Поступал на международные отношения Эдуард только из-за того, что так мать решила с самого его детства. Всё его взросление вращалось вокруг этой цели, и он сам не заметил, как смирился с подобным исходом. Всё-таки он не преследовал никаких особенных достижений, поэтому и такой вариант был неплох, если закрыть один глаз и затем — второй. Однако когда на глаза парню попался Ричард, эта перспектива показалась не такой уж и плохой.
Они встретились в университете, куда Эдуард пришёл на день открытых дверей по настоянию всё той же матери. Он планировал покрасоваться и тихо уйти гулять в ближайший парк, как вдруг столкнулся с самым прекрасным человеком из всех, увиденных им в жизни.
Ричард был немного старше и помогал с мероприятием, отвечая на вопросы поступающих. Увидев, что Эдуард бесцельно слоняется по коридорам, он поинтересовался у парня, не заблудился ли тот и что хочет узнать об университете. Эдуард завис на пару долгих секунд, рассматривая миловидное по-женски изящное лицо, обрамлённое чёрными волосами, закрывавшими один глаз, что придавало загадочности. Если бы не голос, Эдуард подумал бы, что перед ним девушка. Собравшись в кучу, дабы избежать позора, он представился, сыграв неловкость и тем самым ослабив бдительность собеседника. Услышав имя «Ричард», убедился, что перед ним мужчина. Будучи человеком открытых взглядов, Эдуард не видел в этом проблемы, зато отчётливо видел прекрасное лицо перед собой. От красоты Ричарда перехватывало дыхание. И словно все звёзды сошлись, потом выяснилось, что учится Ричард как раз на международных отношениях. У Эдуарда тут же появилось множество вопросов, пусть главным из них было: «Не хочешь сходить куда-нибудь выпить кофе или чай?»
Ричард терпеливо провёл экскурсию будущему абитуриенту, рассказывая о всяких особенностях университетской жизни глазами студента. Он мог говорить о чём угодно, и Эдуард слушал бы его вечно, потому что голос Ричарда был мягким, а речь — плавной. Он был создан для сцены театра и для кино, но каким-то образом жизнь занесла его в этот университет. Когда Эдуард спросил об этом, Ричард упомянул, что поступление на международные отношения было его мечтой. Он хотел держать мир на ладони и видеть все его изменения с первых рядов. Если повезёт, то и стать причиной каких-то из них. Он звучал действительно увлечённым своим делом, и пусть Эдуард не разделял его энтузиазма, искренность Ричарда поразила его до глубины души. Пообещав, что они ещё встретятся в следующем году, он распрощался со своим гидом и радостно убежал домой, забыв о том, как вообще изначально хотел провести этот день.
Мать была невероятно довольна, увидев возросшее стремление её сына, наконец взявшегося за голову. А Эдуард с блестящими результатами поступил в университет в числе первых на международные отношения. Ричарда он увидел в первый же день и подошёл к нему, умело скрывая своё нетерпение. Как оказалось, Ричард запомнил его со дня открытых дверей, чем поразил Эдуарда в самое сердце. От его пожелания удачи в предстоящем семестре парень вообще чуть не расплылся в лужу, сражённый очарованием старшего. Ричард даже согласился помогать ему, если потребуется, — настолько он был великодушен и прекрасен! Правда, помощь Эдуарду практически не требовалась, но он использовал этот предлог, чтобы завязать разговор. Ричард часто готовился к занятиям в столовой, потягивая чай и слушая музыку. Эдуард присоединялся к нему, и они могли либо молча заниматься своими делами, либо прерваться и завести короткий разговор ни о чём. Последнее всегда являлось моментом триумфа и заряжало Эдуарда на целый день вперёд.
Также он познакомился с однокурсницей Ричарда Анной. Девушка пусть и училась на другой специальности, но первое время часто пересекалась с Ричардом на общих лекциях, и так они постепенно сдружились. И даже если Анна не была никоим образом навязчивой, поначалу Эдуард про себя скрипел зубами в её сторону, однако позже заметил, что Ричард относился к ней так же спокойно и терпеливо, как и к нему. Ничто так не радовало, как неудача товарища, поэтому Эдуард не падал духом и медленно продолжал свой курс сближения с Ричардом.
Как оказалось со временем, Ричард был не только красивым, но и необычайно интересным человеком. Он охотно делился своим мнением насчёт всего и был готов помочь. В глазах Эдуарда он был похож на идеал всего, что можно было искать в ком-либо. Начитанный, целеустремлённый, не без чувства юмора — просто прекрасен. Правда, именно о себе Ричард не рассказывал почти ничего, и Эдуард отвечал тем же, не желая лишний раз распыляться о себе. Он только знал, что парень не жил с семьёй и сам платил за своё обучение, подрабатывая репетитором в одной из вечерних школ несколько раз в неделю.
Ричард редко отвлекался во время разговоров, но бывали случаи, когда краем глаза он замечал всплывавшее на экране вежливо отложенного в сторону телефона оповещение и с тихим извинением отвечал на входящее сообщение. Эдуарда это никак не настораживало, ведь он старался не переступать чужие личные границы, но постепенно он не мог не заметить образовавшуюся тенденцию. Похоже, был кто-то, кого Ричард просто не мог проигнорировать. Или не хотел. Причём предположение о работодателе отпало сразу же, как только Эдуард заметил, как Анна наблюдает за другом с понимающей улыбкой. Она явно что-то знала, и его это злило на соревновательном уровне. Ричард же никогда не распространялся о своём таинственном собеседнике по ту сторону экрана, и спрашивать об этом было бы невежливо. Время от времени парень выдавал себя сдержанной (явно изо всех сил) улыбкой, пока ловкими движениями изящных тонких пальцев набирал ответ, чтобы отложить телефон в сторону и тряхнуть головой, словно возвращался в образ. Это могло значить только одно. Сердце Ричарда явно уже было занято кем-то особенным!
