30 июня, 2021 год.
Республика Интар, Кальярра.
— Черт! Теплый летний вечер так и зазывает прокатиться по дорогам Кальярры с ветерком. Последняя попытка завести мотоцикл заканчивается неудачей. От досады начинает пощипывать в переносице. Сдерживаемые эмоции непреклонно подступают к краю, нашептывая мне, что проблема одна за другой будут всегда наступать мне на пятки. Мой второй выходной еще с самого начала дня раскатисто покатился вниз по ступенькам. Как бы еще не переломать себе хребет под пристальным вниманием матери. Ее молчаливую наблюдательность я бы с удовольствием заменила на проявление открытой агрессии по той причине, что этот сценарий мне более знаком. Я принимаю снова новую-последнюю попытку завести мотоцикл. Ну же, дорогая, не капризничай. Почему именно сегодня? Выдох. Сдаюсь. Времени в запасе достаточно, но проще вызвать такси до работы. Завтра обязательно надо будет пригнать байк к сервису и все-таки сделать первый шаг к примирению с матерью — ремонт сам за себя не заплатит, а свои запасы и будущую зарплату я тратить не желаю. Пусть лучше мой дражайший цербер подумает, что свои деньги я опрометчиво спустила на всякую чушь и с разочарованием оплатит все расходы, ворчливо приговаривая, что моя идея о подработке не имеет никакой пользы и смысла. В конце концов, в наших неопределенных отношениях должно же быть что-то хорошее? И не важно, что это финансовая выгода. Не успеваю я открыть приложение в телефоне, как вздрагиваю от выскочившего окна вызова. Сохранить внешнюю невозмутимость удается с трудом. Пристальное наблюдение за мной внушает чувство, что вот-вот меня поймают с поличным. Машинально я кидаю короткий взгляд на крыльцо, где все еще стоит мать. Взгляд обратно на экран. Вдох. Маркус. Пропавший на два дня из активного общения, но все равно интересующийся всякими мелочами по переписке. Что ж, с возвращением. Может, поехать на автобусе до вокзала? А оттуда пересесть на другой, в сторону работы. Так будет больше времени с ним поговорить… Да и покурить успею. — Привет. Приятно вновь слышать его голос. Даже за такой короткий срок отсутствия понимаю, что мне его не хватало. Я всегда быстро привыкаю к хорошим собеседникам. И обычно это выливается в ожидаемое разочарование, когда общение прекращается. — Привет, — я в последний раз пытаюсь разглядеть-разобраться, найти тот самый волшебный винтик, с помощью которого смогу «починить» мотоцикл. Моему дяде определенно стало бы плохо от вида моих позорных попыток состроить из себя знающего человека. Просто пасовать перед матерью не хочется. Накручивание себя на мясорубку под названием «тревога» выдает новую мыслишку — есть маленький шанс, что она вполне себе может и не вложиться в ремонт от сервиса, расценив, что такой транспорт мне не подходил изначально. А Араз сейчас слишком далеко от нас, чтобы хоть как-то повлиять на свою несносную сестрицу. Да и вообще он даже не звонит мне. Совсем забыл свою племянницу… — Так-так. Что случилось? — вкрадчиво спрашивает Маркус, понижая голос. Вот Рене бы на моем месте раскрутила его на помощь. Однако это не мой стиль. Чувство долга съест меня прежде, чем я наслажусь тем, что мотоцикл починен. — Мотоцикл заглох, — я совсем перестаю скрывать разочарование в голосе. — Нет времени разбираться. Поеду на автобусе и с тобой как раз поболтаю. Мать заинтересованно глядит на мою руку, держащую телефон, а я кручу мысль в голове, что слишком быстро отказываюсь от комфорта такси. И все ради чего? Чтобы поговорить с ним подольше? Интере-е-есно события развиваются, Асия. А еще мать наверняка потом спросит, с кем я говорила. Поэтому надо убираться отсюда подальше или перестать улыбаться вопреки хреновому настроению. Не имеет никакого смысла объяснять взрослым, что допустим можно без особо весомой причины широко излучать позитив и в разговоре с подругами. Хорошо, что бабушка сейчас находится в Ардалане у своих сестер — с ней вообще бесполезно на такие темы спорить. — Удивляешь, волчонок. Я жестом показываю матери, что пойду на остановку и в спешке выбегаю за ворота. — Чем же? — улыбаться теперь можно свободно, если конечно, в соседском доме напротив не сидят шпионы, приглядывающие за мной. — Выбором. Интересный транспорт. ДПС на дороге тоже удивляются. И вечно проверяют мои документы, не ограничиваясь одними правами, поскольку на свой возраст я тяну с трудом. Маленькая, худая, с еще мягкими чертами лица. Раньше по этому поводу я комплексовала. Помню случай, когда на первое сентября в новой школе одна девочка предположила, что я являюсь дочерью классной руководительницы, а не ее одноклассницей. Было обидно, но теперь уже все равно. Впереди стоят более важные проблемы, чем моя внешность… — Контрасты, Маркус. Мне нравится совмещать все, что редко совмещаемо. Особенно, если это сочетается в самих людях, — философским тоном заявляю я. — Ну и это просто помогает выпускать эмоции. Иногда наоборот… Появляется желание получить яркие ощущения. И адреналин — это лучший выход. Лучший выход для меня, сидящей то на короткой цепи матери, то в виду «праздника» — хорошего настроения моей родительницы — на более длинной. При любом раскладе мои кандалы все равно при каждом движении звякают тяжелыми звеньями. Гравий под кроссовками еле слышимо скрипит, заходящее солнце и легкий ветерок охлаждают тело после знойной жары, а наспех завязанный пучок от каждого шага ощутимо начинает сползать. Если бы не работа — не видать мне сейчас этой умиротворенной атмосферы. Придерживая телефон плечом, я начинаю поправлять волосы. Желание распустить их быстро гаснет под порывом ветра. Длинные локоны слишком быстро запутаются и через час я буду больше похожа на кикимору, чем на человека. — А какие еще способы разгрузки у тебя? — по голосу Маркуса слышно, что он немного отстранен. Фоновый шум в