Родзевич и Гучкова - Абеляр и Элоиза XX века

Чай с корицей остался недопитым. Ему не хватало чего-то ещё. Она вошла неожиданно, по приглашению. ...этой встречи он ждал давно - жить много лет, знать друг друга - и ни разу не поговорить толком. Он долгое время не понимал, о чём говорить. Она так близка ему, и также далека в то же время. То, что она как-то разбирается в музыке, он сомневался. Хотя она иногда могла находить интересные композиции. Но ему не хотелось говорить про её многочисленных друзей, например, про тех, кто пел или играл на каком-то инструменте. Он прекрасно всё понимал, и молчал. Но в тоже время, ему хотелось быть к ней ближе. Она не была его партнёршей. Она не была его знакомой. Просто никем. Но просто так получилось, что он её знал. Причём с очень неожиданной стороны... Но про это молчал, поскольку это была его тайна. Для всех. И никому он не скажет, с какой стороны она была ему известна. Но это не его знакомая, или подруга. Подруги, друзья, близкие - для него это было нечто другое. Им не всучишь страдания по Бэкингему потому что это будет выглядеть кощунственно. А перед ней ему хотелось быть романтиком. Ну, хоть иногда. И не хотелось быть карикатурой, потому что друзья - это всегда дружеские, шаржевые насмешки. А её туда он не допускал. Хотя если хотел, чтобы она с кем-то познакомилась из его сообщества, то хотел. Хотя он ухмыльнулся, что однажды она их испугалась. Но, может быть, это уже пошли трения внутри коллектива, в которых она не совсем виновата- потому что не знала всего. До всего он её точно допускать не собирался, но хотя б поверхностно... щадил. Она понимала. И понимала, что слишком мало знает - перед ним. Потому что знать всё в этом мире невозможно. Он смотрел на неё как-то не так. Она машинально поправила волосы. Он ухмыльнулся. Для него – долгие годы страсти и мук слились в одном вечере. Она одёрнула платье и спешно, как-то нервно взглянула на окно. Шёл какой-то противный, чёткий, бездумный дождь. «Завтра не поедем на дачу», - почему-то пронеслось у неё в голове. Он ещё раз как-то нервно заглянул ей в глаза. Зависла пауза. Никто не знал, что сказать. Быть может, об этой встрече мечтали оба, и, когда она состоялась, они перестали думать, и перестали вообще что-либо соображать. Сонный дождь сильно стучал по крышам, по стёклам. Небо совсем заволокло тучами. Где-то послышались раскаты грома. Он машинально усадил её на краешек стола. Она как-то странно улыбнулась, почти ехидно засмеялась, не зная, что сказать. Это было то, что, может быть, ей когда-то снилось ночью. Но это были странные сны. Сны, о которых нельзя было мечтать. Сильный дождь барабанил по крышам. Он долго заглядывал ей в глаза, не зная что сказать. А надо ли было? Она сидела перед ним свежая, чистая, будто стакан только что выжатого апельсинового сока. Он ухмыльнулся сам себе, тоже почему-то машинально убрал волосы со лба, и почувствовал, как проступает пот. Она сидела недвижно, будто не понимая, что происходит. Стучал дождь. Он наклонился к ней, и пропал в её нежных глазах…. Он не заметил, как опрокинул чай с корицей на пол, туда же полетел и недоеденный шоколад, одиноко лежавший на столе...