Пусть Эдуард не надеялся на что-либо особенное с учётом короткого срока их общения, нельзя было не признать, что в глубине души он всё же мечтал завоевать внимание своего необычайного знакомого. Однако Ричард так мастерски сохранял дистанцию, когда желал этого, что любые поползновения шли прахом ещё до того, как могли прийти в голову. На все вопросы о себе он отвечал односложно или менял тему, ясно намекая на то, что не желает продолжать разговор. И его желанию сложно было не подчиниться — Ричард умел произвести мрачное впечатление, когда был чем-то недоволен. В итоге Эдуард не осмелился бы навязываться лишний раз. Оставалось наблюдать со стороны.
Пусть в их время телефонные звонки почти что считались моветоном, иногда он заставал Ричарда говорящим по телефону. И судя по уже знакомому выражению лица, собеседником на линии был «тот самый». При разговоре Ричард намеренно понижал голос, поэтому нереально было распознать, что он говорил. Но улыбка говорила сама за себя, вызывая желание схватиться за сердце и упасть на колени перед этим ожившим произведением искусства. Если было существо, способное принести Ричарду такое счастье, Эдуард был готов уступить. Тем более, это не гарантировало того, что у него совершенно не было шансов. Кто знает, что может случиться через неделю? Поэтому он сменил тактику и подход, решив стать для Ричарда близким другом. Они время от времени обменивались сообщениями и даже могли прогуляться по парку, когда у Ричарда было время между учёбой и работой. Иногда к ним присоединялась Анна, и со временем Эдуард перестал считать её такой раздражающей, как поначалу. От неё же он узнал, что у Ричарда действительно есть особенный человек, но он не слишком любит говорить об этом, то ли смущаясь, то ли просто не желая. Эдуард не ожидал того, что сможет получить надёжную информацию от неё, однако поблагодарил за ответ — всё-таки Анна отнеслась к его любопытству с пониманием. Если учесть обстоятельства, то сейчас они технически были в одной лодке. То, что девушка испытывала симпатию к своему однокурснику, было видно невооружённым глазом. Только вот сам Ричард либо не замечал этого, либо просто не воспринимал смешанные сигналы. Неудивительно, что он точно так же проигнорировал попытки лёгкого флирта со стороны Эдуарда поначалу.
Маргарет была довольна тем, что её сын обзавёлся хорошей компанией, подтягивавшей его по учёбе и соответствовавшей её личным критериям. У Эдуарда не было проблем с посещением и оценками, и не похоже, что учёба в принципе была ему в тягость. Двусторонняя победа. Мало только она знала о том, что её сын уже успел взрастить и похоронить юношескую надежду на звёздную любовь. К счастью, он не успел сильно пораниться и разочароваться в процессе, быстро адаптировавшись к новым условиям.
Первая студенческая весна Эдуарда пришла быстро и почти незаметно. Между встречами с Ричардом и занятиями время практически летело вперёд, не давая шанса лишний раз оглянуться. Когда парки позеленели, и атмосфера вокруг стала куда радостнее, как и лица людей, наконец получивших возможность скинуть множество слоёв одежды, в воздухе запахло романтикой. Облом подкрался незаметно и обухом ударил по голове, когда во время их тройной встречи в столовой Ричард объявил, что после занятий сразу направится домой.
— Меня заберут, поэтому можешь не ждать меня, — сказал он Анне, спокойно кивнувшей в ответ с понимающей улыбкой. А вот Эдуард был поражён. Нечасто их занятия заканчивались почти одновременно, и он надеялся, что ему удастся по воле обстоятельств выманить Ричарда на прогулку.
Но зато в этот день спустя месяцы у него появится шанс узнать, с кем же неизменно переписывается и перезванивается Ричард! Игра определённо стоила свеч, и один провал он мог пережить.
Для исполнения своего плана Эдуард чуть задержался после занятий, чтобы наверняка столкнуться с Ричардом на выходе. Они обменялись короткими прощаниями, и Ричард сразу же ушёл вперёд. До этого дня Эдуард ни разу не замечал, чтобы парень куда-либо торопился. У него будто вся жизнь шла по расписанию, и он не тратил нервы лишний раз. Однако сейчас же его шаги были коротки и быстры, что выдавало волнение. Эдуард остался позади, чтобы не выглядеть подозрительно. Для надёжности даже смотрел себе под ноги, пока не увидел, как навстречу Ричарду с лавочки поднялся человек, протянув руки вперёд. Ричард перешёл на лёгкий бег, чтобы как можно быстрее сократить расстояние между ними и соединить ладони. Эдуард прищурился, испытывая чувство дежавю. Мужчина был выше Ричарда и являлся полной его противоположностью: от светлой стильно подстриженной шевелюры волос до широких плеч и яркой улыбки. Однако не оставалось никаких сомнений в том, что с первого взгляда они были поглощены друг другом.
Изначально Эдуард планировал пройти мимо, удовлетворив своё любопытство, но внезапно в голове щёлкнуло, и он остановился прямо недалеко от пары. Заметив его взгляд, мужчина глянул Ричарду через плечо, и улыбка его перестала быть столь безмятежной. Парень тоже повернулся и посмотрел на Эдуарда, неловко застывшего на месте с чуть вытянутым от удивления лицом. Желая сгладить момент, Ричард заговорил:
— Вот и шанс представить вас друг другу. Это Эдуард — друг из университета, о котором я рассказывал. Он сейчас на первом курсе, — сказал он, указав ладонью на парня, после чего повёл рукой в сторону своего спутника. — А это…
— Ублюдок, чьё лицо я надеялся больше никогда не увидеть, — процедил Эдуард, сжав кулаки. Мужчина побледнел и закаменел лицом, смотря на него так, будто увидел перед собой призрака. — Не ожидал, что ты снова попадёшься мне на глаза. Не рад встрече.
Договорив, Эдуард сорвался с места и чуть ли не бегом отдалился от ошарашенной пары, стремясь как можно быстрее оставить их позади. Ничто не предвещало беды, вообще ничто! Почти год он общался с Ричардом и даже не подозревал, что тот может быть хоть как-то связан с этой ошибкой человеческого общества.
Проследив взглядом за внезапно сбежавшим другом, Ричард медленно посмотрел на своего спутника. Тот продолжал смотреть куда-то в пространство, бледный и потерянный. Он явно глубоко ушёл в себя, чего уже давно не случалось. Ричард мягко коснулся его руки, возвращая к реальности. Поток студентов неспешно двигался мимо них, не обращая внимания.