трубке не выдает ничего полезного — кажется, шумит кондиционер. Однако непонятно находится ли он дома. За прошедшие дни я поняла, что Маркус старается быть на связи со мной настолько, насколько это возможно. Из зала, с дома, когда его мать принимает гостей, в дороге — любой разговор сопровождался его ворчливыми комментариями о окружающей его обстановке. Я с глубокомысленным мычанием запрокидываю голову к небу, практически приближаясь к выходу из коттеджного поселка. Туго затянутые волосы теперь неприятно оттягивают кожу головы. Занимательный вопросец мне прилетел. Наверное, у меня нет толком никаких занятий, которые могут успокаивать. Не временно отстранять от реальности, подавляя эмоции, а именно приводить душевное состояние в равновесие. — Не задумывалась об этом никогда… Сигареты, книги, наверное? Но они все имеют временный эффект, — мысли перетекают в те моменты, когда успокоение острой нехваткой вставало в тяжелеющем горле. Желание резко соскочить с темы эмоций толкает меня ляпнуть первое, что приходит в голову. — Однако покурить перед ревизией точно не помешает. Немного волнуюсь, боюсь накосячить в первый раз. — Ревизией? — Маркус удачно обращает внимание на слово, резко выбивающееся из общей массы. Даже слышатся нотки удивления. — В магазине, пересчет алкоголя в ночь. Я вызвалась, чтобы получить еще два дня выходных, — расписание на остановке гласит, что автобус должен приехать уже через пять минут. Я сажусь на лавочку. — Хотя на самом деле не очень хочу сегодня кого-то видеть. Тя-же-ло. Социальная батарейка села. — Не знал, что ты пошла работать в обслуживающий. С твоей асоциальностью и в магазин? Волчонок, ты мазохистка? — игривая ирония проскакивает в последнем вопросе, от былой отстраненности не остается и следа. — Ты и не спрашивал. Это просто подработка на месяц-другой, не бери в голову… М-да, умело я, конечно, меняю одну нежелательную тему разговора на другую такую же неприятную. Умно и очень расчетливо, браво, Асия. Вообще стоит перевести тему на него. Маркус не особо много рассказывает о себе, предпочитая в большинстве своем описывать все общими деталями, если тема касается его жизни. Плохой звоночек, знаю. Но никто же не должен выдавать о себе все на… уже пятый день знакомства. Это как мне начать опрометчиво вещать ему о деталях местами незаконной работы своей матери, зная, что он после отпуска будет работать где-то в органах. С учетом если мне не врут, конечно же. На днях, загоревшись идеей провести нехитрое расследование, я облазила в сети его страничку, малочисленных друзей и банальный поисковик. По итогу пришла к более вероятному предположению: если складывать вскользь упомянутые им детали, то получается Маркус будет работать в Службе Безопасности Интара. Даже без его скрытности это звучит фантастично. Встретить молодого оперативника розыска или же спецназовца из группы захвата — обычное дело. Они вообще на тех же сайтах знакомств в открытую заявляют о своей деятельности, иногда даже выкладывают специфичные фотографии, чтобы впечатлить девочек. А вот безопасника… Честно, такие люди для меня существуют только где-то в сериалах. В любом случае, о деятельности матери ему, пожалуй, вообще никогда не стоит рассказывать. Я сама то со своим любопытством стараюсь не лезть в эти дебри, ограничиваясь минимумом знаний, не то чтобы обсуждать с кем-то. Да и мы не в книге, если держать язык за зубами, то маловероятно, что это где-то всплывет. — А ты пьешь? — задаю я базовый вопрос, не придумав ничего лучше. — Обанкротился раньше на попытках напиться. Не могу пить крепкое по физиологическим причинам. Алкогольный импотент, можно сказать. — Впервые о таком слышу, — удивленно признаюсь я. — Это типа ты как-то влил в себя литры чистого самогона и сжег себе все горло или тебе просто противно? Посмеиваясь, Маркус коротко выдает: — Второе. С его размерами в него надо целый какой-нибудь коньячный завод влить. И то только для легкого блеска в глазах. Я тихо начинаю хихикать, представляя Маркуса пьяным в хлам. Интересно, его больше понесет объяснять психологические связи в мозгу или, к примеру, политическое и военное положение в мире? — Что ты там вновь нафантазировала? — его растягивающийся слог только больше подстегивает мой смех. — Картина маслом, как-нибудь тебе покажу. Точнее опробуем, — самоуверенное заявление, за которое я могу легко поплатиться. Но от этого становится даже интригующе. Выпендриваться на расстоянии легко, а вот встречаться с ним я до сих пор не планирую. — Мне с алкоголем повезло, достаточно бокала-двух по моим габаритам, и ожидай приятные самолетики. Маркус усмехается, молчит секунд десять и потом осторожно произносит: — Напомнило кое-что. — Я максимально открыта и лояльна к любым темам, не осторожничай. Слышу еще один смешок, теперь уже более расслабленный. Меня с головой охватывает азарт, с концами отодвигая на задний план все не очень приятные моменты проходящих выходных. Он еще не рассказывал о своей личной жизни, а эта неловкая заминка так и кричит о том, что мы подошли именно к этой теме. — Когда время с девушками проводил… Они, как и ты, улетали на рейс с одного бокала. А я по итогу, как кабанчик с трубочкой, четыре бутылки, как минералку. Глубокомысленно вытягивая губы уточкой, я срываю с рядом стоящего у остановки дерева листочек. Смахивая с него маленького жучка, начинаю вертеть его перед глазами, разглядывая тонкие зеленые прожилки. — Я бы испугалась от такого количества бутылок… Или подумала бы, что ты алкоголик, — сторонний шум подъезжающего автобуса заставляет поднять голову и приглядеться к номеру. Отлично, мое корыто прибыло даже раньше заявленного расписания. — А Вы галантны, Маркус. Мои сверстники предлагают мне только пивасик хлопнуть в подъезде или же за гаражами. Под тихое хихиканье и воспоминание