And you got me like, oh

Курапика паркуется прямо перед библиотекой. Сюда его привело дело, над которым он работал последние две недели: совсем скоро здесь ожидается еще одно ограбление. Последнее забрало жизни четырех членов семьи, ведущей бизнес винтажного галерейного искусства, и самую дорогую часть их коллекции - три бриллианта, которые раньше украшали корону Арнульфа Каринтийского, члена династии Каролингов конца девятого века. Другие инциденты также закончились жестокими убийствами и множеством украденных предметов, включая драгоценные камни - рубины, что важно, и, в частности, эта библиотека содержит редкое издание божественной комедии, его обложка украшена четырьмя камнями размером с большой палец. Книга бесценна. Два силуэта направляются к заднему входу, согласно представлениям Курапики о положении здания в пространстве. - Эй, - кричит он, выбираясь из машины, - Черт. Басё находится уже прямо перед ним, приближаясь к паре людей быстрыми шагами. - Вы полицейские? - спрашивает первая фигура, и когда Курапика подходит ближе, он понимает, что это низкая девушка в толстых черных очках, черной водолазке и черных брюках; ее черные волосы длиной по плечи немного взлохмачены. Она выглядит довольно напуганной. Он хмурится. Другая фигура - это высокий мужчина, очень бледный, его красные волосы уложены слегка вызывающе, и на нем розовый жилет с изображениями мастей карт - червей и треф, оба вышиты золотом у него на груди. Его лицо абсолютно безэмоционально. - А вам бы хотелось, чтобы мы были полицейскими, мадам? - спрашивает Басё девушку, и она косится на красноволосого мужчину; он пожимает плечами, кивая. - Сэр, мы не уверены, но, кажется, мы слышали что-то в подвале, - говорит она, - Мы- - Она, наверное, ошиблась, - говорит мужчина, перенося вес на одну ногу и слегка раздраженно скрещивает руки на груди, - И нам не о чем волноваться. Мы не видели никого на камерах. - Ну-, - хмурится она ему, и Басё, всегда тактичный, поднимает руку. - Мисс, давайте сходим проверим вместе, если так вам будет спокойнее, а вы, мистер..? - Пенбер, - протягивает красноволосый, вздыхая, - Рэй Пенбер. - Мистер Пенбер, вы можете остаться с мистером Курута на время, пока нас не будет. Курапика кивает, все еще напряженный. Он бы рад ошибаться, но что-то на дне его желудка все еще кричит о надвигающихся проблемах. А его тело обычно хорошо чувствует такие вещи. Знамения. Он крепко сжимает губы, наблюдая, как Басё уходит с девушкой. Он надеется, что сейчас в подвале никого нет, было бы странно со стороны преступников оставить девушку и парня в живых, если они уже собирались ворваться; он искренне надеется, что они просто обсудят это и приведут несколько человек из службы безопасности, чтобы проследить за этим местом, обойдясь без крови и... убийств. Курапика краем глаза замечает изменение в положении мужчины и моргает, пытаясь сфокусироваться и замечает, что тот смотрит на него в ответ, слегка приподняв брови. - Мистер Курута, - бормочет он с улыбкой, расплывающейся по его лицу, и золотисто зелеными глазами, жадно изучающими его лицо, - Прошу, простите мне мою грубость, но, ваше имя звучит знакомо. - Я уверен, что мы никогда не встречались, мистер Пенбер, - говорит Курапика, поднимая бровь. Он бы запомнил этого человека. Его лицо не некрасивое, даже привлекательное, с красивыми узко очерченными глазами, выделенными черной подводкой, мягким налетом розовых румян на его особо бледных щеках, и Курапика не понимает, макияж это или ему просто холодно, но это все равно выглядит неплохо. - О, абсолютно согласен, я тоже бы запомнил такое лицо, - мурлычет он, и, хотя, эти слова сходятся с мыслями Курапики, это все равно немного пугает его. И именно когда он собирается ответить ему, глаза мужчины расширяются от осознания, - Курапика Курута, как я мог забыть! Какое