— Генри, — позвал парень тихо. Мужчина моргнул пару раз и сосредоточил на нём растерянный взгляд светлых голубых глаз. Уголки его губ были опущены, и Ричарду никогда не нравился этот вид. Генри будто прибавил в возрасте за считанные минуты — настолько его потрясла эта встреча. — Полагаю, вы знакомы?
Генри сделал глубокий вдох и медленно выдохнул ртом, сознательно расслабляя задубевшее от напряжения тело.
— Это, — начал он уже без какого-либо энтузиазма, ещё недавно освещавшего лицо, — мой единственный сын, о котором я тебе рассказывал.
— Эдуард? — переспросил Ричард и тряхнул головой, откидывая чёлку, чтобы посмотреть на Генри разноцветными глазами, словно так мог увидеть истинный ответ. — Но ты же говорил…
—… что мы не виделись все эти годы, верно. И я не ожидал, что это случится подобным образом. Он… вырос, — Генри сказал это так, будто вывод стал для него приговором. Ричард не хотел, чтобы он ещё дальше ушёл в себя и спровоцировал рецидив прямо посреди улицы, поэтому чуть крепче сжал свою руку.
— Идём домой. Поговорим об этом позже.
Генри кивнул и позволил вести себя за руку, пока большую часть времени рассматривал дорожку под своими туфлями. Давно Ричард не видел его таким потерянным. Казалось, этот этап их жизни, когда они по очереди вытягивали друг друга из тьмы, остался далеко позади.
На самом деле, первым, кто протянул руку помощи, был Генри, чем перевернул жизнь Ричарда, сделав её такой, какая она была сейчас. В тот ненастный день Ричард разругался с матерью (не в первый и, очевидно, не в последний раз) и сбежал из дома выпустить пар, чем несказанно её обрадовал. Отец, обычно выступавший медиатором, был в командировке и физически не мог вмешаться, поэтому Ричарду пришлось самостоятельно отстаивать свои позиции. И, как это часто случалось с матерью, всё очень быстро вышло из-под контроля.
Став жертвой генетической рулетки и будучи практически ничем не похожим на своих родителей, Ричард чувствовал себя лишним в семье, пусть отец и братья пытались сгладить это чувство. За детство он услышал достаточно намёков на то, что могла значить его необычная внешность, и узрел достаточно косых взглядов, прожигающих его насквозь. Так Ричард начал чувствовать себя лишним почти везде, и социализация давалась ему с трудом.
В школе он считался тихим себе на уме парнем. В младших классах его могли пытаться задирать за внешний вид, обзывая девчонкой и предлагая примерить юбку, однако Ричард не боялся кулаками пробить себе путь к уважению. В итоге со временем к нему перестали лезть, но и общаться с ним мало кто горел желанием. Ричарда устраивал такой расклад. Он читал книги, смотрел фильмы, слушал музыку и чем угодно стремился заполнить трещины в сердце. Смотря в зеркало, он действительно иногда видел девчонку с нескладным угловатым мальчишеским телом. Может, он и должен был ею родиться? Но вместо изящной дочери родителям достался лохматый зверёныш с копной чёрных волос и будто от природы загнанным взглядом. Отец словно не видел всех тех недостатков, что постоянно замечал в себе Ричард, но этого было мало, учитывая то, что из-за занятости мужчина проводил дома куда меньше времени, чем хотелось бы его детям. Мать в свою очередь списывала на Ричарда младшего все грехи. Подрался в школе? Получил плохую оценку? Простудился в летний сезон? Ничего удивительного — это же Ричард. И как бы он ни выпрыгивал из кожи, этого казалось недостаточно. Ричард сомневался в том, что вообще когда-либо сумеет удовлетворить свою мать. Та будто и не ждала от него ничего хорошего в принципе. А отец пусть и не скупился в проявлении любви, редко замечал её презрительное отношение. Или не хотел замечать.
И вот в очередной раз Ричард взорвался и решил сбежать из дома. Из принципа он не собирался возвращаться туда как можно дольше, хотя сомневался в том, кто же выиграет при таком раскладе. Он уже и не помнил, из-за чего завязалась ссора, но результат был один: туманным вечером он сидел в парке на влажной лавочке и прятал глаза под волосами, скрываясь от света фонарей. Обида кислотой жгла внутренности, а губы дрожали, как и ресницы, стрелочками слипшиеся от непролитых слёз. Ричард чувствовал себя врагом всего мира, а случайные порывы пробирающего до костей ветра заставляли сжиматься чуть ли не в клубок и жалеть о том, что не додумался хотя бы одеться. Если он простудится, то это снова назовут его же ошибкой.
Люди ходили вокруг, игнорируя одинокого подростка, свернувшегося то ли от печали, то ли от холода. Кто знает, что у них в голове, у этих подростков? Лучше лишний раз не провоцировать, если не просят. А тем временем мысли Ричарда обволакивали его подобно тому же туману, становясь всё мрачнее и мрачнее. И словно услышав стенания одинокой души, явился он.
Услышав голос сверху, Ричард проигнорировал его, решив, что обращаются не к нему. Но потом его по плечу легко постучал палец, и юноша крупно вздрогнул, подняв голову и тряхнув ею, чтобы открыть себе обзор хотя бы для одного глаза. Стоящий под фонарями человек ослепил его чуть ли не больше, чем сам свет. Ричард был вынужден прищуриться, что явно не прибавило ему дружелюбия на вид.
Человек, возвышавшийся над ним, будто сошёл с экрана телевизора. Светлое пальто скрывало надетый под ним костюм, а коснувшуюся Ричарда руку обтягивала кожаная перчатка. Светлые волосы и голубые глаза, пугающе ясные и проницательные, делали незнакомца похожим на ангела. В отличие от Ричарда, он был похож на самого настоящего англичанина с обложки какого-нибудь культурного журнала. И что такому человеку могло понадобиться в столь поздний час?
