Эффект Правды

      Доверие — эфемерное чувство уверенности в другом человеке. Оно легко уничтожается предательством и ложью, а также действиями «во благо», потому что «благо» становится таким только для того, кто его делает.       Доверие Камико было сложно заслужить, потому что в каждой жизни кто-то да предавал её. По этой причине, она старалась держать всех на расстоянии от своего сердца так, чтобы не было слишком больно. Её доверие было таким же хрупким как равновесие весов Тота и Анубиса, взвешивающих сердца покойников на суде душ.       И все-таки, почему из раза в раз она пыталась доверять или делать что-то что подразумевало доверие? Наверное, потому что она была человеком и без ощущения тепла других людей она не могла почувствовать себя счастливой и живой.       Камико снились чужие руки, держащие ее тело, осуждающий взгляд матери и смерть бывших друзей и товарищей на поле битв, поэтому она проснулась на рассвете и уже не смогла позволить себе уснуть и опять вспомнить всё.       Часы на телефоне показывали «6:39» утра. Сердце глухо билось о клеть ребер.       Где-то в глубине тревожно засосало, когда нити показывали приближающуюся опасность и сходились-расходились вокруг её тела в узлах смерти. Техника предупреждала её, обматывая горло веревками — нужно уходить. Срочно!       Удушающие чувство возможности повторения всех тех актов принуждения вводили в ужас, а может кто-то другой шел по её душу?       [Смерть!]       Камико знала, что резкое пробуждение воспоминаний может вызвать множество побочных эффектов в психологическом плане, поэтому ей было жизненно необходимо как можно скорее пробудить душу и все наложенные на неё печати защиты, чтобы в случае чего безопасно уйти на перерождение.       Нынешнее воплощение произошло неправильно. Активные силы её души спали, в отличие от воспоминаний.       С пяти до десяти лет тело ассимилировало воспоминания, а душа, благодаря магическому вмешательству из других миров, переводила наложенные эффекты из пассивных в активные. В их числе была невосприимчивость к ментальному воздействию, а также очень дорогое заклинание «Магические Кости», имеющие ряд полезных свойств для физического развития тела. Ведь какая душа, такое и тело!       Однако, пока активация Костей не началась, тело мучили неправильные побочные эффекты перерождения: паника, неестественный дискомфорт, галлюцинации и навязчивые мысли.       Руки шарили по постельному белью, сжимали его и кутали тело в мягкое одеяло. Только вот ощущение тепла и мягкости не спасало от собственной химической реакции тела. Это ведь не было тем, что могло бы дать ей чувство безопасности и участливого присутствия.       Поэтому она побежала.       Переоделась в сарафан и белую кофту, обулась, поглотила на хмельную от страха голову таблетки с обезболивающим и кинула в карман платьица телефон. Девочка попросила Михо принести воду, а сама выскользнула из комнаты. Она не хотела впутывать куклу в свой уход. Михо очень помогла Камико своими разговорами и присутствием, даже будучи соглядатаем Тенгена... Она облегчила её боль, поэтому Миямото была благодарна.       Внимания Тенгена не было обращено к Камико со вчерашнего дня. В наблюдении он положился на свою марионетку и это стало его ошибкой. Девочка помнила дорогу, откуда пришла, но ей не нужна была эта дорога, пока она видела более короткие пути. Лабиринт барьеров был виден как на ладони.       Руки дрожали, но уверенность в правильности своих действий не изменилась ни на грамм. Нити подтверждающие звали её вперёд, а ноги толкали дальше.       «Куда тебя это приведёт?» — шептал разумные мысли мозг.       «На свободу», — отвечало сердце.       