Башкирские мемуары

Байрас чуть не кричал от восторга. Он чувствовал сильные мышцы Агиделя под собой и теплый ночной ветер на лице, правда попадалась и мошкара, но это не так ужасно. Над головой изредка сверкнет за облаками луна, ненадолго осветив степной пейзаж. Байрас уже предвкушал лесной запах. Как он проскачет по лесу, пугая зверьё и заберётся верхом в гору. Вот уже тёмной глыбой нависали горы, Байрас вошёл в лес, полный запаха травы, коры и листьев. Несмотря на то, что этим летом ночи были холодны, Башкортостану было жарко, он предвкушал, как поднимется на вершину и будет рассматривать ночной пейзаж под собой. Тут Агидель замедлила шаг и остановилась, навострив уши. Луна осветила заросшую лесную дорогу. — Зверьё что ли впереди? Да не бойся, я же рядом, — погладил он по гриве своего питомца. «Как тихо в лесу, странно. Обычно ночью птицы поют, а тут тишина, аж на уши давит. Сверчки где? А ветер? Был же ветер? Да почему так тихо?!» Тут ушла луна и стало так темно, хоть глаз выколи. Тихо и темно. Удивительно. Словно в другой мир попал. Тут слева от себя, на вершине одной из гор, он увидел свет. «Костер? Ого, там, наверное, молодёжь гуляет. Как классно!» — Но! — толкнул он ногой свою лошадь вперёд. — Едем туда! Дороги туда не было, пришлось следить, чтоб не ушибиться об ветку и не попасть лицом в паутину. И это всё же не смутило джигита. Айгидель медленно приблизилась к подножью горы, но дальше не пошла. Байрас оценил высоту, подняться на лошади можно было запросто, даже на машине можно заехать. Плоский склон, почти нет камней и деревьев. — Эй, поднимаемся! — скомандовал Байрас, но Агидель осталась на месте. Башкортостан раздражённо хлопнул ладонью. — Всю ночь стоять здесь будем? Ну-ка, пошла! — рявкнул он. Лошадь всхрапнула и потопталась на месте, но хозяина не послушалась. И тут на вершине погас костёр. «Напугал, наверно, в лесу жечь костры нельзя. Да ладно, пешком сейчас дойду. Чертова скотина. Избаловалась совсем. Раньше и по скалам прыгала и ничего, покорной всегда была.» — Ну и оставайся, только попробуй уйти куда-нибудь. Казы из тебя сделаю, — буркнул Башкортостан и спрыгнул на траву. Тут ночную тишину нарушила мелодия курая. Необычно громкий и очень чистый звук звучал как-то по древнему, на необычный лад. Байрас не выдержал и ахнул от восторга. «Этот кураист мастерством достиг почти меня. Точно надо увидеть этого человека.» А лошадь попятилась, гляда на хозяина, резко развернулась и скрылась меж деревьев. — Ах ты, скотина! Бросила меня? — ахнул Байрас. И это его боевой товарищ? — А я тебе жизнь свою доверял. Бурча себе под нос и кутаясь в тонкую ветровку, Башкортостан поднимался на гору. Почему-то становилось холодно, хотя он не мёрз верхом на лошади, да и ветра не было. Странный холод. Да и кроме мелодии курая не было других звуков. «А может ну его? Пойти домой. Не по себе как-то. Кажется я не чувствую там людей» — башкир на мгновение остановился. — «Тьфу, давно я трусом стал? Это же мои земли в конце концов! Раз шумят, значит есть. Может быть просто не моя кровь. Моя республика многонациональна, кто угодно может быть. Но кто тогда так может играть на курае? Уловить древний башкирский мотив?» Когда Башкортостан начал доходить до вершины, тут же умолк курай. Словно его выключили. В ночной лесной запах добавился едкий аромат пряных трав и дыма. Байрас на мгновение почувствовал сырой минеральный вкус на языке, который переходил в солёно-железный привкус крови. Башкортостан огляделся. Без луны совсем было темно. -О, здравствуй, улкайым (сынок) (((*в башкирском языке дедушки обращаются к младшим, как к сыновьям, даже если не кровные родственники. Также для маленьких чужие могут быть братьями, сестрами и т.д.