Фукуока — Пусан, в шесть тридцать

Как и два дня назад в Фукуоке, Сону не стал его останавливать. Просто посмотрел снизу вверх — серьезным невыразительным взглядом, который мог означать что угодно. Он превосходно контролировал свои эмоции: мог не сдерживаться, а мог изображать лицом неподвижную глиняную маску, под которой неизвестно что пряталось. Но Рики больше не собирался тратить ни одной минуты на разгадывание головоломок. Он положил руки Сону на плечи и подтолкнул к той стене, на которой не было зеркала. Поцелуй получился жестким, неловким — сначала они глупо столкнулись носами, а потом Рики просто укусил Сону за губу. Со всеми этими его дразнилками он заслужил! Сону зашипел, но не оттолкнул его. Рики разжал зубы, и в волосы на затылке вдруг мягко скользнули пальцы, взъерошили, почесали. Рики прикрыл глаза, поддаваясь ласке. Другой рукой Сону погладил его по спине. Потом прижался губами. Рики позволил ладони на затылке направить голову, приоткрыл рот, впуская внутрь теплый влажный язык. На мгновение он пожалел о той большой кровати в удобном номере, но потом язык нежно прошелся по чувствительному нёбу, и сразу стало все равно. Все, чего он хотел, он получал прямо сейчас. Сону наконец-то был у него в руках и целовал его так же охотно и сладко, как в течку. Рики сильнее вжал его в стену, сдвинул с голых плеч руки — на талию. Сону вздрогнул от щекотки, но Рики сразу сместил ладони ниже — на ягодицы. Жадно смял. Поймал губами тихий довольный стон. Он не знал, как много можно сделать в примерочной кабинке с омегой, и просто не думая потерся пахом. Под рукой наконец-то оказалось голое бедро — сочное широкое омежье бедро, которое он мечтал как следует облапать, как только увидел. Рики крепко ухватил его с мягкой задней стороны, сжал и сам не удержался от стона. Нельзя было думать и целоваться одновременно, он оторвался от Сону на мгновение и потянулся к колену, приподнял, задирая вверх. Сону охнул, и Рики ощутил, как по спине вхолостую прошлись его ногти. От позвоночника вниз его словно прошибло током. Рики толкнулся бедрами, но тут же стало ясно, что у него уже слишком сильно стоит — тереться через твердую ткань джинсов было неудобно, даже больно. Он опустил взгляд — конечно, у Сону уже тоже стоял: еще немного, и резинка не выдержит. Рики сдвинул свободную руку, чтобы расстегнуть ширинку и заодно стащить с Сону трусы. Он совершенно не ожидал, что его с силой схватят за запястье. Рики с трудом сфокусировал взгляд на лице Сону. Ему мучительно хотелось продолжения, но вдруг Рики услышал совершенно невероятное: — Уходи. Ему не послышалось? Губы Сону — распухшие и покрасневшие — действительно сказали это слово? — Выйди, Рики, — сказал Сону ещё раз, уже громче и четче, так что его невозможно было не услышать и не понять. — Что? Почему… Его просто толкнули в грудь, а потом ещё раз, всего три шага — и Рики очутился снаружи, в ярко освещенном коридорчике напротив примерочных кабинок. — Ты что? — тупо спросил Рики. — Сону? Почему? Он чувствовал себя так, словно его швырнули в холодную горную реку прямо из горячего источника. Только что было тепло и приятно, а теперь со всех сторон били ледяные струи. Сону долго не отвечал. Рики уже был готов отдернуть штору и снова войти, но наконец услышал: — Уходи. Голос звучал твердо и уверенно — будто минуту назад не Сону, а кто-то другой обнимал Рики за шею и сладко вздыхал. Несмотря на внезапный отказ, возбуждение не пошло на убыль — наоборот, принялось расти, как уровень воды в прохудившейся посреди океана лодке. И так же, как океан, его нельзя было отменить по команде. Он просто хотел Сону — всего, с головы до ног, прямо сейчас и где угодно. Рики привалился к стене рядом с кабинкой и посмотрел на штору, сквозь которую наружу протекал свежий цитрусовый запах: что бы там ни творилось у Сону в голове, омега внутри него звал альфу обратно. И разделяла их только какая-то дурацкая шторка. Рики чуть не