— Могу чем-нибудь помочь? — неохотно буркнул Ричард, желая как можно скорее избавиться от незваного зрителя. Не хватало ещё услышать насмешку или того хуже — жалость.
— Прошу прощения за проявленную наглость, но я не мог не заметить, что Вы одеты несколько… не по погоде, — заговорил мужчина. Голос его звучал мягко, а слова лились ровным потоком, услаждая слух. Только вот не радовало то, что говорил он с Ричардом, как с детсадовцем. Или испуганным котёнком, хотя вряд ли последним озвучивают подобного рода комментарии.
— Уместное замечание, восхищён Вашей догадливостью, — ответил Ричард, не теряя язвительности. Он всё ещё был зол, и холодный воздух не был способен остудить его пыл. Скорее становилось только жарче, словно злость сжигала его изнутри. — На этом всё?
— Таким образом можно простудиться, — заметил мужчина, чуть склонив голову набок. Его лицо выражало серьёзную обеспокоенность. Странный кадр — других Ричард и не притягивал.
— Я прекрасно осведомлён, — сказал он.
Мужчина смерил его долгим взглядом, и Ричард подумал, что таки сумел отпугнуть его своим скверным характером. Исход был очевиден, и другого он, впрочем, даже не пытался добиться. Осталось только проводить этого кадра взглядом, и тогда можно будет вернуться к мыслям о холодной смерти на влажной лавочке, пока его мать где-то в тёплой квартире расхаживает из угла в угол, по телефону жалуясь подруге на ужасное поведение неотёсанного сына, во взросление которого она так вложилась.
Спираль мыслей прервалась, когда мужчина внезапно дёрнул пояс пальто, ослабляя строгий нехитрый узел в пару быстрых движений. Глаза Ричарда округлились. Неужели внешность настолько обманчива, и этим диалогом его на самом деле проверяли? Сердце застучало быстрее, и он напрягся всем телом, чтобы в любую секунду соскочить с лавочки и убежать к воротам парка. Пусть он не отличался мускулистостью и физической силой, но в скорости ему не было равных. Одно неловкое движение — и его уже тут не будет.
Однако незнакомец превзошёл все ожидания: стянул с себя пальто, являя миру светлый костюм с голубоватым отливом, и накинул на плечи Ричарду, ошарашив внезапным ощущением тепла. Парень завис настолько, что едва разобрал, как мужчина сказал:
— Хорошего вечера. — И развернулся на каблуках, зашагав прочь так стремительно, что Ричарду пришлось спрыгнуть с лавочки и догонять его трусцой, придерживая огромное пальто, чтобы то вдруг не свалилось на землю.
— Это мне не нужно! — воскликнул он и стянул пальто с себя, задней мыслью пожалев об этом в ту же секунду, когда плечи обдало холодом.
— Я думал, мы сошлись на том, что Вы простудитесь, если не укроетесь, — невозмутимо ответил мужчина.
— Мне не нужны подачки, — возразил Ричард и попытался ткнуть пальто мужчине в руки, однако тот воспользовался преимуществом своих незаконно длинных ног и в пару шагов оказался впереди, вновь заставив парня пробежаться. Похоже, его забавляла эта спонтанная игра, ибо видимый Ричарду уголок губ приподнялся вверх.
— Считайте это моим подарком, — парировал мужчина.
— Не нужны мне никакие подарки, у меня есть своя одежда, — почти прорычал Ричард и забежал вперёд, чтобы преградить собеседнику путь. Прежде, чем он успел вернуть пальто, мужчина завел руки за спину. Ричард готов был ударить его просто из раздражения. У него и так поджилки дрожали от злости, а тут ещё какой-то незнакомец, одетый с иголочки, решил разыграть благотворительность на досуге. Мрачно смотря в голубые глаза снизу вверх, Ричард процедил: — Заберите.
Теперь мужчина улыбался открыто, покачав головой, словно маленький ребёнок в детсаду.
— Только если Вы при мне наденете что-то тёплое, — сказал он.
— Всё тёплое сейчас дома, — сказал Ричард, опустив тот факт, что не собирается туда возвращаться, даже если рискнёт умереть от переохлаждения.
— Тогда я могу проводить Вас, чтобы убедиться, — невозмутимо ответил собеседник, чем заставил кровь Ричарда вскипеть за секунды. Благо, он и так долго терпел.
— Может, не будете совать нос не в своё дело и приставать к людям на улице? Не помнится, чтобы я просил о помощи.
Взгляд мужчины переменился, став печальнее.
— Но Вы выглядели так, будто в этом нуждались. Я просто захотел сделать что-то, — сказал он, сразив Ричарда своей серьёзностью. Никто и не собирался над ним насмехаться, как он предполагал. Но он решительно не мог понять, зачем случайному прохожему укрывать подростка, приютившегося на лавочке с явно недружелюбным видом.
— Почему? — спросил он обезоружено.
Мужчина дёрнул плечом.
— Доверился шестому чувству, — ответил размыто и сделал шаг вперёд, забрав пальто из рук Ричарда, чтобы снова накинуть ему на плечи. В этот раз парень не сопротивлялся, позволяя теплу окутать себя. — Я действительно не против проводить Вас.
Ричард покачал головой и поджал губы, автоматически зарывшись в пальто, словно то могло защитить его от всего мира.
— Я не хочу возвращаться, — пробормотал он, впервые заговорив честно и осознанно. Злость вместе с холодом покидала тело, оставляя лишь чувство пустоты и усталости.
Мужчина посмотрел на него. Ричарду казалось, что каждый раз он заглядывает прямо в душу, читая её, как открытую книгу.
— В таком случае, если Вы не против, я хочу пригласить Вас быть моим гостем, — сказал он, вновь вогнав Ричарда в прострацию. По-своему расценив эту реакцию, мужчина неловко улыбнулся и добавил: — Если переживаете насчёт моей сомнительной личности, то в правом кармане лежат телефон и визитница, чтобы опознать меня.
Ричард похлопал по карману и действительно ощутил под ладонью нечто твёрдое и продолговатое. Неужели этот человек действительно собирался оставить ему пальто, в котором находился его телефон и ценные вещи? Что это за уровень самоотверженности?