*))). — раздался басистый голос. — Зачем нас потревожил? Байрас вздрогнул и вгляделся в каменный выступ, где едва виднелся силуэт. Голос, вероятно, принадлежал довольно старому, но еще крепкому старику. — Здоровья вам, олатай, — поклонился Башкортостан. — Как прекрасно вы играете на курае! Тут раздался хриплый смех. — Олатай говоришь, какой ты смешной. Не знаю, что сказать. «Он прав, я ведь старше его на века. Он что, знает, кто я?» — Я знал, что ты придешь. Аккош тоже хотела бы поговорить с тобой. Кровью вы связаны. «Стар, наверное, такие странные вещи говорит. Да и говор. Как необычно он говорит на башкирском. Или это не башкирский. Мне не знаком этот язык. Но ведь звуки-то башкирские! В чем дело?» Тут из тени каменного выступа вышла девушка, белая и нежная, как лебедь. Байрас ахнул, тут же позабыв о своих подозрениях. Он, кажется, знал эту девушку. Только где он её видел? Даже ночью она словно светилась. Такая хрупкая и нежная в необычных одеждах, не современных. Фарфоровая кожа, длинные белые волосы. Какая необычная. «Эх, не видно было лица, но, наверное, она очень красива.» Байрас не удержался и сделал несколько шагов вперед, чтобы получше рассмотреть девушку. — Эй, сынок, не заглядывайся. Тебе она в матери годится. Это вообще-то моя жена. — Жена? А кто она? Какие белые волосы, словно серебром отлитые. — Так ты же ее знаешь. Не помнишь что ли? — усмехнулся старик, с выступа он не спускался, поэтому Байрас его почти не видел. Башкортостан все же решил приблизиться к ним. Но девушка остановила его жестом. Байрас подчинился. — А всё же… Кто вы и откуда? — не успокаивался башкир. — Мы жили здесь всегда. — Вы с той деревни? Я там живу и вас не видел. — Было бы странно, если бы ты нас видел, — усмехнулся старик. — Мы живем везде. Но Аккош больше нравится в Бурзянских лесах, там тихо, а я там же, только в пещере, хорошо там. — Да что же ты рассказываешь, олатай! Ты хочешь сказать, что живешь в пещере Шульген Таш? Как такое возможно. — Я тебе не олатай, сын. — старик довольно шустро и бесшумно впрыгнул с камня. — Хватит задавать глупые вопросы. А слушай и запоминай: четыре выступа на котором держится наш народ. Один ты позволил уничтожить, осталось три. На трех устоим. Но что ты опять задумал! Губишь! — последние слова старик выкрикнул, показалось, что и гора тоже вздрогнула от его слов. Башкортостан схватился за голову, внезапная головная боль стрельнула изнутри. Мысли все вылетели из головы, сфокусироваться на действительности почему-то стало тяжело. — Обнял бы я тебя, если бы это было возможно, — уже спокойно, но с тоской прошептал старик, подходя к Башкортостану. — Эх, сынок, сынок. — А почему нет, — удивился Байрас, потирая виски, и поднял глаза на старика. Он был одет в подбитый мехом халат и бурек (башкирская шапочка). Байрасу стало вовсе не по себе. Внутри него всё кричало о том, что здесь что-то не так, но башкир не мог сбросить с себя оцепенение. Он был словно околдован. Девушка была у выступа, а старик был совсем близко. Но сфокусироваться на них не получалось. Лица размывались, как бы Байрас ни старался рассмотреть их. Луна на мгновение озарила всё вокруг, сверкнув серебром, и снова скрылась за чёрными тучами. За это мгновение два человека исчезли при свете луны, а потом появились вновь, когда ушла луна. Байрас почувствовал, как похолодело в животе и ослабли ноги. Ночную тишину прорезал вопль, Агидель, которая все же вернулась за хозяином, подпрыгнула от неожиданности, заржала и чуть-чуть поднялась на гору, навострив уши. С горы кубарем в кусты рухнуло нечто вопящее, отрывки молитв пробежали мимо лошади. Агидель узнала своего хозяина и с коротким ржанием поскакала за ним. Байрас пересёк лес за довольно короткое время и, слыша, что сзади его догоняют, ускорил шаг, но споткнувшись об корень дерева, полетел на старый дуб. Голову он прикрыть успел. Жахнувшись об дерево, с которого слетели перепуганные птицы, он долго лежал, пытаясь восстановить дыхание и прощупать целы ли ребра. Когда в голове прояснилось и вспомнилось, что он вообще-то убегал, он попытался вскочить, но ударился лицом в мягкую участливую мордашку своей лошади. — Ты, — выдохнул Байрас и раскашлялся от боли в груди. «Агидель? Я что, убегал от собственной лошади?» Татарстан чуть ли не с ноги открыл дверь во двор, когда приехал к Байрасу. Чтобы тот точно знал кто к нему пришел. Айнур выдавил из себя максимум, чтоб закончить все дела и оставить свободным вечер. Ибо братишку надо проучить, ишь чего удумал. Хамит брату, ленится, так еще и телефон два дня не брал. Татарстан был уставший и раздражённый, работа его выводила из себя, брат