об Ароне — моем однокласснике — я захожу в автобус, который к счастью оказывается пустым. Расплатившись картой с водителем, я присаживаюсь у открытого окошка… Жалкая версия покатушек с ветерком. Сломанный байк вновь вселяет глубокое чувство безнадеги — как минимум на неделю я остаюсь без мотоцикла. Хочется совсем по-детски рухнуть на пол и в слезах начать кататься из стороны в сторону, прикрикивая, чтобы мою любимую игрушку починили сейчас же. Резкая боль в руке от собственного же щипка отрезвляет. Сама выбрала такой вариант вместо такси, Асия, не ной. Тебе еще повезло, что никого нет и в салоне не так душно. — Девушки в принципе в шоке, что их куда-то приглашают. Потусить в подъезде или «Ой, заплатишь за меня в кафе» — тип парней-идиотов, — легкое раздражение проносится в его голосе. — Мне, кстати, комфортно, когда каждый сам за себя платит. Не могу принять иное: ощущение, что я по итогу должна что-то. Не раз наблюдаю позицию у парней: «Накормлю ее чем-нибудь, а потом намекну, что родителей дома нет». При отказе поначалу приветливое и доброжелательное лицо по итогу вытягивается в недовольную гримасу, словно стадия с перемещением в квартиру входит в обязательный план. И если Рене отвертится так, чтобы остаток вечера можно было провести в непринужденной прогулке, то моя кислая мина осуждения сразу же отталкивает парней. — Никогда не позволял заплатить за себя девушке. Да и я не прилагаю попыток загнать в зависимость. Или в чувство долга. Просто есть традиции — предпочитаю их соблюдать. Пальцем на заляпанном и чуть пыльном окне я вырисовываю кривую каракулю. Затем еще одну. Художество затягивается до тех пор, пока мысли в голове не складываются в более менее четкий ряд. Учтив в диалоге, придерживается традиционных позиций… Ну прям идеал для серьезных отношений, но видимо, не стремящийся к ним. Почему же, Маркус? — Все равно дискомфортно, — продолжаю я настаивать на своем. — Волчонок, ты не была в нормальной компании. Судя по твоим рассказам, — интересно, компания Мартина тоже идет в счет? — Это дело подхода. Не важно с какой подоплекой. Главное — найти парня, который умеет шевелить языком. Понимать свою девушку. — Шевелить языком — это охмурить, совратить и в конце переспали-разбежались? — уточняю я. — Ну-у-у… — Маркус сбивается с деловитости от моего внезапного осуждения, слегка сквозящего в голове. — Это уже кому как. Я имел в виду умение устанавливать контакт с человеком. Нормальный, без грязи. Внутреннее неверие вылезает из меня в саркастичное фырканье. Ага, как же, найдешь такого. Порой и у меня гормоны бьют по разуму так, что всякие приличия и воспитание отходят на задний план до тех пор, пока я не окажусь в душе или в постели с возможностью самоудовлетворить себя. В моем возрасте просто многие предпочитают неразборчиво спать со всеми. В целом, ничего плохого, если всех все устраивает, но невольно вся эта мода пытается затронуть и меня — человека, с боязнью относящегося к близости с парнями. — Таких единицы, — тело невольно заносит вперед, когда водитель слишком резко тормозит перед остановкой. Несколько человек заходят в салон, и я продолжаю говорить уже тише. — Вот попробуй найти девушку, которая не будет творить всякую чушь, делать мозг и прочее-прочее… И нет, я не ненавижу девушек. Мне просто не нравятся люди, которые вступают в отношения ради отношений. Намного лучше уж заранее договориться, что вы будете просто спать, чем выматывать нервы друг другу в союзе, где даже чувствами и не пахнет. Скорее, какой-нибудь недолюбленностью в детстве… И то вся эта мода на психологические марки ко всему, что более менее может иметь глубину тоже меня раздражает. Раньше как-то проще было. — Не единицы, но мало. К сожалению или к счастью… Это просто не лучшие люди. Со своими плюсами и минусами. Внушительными минусами, — Маркус туманно обходит мой скептицизм и выдает протяжное «хммм», задумавшись о моем взгляде на девушек. — Насчет противоположного пола вопрос больше в другом. Потянет ли на такую девушку? — Судя по твоим обрывочным и не особо понятным рассказам, — я копирую его тон, — тебя на таких и тянет. С утра «Милый, доброе утро», а вечером идешь в черный список за то, что игнорировал ее сообщение пять минут. Признайся, тебя это возбуждает, — издевка в голосе проявляется на полную, а губы окрашивает широкая улыбка, словно он может сейчас меня видеть. — Статистика показывает именно это, — даже не обреченно, а как-то спокойно выдает Маркус. Блин. А я ждала, что сейчас завяжется спор… Вот Рене любит отбеливать своих ухажеров, оправдывая их поступки до тех пор, пока она не решит расстаться. — Соболезную, — подвожу я итог, придерживая в себе нешуточный совет пойти полечиться у психолога. Никто не идеален. — А что за внушительные минусы у-тех-самых-идеально-ссущих-в-уши-парней? — Асия. Пауза. — Да-да, это я, — вопреки всему, я вздрагиваю. Маркус впервые называет меня по имени. — Представь. Ты парень. С возможностью практически каждую девушку за короткий срок убедить, что вы друг другу подходите. Скажу проще — у тебя сногшибательная харизма. А она в наше время имеет больше значения, чем внешность. — Ага, представила. Девушки тоже такими могут быть, если что, — ремешок сумочки в руках нещадно сминается под давлением пальцев. Мысленно я пытаюсь предугадать его логику заранее. — Ощущение наличия власти над другими людьми прилагается? Типа раз «хочу вот эту-этого» всегда воплощается в жизнь, то к подобной роскоши привыкаешь наверное быстро. — Именно. И итог: ты бы, к примеру, ограничивала себя конфетно-букетным периодом для проверки вашей совместимости? Отвечу за тебя. Нет. — Может, я моментами и рассуждаю занудно, но меня бы совесть сожрала за подобное. Так что да, ограничивала бы. Впрочем, такое я вряд ли когда-то познаю. Характером и внешностью