наяву увидел, как отодвигает ее в сторону, заходит и трахает его прямо в примерочной. Сону опирался бы локтями о стену, прогнувшись в спине, оттопырив круглый, идеальной формы зад. И он бы пах мандарином — так же умопомрачительно хорошо, как в Фукуоке, и можно было бы даже без смазки, естественной омежьей влаги хватило бы, чтобы Рики смог вогнать сразу и до конца, потому что именно так им обоим сейчас бы понравилось… Стоять и терпеть было уже невозможно. Рики в последний раз тоскливо окинул взглядом темную штору и чуть не бегом ринулся наружу. Туалет оказался в соседнем коридоре. Рики заскочил в кабинку и, щелкнув замком на дверце, торопливо расправился с ширинкой. Приспустил штаны, взялся за член с коротким стоном облегчения. Хватило дёрнуть несколько раз — и на крышку унитаза беспорядочно легли светлые брызги. Рики прислонился спиной к двери, переводя дыхание. Руки и ноги ощущались теперь как пластилиновые, и было трудно даже стоять. Но это состояние не имело ничего общего с той приятной истомой, в которой он нежился на узкой кровати в Фукуоке. И даже хуже — внутри будто ненадолго разжалась пружина, а теперь она медленно сжималась обратно, и короткая разрядка ничем ему не помогла. Такого Рики еще не испытывал. Это что, расплата за взросление и клевый секс с омегой в течке? Один раз попробовал — и нет дороги назад, так и будешь все время хотеть только омегу — теплого и настоящего? А просто дрочить теперь будет недостаточно? Выходит, Сону понимал в альфах больше, чем Рики понимал в себе, раз отказался жить с ним в одном номере. Да Рики извел бы все свои скудные запасы презервативов за один вечер. А после этого вставлял бы без защиты, каждый раз обильно наполняя своего омегу семенем. Ох, как ему бы понравилось на это смотреть, на раскрытое, припухшее от частого использования отверстие, заполненное густой белой жидкостью, а потом, немного отдохнув, он бы трахнул его ещё разок по собственной сперме, а потом ещё раз, и ещё, каждый раз спуская внутрь, чтобы наверняка, чтобы через девять месяцев… Рики стиснул зубы и выдохнул через нос. А фантазии о том, как он заделает омеге детей, тоже входили в этот набор?! Через десять минут, прибравшись в кабинке, отдышавшись и набрызгав в лицо прохладной воды, Рики наконец почувствовал что-то кроме жгучего неудовлетворенного желания. Раздражение. Все, что произошло сейчас, ощущалось очень неправильным, даже слегка ненастоящим, будто бы он видел душный плохой сон. Почему он должен дрочить в общественном туалете, если есть омега, который его хочет. Что-то Сону не вспоминал свои отповеди, когда засовывал язык Рики в рот. Он ещё раз плеснул в лицо воды. Губы выглядели совсем красными — большое яркое пятно на лице. Рики сдвинул брови, чтобы настроиться на нужный лад, зафиксировал выражение лица и пошел к выходу. Оказалось, Сону не сбежал и не бросил его одного в торговом центре. Он ждал снаружи, обнимая бумажный пакет с логотипом магазина, прямо у входа в коридор — полностью одетый и застегнутый на все пуговицы. Рики не стал тянуть кота за хвост. — Нам надо поговорить о… — Нет, — отрезал Сону, не глядя ему в глаза. — Почему нет? — опешил Рики. — Потому что… потому что не о чем говорить. Я ещё не пришел в себя. Это все из-за течки, она ещё не до конца прошла. Вздохнув, Рики прислонился к стене. Смотреть на Сону ему расхотелось. — Хён, ты даже сам в эту фигню не веришь. Бумажный пакетик жалобно затрещал. — Это не твое дело. — А чье? Это ж я сейчас одиноко заканчивал в туалете, потому что мой омега меня прогнал. — Я не твой омега. — Дело не мое, омега не мой, а что тогда мое? — Боулинг, — сказал Сону. — Шары и кегли. Футбол. Рисование. Чем ты ещё там любишь заниматься. Вот и продолжай. — Хён, — сказал Рики, стараясь не повышать голос, — у тебя что, раздвоение личности? Вот ты смотришь на меня, как на любимый торт, а вот гоняешь, как собаку. Я могу побегать, если тебе очень надо, но даже собаку в конце