Ноги несли, а глаза лихорадочно выискивали правильные дороги и двери. Никого не было вокруг, хотя где-то на грани восприятия она ощущала странные сдерживающие печати с чём-то могущественным внутри. Мощными и древними сущностями, будоражащими сознание. Их клетки можно было открыть одним-единственным шагом на неправильную дорогу или касанием к стенам.       «Ты ничего не знаешь об этом месте и людях, которые тут живут. А раз у тебя такие особенные глаза, как все говорят, тебя не отпустят и не оставят в покое... А если тебя найдут не те люди, которым ты не нужна живой? Ты понимаешь, что они могут с тобой сделать? Тебя просто используют и обведут вокруг пальца, чтобы ты была опять лояльна кому-то! Ты же знаешь, что в телефоне есть номера! Ничего не потеряешь, если позвонишь кому-то из них и поймешь чего они хотят и стоит ли им доверять, прежде чем делать что-то самой!! Или можешь попытаться сбежать и найти смерть!...»       — Камико!— девочка оцепенела, услышав мамин голос и обернулась, судорожно выискивая ту, кому он принадлежал.       Прижавшись спиной к стене, она осмотрелась:       Никого.       Это было лишь очередное кошмарное воспоминание, где та женщина говорила тем-самым-тоном, активируя внутри Камико какой-то скрытых инстинктивный механизм: замереть, сжаться и молчать.       Она упорно поджимала губы, не веря в собственные мысли и действия. Сознание поддавалось инстинктам. Нужно было взять себя в руки. Но все, о чем она могла думать сейчас — желание бежать до состояния неспособности двигаться, но это было неправильно. Совсем нет.       Паническая атака, подстрекаемая ощущением опасности от «причины-следствия».       Лучшее, что она могла сделать — остановиться и попытаться исправить ситуацию.       Руки сжали связи, идущие в кольцевой системе из её ядра проклятой энергии до разума.       — Я боюсь, — прошептали губы, а пальцы инстинктивно сложились в мудру.       [Ложь из лжи пусть вывернется наизнанку.]       Девочка согнулась пополам от спазма в теле, вызванного собственной проклятой энергией, и скатилась по стене вниз, выблевывая остатки ужина. Повезло, что сарафан не запачкался, но горечь на языке вызвала чувство ещё большего отвращения. Поза эмбриона немного облегчила ощущения, но не намного. Ей повезло, что откат был не таким сильным и проклятая энергия в технике принадлежала ей, а не другому объекту, поэтому и отдача была небольшой, но все равно этого хватало... Для её слабого тела.       — Отвратительно, вставай сейчас же! — жестокий голос из воспоминаний не давал расслабиться.       Камико послушно встала.       Страха не было, но желание выйти на улицу все больше и больше расцветало в груди.       Необходимость ощутить реальность в теплом летнем ветре и утреннем тепле солнца. Самые базовые ощущение существования и бытия. До простого банальные и рутинные для людей, но не для Камико, год прожившей в шкафу.       Нити все ещё предупреждали о чём-то приближающемся, но уже не столь явно. Будто по касательной.       Михо уже должна была пойти искать её, поэтому Камико вытерла лицо от остатков рвоты и более твердым шагом пошла на просвет в лабиринте комнат и стен, наполненных проклятой энергией. Ей казалось, что она идет по тонкой тропинке, будто специально созданной для неё. Ну и пусть... Тенген теперь знал что она ушла.       Сёдзё легко отодвинулось в сторону, открывая вид на огромный лес и небольшой сад, уходящий в изгородь.       Солнце уже встало.       Камико могла плюнуть на всё, абсолютно всё, что её связывало с кланом Годжо и с магическим миром. Особенно кланом и его системой... Но они её семья, может ли она дать им шанс? Хотя бы один? Даже если она уже знала, что кровные связи с людьми не всегда означают тепло и уют... Едва ли всегда.       Небо молчало, не давая свой ответ, но Камико знала его, всегда знала, что нужно давать шанс.       Телефон легко лег в руку, чтобы открыть контакты. Надпись «Сатору Годжо» высветилась на экране.       