не вышла, чтобы в той же школе быть местной звездой, на которую облизываются большинство парней. Хотя и уродиной я себя уже не считаю… В общем, для таких приколов я точно не создана. Не пропускать через себя ненужные чувства и людей стало чем-то привычным, отточенным до бессознательного автоматизма. Даже Рене я не собиралась подпускать к себе. Однако ее настойчивость оказалась сильнее моих выстроенных барьеров, которые все-таки имеют в себе зияющие дыры. И жалею ли я о том, что мы смогли сблизиться? Нет. Однако мне нравится держать все в себе, под тщательным наблюдением. Игра в кукловода с самой же собой дарит чувство контроля над жизнью в принципе. Очевидным и привычным образом будний день окрасится парочкой выматывающих скандалов? Ничего страшного, ведь если не проявлять эмоции, значит, не чувствовать потом тяготеющее нутро опустошение. И вот потом даже и реагировать не хочется, а разум цинично, в конце концов, выдает: «И как это раньше нас могло расстраивать?». На выходе получается так, что мы с социумом лишний раз стараемся друг друга не трогать и не тревожить. Вот только тщательно скрываемые эмоции, как увядшие угли былых костров. В не должный срок они воспламеняются. Жить по другому меня попросту не научили. Как и определять чего я действительно хочу… Затянувшаяся пауза в разговоре проходит незамеченной мимо меня до тех пор, пока Маркус тихим — виноватым? — голосом признается: — Я был очень принципиальным до определенного возраста. И все равно стал пользоваться своими качествами. Внешностью, умением чувствовать людей… Я не изменял, пытался быть всегда мягким и расходиться мирно. Максимально сохранял психику девушек. Но все же пользовался ими. Прости за такое прямое определение. Он резко замолкает. От его шумного выдоха в груди появляется острое ощущение дискомфорта. Минут пятнадцать назад мне так и хотелось вытащить из него что-то личное, а сейчас я как девчонка вжимаюсь в спинку нагретого жарой сиденья и даже не знаю что ответить на его откровение. Да и не боится ли он, что я сделаю очевидные выводы? Почему настолько прямолинеен со мной? Или не имеет никаких планов на меня? В любом случае, предупрежден, значит, вооружен. — Карма не шалит? — Не ехидничай, я серьезен, — вопреки всему я слышу в трубке короткий смешок. — Это даже происходит не специально со временем. Ты уверяешь и себя самого, что это твой человек. А потом расстаешься через неделю. Маркус говорит все также спокойно. Низкий голос сохраняет рассудительность, но то как он расставляет акценты на словах… Что-то в этом вызывает во мне желание проявить эмпатию. Тот же образ Мартина в голове да и в жизни никогда не вызывал сочувствия. Кажется, парень Рене до нее вообще не задумывался о последствиях своих поступков по отношению к другим. И не факт, что с подругой он остается верным. — Так тебе девушки реально нравились или ты их только убеждал в этом? — Реально нравились. Только потом понимал, что человек не так уж и идеален. Старался себя переубедить. Но остывал. Ничего страшного, медвежонок, мы с тобой похожи. Только мои порывы настолько далеко не заходят. Не по мне это… Настолько близко сближаться, даже если так и тянет от кого-то получить внимание и тепло. Интересно, рассказывал ли он другим девушкам об этом? Возможно, Маркус понимает, что мое любопытство может на многое закрыть глаза. Если убрать из этого всякое обоснование, психологию и осознанность, то получается тот же типичный Мартин. Вот только он на каком-то особенном плане моментально меня выводит на раздражение, а на слова Маркуса я особо даже и не реагирую. Как-то в ожидании все замерзло внутри. Раз он со мной таким делится, то наверное, не имеет на меня никаких планов. Однако все равно надо будет как-нибудь аккуратно спросить его об этом. Вытягивая вперед затекшие ноги, я наконец формулирую то, что в последнюю минуту настойчиво крутится на языке: — Ты же в курсе, что гнаться за идеалом — это бред? Либо я неправильно понимаю, что входит в твое «совершенство». — Умение разговаривать. Способность контролировать себя. Если знакомство через интернет, то без охреневшего фотошопа. Даже с опытом можно его не узнать. Как и человека при встрече, — он делает паузу. — Идти вперед со мной, не смотря ни на что, и не мешать мне работать. Мой идеал не настолько категоричен. Только с ним никто не справляется, — последнее предложение Маркус произносит совсем леденящим тоном. Меня начинает забавлять, как диалог постепенно начинает превращаться в допрос. Но мне отвечают. Значит, останавливаться пока не нужно. Интере-е-есно же… — И что же входит в способность контролировать себя? — Сдерживание всякой чуши, которая не к месту и не несет логики. Необоснованный негатив. Истерики с уходом и предъявами позже: «Почему ты меня не остановил?». И так далее. — В общем, тебе не нравятся подобные игры, да? Прямолинейность — лучшее качество в разборках, ля-ля-ля и прочая здоровая философия отношений. Но при этом тебя тянет на ровно противоположных девушек, — погрузившись с головой в разговор с Маркусом, вспоминаю, что нахожусь в автобусе. Черт, почти проехала свою остановку… — О-остановите пожалуйста! — запинаюсь я, обращаясь к водителю и подскакивая со своего места. Я слишком становлюсь рассеянной, когда разговариваю с Маркусом. И даже не знаю, как к этому относиться. — Игры необходимы. В общении. В отношениях. Нужно уметь их вести. Контакт от этого насыщеннее. Резко подорвавшись со своего места, я окончательно теряю остатки внутреннего спокойствия. Незначительные детали сразу выбивают из колеи и приходится приложить усилия, чтобы начать опять соображать и отстраниться от мыслей о том, как я глупо выгляжу перед водителем и другими пассажирами. Прижимая одной рукой маленькую сумочку к боку, а другой — телефон к уху, выскакиваю из автобуса