***
Мать Мирион, Вариэя, не могла без слёз взглянуть на то, во что превратился её город, её семья, поэтому однажды она решилась на отчаянный шаг. — Мирион, — тихо обратилась женщина к дочери, ласково погладив её по коротким волосам — за той длинной копной, которую раньше имела девочка было невозможно ухаживать, поэтому волосы пришлось срезать до плеч. Раньше это считалось неприличным — женщине ходить с обрезанными волосами, но в такие времена мало кто обращал на это внимание. — Ты, помнится, упоминала однажды, что где-то далеко живёт один твой… друг, — Мирион насторожилась. — Не могла бы ты… уехать к нему на время? Здесь ты… тебе придётся тяжело. Вариэя замолчала. Подумать только, что она предлагает! Глупая, бессмысленная затея. Никто не захочет брать в дом чужого ребёнка. Но ситуация в городе была критической. Девочка не говорила матери, с кем она начала водить дружбу — ей никто не поверил бы, только лишь посмеялись бы, да и к слову как-то не пришлось. — Как же я уеду, мама? — спросила Мирион, помотав головой. — Я не смогу вас оставить здесь. Мы справимся, я верю! — девочка крепко обняла женщину, но та лишь покачала головой, едва сдерживая слёзы. Разве может сказать мать ребёнку, что они могут и не справиться? Разве может затушить ушатом холодных слов совсем недавно вспыхнувшую веру дочери или сына? Но Вариэе не хотелось терять дочь, женщина чувствовала своим особым, материнским чутьём, что для Мирион так будет лучше. Она вернётся, обязательно, но не сейчас. — Солнце, — женщина поцеловала Мирион в лоб, — Так надо. Прогонят — возвращайся, примут — не уходи. Я прошу тебя. Девочка смотрела на мать с такой печалью и тоской, что у женщины защемило сердце. Но иначе нельзя. Иначе — она погибнет в свои двенадцать лет, сгинет в этом чудовищном холоде ещё юной и прекрасной. — Хорошо, мама, — и хотя ей многое хотелось сказать матери, Мирион позволила себе лишь эти два слова. Но ничего было не хорошо. Она не хотела уезжать, пусть даже и в прекрасное загадочное Зеленолесье к доброму милому принцу. Ей хотелось помочь родным, хоть как нибудь: деньгами, делом, словом. Но вместо этого она сбегает, пускай и не по своей воле, оставляя маленького брата, измотанного вечной работой отца и измученную мать. — Хорошо… — тихо, едва слышно повторила за дочерью Вариэя, задумчиво перебирая её волосы. — Хорошо…***
Агнесса, сочувсвенно поджимая губы, сунула Мирион в руки маленький мешочек, в котором чуть позвякивали монеты — их было немного, но девочка застыла, приоткрыв рот. — Спасибо… — прошептала она, не веря в то, что ужасно богатая дама, вредная жестокая Агнесса с чёрными глазами могла сделать это… для неё. Женщина лишь махнула рукой. — Возьми кобылу из конюшни. И вернись живой, — Агнесса, сказав это, передёрнула плечами и удалилась, тяжело опираясь на трость — нога у неё в такие холода разболелась нещадно. Мирион глубоко вздохнула и пошла в конюшню за Милой — лошадью госпожи. На плече девочки болталась сумка, собранная матерью и отцом — там лежало небольшое количество хлеба и остатки вяленного мяса — всё, что могли родители дать ей в дорогу. А сейчас к пище прибавился и полупустой кошель с монетами. Мирион вновь глубоко вздохнула. Ну, хотя-бы на её пути не будет змей, — подумалось девочке, и от этой нелепой шутки дышать ей стало немного легче. Этот путь был тяжелее обычного — ноги Милы постоянно утопали в снегу, а Мирион сильно мёрзла — хотя она и купила тёплый плащ за несколько монет у встречного торговца, и, как бы она не старалась есть по чуть-чуть, пищи не осталось. Последний кусок хлеба был съеден совсем недавно. Девочку радовало лишь одно — совсем скоро уже будут видны верхушки могучих деревьев Зеленолесья. — Давай же… — напряжённо прошептала Мирион, замечая, как кобыла идёт всё медленнее и неохотнее — из пищи для неё было одно маленькое сморщенное яблоко, уже начавшее гнить, да несколько глотков воды. — Только не падай… Чтобы облегчить лошади путь, девочка спрыгнула с неё и обессиленно поплелась рядом, проваливаясь в снег чуть ли не по самые колени. Но они шли и шли вперёд, не останавливаясь, потому что Мирион вдруг внезапно поняла, что, если она замрёт и сядет в снег, она больше не поднимется — ей просто не хватит душевных сил, да и физических — они были уже на исходе. И вот наконец, впереди показались деревья, такие, которые не спутать ни с какими другими — это был лес, принадлежащий королю Трандуилу и его сыну. Цель Мирион была уже почти достигнута.***
