потом все же добавляю. — Вы тут давно? — она резко поворачивается и я замечаю удивление. — Просто картин много. — неловко указываю на полотна, которые почти заполнили все стены. — Я скоро их сниму. — отстранённый тон, будто её же произведения для неё ничего не значат, — так, просто декор. — Почему? Всегда думал, что творческие люди трепетно и аккуратно относятся к своим работам. — она смотрит на меня молча, ничего не говоря, должно быть я сказал лишнего, но слышу ответ. — Хочу сменить обстановку. — легко и непринуждённо. Для меня её ответы кажутся странными, поэтому решил спросить о другом. — Вы по памяти рисуете? — продолжаю задавать пустые, глупые вопросы, а в ответ мне мычание. Она не выказывает возражений, а я всё смелее. Делаю несколько шагов и замираю, теперь я вижу, на мольберте холст — почти законченная картина, но она чем-то отличается от всех остальных. Утончённая, без изъянов, но кажется этих мелких недочётов и не хватает. Она красива, но от того выглядит искусственно, будто создана лишь для украшения, а не для души. Белая почти пустая комната, за исключением такой же белоснежной кровати и высокой напольной лампы, которая сейчас стоит без дела, поэтому через панорамные окно видно бесконечное небо и, похоже, рассвет, из-за чего на комнату и немногочисленные облака падают розовые тона, настолько выкрученные, яркие, почти ледяные, что от картины веет холодом. Точно если прикоснуться, то замёрзнешь. По телу прошёлся отдалённый холодок. Не знаю, что так взволновало меня, что я больше не спрашивал, а просто рассматривал картину. Только когда слышу шаги и чувствую рядом кого-то, заставляю себя всё же повернуть голову. Девушка тоже неотрывно смотрит на картину, сложив руки на груди, о чём-то думает. Отвожу взгляд обратно. — Она кажется другой. — проходясь по картине, неуверенно отзываюсь я, чувствуя потребность в описании своих мыслей. Через время мне отвечают. — Да, — молчание. — Она совершенно другая. — совсем кратко, собеседник, где-то глубоко в себе. Отвечает так, как будто не она рисовала эту картину, но тут же ухожу от этой идеи, потому что почерк её. — Почему? — всё так же осторожно спрашиваю, не особо надеясь на ответ, но мне отвечают. — Я думаю, это принятие. — слишком кратко, чтобы уследить за её мыслями. — Как это? — поворачиваю на неё голову. — Как картина может означать принятие? — — Я смирилась, поэтому картина такая. — она аккуратно поправила положение картины, и отошла, взглянув на другие полотна, совсем отвернувшись. — Здесь я была. — указывает перед собой. Пейзаж какого-то города. Снова вижу знакомые оттенки тепла и спокойствия. Кусты с яркими красными цветами ещё сильнее выделяются на фоне бежевых, но от солнца горящих зданий. — Отдыхала с моим мужем, пока случайно не провалилась. — после недолгого молчания усмехнулась. — Если кто-то вообще неслучайно оказывается здесь? — потом сделала шаг, вставая перед другой. На этот раз, вид будто с окна дома, скорей всего 2 этаж. Отсюда тёмный густой лес смотрится как океан, таким же необъятным. Кажется, объёма легких не хватит, чтобы охватить, ощутить и справиться с волнением. — Этот лес я видела каждое утро в своём детстве. — будто поняв, что я не представляю угрозы, продолжала легко. — Часто там гуляла, но лишь днём, ночью меня до мурашек пробивал ужас. Я задёргивала шторы, закрывала окна — делала всё, чтобы не увидеть там картины воображения. Сейчас смешно думать, что окно и шторка вообще может от чего-то спасти. — она сдержанно улыбнулась. — Конечно, я всё помню не в деталях. Я скорей рисовала эмоциями, прописывая всё, что помнила, дальше лишь фантазия. — она опустила взгляд и уже собиралась отойти, но мои слова заставляют снова взглянуть на своё творение. Делает несколько неуверенных шагов, вставая рядом. — Всё равно хорошо получилось. — заполняю тишину, которая вдруг образовалась, но кажется девушку она ничуть не смущала. — Передаёт атмосферу. — она стоит так ещё несколько секунд, потом всё же отходит, выходя из комнаты. Не решившись оставаться здесь без хозяйки, выхожу следом. Одного не понял, так что догоняю её. — Но почему принятие? — она останавливается, будто не поняла вопроса, и оборачивается ко мне. — Потому что я смирилась с тем, что оказалась здесь. — потом глубоко вздыхает, прикрывая глаза. — Всё это. — приподнимает веки и смотрит на картины, которых здесь больше, чем в мастерской. — Воспоминания. — снова на меня. — Настала пора отпустить. — тут же опускает взгляд. — Они делают слишком больно. — хочет продолжить движение, но всё же добавляет. — Я принимаю, потому что это уже произошло и изменить этого не могу и не хочу. Я уже здесь. Моё сердце зализало большинство ран. Что-то менять — мне снова придётся отрывать то, что уже приросло. — — Это было долго. — проследив взглядом по картин, возвращаюсь к ней. Сердце чуть встрепенулось. В первый раз мне захотелось сосчитать сколько же здесь произведений, в которых вложено нечто большее, чем просто труд. Эмоции, живые, неподдельные, острее ножа, невесомее дуновения ветра. Хочу спросить, как давно она здесь, но так и не озвучиваю вопрос. Больше следовать за ней я не решился. Пора решать свои недопонимания.