и во вспышке растерянности пытаюсь вникнуть в сказанные Маркусом слова. — Если ты про манипуляции в хорошем смысле, которые подогревают интерес, желание и прочее, то всеми руками за, — я прикусываю внутреннюю сторону щеки и тупо смотрю по сторонам, словно в замедленной съемке соображая, какой поворот заведет меня в относительно укромное место. — Честно, мне уже надоели предсказуемые диалоги: «Привет. Как дела? Что делаешь? А какие парни тебе нравятся?». Практически все строят из себя индивидуальность, точнее тянутся к образу «не такого, как все человека». Другое дело, когда нестандартные разговоры и в целом исключительный по своей особенности контакт получается сам по себе, без лишних слов и объяснений… Желание покурить возрастает все сильнее, и я как раз нахожу место, где никто лишний не увидит сигарету в моих руках. — Соображаешь. Смышленая. — Самая важная часть игры, Маркус, — пою я игривым голоском, полностью сориентировавшись в пространстве, — это зрительный контакт. Глаза в глаза, пристальный. Единственно прекрасная особенность от матери досталась. Горечь от воспоминания проявляется на языке. В первую нашу встречу с бабушкой по линии отца я уловила ее шепот, что мое выражение глаз в точности как у матери. Форма и цвет достались от папы, а вот прямолинейность и характерное равнодушие — от нелюбимой для нее Лейлы. Несмотря на все, мне понравилось это замечание, сказанное вскользь. То, как смотрит мать — цепеняще, внимательно и с придирчивостью… Мне всегда хотелось быть такой же. Всегда хотелось подняться на ступеньку выше и иметь хоть какое-то защитное преимущество перед людьми, которое заранее поставит меня как минимум на один уровень с собеседником. — Ооо… — тянет Маркус так, будто всю жизнь ждал пока диалог зайдет об этом. — Считай деформацией. В виду работы всегда знаю, что за мной наблюдают. Но большинство не любит, как я смотрю. Пугаются. Как было недавно с одной девочкой. Это про Рене? Интересненько. Обычно по лицу подруги не видно, боится она или нет. Те, кто знают ее достаточно, конечно, поймут, но с ходу — это надо уметь… Я с раздраженным выдохом опускаю ладонь, до этого не замечая, что свободная рука нервно сжимала кулон с волчонком. В голове все еще проносятся воспоминания о лете в Ардалане. О семье, которая в груди привычно зияет чернеющей дырой. Мы тебя обязательно ждем в гости на следующее лето, дочка… Аси-и-ия, ты же мне будешь писать, да?! Бли-и-ин, вот зачем ты улетаешь? Оставайся с нами! Я всегда себе хотела старшую сестру! — Прием. Ты тут? — Тут-тут… Взгляд на уже проглядывающиеся звезды в небе. Порой получается смириться с жизнью, а порой нет. Я знаю, мне надо было простить отца. Но у меня не получилось. Ты себя то хоть можешь простить, Асия? — Дай угадаю, — с усилием возвращая себя в диалог, я насильно окунаю себя в маленькую авантюру. — Ты заехал к другу повидаться, и одна, с виду озорная, рыжеволосая ведьмочка тебя испугалась? Теперь теплый ветерок слишком липко проходится по открытой шее и груди. Руки под рубашкой покрываются мурашками. Я дохожу до поворота в глухой темный двор. Что ж, если меня тут изнасилуют или убьют, или оба варианта сразу, то будет хотя бы свидетель. Правда по телефону. — Уже пробила меня по всем каналам, волчонок? — парирует он с такими же веселыми интонациями в голосе. Даже не удивляется, невозмутимо отвечает без задержки. Чем же тебя можно выбить из колеи, Маркус? — Это моя подруга, она рассказывала про эту ситуацию… Кстати, инициатива исходила от нее же, когда всплыла тема вернуть меня на сайт знакомств, — про карты таро и остальное сумасшествие я решаю умолчать. Странностей хватает сполна. — Как тесен мир, — хмыкает он. — Рассказ Рене был устрашающим, но твой взгляд не такой. Точнее, я лишь по фото предполагаю, что он… Характерный, но не страшный. Однако тех, кто боится — понять тоже можно. Пустая детская площадка, редкие прохожие, спешащие домой с работы. Умиротворение и тишина. То, что необходимо. Присев на лавочку, я хлопаю комара, сидящего на руке. Телефон чуть не выпадает из рук, зато мелкая тварь перестает сосать из меня кровь. — Мне нравится буравить взглядом. Видеть, как ведет себя человек. Прощупывать реакции. Уже привычка. Под его плавно текущую речь фантазия ярко подкидывает картинку, где Маркус сидит в каком-нибудь не проглядываемом углу кафешки и пристально изучает посетителей… Вот это думаю было бы как минимум подозрительно, а как максимум уже и страшно. — Когда я на эмоциях, меня чаще всего успокаивает привычка смотреть кому-то в глаза, — почесывая место укуса, я задумываюсь над тем, какие именно ощущения дарит зрительный контакт. — Начинаю чувствовать, что контролирую ситуацию и эмоции постепенно отпускают. Но в спокойном состоянии принцип действия как у тебя, только интуитивно. Я просто понимаю, что представляет из себя человек и как нужно правильно поступить, подобрать слова. Понимаю, как нужно адаптироваться. Подстроиться. Прогнуться. — Значит, побуравим друг друга. Как-нибудь, — Маркус замолкает, ожидая моей реакции. От неожиданного заявления зажигалка выпадает из рук. Я крепче сжимаю губами фильтр сигареты, дрогнувшей рукой цепляюсь за ногу, с усилием сжимая пальцами угловатую коленку. Спокойнее, Асия. — Возможно. Пауза затягивает нас даже через расстояние в жуткую неловкость. Отказывать нормально я никогда не умею. Стойкое чувство вины почему-то не позволяет мне произнести четкое «нет», поэтому мое нелюбимое туманное «посмотрим» вновь лицемерно срывается с губ. Темень во дворе вынуждает включить фонарик на телефоне, поставив Маркуса на громкую связь. Я отвлекаюсь на поиск зажигалки, а он чем-то там шуршит, в конце концов, спрашивая: — Получается, ты не хотела возвращаться на сайт знакомств? Ага, вот и она, скрытая под травой. Я выключаю противный яркий