Когда Ричард поднял глаза на собеседника вновь, тот терпеливо ждал его реакции, вежливо улыбаясь. Он выглядел настолько умиротворённо, будто совсем не чувствовал влажной прохлады, пробирающей до костей. Пока Ричард был потерян в тумане, человек перед ним будто являлся сосредоточением света. И словно мотылёк в ночи, Ричард потянулся к нему. Правда, вылилось это лишь в мрачное:
— Ведите.
Услышав угрюмый приказ, мужчина буквально просиял, улыбнувшись настолько радостно, что у Ричарда чуть не свело скулы. Будто это он одолжение делает, а не позволяет незнакомцу увести себя неизвестно куда в непонятно каких целях. На этой ступени Ричарду было почти всё равно насчёт того, что с ним случится в результате этого опрометчивого решения.
— Благодарю за доверие, — сказал мужчина, соединив всё ещё обтянутые кожаными перчатками пальцы в пародии на хлопок. — Думаю, в таком случае мне стоит представиться. Генри, к Вашим услугам.
Договорив, он протянул руку, широко, словно ребёнок, раскрыв ладонь. Ричард смерил её пристальным взглядом прежде, чем вновь посмотрел в голубые глаза, мгновенно пожалев об этом. Благоговейная радость Генри была почти заразительна.
— Ричард, — представился парень, едва ощутимо пожав чужую руку. Материал перчаток был приятным на ощупь. — Можно без формальностей.
— Взаимно, — охотно согласился Генри. Смотря на него, Ричард сомневался в том, что они находятся хоть в каком-то равном положении, чтобы он мог позволить себе быть неформальным. Однако терять уже было нечего, поэтому он решил прислушаться. — Надеюсь, ты не против пройтись до моей машины и по дороге заехать в магазин и ресторан. Я не рассчитывал на нечто подобное, поэтому содержимое моего холодильника не располагает изобилием.
— Не стоит беспокоиться об этом, — отмахнулся Ричард, и они медленно направились к центральным воротам, двигаясь плечом к плечу. — Не хочу обременять лишний раз.
— Уверяю, для меня это не проблема, поэтому не стоит чувствовать себя неловко, — подбодрил его Генри. Краем глаза Ричард мог спокойно наблюдать за ним без лишних волнений. Мужчина выглядел так, будто сейчас начнёт припрыгивать на ходу, что не сочеталось со строгим офисным образом. Рядом с ним Ричард был похож на ворону. Весьма потрёпанную.
— Ты всегда охотишься на одиноких людей в парке, чтобы накормить их и позвать к себе домой? — спросил он ехидно, задним числом подумав, что это может прозвучать грубо.
Вопреки ожиданиям, Генри улыбнулся чуть шире и модельным движением коснулся волос на затылке, машинально пригладив.
— Боюсь, это мой первый опыт, поэтому не обессудь за неосведомлённость, — ответил он с тихим смешком. От глупости заявления даже уголки губ Ричарда дрогнули в попытке улыбнуться. — Я просто хотел проветриться после рабочего дня. Конец недели тяжёлый, несмотря на предстоящие выходные.
— Понимаю. Хуже только начало, — сказал Ричард.
— Начинать не так трудно, потому что после отдыха ты полон энергии и готов к свершениям. Но вот сегодня я про себя так сказать не могу, — сознался Генри. Интересное мнение. Ещё не окончив школу, Ричард привык к тому, что начало недели ассоциировалось со стартом учебной каторги длительностью в следующие несколько дней. Должно быть, Генри очень любил свою работу, раз понедельник был для него чем-то перспективным.
Если задуматься, то выходные тоже не сулили ничего хорошего. Сегодняшняя ссора с матерью тому пример. Положа руку на сердце, Ричард не смог бы наверняка сказать, какое из испытаний ему даётся сложнее. Поэтому он выбрал не думать об этом, чуть плотнее завернувшись в пальто Генри, чтобы защититься от мрачных мыслей щитом из тепла.
— Тебе не холодно? — спохватился уже к тому моменту, когда они вышли из парка и направились к парковке.
— Вовсе нет. Не стоит недооценивать силу деловых костюмов, — отшутился Генри, тем самым закрыв тему. Отбирать своё пальто он явно не собирался. Всего лишь нырнул в карман, чтобы взять телефон и сделать заказ перед тем, как они выехали.
Перед рестораном они сделали остановку, чтобы зайти в супермаркет. Сам того не осознав, Ричард увязался за Генри. Наверняка он до жути странно выглядел в огромном пальто, с бледным лицом, кругами под глазами и всклоченными волосами, которые попытался пригладить, глянув на своё отражение в дверях. Как Генри вообще решился подойти к нему, увидев
это? Не похоже было, что мужчина чувствовал себя хоть несколько стеснённым. Он спокойно поинтересовался предпочтениями Ричарда и позволил направлять себя. Хотел бы Ричард перенять хоть часть его вселенского спокойствия. Генри будто дышал уверенностью, что даже после падения метеорита солнце продолжит вставать за горизонтом.
Хорошо было то, что Генри не задавал никаких вопросов. Он не спрашивал о том, как и почему Ричард оказался в парке, одетый явно не по погоде и на скорую руку; не поинтересовался его возрастом, семьёй, местом жительства. Генри будто чувствовал, что Ричард не готов говорить об этом, и спокойно ждал, позволяя выдохнуть и спрятать когти. И Ричарду не хватало такого молчаливого понимания, признаться честно. Приятной компании, не вынуждающей тебя объясняться и оправдываться. Если подумать, сам Генри был странноватым с этими почти детскими жестами и улыбками. Может, именно поэтому он не реагировал на Ричарда и вполовину так сильно, как любой «нормальный человек». Даже услышав мужское имя, Генри не удивился и ни словом не обмолвился о внешности. Банальная человеческая вежливость, но в жизни Ричарда бывало всякое, чтобы он научился ценить даже это.
На выходе Ричард вызвался помочь нести второй пакет, чтобы почувствовать себя хоть немного полезным. Генри тут же спохватился, что не дал ему перчатки, но Ричард убедил его, что это мелочь, так как большую часть времени они проведут в машине, и он просто не успеет замёрзнуть.