совпадение, - он выпрямляется, кладя руки на бедра и восторженно ухмыляясь, - Я до смерти хотел встретиться с парнем, которому удалось украсть милое грустное сердечко данчо. Для Курапики мир останавливается. Он не был готов услышать что-то вроде этого. Его дыхание застревает в его горле, как будто что-то ударило его в грудь, и рев крови, которая приливает к его щекам, оглушает его на короткий момент. Тем не менее, его рефлексы слишком отточены, чтобы предать его, даже когда это делает его разум. Он дергает руками, направляя пистолет на мужчину. - Это он? - Кто он? - вежливо спрашивает он, ухмыляясь, как кот. - Это Труппа теней охотится за рубинами? - нетерпеливо спрашивает Курапика, доставая свой телефон. Мужчина спокойно усмехается. - Конечно, нет. Но ребята, которые охотятся - они в подвале, настоящие библиотекари уже мертвы. Курапика делает рывок в направлении двери, но Пенбер быстрее, он встает между ней и Курапикой, позволяя пистолету упереться ему в грудь. - Нет, позови свою команду, сейчас же, - говорит он внезапно посерьезневшим голосом, - Мы сделаем это красиво. Решительный взгляд его слегка потемневших глаз, большой риск и, конечно, упоминание определенного данчо заставляют Курапику переосмыслить свои действия. - Господи, только не опять, - хмурится он, нажимая кнопку. - Что такое? - любопытствует Пенбер с глазами, загорающимися от любопытства. - Опять кто-то говорит мне, что происходит какая-то хуйня, пока я пытаюсь делать свою ебаную работу, - мозг Курапики кричит нет, но его стратегическая интуиция подсказывает ему обратное. У него не так много времени, чтобы нормально анализировать свои действия, и годы опыта научили его полагаться на свои инстинкты. - Но на самом деле ты блестяще выполнил свою работу, - говорит Пенбер, пожимая плечами, - Наш второй план, включающий вас, ребята, даже не был планом, просто маловероятным исходом. - Что- Сенрицу, мне нужна вся команда, срочно. У нас проблемы, я был прав. - Вот дерьмо, - выдыхает Сенрицу, и затем звонок прерывается, вновь оставляя Курапику наедине с мужчиной. - Они скоро будут здесь, есть ли что-то, что мы можем сделать прямо сейчас? - требовательно спрашивает Курапика, не опуская пистолет, - Какой запасной план? - Давай посмотрим, - Пенбер щурит глаза и наклоняет голову, - Те люди пришли за рубинами, но, как ты, я думаю, уже понял, нам было похуй на их махинации, пока данчо не вспомнил, что он отдал какую-то древнюю книгу в какую-то библиотеку- - Он отдал книгу в какую-то библиотеку? - повторяет Курапика недоверчивым тоном. - Ну, видишь ли, его хобби включают кражу чего-то древнего и красивого, хранение этой вещи у себя какое-то время, и когда его больше не возбуждает зрелище некоторых из них, ну не знаю, тринадцативекового мастихина, он отдает эти вещи на благотворительность. И эту библиотеку он просто обожает, черт знает почему, - говорит Пенбер голосом монотонным и скучающим. Курапика сверкает глазами. Он понятия не имеет, как этот мужчина делает так, что это звучит легко и просто. - Поэтому он послал нас остановить банду и спасти положение. Книгу. Да пофиг. Второй план должен был сработать в случае, если полиция узнает, что библиотека будет четвертой целью. Он бы заставил нас притворяться библиотекарями и оставить всю работу для вас, потому что он не слишком заинтересован в убийстве тех ребят. Мы не думали, что это сработает, потому что обычно полиция медлит. Но потом появился ты, - его глаза вновь загораются, когда он выпрямляет голову и ухмыляется, глядя из-под век, - Который решил дело великолепно, как я уже говорил. Хорошая работа, детектив. - Ты убил этих людей? Библиотекарей? - Это бы что-то изменило? Верхняя губа Курапики подрагивает, но его пальцы – нет. - Нет, это был не я. - Где твоя подруга и Басё? - Скорее всего, пытаются понять, что, по факту, в подвале