свет и возвращаю Маркуса в обычные динамики. Наши разговоры лучше вообще никому не слышать. Отряхивая руки от пыли и грязи, после тыльной стороной ладони стираю с черных джинс след от песка, попавшего под ногти, а после и на капризную ткань. Еще даже ничего толком не сделала, а уже успела замараться, просто прекрасно… — Не хотела, конечно… Честно говоря, я уже и смысла не вижу там сидеть. Мое изначальное желание получить внимание к сегодняшнему дню поутихли, — тяжелый дым, запах шоколада и сладкий привкус на губах. Разум начинает расслабленно плыть. — Но, скажем так, я проиграла желание Рене. Поэтому пришлось вернуться. — И ты имеешь достаточный опыт в этом, — подводит он логичный итог. Даже как-то грустно звучит. В почти семнадцать иметь достаточный опыт в знакомствах… А ведь в начале все было с целью банально социализироваться и немного научиться хотя бы общаться. Как минимум, стоит радоваться тому, что мне до сих пор не снесло голову от запретов. Я еще никогда не переходила границ в контакте с мальчиками, за исключением коротких поцелуев, после которых все сразу же заканчивалось. — Имею, — осторожно соглашаюсь, подбирая в уме дальнейшие слова. — Часто хотелось общения и это было отличным способом отвлечься. Но весь интерес по итогу пропадал через несколько дней, в лучшем случае. В идеальном — через неделю или месяц, когда уже вылезали всякие намеки на что-то большее, чем общение. Все зависело от терпеливости собеседника. Иногда я даже не понимала зачем вообще отвечала на попытки парней поцеловать меня… Было, наверное, интересно заворошится ли внутри меня что-то. Оказывается, да. Становилось противно от человека. Люди, с которыми я общалась, сплетаются в сознании в единый комок. Оказывается память стерла моменты с ними: темы наших разговоров, мои эмоции, которые я испытывала при откровенных разговорах, если они вообще происходили. Сохранит ли моя память Маркуса через тот же условный год? — То есть, ты тут не ищешь ничего серьезного? Чувство облегчения проходится приятной волной по телу. Я рада, что эту тему не приходится заводить самостоятельно. Да и он спрашивает это так обыденно, словно мы обсуждаем погоду. Значит, каких-либо ожиданий у него, наверное, не имеется. — Это глупо и странно, — серые хлопья тлеющей сигареты плавно витают в воздухе, я стряхиваю остатки пепла и глубоко затягиваюсь. — Отдельная категория анкет, где написано «Ищу серьезные отношения», меня вообще вгоняют в смех и сочувствие. Ну и если представить, что это чисто теоретически возможно — найти тут себе пару, а не временную интрижку… То все равно мне не хочется. Как-то знаешь, неудобно мне подобные чувства проявлять. — Реалистичный взгляд на подобные сайты. Ты молодец. Несмотря на то, что Маркус еще ни разу не упрекал тем, что семья излишне меня контролирует, я не решаюсь добавить, что не хочу ни с кем встречаться, поскольку это обернется для меня огромными проблемами. Не предсказать, как отреагирует мать, если узнает, поэтому лучше не рисковать. — А ты? Что ищешь на таких сайтах? Если он все-таки имеет какие-то планы — лучше прекратить все сейчас, чтобы никто не поддавался ложным надеждам. В ожидании ответа, я на автомате прикусываю губу, затем отдергиваю себя, начиная чувствовать, как волнение внутри меня начинает медленно раскручиваться. Я еще ни с кем так прямолинейно не обсуждала такие вещи. Обычно все стараются обходиться намеками, но с Маркусом складывается как-то все по-другому. Привычное стеснение пропадает. — Раньше секс. Конкретно сейчас — ничего. Я зашел вообще проверить активность по привычке, как только получил диплом. Много времени свободного появилось. Стало скучно и все такое… И потом ты мне попалась. В тот момент, когда я хотел уже все удалить, — его потеплевший голос в конце заставляет меня невольно улыбнуться и разжать напряженную руку. Вспоминая сейчас сцену в кафе, понимаю, что я не жалею о своем согласии на эту авантюру. Даже идея встретиться теперь кажется более безопасной и ничего не значащей, чем минут пятнадцать назад. И пусть это все закончится через очевидный срок. Опыт, как минимум, будет увлекательным. Бывший бабник не пытается совратить меня. Удивительно! — А отношения? Или ты у нас такой же реалист? — Целенаправленно не искал. Но они были. Сейчас не заинтересован в них тоже. — Почему? Сожаление, что я не вижу его в живую и слышу лишь хорошо поставленный голос, ноющим ощущением оседает в груди. Драмы, интриги, расследования… Мне нужно больше информации… Черт, это так и работает, да? Строить из себя загадочного говнюка, в последствии вызывая в собеседнике навязчивое желание что-либо узнать. А Маркус все не спешит отвечать. Докурив сигарету, я поднимаюсь с лавочки и неспешно выхожу со двора, направляясь к автовокзалу. По примерным расчетам у нас еще есть минут десять на разговор. Автобус, наверняка, будет заполнен. Болтать при таком количестве людей мне станет слишком некомфортно. — Для отношений у меня нет желания открываться. А конкретно в сексе без обязательств — устал вести всю эту психологию. Знакомая из компании Рене, состоявшая с ним в подобной связи, всплывает в памяти. Была ли она единственной?.. Хотя это наивный вопрос. Конечно же, нет. — Разве не существует большой риск, что могут появиться чувства?.. Ну, при такой несерьезной связи. Даже если вы в начале обо всем договорились. Опираясь на банальную логику, я вряд ли соглашусь на такое предложение. И не из соображений культурности и чести. Просто это слишком страшно… Делать подобное с человеком без близких отношений. — Существует и не раз происходило. И я просто устал. Чувствовать вину и дискомфорт. — Хмм… Позволили бы мои тараканы в голове лечь в постель с человеком, с которым не имелось бы эмоциональной связи? Такой вариант точно неприменим на первый раз, хотя мои