концов угощают, когда она все правильно делает. У тебя у самого-то яйца не посинели еще? Определись уже, чего ты хочешь. Сону так надолго замолчал, что Рики даже решился на него взглянуть. Он так и стоял — опустив глаза и прижимая к груди уже порядочно смявшийся пакет. — Хочу, чтобы все было как раньше, — наконец сказал Сону, и неожиданная тоска в его голосе больно уколола. Рики сглотнул. — Как раньше уже не получится. — Почему? На мне свет клином не сошёлся. Рики, у тебя через два года будет больше омег, чем… чем четырнадцатого февраля на распродаже в кондитерской. — А мне столько не надо, — упрямо сказал Рики. — Я хочу только одного. Он не привык отказываться от желаемого, если не мог получить с первого раза, но сейчас дело было даже не в этом. Рики поразмыслил, стоит ли говорить, но разве ему уже было что терять? — Сону-хен, — сказал он, и тон получился каким-то жалобным, почти детским. — Я откуда-то знаю, что ты мой. Ты разве не чувствуешь? Сону отвернул голову, будто просто не смотреть на Рики было недостаточно, и он хотел бы полностью забыть, что Рики рядом. От этого тоже было больно, но вместе с тем откуда-то незаметно просочилось облегчение, залегло под кожей, как мягкая защитная подкладка. Сону не мог на него смотреть, чтобы его не выдавало лицо — а значит, существовала какая-то правда, в которой он отчего-то так сильно боялся признаться Рики. Рики чувствовал его страх — совершенно точно его, а не свой. Нужно было сказать что-то правильное. Как-то убедить его, успокоить. Рики не умел никого успокаивать — ему никогда не приходилось. — Хен, — сказал он так осторожно, как только мог, и запнулся. — Хен… пойдем на боулинг? Сону вздохнул и опустил руки. Тонкие ручки пакета съехали на его запястье. — Пойдем. Он не ждал многого от этой части вечера, но игра в боулинг получилась даже более бесполезной, чем Рики предполагал. Напряжение от неудовлетворенного желания сошло на нет, пружина расслабилась, но теперь Рики знал, что она есть, она там и может вернуться в любой момент. Он опасался смотреть на Сону, боясь подумать о своих фантазиях, и в то же время не мог оторвать от него взгляда. Сону согласился пойти, однако вел себя так, будто ему было все равно. Невнимательно слушал, когда Рики учил его играть, говорил «ага, понятно», а потом бросал так, словно не слышал ни одного объяснения. Хотя выглядел гораздо бодрее и даже засмеялся, когда шар Рики укатился в желоб. Они оба не могли сосредоточиться. Рики выигрывал и вел в счёте только потому, что Сону был ещё хуже. К концу этого свидания Рики чувствовал себя слишком уставшим, даже чтобы расстраиваться. Он только надеялся, что природа справится лучше него. Ведь по всему выходило, что омега Сону его признавал. И пусть Сону, казалось, не воодушевляли его навыки, может быть, внутри него омега радостно хлопал в ладоши? На обратном пути в такси Сону зевал, но не мог оторваться от телефона. Рики с осторожностью его разглядывал, готовый отвернуться в ту же секунду, как перед глазами снова запрыгают порнокартинки. Сону вдруг посмотрел на него в ответ. Рики ощутил, как потеплели щеки, и порадовался, что в машине темно. — Завтра я встречаюсь с бывшим одноклассником, — сказал Сону. — Хочешь пойти со мной? — Что за одноклассник? Сону посмотрел на Рики своим любимым осуждающим взглядом, но он не отвёл глаза. Пока между ними все было так непонятно, Рики имел право на ревность. Тем более, взгляд был такой приятный — в пятьдесят раз лучше равнодушия. — Мы все детство учились вместе, пока папа с мамой не… пока я не переехал. Его зовут Джей. Джей-хен. Рики не почудилось? Это такое придыхание в конце — в честь чего? — Он иностранец? — Родился в Америке. Но давно живёт в Сеуле. Рики, ты пойдешь или нет? — Ну, пойду, — буркнул Рики, всё-таки отворачиваясь к окну. Неведомый Джей-хен вдруг показался ему опасным. Что-то было эдакое в том, как Сону произносил его имя, такая теплая, ласковая нотка. Рики она