кто-то есть, - говорит он, театрально расширяя глаза и наклоняясь, чтобы громко прошептать, - Шизуку тоже скажет ему позвать копов, не волнуйся, они будут в порядке. Говорил же, нужно делать работу чисто. А, кстати, собираюсь позвонить твоему бойфренду, рассказать ему о наших планах. Хочешь, передам привет? - Кому? – а, блять, точно. - Он не мой бойфренд, - выплевывает Курапика, сжимая пистолет сильнее и глубже вдавливая в кожу мужчины, - Не упоминай меня, Пенбер, ты, блять, не посмеешь. - Ты умопомрачителен, - мурлычет он, его ресницы трепещут, поскольку он, кажется, наслаждается происходящим, - Кстати, я Хисока, приятно- Оу, данчо, привет, звоню проинформировать тебя, что они решили дело быстрее, чем мы думали, теперь мы придерживаемся второго плана. Поскольку Пенбер - Хисока, прости господи, разговаривает с Куроро, Курапика очень старается сохранять трезвость разума и собранность, не допуская нежелательных воспоминаний в свой абсолютно сконцентрированный разум. Он думает о рубинах, о плане Хисоки, о ветре, ласкающем его щеки - но все… все приводит к Куроро. Эхо его имени, скатывающееся по языку Курапики, ослабляет его связь с реальностью, стыд, и чувство унижения, и бесконечное неописуемое стремление втягивают его в пустоту. Он хмурится и закрывает глаза на секунду, все еще сражаясь с собой, но прежде, чем он успевает что-либо понять, его сердце утопает. В конце концов, он не может сказать, что не думал о Куроро. Черт, в последнее время почти все мысли были о нем, хорошие и плохие. Угол, в который он загнал себя - это только его вина, но теперь он не может двигаться, он скован и ему больно, и хотя он знает, что все, что ему нужно - это время, это невыносимо медленный путь. С той ночи прошла пара месяцев, и Курапика все еще не может забыть об этом. Он проснулся в одиночестве в холодной постели, все его тело болело, а голова была почти такой же тяжелой, как чувство на дне его желудка. Он живо помнит себя в этот момент, рассеянного и онемевшего, потому что, несмотря на то, что у них не было разговоров о невозможности дальнейших взаимодействий, он все еще чувствовал себя брошенным. И преданным, хотя для федерального детектива ожидать чего-то еще от лидера труппы теней было бы глупо. Он не дурак, он знает это, но все совершают ошибки, и один момент потери бдительности стоил ему слишком многого. Он никогда не планировал быть вовлеченным в нечто подобное. Он не признает этого, скорее всего, никогда не признает, но все, что он делал - это влюблялся, и он никогда не предполагал, что влюбится настолько сильно в человека, которого едва знал. В кого-то настолько опасного, что ему невозможно сопротивляться. Курапика всегда был тем, кто смеется над людьми, которые влюбляются после секса, но ему кажется, что все началось с момента, когда Куроро назвал его красивым, так, как будто бы имел это в виду. Что делает ситуацию еще более абсурдной, потому что каким нужно быть клоуном, чтобы развить в себе чувства, основанные на малейшем проявлении интереса. Даже несмотря на то, что этот интерес был спрятан в больших, до боли красивых темных глазах. Хотя худшая часть заключалась не в хромой походке, синяках по всему телу или разбитом сердце, которое ему приходилось прятать несколько дней, или неизбежных приступах отрицания, когда о смотрел на себя в зеркало, потерянный и потрепанный. Он не мог заставить себя ненавидеть Куроро, потому что, как он уже говорил несколько раз, это было к лучшему. И это был не просто какой-то побег от реальности, нет: это также была странная комбинация вещей, которые Курапика обнаружил в то утро, до сих пор не имеющее особого смысла, но до сих пор оставшееся в памяти Курапики воспоминанием, которое он хочет стереть, но по-прежнему взращивает в себе. Во-первых, когда он проснулся, он не был грязным. Конечно, не то, чтобы