фантазии, а точнее, гормоны грешны. И нет-нет, но с тем же Ароном моментами мелькали такие мыслишки. Вот только в моей бедовой голове все еще зреет романтика глубокомысленного первого секса. Без цветочков и ванили, конечно, однако с каким-нибудь сильным — особенным — эмоциональным накалом. И с отсутствием над душой контролирующей матери. Да и Арон не делает ничего, кроме как бесконечного занятия задевать и доставать меня. В классе, в кадетском корпусе, вне школы при случайных встречах, вообще везде, где это возможно. У меня нет чувств к нему, но тягу на гормональном уровне я все-таки признаю. И все равно этого недостаточно… Получается, что мне нужно что-то большее, чем простая физическая симпатия. Теребя кружевной край топа, я мямлю Маркусу что-то нечленораздельное. Говорить напрямую о таком все еще немного неловко. Хотя в этом моменте нет даже капли намека на что-то пошлое. Однако, атмосфера между нами формируется предельно интимной. Однажды я вообще поймала себя на мысли, что мне это нравится. Как и то, что каждый из нас боится сейчас нарушить это хрупкое равновесие, поскольку этап притирки-знакомства еще не пройден до конца. Замечая мое стеснение, Маркус берет инициативу диалога на себя и уточняет как раз то, что я хотела спросить о дружеских отношениях с привилегиями: — В начале все складывается хорошо. Все осознанны и согласны. Но потом… Недомолвки, манипуляции — легко в этом заиграться и потеряться. Обмануть не только своего партнера, но и себя. Во мне еще осталась человечность. Поэтому я больше не захожу на сайт знакомств с такими целями. Уверить, как мы подходим друг другу. Сводить в ресторан. Потом в отель. И, извини за откровенность, потрахаться. Тогда какие цели ты имеешь на меня? Чем дольше я слушаю, плету паутину информации о нем в голове, тем больше не понимаю целой картины. Чего-то не хватает. Детали, о которой он не хочет рассказывать. Мысленно прокручивая в голове несколько раз его ранее сказанные слова, я в спешке формулирую вопросы. До автовокзала несколько минут, у нас слишком мало времени… — Почему ты тогда лайкнул меня взаимно? Получается общаешься еще с кем-то с Кальярры? Проверять активность необходимо на нескольких девушках, — шутка вырывается сама по себе. Я выдавливаю из себя легкий смешок, чтобы невольно возникший упрек в вопросе не звучал так ярко. — Не общаюсь, сказал же. Только с тобой тут открываюсь. Но у нас просто приятное общение. Я не ставил никаких целей изначально. Позабытое ощущение мандража от искренних признаний человека с сайта знакомств с новой силой напоминает о себе. Раньше я была буквально наркоманкой на такие вещи. Иногда терпеливо, иногда сходу рвалась вытащить из парней мысли о себе, поскольку интересно и приятно послушать. И то, как Маркус исключительно выделяет «только с тобой тут открываюсь»… Это на один пунктик все-так располагает к нему поближе. Может мы действительно сможем хорошо общаться? С каждым годом во мне все четче зреет понимание, что нельзя настолько сильно закрываться от людей. Нельзя забиваться в тень, подавляя в себе желание проживать свой возраст так, чтобы было о чем вспомнить. Чтобы не было стыдно от осознания, как стремительно пролетают месяцы в обществе только самой себя посреди четырех стен личной комнаты и горящего экрана ноутбука, где включен очередной сериал. Может у меня наконец получится завести еще друзей помимо Рене? Получится сохранить нынешний комфорт одиночества и при этом с концами не кануть на дно асоциальности? — Как интересно складываются обстоятельства, — подвожу я итог, отмечая еле заметную дрожь в своем голосе. Надеюсь, действительно еле заметную. — Ну, получается у нас одна цель. Точнее, ее отсутствие. «Я рада, что именно все так и складывается», — застревает в горле недосказанностью. Кажется, и Маркус порывается что-то сказать… Пауза затягивается вместе с моими шагами — до стоянки автобусов остается всего ничего. — Ты там уже доехала до работы? Кажется, это не тот вопрос, который должен прозвучать. Ну и ладно. — Еще нет… Так, стоп, — поворот, перед глазами предстает автовокзал. Растерянно вглядываясь в опустевшие ряды остановок, я некоторое время тупо веду взглядом по безлюдным дорогам. — А сегодня какой день? — Четверг. Часы на дисплее телефона показывают десять вечера. До одиннадцати в сторону работы автобусы ходят только по выходным. — Да твою ж… — выдох сквозь сцепленные зубы выходит с натугой. Тревога внутри мгновенно разворачивает свои сети до невообразимых сюжетов: вот, мне сейчас позвонит мать, которая в отличии от меня посмотрела в расписание, и закатит мне скандал с подозрениями, что я поехала в темень шляться по сомнительным местам. Очередной упрек о том, как я нагло проворачиваю дела за ее спиной, плевком прилетит сквозь звонок в лицо. И непреклонное «Быстро домой» не спасет ни оправдание, что я перепутала дни, ни даже ревизия — отпросить меня у директора магазина не составит у нее никаких проблем. А план по выработке доверия пойдет по полной жопе. И не видать мне мотогонок… — Я сегодня максимально невнимательная, — быстро тараторю я. — Отключусь на пять минут, вызову себе такси. Не пропадай. — Мне тоже нужно ехать. Потом сам позвоню. Спешно попрощавшись, я отключаюсь первая. Дрожащими пальцами с четвертого раза попадаю по иконке приложения такси. Ругань тихим шепотом срывается с губ, а тело цепенеет, пригвождая меня к тени фонарного столба. Оказавшись в тишине вечернего города, я начинаю в полной мере чувствовать перемешанное напряжение в теле: приятный мандраж во время разговора с Маркусом, навязчивые мысли и идеи позвонить-написать матери, аккуратно вызнать, чем она занимается и заранее подлизаться-объясниться, чувство безнадежности всех придуманных планов… Такси обещает подъехать через одиннадцать минут. Все это время я медленно