была знакома: раньше всегда звучала в его собственном прозвище. Ему тут же ужасно захотелось, чтобы Сону как-нибудь его назвал — Ники, да хоть Пельмешком, лишь бы снова ощутить эту теплоту. Но Сону, конечно, не мог прочитать его мысли. И больше ничего не сказал. В лобби отеля в этот час уже было тихо и безлюдно. Они молчали весь остаток пути, а потом у двери Сону сказал: — Завтра в лобби в двенадцать. Спокойной ночи, Рики. И скрылся за дверью, оставив Рики наедине с чувством непонятной потери. Встретиться с бывшим одноклассником Сону они договорились неподалеку от отеля. Сону заявил, что больше не может видеть такси и хочет вдохнуть красоту Сеула, поэтому они пойдут пешком — пятнадцать минут до соседнего с отелем парка. Рики было плевать на красоту Сеула — любой японский город был в десять раз красивее — но он ничего не имел против прогулки. Прошлой ночью Рики опять уснул ближе к рассвету. Сначала в голове крутились переживания прошедшего дня, а потом он вспомнил, как тонкая ткань темных брифов облегала ягодицы — такие идеально круглые и, Рики это точно знал, идеально упругие на ощупь. В следующий раз он обязательно уделит им больше внимания… если будет следующий раз. Нет, не если, а когда. В мечтах о следующем разе Рики провел ещё полчаса, а потом не мог заснуть из-за душного, липкого ощущения высохшего пота на теле. Пришлось пойти в ванную. Там Рики вспомнилось, как Сону выглядел вчерашним утром в Пусане — влажные растрёпанные волосы, розовый румянец на светлой коже, совсем прозрачные в утреннем свете глаза. Ну, что ж, Рики уже все равно был в душе. Всю дорогу до места встречи Рики сонно зевал. Сону сделал не меньше пяти остановок и не меньше пятидесяти фотографий. Они опоздали на двадцать минут. А потом Рики наконец воочию увидел загадочного хена Сону. — Я от тебя другого не ждал и сам пришел пять минут назад, — сказал тот вместо приветствия. Сону радостно пискнул и бросился ему на шею. Рики смотрел, как они обнимаются, и не мог понять, что испытывает. Джей-хена он представлял себе не так. Никак не представлял, если точнее. Может быть, как какого-то белого парня или, наоборот, безликого человека-одноклассника: школьная форма, стандартная короткая стрижка, что-то такое среднее, как фото из стока. Но он точно не представлял себе чеболя из дорамы. Очки в тонкой серебристой оправе поблескивали на носу, привлекая внимание к лицу и глазам — выразительным и четко очерченным. Челка была аккуратно зачесана, но две прядки выбились и падали на лоб. Губы бантиком казались обиженно надутыми. Взгляд — умный и серьезный — развеивал эту иллюзию. Воротничок светлой рубашки был аккуратно разложен поверх шерстяного жилета. На плече висела сумка на длинном ремне, а в руках бывший одноклассник Сону держал большой стакан кофе, который чудом выжил после атаки обнимашками. Он выглядел очень взрослым — намного взрослее Сону и уж точно взрослее Рики. А ещё этот стакан — судя по густому аромату, там был американо без сахара, от одного вида которого Рики всегда покрывался мурашками. — Это Джей-хен, — представил Сону, сияя так, словно одного солнца в небе было недостаточно. — Мы вместе учились в школе. А это Рики, я тебе рассказывал. — Можешь звать меня просто Джей, если тебе так удобнее, — сказал чеболь из дорамы, словно угадав, что на «хена» для Рики мог претендовать только Сону. Они отличались друг от друга так же, как аккуратные туфли Джея — от разношенных тимберлендов Рики. И эта разница тревожила. Будто в ней содержалась важная информация, а Рики не мог понять — какая. И что значит — рассказывал?! — Рядом есть один очень хороший китайский ресторан, — сказал Джей, слегка вальяжно приподняв подбородок. — Можем пойти туда. Если не хотите, у меня есть еще варианты. У тебя-то конечно, подумал Рики с неприязнью. Он уже почти открыл рот, чтобы предложить боулинг — там разделать этого выпендрежника было проще, чем в китайском ресторане, но Сону неожиданно