Незачем

Ночное небо резким щелчком вспыхивает красным: для кого-то победоносным, несущим фурор и фанфары, сопровождаемое оглушительным грохотом победных криков, а для кого-то смертельным, напоминающим пролитую кровь сотни людей. Орбитальная станция разлетелась на обломки — зрелище триумфальное, завораживающее и подобно алому соцветию, распустившееся свои лепестки всё дальше и дальше в тьму космоса. Взрыв таит в себе чувство победы, дарит ощущение тепла и сжигает всё накопившееся за долгие годы непрерывной войны негативную херню, которая раз за разом лишь заставляла мозги плавится в цельный металл под градусом полного нагрева жопы. Облегчение, радость, а за ним восторг. Огонь внутри Чарльза моментально погасло, когда Генри стиснул его единственную ладонь. Так отчаянно крепко, что даже через толстый слой бинтов он почувствовал весь морозный траур, всю боль, невери. Пальцы Генри дрожат, ладонь обливается холодным потом, сам он что-то быстро бормочет, душераздирающе шепчет(Чарльзу не нужно знать слов, чтобы понять, что мужчина начинает впадать в панику). Пальцы мёртвой хваткой сжимают волосы, чуть ли не выдёргивая их, царапают кожу, он тяжёлым грузом оседает на пол, шляпа гулко падает в сторонке и катится подальше от истошного красного цвета, прямо в кромешную тьму. Ему становится страшно. Чарльз только крепче сжимает чужую руку, гладит большим пальцем костяшки, и опускается на колени совсем рядом, отказываясь отдалиться хоть на шаг.