расхаживаю из стороны в сторону, снова уставившись взглядом в ночное небо. Несколько тревожно-матерных сообщений улетает Рене. Она сразу же отвечает, прикрепляя к диалогу успокаивающие выводы, что ничего страшного не произошло. Только потом я вспоминаю, что мы с ней не общались с того момента, как я ушла из ее дома. Нервный смешок царапает грудь. Один абсурд перебивает сейчас другой абсурд, просто идеально. И все равно от ее участия становится немного легче. Ирене начинает спешно вкидывать в диалог все произошедшее с ней за дни нашего молчания. Телефон вибрирует, уведомляя о том, что автомобиль подъезжает. Но машины с заявленными номерами поблизости не наблюдается. Посмотрев на карту с геолокацией, я понимаю, что таксист остановился у соседнего здания, скрытого за поворотом. Еще одна вибрация. Сообщение от Маркуса. Посмотрю потом, нужно позвонить водителю. Настроения пойти на уступку и добраться до места остановки самостоятельно банально отсутствует. Тем более точность геолокации в такси часто шалит — иногда оказывается так, что водитель находится еще дальше. По итогу позвонить проще, чем блуждать в поисках машины. Долгие гудки. Медленно проезжающий черный мустанг привлекает мое внимание. Сразу бросается в глаза, что в машину вложено достаточно денег. Матовый, с лазерными голубыми фарами. Стекла, включая и лобовое, затонированы. Рык мотора моментально вызывает отклик в моей душе. Красивый. Безумно красивый. Даже на какой-то миг в голове возникает шальная идея пересесть с мотоцикла в подобную машину по достижению восемнадцатилетия. Сообщив таксисту свое местоположение, я отключаюсь. Бросив последний взгляд на звездное небо, спешно направляюсь к подъезжающей машине, словно мой полушаг-полубег исправит сложившуюся ситуацию и спасет меня от матери… Спокойно, Асия. Если бы она что-то заподозрила, то уже позвонила бы. Отдаленный гул уехавшего мустанга все еще вызывает приятную дрожь. Я сажусь в салон, скомканно здороваюсь с водителем и только потом действительно расслабленно выдыхаю. Сегодня у меня что-то излишне чувствительное состояние… В желании отвлечься от навязчивых тревожных мыслей, я захожу в сеть и открываю диалог с Маркусом. Маркус: «Это ты в черно-белом с пучком? Я инстинктивно оборачиваюсь в сторону места, на котором стояла в ожидании такси. Сквозь затонированное окно видно немного, лишь очертания улицы. Под ладонью вновь нагревается кулон волчонка, частый стук сердца перемешивается с подступающим мандражом — еще немного и единый сплетенный комок совершенно разных эмоций вот-вот прорвется. Глубоко вдохнув, я мысленно воспроизвожу происходящее в последние минуты. Очень маловероятно, что он за мной следит, поскольку Маркус не знает, что я ехала прямиком на автовокзал. Значит, переходим к следующему моменту… Мустанг. Людей видно не было, из машин проехал только он. Я быстро сглатываю, унимая холодную дрожь, которая уже собирается отплясывать дикий танец на моей спине. Его прочитанное сообщение так и остается висеть без ответа. Надо что-то написать. Я: «Да. Твой мустанг? Маркус: «Ага. «Я мимо проезжал. «Охренеть ты мини. В хорошем смысле) Попросить что ли водителя ущипнуть меня, чтобы убедиться в реальности происходящего… Разве могут быть такие совпадения? Я: «Так нечестно, ты меня увидел, а сам за тонировкой спрятался. Хоть бы окно приспустил… От Рене приходит несколько уведомлений. Из обрывочных, быстро сменяющихся окошек сообщений, я вырываю общий смысл: она вновь устраивает какую-то авантюру-проверку для Мартина. Я выгрызаю шанс немного остыть и скрываюсь от мира в разговоре с подругой. Однако как только Маркус отвечает мне, пальцы сами собой ведут меня в диалог с ним. Маркус: «Ты поздно прочитала. «А еще увела последнего таксиста. Хорошо, что мы не в звонке. Невнятное мычание от его неожиданного появления — все, на что мой ошалевший разум способен сейчас. Так близко. Слишком близко… Нельзя показывать свое замешательство. Я: «Подвез бы меня тогда, вместе считали бы алкоголь) Кстати, а зачем тебе такси то? Ты же на машине… Маркус: «Дела, не подвез бы. Извиняй. «Машину светить нежелательно. Поэтому жду теперь такси. Время вокруг замедляется вместе с тем, когда водитель останавливается на красный светофора. Пальцы в пустом потоке шума, вбивающегося в виски, зависают над экраном. Что-то придумать в ответ, даже банальную подколку в ответ на его загадочность я придумать не успеваю. Маркус снова начинает что-то писать. Маркус: «Вот это ты оделась алкоголь фасовать. «Пиджачок. Штаны в утяжку. Топ кружевной. У тебя слишком хорошее зрение, Маркус. Я: «Это рубашка, а не пиджак. — Из-извините, у вас в салоне можно курить сигареты? — Конечно, только аккуратнее с пеплом, пожалуйста, — доброжелательно отвечает мне водитель. Сегодня хотя бы в этом удача на моей стороне… Новая вибрация телефона. Я достаю последнюю сигарету из пачки, которую припасла на утро. К черту расписание. Машина трогается с места, с открывшегося окна в мое лицо бросается мягкий ветер. Горло приятно сжимается от подступающего никотина, вытесняя необъяснимую тяжесть. Маркус: «На тебе смотрится как пиджак. На сегодня пора прекращать. На ревизию необходимо приехать в сосредоточенном состоянии. Оставив его сообщение без ответа, я выключаю мобильный интернет. Не оставлять себе соблазна и не творить глупостей, Асия. Соберись, тебя слишком легко выбить из колеи. Ты снова начинаешь попусту бояться людей. Начинаешь бояться возникающих связующих ниточек, что еще рано называть даже дружеской близостью. Дыши. Все хорошо. Ничего страшного не происходит. Докурив, я разжимаю пальцы, выпуская дотлевшую сигарету в окно. Впереди меня ждет бессонная ночь наедине со своими мыслями. И возможность побеседовать с самой собой под монотонные действия как никогда сейчас встает острой необходимостью.