он был чистым, но на его животе не было высохшей спермы, как и на задней стороне его бедер или его заднице, и хотя, это заставляет его краснеть сильнее, чем факт, что в ту ночь он кончил трижды, Курапика все еще благодарен за этот поступок. Он также был одет в чистое нижнее белье, прости господи, но это еще даже не все. Его простыни тоже были чистыми. Старые Курапика нашел сложенными в своей корзине для белья, вместе с его грязным нижним бельем и брюками, и это было очень странно -представлять, как Куроро шатается по его дому, ища чистые простыни в его шкафу и заправляя его постель, пока он… мирно спит. Его пиджак и рубашка свисали с его стула, а, и третья вещь, которую Курапика пытается понять... это мятая рубашка Куроро в углу своей комнаты, очевидно, брошенная туда им самим. Также его окно было открыто, что заставило его поверить, что мужчина покинул дом Курапики, взлохмаченный и без рубашки, через ебаное окно. Эта картинка не выходила у него из головы, даже хотя ситуация выглядела горько и трагично. Он провел часы, утопая в отчаянии, прежде, чем Сенрицу и еще херова туча людей не пришли стучаться в его дверь, и затем, выдумав не очень убедительное оправдание, провел ночь, размышляя, и горюя, и разлагаясь, и определенно не сверля взглядом рубашку, которую он абсолютно не желал отдавать ее владельцу. Это был ад. Чистый ад, и Курапика ненавидел себя за то, что позволил этому случиться. Уязвимость - это то, что он всегда презирал, и, конечно, поскольку жизнь - ненадежная штука, похоже, это то, что будет колоть его еще какое-то время. Он лишь надеется, что никогда больше не встретит Куроро. Он знает, что не сможет сдержаться. - Да, они видели, как мы направлялись к подвалу, мы начали нашу маленькую пьесу прямо там, - мило объясняет Хисока, яблочки его щек немного потемнели. Курапика встряхивает головой самым угрожающим образом, на который он только способен, молясь, чтобы клоун не задумал никакого дерьма, - Шизу сейчас с первым парнем, мы все ждем, когда появится команда. Я? Я снаружи веду приятный диалог с детективом. - Сукин сын, - процеживает Курапика, его кровь закипает. - Да, исключительно умный, - кивает Хисока, косясь на Курапику, в его ярких глазах нет ни капли стыда. Его взгляд дерзкий, кривая ухмылка соответствует ему, и Курапика понимает, что любое проявление эмоций провоцирует его продолжить. Но уже слишком поздно, - И еще уверенный, слегка агрессивный, но все же, какое зрелище для воспаленных глаз, - он облизывает губы, с удовольствием наблюдая, как Курапика загорается от ярости, - Нет, он прямо рядом со мной, я думаю, что он отрежет мне бошку, если я осмелюсь отойти, - сердце Курапики утопает, - Я думаю, нам нечего прятать от нашего дражайшего мистера Курута, я прав? - Черт возьми, Хисока, - выплевывает Курапика, роняя руки и поворачиваясь, чтобы уйти куда-нибудь, куда угодно, когда рука хватает его за плечо. - Нет-нет-нет, тебе нельзя покидать меня сейчас, приказ данчо, - протягивает он в ухо Курапики, намеренно облизывая его раковину. Курапика кривится и пытается оттолкнуть его. - Скажи своему данчо, что я волен делать то, что я, блять, захочу, - рычит Курапика, и в следующий момент его кровь застывает в жилах, потому что он слышит смех Куроро через телефон Хисоки. Звук стремится прямо к его сердцу, ударяя его тысячей вольт электричества, заставляя его смотреть в пустоту, шокированного и напуганного своей реакцией. Курапика яростно это ненавидит. - Да, я позабочусь об этом, - воркует Хисока, но прямо когда он собирается сказать что-то еще, приглушенный взрыв ломает тишину воздуха вокруг них, и земля немного вздрагивает под подошвами их ног. Курапика использует всю силу, которая у него есть, чтобы оттолкнуть Хисоку, и убегает прямо к двери подвала. Он слышит, как мужчина матерится за его спиной, и