Девочка стояла у больших красивых ворот, смотря то на них, то на стражника, разводящего руками. — Извини, дитя, но я не могу тебя пропустить. У тебя нет разрешения, у меня — приказа. Мирион захлестнуло отчаяние. Обратно она уже не дойдёт. — Ну… ну… Позовите принца! Позовите Леголаса! Он меня впустит, правда! — Он вам собака, что-ли, которую можно подзывать по первому слову? Вы считаете, что у принца нет дел? — эльф стал выглядеть довольно грозно, даже обращаться к ней он начал резче. — Нет, конечно, — испуганно отозвалась Мирион, и эльф смягчился. — Я бы прогнал тебя, нам нужно так делать — у дворца порой много бродяг, — признался он. Но эльф видел, что девочка, стоящая перед ним, в беде и в нужде, поэтому и пошёл на уступки, которые, вполне возможно, обернутся для него не очень хорошо. — Но не смогу. Твоя взяла. Я позову наследника, но если он будет занят или не захочет придти — уходи. — Спасибо! — Мирион подскочила к стражнику и крепко сжала его руку — девочка буквально тонула в облегчении и надежде. — Спасибо! Эльф мягко улыбнулся, но ответил сдержанно: — Не за что пока, дитя. — Скажите… скажите, что пришла Мирион, пожалуйста, и он поймёт. Стражник кивнул. Мирион отпустила его руку и отошла. Теперь оставалось только ждать и надеяться. Больше ничего. Девочке казалось, что она ждёт уже очень долго. Она всё сидела и сидела на снегу, сжимая поводья Милы, и мёрзла. Однако прошло лишь несколько минут, и вот к воротам приближался уже знакомый Мирион стражник. Один. Без Леголаса. Сердце девочки замерло, а потом забилось с немеренной силой. Как же так?.. Эльф подошёл и открыл ворота. Мирион поражённо замерла. — Наследник приказал впустить тебя, стоило ему услышать твоё имя, — произнёс он и добавил: — Добро пожаловать! От облегчения и резкой вспышки счастья девочка уронила голову в ладони и расплакалась. Оказывается, все эти дни вне дома она была ужасно напряжена. Но вместе с радостью на девочку навалилась усталость — ей нужно было выспаться — Мирион в дороге почти не спала, помыться и поесть. — Спасибо… — ещё раз пробормотала девочка, вытирая слёзы с грязных щёк, и прошла в ворота, ведя за собой и свою усталую лошадь. Эльф лишь покачал головой.***
Леголас шёл ей навстречу. И он вначале едва ли узнал ту Мирион, к которой успел привыкнуть — в ней изменилось абсолютно всё, кроме, пожалуй, цвета её глаз: на узком очень бледном лице чётко стали видны скулы, и так острый подбородок, казалось, заострился ещё сильнее, теперь на её исхудавшем лице особенно выделялись глаза, всё те же, казалось бы, но взгляд сильно изменился — стал резче, как и вся Мирион, и твёрже, волосы были грязными и спутанными, а ещё — короткими, с неровно отрезанными концами. Вместе со всем этим девочка выглядела чудовищно усталой. И несчастной. Она подошла ближе и без слов обняла опешившего Леголаса. Тот аккуратно обнял её в ответ. — Мне страшно, Леголас… — эти слова были единственным, что вылетело из её рта до того, как она отключилась, абсолютно без сил, полностью истощённая и физически, и морально. Принц опешил во второй раз. Что-то случилось. Что-то действительно плохое.***