взвизгнул: — Нет, Рики! Никакого боулинга! Я еще год не смогу смотреть на кегли! — Ты что, бредишь? — отозвался Рики. — У меня и в мыслях не было. — А то я не слышал сейчас своими ушами… — Чего? Да просто так и скажи: хочу вкусняшек на халяву, скорее ведите меня к еде. Сону толкнул его в плечо, а Джей фыркнул. Похоже, знал, о чем Рики говорит. Но Рики поддержка не порадовала. Он имел право шутить над Сону, как хотел, потому что знал его много лет, и вообще, собирался сделать своим омегой. А Джей что? Кто он вообще такой? Он бросил в сторону Джея тяжелый недовольный взгляд. Вопреки его ожиданиям, Джей на него не ответил — только вздрогнул и поежился. — К еде — значит к еде, — сказал он совершенно без насмешки. В ресторане с Джеем поздоровались как с хорошим другом. Их повели в отдельную комнату через два зала и на лестницу, куда-то на третий этаж. Джей вышагивал впереди и рассказывал историю ресторана — год основания, такие-то эмигранты, аутентичная кухня, повара профессионалы в третьем поколении… Кому вообще была интересна эта муть? Рики попытался поймать взгляд Сону, надеясь встретить понимание, но оказалось — Сону внимательно слушал. А когда Рики распинался перед ним про родной город, он с таким трепетом ему не внимал. «Ладно, просто перетерпеть, а потом поедем в отель», подумал Рики, садясь за круглый стол. Джей занял место напротив него, а Сону сел рядом с Джеем. Вот это уже было действительно обидно. Даже несмотря на то, что они с Сону давно перестали быть лучшими друзьями, на семейных ужинах вне дома он всегда садился рядом с Рики. Следующие полчаса Рики слушал, как они обсуждают бывших друзей и одноклассников. Джей говорил, говорил, говорил — про одного, другого, третьего, сыпал не такими уж смешными, на взгляд Рики, шутками, но Сону смеялся так, словно слушал любимого комика. И улыбался. И не сводил с Джея сверкающих глаз. Рики, может, даже развлек бы себя откровенным любованием — радостный и чем-то увлеченный Сону был на треть милее себя обычного — но из-за того, кем эта радость была вызвана, любоваться от всего сердца как-то не получалось. В конце концов принесли еду. Джей пустился в новые объяснения — теперь по поводу каждого блюда. Рики поковырял свою утку, но кусок не лез в горло. Сону, как обычно, уплетал за обе щеки и при этом не забывал задавать Джею уточняющие вопросы. И таким образом, этот поток бесполезной информации не иссякал. Ещё через двадцать минут Рики ощутил первые признаки головной боли. — Может, пойдем уже? — сказал он резко. — Душно тут как-то. Джей замолчал — как будто выключили радио. Сону моргнул и наконец обратил на него внимание впервые за все время. — Рики, тебе плохо? — спросил он с приятным беспокойством. Оторвись от этого беты хоть на полсекунды, нет, лучше насовсем, и начни снова со мной разговаривать, и расскажи, что происходит, и давай уже разберемся с этим всем, потому что я совсем ничего не понимаю, и все такое неправильное, я не знаю, что делать. Рики опустил глаза на тарелку и кивнул. На свежем воздухе действительно стало легче дышать. Джей наконец прекратил столько говорить — зато пришла очередь Сону. Рики заметил, что он будто бы чувствовал перед ним вину, поэтому теперь старательно пытался вовлекать в разговор их обоих. Общих тем было немного: обед в ресторане, несколько поездок Джея в Японию. Еда Рики не понравилась — было либо слишком остро, либо он совсем не почувствовал вкуса. Джей не бывал в Окаяме, а в остальном был согласен, что источники — это круто, Фудзи-сан — великолепна, а в Токио слишком шумно и многолюдно. После этого темы кончились. На мосту они встали у ограды, чтобы передохнуть и посмотреть на реку. — Джей-хен приехал из Америки десять лет назад и вообще не знал корейского, — рассказал Сону, хотя Рики совершенно не интересовала эта история. — Я к нему сажусь и говорю «привет, а ты правда из Америки?», а он мне — «сорри ай донт спик хангуго». Я ничего не понял, но