— Тебе говорили, что ты слишком добрый? — полушутливо поинтересовался Ричард.
— Невероятное количество раз, — охотно ответил Генри. — Как и говорили, что в этом корень моих страданий.
Последнее заявление прозвучало абсолютно неожиданно и несколько сбило Ричарда с толку. Улыбчивый светлый образ Генри никак не вязался со страданиями. Хотя уж со своим-то опытом Ричард точно должен был научиться не судить по обложке. Мысленно он дал себе оплеуху и на всякий случай глянул на руки Генри, когда тот снял перчатки. Никаких колец. Не хотелось бы поставить его семью в неловкое положение.
Всё время Генри вёл себя как настоящий джентльмен, и не похоже, что ему это было в тягость. Каждый жест выглядел естественно и непринуждённо, и Ричард чувствовал себя неловко от такого количества внимания к своей скромной персоне. Довольно быстро он пришёл к выводу, что Генри, вероятно, банально был из тех людей, которые получали удовольствие от помощи другим, тем самым чувствуя свою важность. Так что частично они делали одолжение друг другу. Подобные мысли помогли Ричарду сбежать от снедающей неловкости.
Квартира Генри оказалась просторной. Даже слишком. Сложно было поверить, что один человек мог занимать столько пространства, хотя Ричард мог догадаться ещё по машине, что Генри был не так прост, как хотел казаться. Кем бы он ни работал, должность эта была далеко не последнего звена.
— Чувствуй себя как дома. Я найду тебе что-нибудь на смену, потому что после той лавочки и влажного тумана твою одежду стоит постирать, если ты не против, — сказал Генри и схватил пакеты с продуктами, отправившись, предположительно, в сторону кухни.
— Не стоит…
— Мне это не в тягость, — возразил Генри, будто знал, что Ричард собирается сказать. — Если тебе что-то нужно, просто попроси. Коммуникация это ключ ко многим дверям.
Вот слова истинного взрослого. Что-то подобное мог сказать отец, когда Ричард жаловался на какой-нибудь конфликт в школе. Правда, это было очень давно.
Ричард неловко переступил с ноги на ногу и снял обувь, подхватив остаток пакетов, чтобы направиться в сторону Генри.
— Можно одолжить зарядку для телефона? Мой почти сел ещё в парке, не знаю, жив ли он сейчас, — осторожно попросил Ричард, поверяя почву, пока невзначай оглядывался по сторонам.
Кухня Генри была совмещена со столовой. Как и вся квартира, сделана она была в кремовых и синих оттенках. Достаточно светло, чтобы не выглядеть мрачно, и достаточно приземлённо, чтобы не раздражать взор смотрящего. Ричард удивился собственным ощущениям, когда понял, что посреди всего этого пространства чувствует себя уютно и даже защищённо. Даже дома он редко мог задуматься о подобных чувствах, а тут совершенно незнакомая квартира человека, которого он узнал пару часов назад.
— Разумеется. Подожди секунду, сейчас принесу вместе с одеждой, — сказал Генри, увидев телефон Ричарда, и улетучился в неизвестном направлении.
Ричард не решился слоняться без дела, поэтому остался на кухне, неторопливо вышагивая по периметру и рассматривая ровные ряды посуды в шкафчиках из светлого дерева. Генри не заставил себя ждать и вихрем примчался обратно, держа в руках стопку одежды и полотенец, поверх которой рядом с запечатанной зубной щёткой лежало зарядное устройство. После Ричарда отвели в ванную, ослепившую светлым кафелем, и сказали пользоваться чем угодно в любых количествах, пока Генри переодевался и распаковывал ужин.
Пришлось долго рассматривать разнообразные средства для ухода за телом прежде, чем таки остановиться на том, что звучало знакомо. Проигнорировав ванную, Ричард нырнул в душевую кабину, плотно закрыв дверь. Матовое стекло размывало всё, однако он всё ещё мог заметить потенциально открывшуюся дверь.
Согревшись и окончательно расслабившись под потоками воды, Ричард понял, что идея Генри всё же была гениальна. Он и не подозревал о том, насколько ему нужно было смыть всю накопившуюся фрустрацию, будто впитавшуюся в кожу. Ступив на холодный пол, Ричард почувствовал себя чуть ли не физически легче. Кожа приятно порозовела, и теперь только глаза выдавали в нём заблудшую душу. С этим можно было работать.
Одежда Генри оказалась велика настолько, что Ричард почти утонул в ней. И это учитывая то, что обычно он сам предпочитал довольно нейтральную и почти бесформенную одежду, ничем не выделяющую его фигуру. Посмотрев на себя в зеркало и фыркнув от комичности образа, Ричард закатал штаны, чтобы не запутаться в них и совсем не походить на ребёнка. Одной футболки было достаточно, чтобы сойти за своеобразную тунику.
Как и было велено, использованные полотенца и грязную одежду Ричард оставил на стиральной машине, после чего сделал глубокий вдох и решился явить себя миру. На пороге ждали любезно подготовленные незаконно мягкие тапочки, усыплявшие бдительность, а в одной из отдалённых комнат горел свет.
— Я закончил, — объявил Ричард, и Генри вышел ему навстречу. Он тоже успел променять свои офисные латы на толстовку и спортивные штаны, однако взгляд Ричарда всё равно сосредоточился на очаровательной улыбке.
Сказав, что ужин уже ждёт, Генри проплыл мимо парня и скрылся в ванной, щёлкнув замком, о существовании которого Ричард даже не догадался поначалу.
Не став ждать, он знакомым маршрутом проследовал на кухню и устроился за столом. Аппетита не было, однако Ричард всё же постарался затолкать в себя хоть что-то, потому что наверняка мог сказать, что Генри расстроится, если гость устроит голодовку. Когда мужчина присоединился с пожеланием приятного аппетита, Ричард кивнул ему и увлёкся телефоном, чтобы Генри не чувствовал надобности развлекать его ещё и за столом. Ответив на пару сообщений и отписавшись Кэтсби о том, что всё ещё жив-здоров и не подлежит подаче в розыск, Ричард задался философским вопросом: сообщить кому-либо о том, где он остановился, или побыть идиотом? В итоге он ограничился тем, что написал старшему брату «останусь у друга» и закрыл чат сразу же, как только увидел изменение статуса на «в сети».