Курапика, возможно, не настолько силен, но он быстр, и он открывает дверь спустя мгновение, залетая внутрь и спускаясь вниз по ступенькам. Дым заполняет его легкие и колет глаза, но он задерживает дыхание и двигается так тихо, как только может, осознавая, что его здесь, скорее всего, ждут. - Какого хуя ты делаешь, - злой шепот и пара рук сковывают его в следующий момент, и Курапика жестом показывает Хисоке заткнуться. Мужчина разочарованно цикает. - Наверное, они не смогли справиться с замком и решили просто взорвать все помещение, - бормочет Курапика, направляясь к следующей двери, - Нам нужно задержать их здесь еще на пару минут. - Или просто убить, - пожимает плечами Хисока, и Курапика замечает, что тот держит колоду карт в одной руке. - Ты не- - Послушай, милашка, я позволю тебе сделать твою работу и спасти положение, а ты позволишь мне сделать мою, хорошо? - Да, но моя работа заключается в том, чтобы не дать людям умереть, - рычит Курапика, но затем он вспоминает что-то и хмурится, - Они выключили детекторы дыма, и свод здания, скорее всего, в огне, вместе со всеми книгами и графическими артефактами. - То есть, у нас приблизительно от восьми до десяти минут, пока это место не сгорит, - говорит Хисока и кладет руку на дверную ручку, - Ты включаешь сигнал тревоги, я забочусь об остальном. Данчо очень расстроится, если они сожгут эту библиотеку. Курапика сжимает губы и кивает, мысленно рисуя схему электроснабжения. Если он правильно запомнил, одна из двух сигнализаций находится слева от двери, а другая - прямо на противоположной стене, и когда Хисока сдвигается вперед, Курапика готовится бежать. Он не готов увидеть десятки рядов стеллажей, заполненных коробками, некоторые из которых частично объяты огнем, и знакомое тело, бессознательно лежащее прямо рядом с ревущим пламенем. - Ебаный рот, - шипит он, подбегая к Басе, игнорируя голос Хисоки и звуки выстрелов прямо над его головой, фокусируясь только на теле своего друга. Он быстро проверяет его пульс, с облегчением обнаруживая, что мужчина все еще дышит, и затем оттягивает его назад, так далеко от огня, как только может прямо сейчас, воздух становится до боли горячим, когда Курапика бежит к первой сигнализации, используя все свои базовые бытовые знания, чтобы включить ее, и, когда она начинает агрессивно пищать, капли воды бьют по его щекам, и он выдыхает с небольшим облегчением. Он поворачивается и преодолевает путь до другой стороны комнаты, с болью осознавая, что он в очень плохой позиции, потому что огонь и дым вокруг него быстро исчезают, делая его легкой целью. Он никого не видит, но знает, что бой Хисоки еще не окончен, поэтому наклоняется, чтобы избежать пуль, когда очередной заход выстрелов пронзает воздух. Свет внезапно выключается, и Курапика щурит глаза, ускоряя шаг, он доходит до места за минуту, пальцы хаотично нажимают нужные кнопки, и, когда он оборачивается вновь, чтобы оценить состояние комнаты, он наконец видит и грабителей, и пауков. Хисока и девушка, Шизуку, в метрах друг от друга, около шести или семи людей в черных одеяниях вовлечены в бой, довольно безмятежный, судя по их движениям. Они не выглядят очень сосредоточенно или напряженно, Курапика даже видит, как ярко-розовые губы Хисоки завиваются в уже знакомую ухмылку, скорее всего, бормоча какой-то ужасно нелепый флирт, но когда Шизуку замечает его в рвении чем-нибудь помочь, она быстро отклоняется вправо, где другая фигура в черном дергается в направлении Курапики, не замеченная им, и за секунду его шея ломается с хрустом, слышным Курапике, даже несмотря на сильный шум. Шизуку смотрит на него большими и целеустремленными глазами и указывает на что-то позади Курапики. Взглядом он следит за ее пальцем и замечает другой выход, дверь закрашенную белым для незаметности, но слегка приоткрытую, за ней скрывается