Глава клана, такой же Шестиглазый, как она... Может, он поймёт и примет её? Нет, конечно, нужно понимать, что глава клана — человек, преследующий интересы только своей семьи. Он должен быть достаточно жёстким и беспринципным, чтобы управлять семьей-столпом мира магов.       Она не доверяла — это не изменить, но решилась нажать «вызов».       Гудок пошел и отзвучал ровно шесть раз, прежде чем кто-то ответил. Камико подобралась и села на ступеньки в саду, облокотившись о колонну рядом. Её мутило.       Она не знала, что говорить.       — Слушаю-слушаю? — добродушно спросили на том конце.       — Это... Сатору Годжо?       — Да, это я! — сразу подтвердил мужчина по телефону, — Ну и кто же ты? И откуда у тебя мой номер?       — Меня... зовут Камико, — сбивчиво начала девочка, — Мне сказали, что вы можете помочь.       — Камико Миямото? — девочка согласно промычала в трубку, сжимая ладони в кулак. Тон голоса явно молодого мужчины звучал расслабленно, но уверенно, — Где ты сейчас находишься?       — На территории колледжа. Не знаю точно где, но я вижу несколько скрывающих барьеров вокруг: вам меня не найти.       Последовала небольшая пауза.       — Хочешь сыграть в прятки?       — Хочу понять ваши намерения... Могу ли я вам доверять?       — Можешь. Я обещаю тебе безопасность, — твердо ответил Годжо, — Мы уже в курсе того, что ты пережила и...       Камико резко развернулась и отшатнулась, заметив рябь пространства за стенами в десятках метров от себя. Телефон в руке еще говорил.       Инстинкты завопили. Барьер был сломлен.       Что-то, напоминавшее проклятые трупы, приближалось к ней с огромной скоростью. Масса энергии «этого» была вязкой и бесформенной, но она легко преодолевала стены, просто-напросто оплавляя в них дыры. Оно перетекало из комнаты в комнату, из коридора в коридор.       — Что... — прошептала девочка, окончательно забыв о звонке, — Что это такое?       — Что случилось? Камико?       Оно двигалось достаточно уверенно, будто знало что-то или имело конкретную цель.       Девочка прижала телефон к уху и спустилась на пару ступенек ниже в сад.       — Здесь какое-то существо... У него непостоянная форма, но одна душа. Не проклятие, но и не чья-то марионетка. Оно рядом, — с этими словами девочка скрылась в за деревьями, быстро уходя с касательной траектории чудовища.       — Спрячься, — приказали на том конце телефона, — Повторю вопрос, где ты сейчас?       Существо не находилось под контролем, но даже у такого как он была нить причины-следствия возникновения. Если бы у Камико была возможность прикоснуться к этой нити, то она бы поняла, как оно появилось или с какой целью делало то, что делало. Кем бы не был человек, выпустивший «это» на волю, он явно настроен не дружелюбно по отношению к ней, а большего для девочки и не надо.       — В барьерах мастера Тенгена, — лаконично ответила Миямото, — Здесь сад глициний и лес. Мне некуда бежать и вернуться обратно я никак не смогу: барьеры хаотично наслояются друг на друга, поэтому мне трудно сказать, где именно... Я ведь даже колледж не знаю, извините... Проклятие...       — Жди, — строго произнёсли на другом конце, — Не бросай трубку, я скоро буду.       — Я... поняла, — Камико выдохнула, прижимая одной рукой телефон к уху, а другой цепляясь за глицинию с яркими розовыми бутонами на своих ветвях.       Она осторожно выглянула из-за ствола дерева. Тварь, чем бы она не была, рыскала в стороне, из которой пришла девочка. Там была её комната... и Михо.       Камико взволнованно перевела взгляд на выход из барьера, пробитого существом.       Она знала и чувствовала, что Михо в опасности, но спасти её уже не могла, да и как? Кто знал, что её лавинообразные чувства станут спасением? Что натянутые нити так поведут себя, указав на опасность? Михо... Если бы она осталась с ней... Или увела ее... Проклятье!!!       — Он ушел туда, откуда я пришла... знал, что я там буду, — прошептала Камико.       — Жди на месте.       — Но не могу!... Надо двигаться, если я останусь на месте, он просто найдет меня по следу. Он точно идет по нему!       — Камико, положись на меня, я скоро буду.       — Я даже не знаю вас! — прошипела в телефон Миямото.       Девочка не сбросила звонок, но больше не слушала того, что говорил Годжо, а он говорил много и сбивчиво. Она не ожидала, что главой клана окажется, судя по голосу, довольно молодой мужчина. Однако, это не меняло её сознательно ярлыка «главы клана» на нём. Она не помнила, каким он был в «настоящей» истории, но надеялась, что её представление не было ошибочным.       Еще раз применить свою технику через себя она не сможет, но убежать через дыру в барьере — другое дело.       Только Камико не ожидала, что добравшись до выхода она увидит «след», оставшейся от присутствия твари: вязкая, болотистая жижа стелилась по земле в невидимом для не-магов спектре. Окутав себя подобием покрова из проклятой энергии на ногах, девочка шатко пошла вперёд.       Ноги вязли в расплавленной деревянной поверхности пола, от чего они с каждым шагом все больше и больше увязали. Чем бы не был этот «след», он имел неприятные свойства создавать двойное пространство. К счастью, Камико вовремя заметила самую глубокую ловушку и смогла проползти в бок на нормальную дорогу, не попавшись в глубину... Этого.       А потом раздался душераздирающий крик Михо.       Девочка замерла, но не повернулась, чтобы посмотреть на то, что происходило за её спиной, потому что боялась увидеть все... Это. Нити, соединяющие их с Михо, искажались и рвались. Ей было больно. Девочка сжимала кулаки. Она просто хотела жить! Она не виновата...       Телефон вдруг зазвонил и Камико мельком поняла, что случайно сбросила номер.       — Камико?! — прокричали в трубку, но девочка лишь дёрнулась в сторону какой-то постройки и побежала вперед. На глаза наворачивались слезы. Это была её вина, но разве желание жить неестественно? Разве она...?       Тварь возвращалась и то, что было в ней... принадлежало Михо.       Виновата?       — Оно сожрало её, сожрало... Ками, ненавижу, ненавижу это! — прошипела в трубку девочка, меняя курс бега с пристройки у дома на лес, — Почему меня не могут оставить в покое?! Все из-за ваших глаз? Потому что я родилась такой?!       — Камико, я помогу тебе, просто успокойся! Скажи, что ты видишь своими глазами.       Глаза девочки лихорадочно забегали из стороны в сторону. Она устала... но жить хотелось больше, поэтому ослабшие ноги несли подальше от опасности.       — Хорошо! Сейчас, я... сейчас! — выдавила Миямото, обегая деревья, — Пересечёние внешнего барьера и барьеров зданий... Они будто врастаются друг в друга. Кажется, я где-то на окраине, тут лес и несколько зданий. Я бегу в лес!       Последовал длинный гудок. Звонок закончился и за спиной Камико раздался невыносимо громкий крик твари.       А потом был взрыв: все округу окутала осыпающаяся дымка внутреннего барьера, скрывающего здания. Белое крошево в красном сиянии рассеялось через мгновение после уничтожения тонкой плёнки. Это было так красиво! Будто лопнул цветной мыльный пузырь!       Существо заверещало и бросилось вперёд, преодолевая разделяющее его и девочку расстояние.       Секунда — чья-то телепортация и сжимающаяся рука на её плече, глаза-в-глаза и окутывание тела девочки «условием». Камико видела эту технику, как бесконечное продление расстояния между собой и другими объектами. Нити странно тянулись от техники к окружающему миру, включая саму Камико. «Фильтрация пропускаемых вещей» — подсказали мысли и прикосновение к одной из связующих лоскутков.       — Потрепала же ты нервы!       Вторая секунда — молниеносная смерть существа от огромного давления искажённого пространства. Девочка неверяще посмотрела на симметричное переплетение нитей, сплетающихся в прекрасное идеальное полотно.       Камико промычала в ответ на реплику Годжо, не решаясь поднять глаза выше земли. Слишком страшное, подавляющее давление распространялось от человека рядом. Она попыталась взять себя в руки, но все, что она успела, прежде чем её подняли поперёк живота, так это тихо пискнуть:       — Михо! Там... ещё Михо... пожалуйста!       — Твоя подружка?       — Пожалуйста, она еще жива... — нити натягивались.       — Потерпишь?       Камико неуверенно кивнула и почувствовала сдвиг пространства из-за телепортации. Она сразу поняла, что оказалась в комнате, где не так давно спала. Только на этот раз входные сёдзи были выломаны прямо в проход, оплавлены непонятной слизью и окровавлены. Сверху на них лежала половина тела проклятой куклы. Переломанная пополам она безмолвно валялась в одиночестве. Её душа еще билась в сосуде ложного тела.       Поняв, что теперь не одна, Михо слабо развернула лицо в сторону появившихся. Неестественно медленно. Страшно.       Синие губы.       Вытекший глаз.       Перемолотые органы на полу.       Камико не позволяла себе оторвать взгляда от вида чужого тела. Не впервой, забыла? Так вот, смотри.       Какие-то ненасытные мысли поразили её, словно настоящие разряды электричества.       Триггер.       Знания, дающие понимание аспектов и законов собственной силы:       [Изменение Условий происходит путем смены полярности восприятия самого мира]       [Осознание иррациональности восприятия/изменения не ведёт к его мгновенному восстановлению]       [Внепричинность возникает как следствие желания «Камико»]       Девочка ошарашенно застыла, не ощущая контроля над собственным телом... Информация в её голове появилась из пустоты, которой ничего не предвещало, что не только вогнало её в ступор, но и вызвало ужасную головную боль...       Проклятые куклы могли жить с серьёзными повреждениями, но в её случае был уничтожен сосуд сущности, содержащий энергию требующуюся на её существование и душу, поэтому ей осталось совсем немного. Едва ли минуты.       — Камико-сан... я... так рада...       Камико попыталась в замедленной реакции вырваться из рук мага и подбежать к Михо, но он лишь прикрыл её глаза и пресек попытку побега на корню. Только для её глаз его рука не была препятствием.       Она в прострации дёрнулась и сипло закричала, ощущая как из глаз льются бесчувственные слезы, а во рту образуется кровавая слюна из-за укушенного языка.       — Михо, прости... Если бы я не ушла, ты бы!...       — Сатору-доно, — кукла не обратила внимание на крики ребёнка и обратилась к магу, — Мы... пытались помо... чь... Зенин... печати... сдерж... иван...       Маг медленно кивнул, поняв последний посыл слов куклы. Её глаза остекленели... Ещё одна жертва на бесполезном алтаре соперничества кланов.       У Зенин были причины ставить палки в колеса Сатору любыми методами и любыми средствами — тут и говорить не о чем. Открыть печати сдерживания проклятий, созданных, чтобы обезопасить гробницу Тенгена от нарушителей, и направить их на маленькую девочку, обставив все как несчастный случай. Да, запросто!       «Сначала Мегуми, теперь Камико. Либо наше, либо ничье — полуживые пережитки прошлого!» — подумал со злостью Годжо.       Кукла уже никак не отреагировала на это, но в голове Камико эхом отдавалось одно-единственное слово:       — Зенин.       Сатору как-то странно взглянул на девочку, а потом посмотрел куда-то в бок. Выдохнул.       — Теперь на тебя многие точат зубы, Камико-чан, — беззлобно усмехнулся маг, перехватывая легкое тело поудобнее на руки, — Пусть будут готовы их обломать.