Во время семейных застолий Ричард большую часть времени чувствовал себя неловко. Они говорили либо о школе, либо об успехах братьев, либо о его будущей карьере (после чего разговор часто превращался в спор и выговор со стороны матери). Это было похоже на допрос, и Ричард был даже рад тому, что чаще всего трапезы они проводили каждый сам по себе, не слишком часто возвращаясь к семейной «традиции», прикрывающей бытовой допрос. Однако Генри молчал и смотрел в свою тарелку, позволяя Ричарду ограждаться экраном телефона (хотя мать уже бы сделала замечание по этому поводу) и думать о своём. Это было приятно. Ричард был рад возможности помолчать в своё удовольствие, находясь рядом с кем-то. Удивительно было то, насколько комфортно он ощущал себя сейчас, ведь обычно к новым людям он привыкал с трудом и со скрипом. Даже Кэтсби он всё ещё держал на некотором расстоянии, не желая втягивать в личные проблемы. Генри же вальяжно вошёл туда сам и за руку вытянул Ричарда из кокона самоненависти, лозами обвившего тело.
Не желая казаться совсем уж беспомощным, Ричард вызвался мыть посуду, пока Генри делал им чай. Тот легко позволил гостю этот акт самостоятельности, будто чувствовал, что Ричарду нужно чем-то занять себя для душевного спокойствия.
— У тебя есть что-то, что ты хотел бы посмотреть? — спросил Генри, неожиданно разорвав тишину. Ричард посмотрел на него и медленно моргнул.
— Что?
— Фильм, сериал, мультфильм — что угодно. Мне нужно немного поработать, и я думал, что будет уместно предоставить тебе право выбора картины для просмотра. В спальнях нет телевизоров, поэтому гостиная в твоём распоряжении.
Ричард заметил поразительных размеров экран на стене первой бросавшейся в глаза из коридора комнаты. Значит, то была гостиная.
— Что угодно. Я больше по книгам, — сказал он.
Генри просиял так, будто Ричард преподнёс ему новогодний подарок. Парню начинало казаться, что этот человек одобрит что угодно, им сказанное.
— Тогда ты по адресу! — заявил Генри и схватил Ричарда за руку, без лишних слов уведя за собой в гостиную.
Когда в комнате зажегся свет, лицо Ричарда вытянулось от удивления. Он видел отблеск экрана телевизора, когда они включили свет в коридоре, но совершенно не заметил огромных размеров шкаф, растянувшийся на всю стену. Полки вдоль и поперёк были заставлены книгами разных форматов. Некоторые выглядели старыми, но все были в безупречном состоянии. Пробежавшись взглядом по корешкам, Ричард заметил, что некоторые из них были потёрты. Генри явно был из тех людей, что перечитывали свои любимые произведения раз за разом. И подобная мелочь делала его меньше похожим на улыбающегося робота. На самом деле, это даже больше говорило о нём, чем какие-либо слова.
— Смотрю, ты серьёзно увлечён своей коллекцией, — пробормотал он, перескакивая от названия к названию. Знакомые и неизвестные — Ричард удивился, когда обнаружил, что последних было куда больше, чем он ожидал. Он-то считал себя почётным книголюбом.
— Разумеется, это моя персональная гордость. Издательство часто предоставляет мне копии с удачных тиражей, — с энтузиазмом ответил Генри, встав плечом к плечу с Ричардом и подняв голову, будто испытывал не меньший интерес.
Теперь парень заметил, что на многих книгах была одинаковая эмблема, напоминающая узорчатую корону.
— Ты работаешь в издательстве? — поинтересовался Ричард, искоса посмотрев на мужчину. Черты его лица казались мягкими даже в профиль. Голубые глаза увлечённо созерцали переплёты.
— Технически ты прав. Оно мне принадлежит, — ответил Генри, после чего коснулся шеи, косо улыбнувшись. — Правда, сейчас я больше занимаюсь бизнес-отраслью и магазинами, а команда благополучно справляется с остальным.
Он говорил об этом так просто и свободно, пока у Ричарда медленно мир вверх ногами переворачивался. Уже позже он ворвётся к себе в комнату и пристально осмотрит свои книжные полки, с замиранием отмечая регулярно встречающиеся книги того самого издательства. А пока что он догадывался, что влип куда больше, чем полагал поначалу. Человек перед ним был не так прост, как хотел казаться. Но он точно не собирался причинить Ричарду вред. Отец Ричарда тоже был бизнесменом, что не мешало ему быть вполне хорошим отцом и справедливым человеком. Генри не был похож на тех самых бизнес-акул, что периодически выпивали из его родителей все соки.
В итоге Ричард завис у книжного шкафа, рассматривая его содержимое, пока Генри расположился за столом и уткнулся в ноутбук, перестав подавать признаки жизни, если не считать периодически бегающих по клавишам пальцев. Чтобы скрасить тишину, он поставил на фон спокойную музыку, довольно быстро превратившуюся в белый шум для Ричарда. И стоило признать, Ричард готов был остаться в этом самом месте навсегда. Никогда не мог подумать, что лучше всего будет чувствовать себя сидя на полу в чужой квартире в окружении стопок книг — и вот где он сейчас.
В таком ритме они просидели в гостиной чуть ли не до глубокой ночи, пока Генри не выключил ноутбук с заявлением, что собирается лечь спать. Ричард был волен остаться в гостиной, если пожелает, но вторая спальня была в полном его распоряжении, когда он закончит свои книжные раскопки. Учитывая то, насколько этот день вымотал его, Ричард не продержался долго и расставил находки по тщательно выученным местам, после чего отправился разведывать обстановку. Гостевая спальня оказалась такой же уютной, пусть и пустоватой. Похоже, обставлена она была наспех и на всякий случай. Чутьё не подвело Генри в таком случае. Упав на подушку, пахнущую ополаскивателем, Ричард некоторое время прислушивался к отдалённым звукам ночного города. Он сам не заметил, как быстро заснул, что было ему несвойственно в нормальной обстановке. Но ничто из недавних событий не вписывалось в его нормальный распорядок дня, поэтому можно было разок списать и подобную странность.