было смешно. — Тебе палец покажи и будет смешно, — пробурчал Джей. Сону засмеялся и боднул его головой. Джей зашипел, как кот, и упёр ладонь ему в лоб. Сону это не остановило, а только подзадорило: он попытался обхватить Джея за талию. Джей безуспешно сопротивлялся добрых полминуты. Сону победил и крепко обнял его. — Ты почему все еще такая липучка? — застонал Джей, не шевелясь в тесном кольце его рук. — Тебе уже девятнадцать лет! Взрослый омега! Можно замуж выдавать! — Замуж еще рано, — хихикнул Сону и сунул нос Джею под ухо. — Хен, а ты больше не пользуешься духами? Рики внезапно замутило. — Я вон там пофотографирую, — сказал он и, не дожидаясь ответа, прошел на несколько метров вперёд. До заката было ещё очень далеко, но солнце уже преодолело зенит, и блики на реке казались не белыми, а желтоватыми. Рики уставился в волны и перевел дыхание. Какого хрена здесь происходило? Почему вся эта встреча с бывшим одноклассником была больше похожа на свидание, чем его вчерашнее настоящее, спланированное свидание? Он никогда в жизни не чувствовал себя настолько лишним, как сегодня. Почему Сону так ластился к бете, а Рики — альфу! — гнал от себя? Какой омега вообще променяет альфу, который обещает ему метку, на бету, у которого даже запаха нет? Рики отнял взгляд от воды и повернул голову влево. Оказалось, пока он рассматривал блики на великой реке и думал о вечном, Джей не терял времени даром. На одну ужасную секунду Рики даже почудилось, что они целуются. Но реальность была немногим лучше: Джей принюхивался к шее Сону, чуть не всем лицом прижимаясь к коже. Дальше терпеть это унижение было просто неправильно. Альфа внутри Рики и не хотел терпеть. Рики зарычал. На этот раз осознанно — от всей души выражая гнев. Вибрация захватила все его тело, и рык получился намного громче, чем оба раза до этого. Низкий, мощный, угрожающий звук врезался в воздух всей массой и повис, зазвенел, грозя осыпаться вниз тяжелыми острыми осколками. Он не боялся навредить Сону — альфа безошибочно делил людей на своих и чужих. Джей немедленно отскочил от Сону — в противоположную сторону от Рики, а затем как-то странно вздохнул, медленно зажал уши руками… и сел. Прямо посреди дороги — опустился на корточки и склонил голову. Рики изумленно уставился на него. Даже взрослому бете было не под силу выдержать настоящее рычание даже совсем молодого альфы. Но чтобы вот так упасть и дрожать, как осиновый лист — у него что, совсем никакого самоуважения? — Хен! Сону, как и вчера на боулинге, его умения нисколько не восхитили. Он даже не взглянул на Рики — бухнулся на колени, прямо в небольшую лужицу, и обнял Джея за плечи. Рики закусил губу от короткого, но яростного прилива ревности. Да сколько можно было на нем висеть? Что за хрустальный бета — чуть-чуть порычали, а он уже хнычет? — Джей-хен, тебе не больно? Хен, ты в порядке? — В порядке, — наконец ответил Джей, отняв от ушей ладони. Рики видел, что ему это далось нелегко — он будто не сразу смог решиться, словно ожидал, что рычание альфы и правда камнями придавит ему голову. — Ты… ты! Сону наконец посмотрел на него. Глаза у него были черные от злости, лицо побелело. — Ты что, животное? А? Совсем охренел? — спросил он, перейдя на корейский — почему-то на диалект. Рики не сразу его понял. — Выучил новый трюк и не можешь не хвастаться? Сону никогда на него не кричал, даже в самые худшие времена, даже когда однажды очень давно Рики подсунул ему в кровать живую лягушку. Альфа внутри Рики, еще минуту назад ликовавший, куда-то исчез, снова оставив вместо себя пятилетку. — П-прости, — выдавил Рики, напуганный таким напором. — Да нужны мне твои извинения! Извинись перед хеном! — Я в порядке, — повторил Джей, но смотрел все еще вниз, себе между коленей. — Прости. Взгляд Сону ничуть не подобрел. Он просто отвернулся от Рики и снова вцепился в своего драгоценного хена. Да это же он, вдруг догадался Рики. Тот, про кого он думал прошлой