тоже, и Айнур уже предвкушал, какую взбучку он устроит Байрасу. Правда тот тоже с зубами. Но нельзя давать слабину, иначе больше вообще слушаться не будет. Его встретила Агидель, спокойно поедающая декоративные цветы в клумбах возле забора. — А ну-ка, пшла! Кыш! — замахнулся на неё татарин. Но лошадка не дура и клацнула прям возле протянутой руки Айнура. Тот отпрыгнул, выругался, вспомнив прошлый опыт. — Агрессивная невоспитанная тварюга, вся в хозяина, — прошипел Татарстан и решил больше её не беспокоить. Поднялся по ступенькам, пересёк чулан. — Иҫәнмесес! — громко и не очень дружелюбно поздоровался Айнур, распахнув дверь в дом. И тут же его уже ждал еще один повод отчитать брата. В прихожей прямо на полу валялись грязные мокрые вещи. — Вот неряха, — недовольно протянул Айнур и перешагнул через них. — Ну и где ты? Я же знаю, что ты дома! Прошёл мимо ванны, в которой был включён свет. Хотя он был не нужен. Жёг в пустую электроэнергию. Айнур такого не терпел, зашел, чтобы выключить свет и нашёл ещё повод придраться. Пол в лужах, ванна в ветках, в грязи, которая может засорить её и… кровь? Её мало, но она есть! — Ты там как? — постучал в дверь комнаты Айнур и тут же зашёл. — Помощь не нужна? Что случилось? Байрас лежал в кровати, укутавшись в одеяло и покрывало до головы. Он ничего не ответил, но татарин знал, что тот не спал. — Ты там чего? Байрас не нашел, что ответить, к тому же крепко сжатая челюсть не позволила раскрыть рта. — Ну-ка, посмотри на меня! Байрас мотнул головой, стуча зубами. Татарстан схватился за край одеяла и потянул. Байрас одеяло не пускал, но молчал. — Так ещё и ничего не говоришь! Не пугай, скажи что-нибудь. — Оставь меня, — сиплым голосом на выдохе произнёс Байрас. — Ещё чего. Айнур вытянул одеяло. Байрас так ничего и не сказал. Лежал мрачный и бледный, поджав ноги. Айнуру стало его жаль. — Может в больницу надо? Тот мотнул головой. — Что произошло? Ну, расскажи. Может я могу тебе помочь? «Ведёт себя будто в него ены вселились.» Сел над его головой, положил руку ему на волосы и начал протяжную молитву. Байрас вздрогнул и облегчённо вздохнул. Читал молитвы Татарстан прекрасно, грамотно, без акцента, его голос был приятен на слух, успокаивал, проникал глубоко в душу. Он прерывался только чтобы подуть на волосы брата, что являлось частью дуа, которую он пел, чтобы избавить от тяжелых мыслей и от беспокойных духов, защитить от зла. Байрас заметно расслабился и вскоре уснул. Айнур посидел в задумчивости возле него, наблюдая через окно за алым закатом, а потом тихонько вышел из комнаты. Рассмотрел мокрые вещи брата и убедился в том, что такие лохмотья теперь только на работу в огород надевать, но надо помыть обязательно. Вычистил от мусора вещи, закинул в стиральную машину, убрался в ванной. Он с нетерпением ждал утра, когда братишка все же расскажет, что с ним случилось. И на всякий случай решил прочитать ещё молитв, чтобы очистить дом от злых духов. Его этот случай очень напугал. Байрас очень смел и силен духом, и раз уж его довели до такого состояния… Судя по тому, как спокоен его народ, то дело именно в олицетворении, не в республике, не в народе. Именно в нём. И вряд ли ещё кто-то может рассказать о том, что творилось с ним за это время. Я бы хотела навести интриги и загадывать загадки, только кому это надо? Поэтому сразу раскрою все карты: ***Кто-то, если прочитал главу про Чудь, помнит беленькую колдунью. Так она, чтобы спасти свою душу, а на том свете ей не особо рады, решила привязать себя к башкирской земле. Но увы, был уже хозяин, этих земель. Старый дух, отец Башкортостана, чтобы умаслить его принять девушку. Чудь связала себя с маленьким сыном духа кровью и позволила себя «выпить», зная, что и без этого все равно не выживет. (Намек на фино-угорский след в башкирской крови. Не родственный народ, но тоже вошел в состав башкир и поэтому достаточно много среди нас светловолосых и светлоглазых. О том, что в Башкортостане жили чудь тоже есть упоминания). Такое самопожертвование укрепило маленького Байраса. А чудь попала в объятия могучего духа и стала его женой. Они до сих пор вместе. Как вы думаете, а где мать Байраса и Айнура?