тьма. Он кивает, пытаясь замедлить свое сердцебиение, и проскальзывает в щель, его волосы мокрые, а тело трясет из-за внезапной разницы в температурах. Он бежит быстро, дверь за дверью, пока не оказывается в основном здании; главный зал библиотеки встречает его пустотой, утопающей в синеватых тенях, единственный источник света в этом месте - это приглушенные вздохи уличных огней. Курапика сглатывает свои горькие слюни, горло высохло и саднит. Он сдвигается, чтобы спрятаться в тени одного из гигантских стеллажей, планируя идти вперед, проверяя каждый коридор, но мягкий звук слева от него, который он почти игнорирует, вынуждает его обернуться и прижаться спиной к полкам, сжимая пистолет онемевшими пальцами. Пуля пролетает прямо через книги, почти касаясь его. Курапика сжимает зубы и поворачивается лицом к другой стороне книжного шкафа, стреляя прямо вперед четыре раза, так быстро, как только может. Он никого не видит, но две секунды спустя он все еще цел, и что-то падает на пол. После этого становится тихо, Курапика даже не позволяет себе дышать, но он понимает, что это испытание. Где-то здесь есть другой человек, и он ждет сигнала. У Курапики осталось еще три пули. Он выдыхает и проходит мимо тела. Другой человек начинает бежать, И Курапика устремляется прямо за ним. Он ничего не видит, но слышит все слишком хорошо, его оппонент, скорее всего, безоружен и действует в одиночку, но через несколько моментов его шаги - это единственное, что нарушает полную тишину. Затем он чувствует позади себя кого-то, быстро и внезапно вышибающего пистолет из его рук и заставляющего Курапику упасть на землю. Теперь тот лежит на животе, с коленом, прижатым к его спине, и гротескно большими руками на его оголенной шее, хватка до боли крепкая, она полностью блокирует поток кислорода. Курапика извивается и трясется под давлением, пытаясь сбросить с себя человека, уже осведомленный о ситуации, в которой находится. Этот человек больше и намного сильнее его, и он лежит на полу с уже потемневшими глазами, задыхаясь и давясь собственной слюной, лихорадочно пытаясь проглотить хотя бы малейшее количество воздуха, его ноги конвульсивно бьются об деревянные панели пола, а пальцы безуспешно царапают чужие руки. Курапика ощущает холодные слезы в уголках своих глаз, его конечности уже намного слабее и менее контролируемы, как будто бы их оторвали от тела, мышцу за мышцей. Он закрывает глаза, больше не в состоянии их открыть, и движения его тела становятся скорее автоматическими, чем намеренными. Курапика больше не в силах мыслить здраво, его разум истощен и почти онемел, он бессознателен, как крохотная капелька огня последнего миллиметра свечи прямо перед тем, как упасть в горячий растопившийся воск. Он фокусируется на картине и держится самыми последними оставшимися фибрами своего существования, как будто ему это как-то поможет. Как будто огонь будет гореть ярче, если он продолжит смотреть на него, как будто время повернется вспять и сделает фитиль длинным и прочным, заставляя его гореть еще годы. Как будто бы у Курапики есть другой шанс прожить свою жизнь насыщенно и пламенно. Он думает, что уже мертв, когда давление, наконец, исчезает. Лицо Курапики бьется об землю, как прогнившая кожура банана. Он начинает лихорадочно дышать, его горло пиздецки болит, но теперь оно свободно от чьей-то хватки, холодный воздух приятно ласкает покалывающую кожу. Он ничего не слышит и не видит, просто пытается приспособиться к своему новому состоянию, все еще шокированный и едва ли в сознании, но лишь спустя пару секунд его вновь хватают, в этот раз прижимая к твердой груди, и когда Курапика чувствует знакомый запах одеколона, исходящий от рубашки человека, он выдавливает из себя небольшой смешок, прежде чем полностью расслабиться, теперь ни капли не сомневаясь в своей безопасности.