ночью, что его не может быть. Это с ним Сону… Он даже в мыслях не смог закончить. Вот почему Сону тогда плакал, вот по кому тосковал в Окаяме. И вот почему отказывал Рики раз за разом. Только почему сразу все не объяснил? Рики почувствовал себя идиотом. Снова стало очень горько в груди — сейчас, правда, это была обычная, человеческая печаль, без спецэффектов с дымом. Ему захотелось немедленно высказать Сону, что он думает о таком вероломстве. Но ведь Сону его не обманывал на самом деле. Еще три дня назад между ними ничего не было, кроме детской дружбы, которая давным-давно остыла. Он сам придумал какую-то «игру», сам решил, что они с Сону теперь вместе навсегда, если все так замечательно получилось в течку. Это было глупо, и очень по-детски, и в точности как в дорамах, которые смотрел Сону: где наивная влюбленная омега после одного свидания или одной ночи — если дорама была восемнадцать плюс — рассчитывала на предложение руки и сердца. Только Рики сломал клише и доказал себе, Сону и всему миру, что альфа тоже может быть настолько тупым. Хотя технически он даже еще не альфа. Может, еще не до конца опозорил свой вид. — Хен, может быть, тебе в больницу? У тебя точно ничего не болит? Я слышал, что это очень опасно, очень серьезно! Однажды на меня случайно зарычал однокурсник, и у меня на несколько часов пропал запах, а у тебя… — Да замолчи уже, раскудахтался. Иди лучше успокой своего малолетнего защитника, а то он сейчас с моста прыгнет. — Не прыгнет. Джей-хен… Злиться не получалось. Он сам был виноват в своей глупости, а Сону всего лишь стал жертвой обстоятельств. Если бы Рики дал себе труд хоть чуточку подумать, можно было все понять. Он же только позволил Рики помочь, точнее, заставил себя позволить Рики ему помочь. Все то прекрасное, жаркое, нежное, что произошло между ними на станции в Фукуоке, досталось Рики по случайности, а на самом деле принадлежало совсем другому человеку. Нужно было срочно спасать достоинство — ну, то, что от него осталось — и Рики, незаметно прочистив горло, сказал: — Я в отель. Не дожидаясь ответа, он быстро пошел по мосту вниз — почти побежал, чтобы как можно скорее оказаться дальше и чтобы никто не успел его догнать. Его окликнули, но Рики не обернулся. Он не думал, что когда-нибудь в жизни будет размазывать сопли по такой причине. Реально как в дораме. Омега разбил сердечко. Как неожиданно — все вокруг твердили Рики, что это ему отведена роль сердцееда. И ладно бы какой-то посторонний омега — Сону! С которым он пять лет спал под одной крышей, половину из которых — в одной кровати. А Сону все это время не забывал своего одноклассника, на свидания не ходил, хранил ему верность. А Рики-то не мог понять: почему у дома очереди не выстраиваются. Какой он дурак, настоящий дебил. Хотелось зареветь, как маленькому, спрятаться под одеяло. Рики забрался на кровать с ногами. По щекам уже давно текло и наконец капнуло на колено с подбородка. Рики уставился на мокрое темное пятно. Отличный план на последний вечер в Сеуле — утонуть в жалости к себе. Может, просто поменять билет и улететь в Токио уже сегодня? Он натянул пониже рукава худи и утер глаза обеими руками. Взялся за телефон. На экране вдруг высветился звонок — Рики подскочил от неожиданности, но удержал телефон в руках. Фото для этого контакта он сделал сам, когда они с Сону в последний раз были вместе на летнем фестивале в прошлом году. Сону смотрел фейерверки — лицо было красиво подсвечено разноцветными огнями. Он не хотел сейчас брать трубку — и по правде говоря, Рики предпочел бы не видеть и не слышать Сону ближайшие пять лет — но игнорировать было глупо, Рики никогда так не делал. — Где ты? — сходу спросил Сону. Рики сглотнул, прежде чем ответить. — В отеле. Голос прозвучал, как Рики и опасался, глухо и хрипло. Можно было без усилий догадаться, что он только что плакал. — Оставайся там и никуда не уходи. — А вот Сону, судя по голосу, очень быстро