На другой день она рассказала ему всё без утайки. Леголас слушал, сжав губы в тонкую бледную линию, а руки — в кулаки. Он слушал, боясь пошевелиться, он слушал, не в силах отвести взгляд от заплаканного лица Мирион, он слушал молча.Он никогда не видел, чтобы она плакала. — Почему ты не написала мне или отцу? — уже после её рассказа Леголас задал вопрос. Мирион на него лишь пожала угловатыми тонкими плечами: — Я не догадалась… Как-то совсем из головы вылетело, да и письма у нас никто не отправлял: некогда, да и в пургу некому идти было. Даже голос девочки изменился: стал тише, слабже. Леголас вскочил, но тут же сел обратно. — Ты можешь оставаться здесь столько, сколько захочешь. Я поговорю с отцом, всё будет хорошо. Хотя знаешь, мне кажется, он не будет против твоего присутствия — он к тебе относится лучше, чем ко многим. — Спасибо большое! — Мирион казалось, что за эти дни она произносил это слишком часто. Ну и пусть. Зато она живая и сейчас лежит на мягкой постели, укутанная тёплым пуховым одеялом, одетая в чистую сорочку. Она наконец-то расчесала волосы, и те вроде даже начали выглядеть сносно, но… В целом Мирион представляла из себя довольно жалкое зрелище: худая настолько, что выпирают кости, которые не должны выпирать, бледная почти до синевы, с потускневшими, неаккуратно обрезанными до плеч кудрями, что смотрелись очень неопрятно, ужасно ослабшая и печальная. — Ты мой друг, а я, надеюсь, — твой. А друзья в беде не бросают, так что не за что, — ответил эльф и слабо, но светло улыбнулся. Мирион неуверенно улыбнулась в ответ. Его сильно волновала история, которую рассказала Мирион, поэтому у принца появилось предложение, о котором он в скором времени собирался рассказать отцу.***
Мирион пришло письмо. Первое письмо за всё то время, что она находилась в Зеленолесье — около трёх недель. Мама радовалась — Рэй чувствовал себя лучше, благодаря тем травам, которые… привезли с собой эльфы. Появилась одежда и пища, благодаря им же… Брата девочка обязательно бы взяла с собой в чертоги эльфов, но Вариэя сказала, что тот не переживёт поездки, поэтому читать о том, что он поправляется, было неописуемым счастьем для Мирион. Эльфы… Девочка вскочила и побежала на улицу, как была — в лёгком платье — во дворце было тепло, не надев даже лёгкой кофты, не заботясь о том, что она была босиком. Эльфы помогли людям! Помогли… ей! Её семье! Её городу! Она бежала, не смотря под ноги, не обращая внимания на зимний студеный воздух. Благодарность рвалась наружу, и Мирион не хотела и не собиралась её сдерживать. — Мирион! — услышала она чей-то окрик. — Ты куда босиком?! — прозвучал один голос — Ты куда без плаща?! — вторил другой. — Заболеешь!!! — закончили оба сразу. Отец и сын стояли вместе, они, видимо, шли по каким-то делам. Девочка помчалась к ним. Трандуил и Леголас стали для неё героями. Рыцарями на белых конях. Она остановилась перед ними и не находила слов, чтобы что-то сказать. Однако Мирион начала ощущать снег под босыми ногами, и холод почти неприкрытыми плечами, да и всем телом в целом. Девочка просто смотрела на них и молчала. Но это молчание, наполненное эмоцимями и чувствами, было красноречивее любых, даже самых изысканных слов. — Не стой на снегу, что же ты… — мягко проговорил король и осторожно поднял девочку на руки. Высоко, — подумалось ей. Леголас же снял свой плащ и накинул его на продрогшую подругу. Мирион прижалась к королю, стараясь не дрожать от холода и неописуемой неловкости, но на душе её было легко. У неё появилась опора. Мирион посмотрела на идущего совсем рядом Леголаса и поняла, что именно в этот момент он стал для неё настоящим другом, о котором она всегда мечтала. Мирион отвернулась и со смешком уткнулась холодным носом в широкую королевскую грудь. И в ту секунду у девочки, хотя она сама того ещё не понимала, дрогнуло сердце.***
То был уже конец той зимы: постоянных снегопадов, лютых морозов. Мать писала, что совсем скоро Мирион уже сможет вернуться к семье. Девочка очень скучала по ним всем: маме, папе, маленькому Рэю и Тирион, хотя несчастье обошло её стороной: её маленький ребёнок прожил то испытание, что выпало на его долю уже в таком юном возрасте. Мирион, хоть ей и полюбилось прекрасное Зеленолесье, и пришлись по сердцу эльфы, что жили в нём, уже хотелось домой: в тот маленький, продуваемый всеми ветрами домик. Лёд на реке, казалось, был ещё крепок, поэтому Леголас и Мирион, что исцелила в этом чудесном лесу и тело, и душу, отправились кататься на коньках, как они это назвали. Девочка умела это делать и, кстати, довольно хорошо, но до блистательного принца её уровень, конечно, не дотягивал. Они, эльф и Мирион, очень сдружились за те два месяца, что прожили вместе. — Давай, ты направо, а я налево! — прокричал Леголас, разгоняясь и смеясь — он, наследник, очень редко мог позволить себе детские забавы. Лёд потрескивал, но выглядел вполне безопасно. Ровно до того момента, как Мирион, не удержав равновесие, рухнула на него. По прозрачной глади пошли глубокие трещины. Сердце девочки провалилось в пустоту, как и сама Мирион, успев лишь вскрикнуть, исчезла подо льдом, нелепо взмахивая руками. Плавать девочка не умела. Воздуха не хватало. Вода заливалась в рот, нос и глаза, она заставляла одежду тяжелеть, а тело Мирион — сотрясаться от безумного холода. Сколько не старалась девочка грести, двигаться — всё без толку. В конце концов, сил совсем не осталось. Мирион, с беззвучным криком отчаяния и испуга на губах, медленно пошла дну. Леголас застыл в ужасе. Он не мог определиться то ли ему бежать и бросаться вслед за подругой, то ли нестись за помощью к тем, кто правда мог её оказать. Но каждая секунда промедления могла стоить Мирион жизни. Принц бросился к тому месту, где несколько секунд назад исчезла Мирион. Он вгляделся в тёмную, будто бы враждебную гладь, и его тело сотрясла дрожь. Мальчик бросился в воду как раз в тот момент, когда, казалось, на вес лес раздался громогласный крик: «СТОЙ!!!» Леголас ухватил девочку за руку. Но воздух в его груди кончался, а тело стремительно холодело. Эльф рванулся наверх. Он уже видел свет там, на поверхности, но сил тянуть и себя, и Мирион, не было. Нужно было выбирать, спасаться самому, оставив девочку в воде, или утонуть, оставшись с подругой. Леголас, задумавшись лишь на краткий миг, отпустил руку Мирион. А потом ухватил её удобнее и крепче, чтобы она точно не выскользнула из его продрогших пальцев. Принц протянул вперёд руку, делая последнюю попытку оказаться на поверхности, и потерял сознание. Воздух кончился.***
Мирион не знала, как быть. Она очнулась раньше Леголаса, а тот всё никак не мог придти в себя. Девочка мучилась: она очень переживала за друга, обретённого совсем недавно, а ещё не могла избавиться от чувства вины. Они повели себя безответственно, не проверив лёд, и теперь из-за неё… принц, как Мирион удалось услышать, был на грани смерти. Девочка иногда еле сдерживала слёзы — она очень волновалась за него, за Леголаса, такого доброго и открытого, искреннего и смелого. Эльфы сказали, это король спас их. Вытащил из воды, нёс ко дворцу и первый день самолично следил за их состоянием. А теперь девочка не знала, как посмотреть ему в глаза. Ведь из-за неё его сын, наследник, на грани смерти. Будет ли Трандуил столь же добр к ней, как раньше? Мирион сомневалась. Поэтому всеми силами старалась не попадаться эльфу на глаза. Девочка почти беспрерывно сидела у постели друга, и ей казалось, что время течёт ужасно медленно. Принц очнулся на второй день после того, как проснулась Мирион, но это время было для неё вечностью. Оказалось, что Леголас был во все не при смерти, и это были лишь сплетни и досужие домыслы, однако девочке было уже всё равно: главное, что Леголас пришёл в сознание. — Думаю, мы больше не будем кататься на коньках, — хмыкнул эльф и сел на постели. — Да уж… — грустно усмехнулась Мирион, обнимая принца изо всех сил.***
На следующий же день Мирион пришло письмо от матери, где та писала, что в лесах снова появилась дичь, и столы в домах уже не совсем пусты. Вариэя звала дочь домой. Девочка долго прощались со всеми, а особенно, с Леголасом. — Я приеду ещё, обещаю… — прошептала она. — И… передай своему отцу, что я сожалею о том, что случилось. Наверное, он больше не захочет меня видеть, — сказав это, Мирион ещё раз обняла принца и вскочила на лошадь, вновь окружённую стражниками. — До встречи… — с грустной задумчивостью в голосе отозвался эльф и помахал Мирион на прощание рукой. Маленький отряд наконец выдвинулся в путь. Трандуил отвернулся от распахнутого окна.