шел, а то и бежал по улице. Рики нажал на красный значок на экране и невесело усмехнулся. Вот такой он разлучник и похититель чужих омег, заставил Сону оторваться от своего любимого хена и помчаться к нему. Он вернулся к прежнему занятию: попыткам залогиниться на сайте авиалинии и поменять билет на другую дату. Пароль Рики вспомнил с пятого раза. Сегодня точно был не его день: на ближайшие рейсы уже не осталось свободных мест. Отложив телефон в сторону, Рики раскинулся на своей огромной кровати, вытянув руки и ноги. Может быть, поспать? Говорят, утро вечера мудреннее, может, завтра он не будет чувствовать себя обиженкой из теледрамы. В тот момент, когда Рики уже почти решил, что в душе и переодевании нет необходимости, в дверь забарабанили. Он с удивлением проверил время — от звонка до стука прошло всего десять минут. Чтобы добраться в отель так быстро, Сону должен был лететь, как птичка, или выбежать почти сразу, как Рики ушел. Тем не менее, видеть его Рики все ещё не хотелось. Но притворяться, что никого нет дома, когда он сам сказал, что уже в номере, не было смысла. Тяжело вздохнув, Рики подошёл к двери. Сону действительно выглядел так, будто бежал всю дорогу. Обычно аккуратно причесанные волосы сбились в неопрятные прядки и торчали в разные стороны, лицо раскраснелось. Красными были и глаза. — Прости меня, — сказал Сону дрожащим голосом, и Рики с головы до ног окутало уже знакомым дымком его эмоций. Они прошли сквозь, а потом нахлынули снова: теперь уже большой громкой волной. Печаль, боль, страх, и опять печаль. Рики открыл рот и попытался вдохнуть. — Ники, пожалуйста, прости меня. За что он извинялся? Он был ни в чем не виноват. Рики хотел сказать ему, чтобы он перестал, ну и не вздумал плакать — плакать-то вообще почему?! — но никак не мог вдохнуть достаточно воздуха и произнести хотя бы слово. Сону с надеждой заглянул ему в лицо снизу вверх. Рики озадаченно моргнул в ответ. Затем Сону сделал к нему еще один маленький шаг и уронил голову ему на плечо. Он ощутил на спине робкое прикосновение ладоней. И тогда у Рики наконец снова получилось дышать. Только сказать уже было нечего — стало просто очень хорошо и спокойно, голова опустела. Он обхватил Сону обеими руками, прижимая ближе. Теперь Сону грел дыханием его шею — где-то рядом с железой. А потом сгреб пальцами его худи, прерывисто вздохнул. Он принюхивается, осознал Рики. Как к настоящему альфе. Как будто у Рики мог быть запах, который его успокоит. Это так его завело, что Рики мгновенно стало все равно, что они ссорились, что Сону извинялся, а он понятия не имел за что. Вообще все перестало иметь значение, кроме того, что у него был омега, который в нем нуждался. Они все еще стояли на пороге, так что Рики осторожно, не размыкая объятий, потянул Сону за собой внутрь. Сону послушно задвигал ногами, все еще крепко держась за его худи и прижимаясь носом. Рики попятился к кровати, садясь на край. Сону последовал за ним как приклеенный — просто сел верхом, гибко согнув колени. — За что ты извинялся? — тихо спросил Рики, не надеясь на честный ответ. Но Сону без раздумий сказал: — За то, что накричал, за то, что не пошел за тобой сразу. — А как же Джей? — Его есть кому забрать. — Разве ты… ты не хотел бы остаться с ним? — Зачем? Рики глубоко вдохнул. И сказал как можно быстрее, как отдирал бы пластырь от кожи: — Разве ты приехал не к нему? Потому что любишь его… и все такое. Сону наконец поднял голову. Глаза у него были мутные, пьяные, даже будто слегка светились. Рики такого никогда не видел. — Ты поэтому так странно себя вел? Ты подумал, что я и хен… я очень люблю Джей-хена, но не в этом смысле. Фу! — Сону неожиданно зло ткнул его пальцами под ребра. Рики удивлённо задохнулся. — Это опять твои порно-фантазии, да?! Рики хотел сказать, что в страшном сне не хотел бы видеть его с другим человеком в одной постели, но не успел. — Все, — сказал Сону. — Раздевайся. Я больше не могу.