Проснувшись в несусветную по меркам выходных рань, Ричард почувствовал себя отдохнувшим, пусть глаза упорно стремились закрыться, пряча его от реальности. Выйдя из комнаты, он не ожидал увидеть, что со стороны кухни будет гореть свет. Подумав, что забыл выключить его ночью, Ричард направился туда, однако удивился ещё больше, увидев в комнате вновь выряженного в костюм (уже металлического оттенка) Генри.
Мужчина поприветствовал его подозрительно бодрой для столь раннего часа улыбкой.
— Я уже думал, что наша встреча мне приснилась, — сказал он.
— Я всё ещё сомневаюсь в том, что не сплю, — ответил Ричард слегка ломанным спросонья голосом. Светлый смешок Генри стал усладой для ушей.
— Уверяю тебя, это не так. Я планировал ограничиться запиской, но раз ты проснулся, скажу лично: мне придётся ненадолго уехать по делам. Надеюсь, ты не против, если я оставлю тебя одного на несколько часов. Квартира в твоём полном расположении.
Ричард моргнул пару раз. Теперь Генри ещё и собирается оставить на него свой дом, даже не задумываясь о том, что по возвращении может обнаружить голые стены? Его уровень настороженности, стало быть, уходил в минус.
По-своему истолковав молчание собеседника, Генри поспешил оправдаться:
— Если у тебя есть какие-то планы, то я не настаиваю. Могу подвезти по дороге.
Ричард мотнул головой. Пусть Генри заверил его в реальности происходящего, но с каждой минутой его словам верилось всё сложнее.
— Никаких планов. Благодарю за гостеприимство.
— Не стоит благодарить, когда это я наслаждаюсь приятной компанией, — ответил Генри, и Ричард опустил глаза в пол. Его раздирали смешанные чувства. Он не мог понять, чего Генри добивается своим дружелюбным поведением и очень,
очень смешанными сигналами. Хочет расположить Ричарда к себе? Для чего, если тот уже оказался заперт на чужой территории, полностью беззащитный, если не считать телефона в кармане одолженных штанов? Ричард не верил в бескорыстную доброту, потому что до этого дня ни разу с ней не сталкивался. Если не считать Кэтсби, но он был другом детства Ричарда — их свели родители в целях социализации младшего сына. И пусть социализация прошла успешно, это никак не помогло Ричарду избавиться от его комплексов, поэтому большую часть времени он подозревал всех, даже себя. Генри же просто ломал все рамки, делая это с непринуждённой улыбкой.
Так Ричард остался один в чужой квартире с бумажкой, на которой был записан номер Генри на тот случай, если Ричарду внезапно понадобится что-то.
Первое время он чуть с ума не сошёл от тишины и пустого пространства. Казалось бы, буквально вчера молил об одиночестве, и вот как всё перевернулось в этот раз. Присматриваясь к деталям, Ричард всё больше ощущал себя чужим в этом месте, в мелочах замечая отпечатки того, каким человеком был Генри. Небольшие статуэтки на полочках, изображавшие разнообразных животных, искусно отлитых из металла; стопка литературных журналов, очевидно, многократно прочитанных, лежащая на столике; пара плюшевых игрушек, устроившаяся рядом с подушками на диване. Прошлым вечером Ричард был слишком отдалён от реальности, чтобы присмотреться. Это казалось ужасно интимным. И тем не менее, у Генри не было никаких проблем с тем, чтобы Ричард тут находился.
Побродив из комнаты в комнату, он всё же решился включить телевизор ради фонового шума. Так он хотя бы не чувствовал себя взломщиком-грабителем, пока вновь залез в книжный шкаф, в этот раз уже с конкретной целью. Взяв приглянувшиеся книги, Ричард устроился прямо на полу, не решаясь сесть на диван, зато вместо этого упёршись в него спиной. Отложив находки, ненадолго завис в телефоне, отвечая на сообщения. Ненадолго задержав палец над клавиатурой в попытке придумать ответ на «береги себя», полученное от брата, Ричард всё же решил растянуть радио-молчание, пока была такая возможность. Повезло, что с возрастом Эдуард перестал досаждать вопросами. Увлёкшись своими университетскими романами и прочими прелестями взрослой, по его мнению, жизни, он наконец сбавил градус опеки. И Ричард ценил внимание со стороны своих братьев, но ему не нравилось, когда его воспринимали как совсем беспомощного и потерянного ребёнка, нуждающегося в постоянных наставлениях. Отчасти поэтому он выстрелил в темноту и решил остаться у Генри. Устроил себе небольшой бунт. Правда, когда ярость поутихла, на смену ей пришёл стыд, от которого Ричард успешно закрылся книжной обложкой, пока телевизор бубнил на фоне.
Он не вставал с насиженного места (ворсистый ковёр оказался чуть ли не комфортнее настоящей кровати) до тех пор, пока не проголодался, что заставило вспомнить о вчерашних покупках. Покрутившись на кухне, Ричард постучал пальцами по столешнице и взял в руки телефон, таки внеся в контактный список новый номер. Он долго смотрел на открытое окно чата, чувствуя, как сердце заходится всё быстрее, пока не выдохнул себе под нос и решительно набрал сообщение.
Это Ричард. Есть предпочтения в еде?
Собираюсь приготовить что-то. Думаю, успею к твоему возвращению.
Нажав заветную кнопку, парень застыл на месте, прожигая взглядом экран. Он уже подумал удалить сообщения и сделать вид, что ничего не было (если Генри не додумается проверить всплывающие уведомления), как вдруг статус собеседника изменился на «в сети», а сообщения отметились «прочитанным». Ричард невольно задержал дыхание. Упёршись бёдрами в столешницу, он наблюдал за тем, как на экране танцуют три точки. И это волнение не было похоже на то, что Ричард испытывал перед отправкой сообщений учителям или одноклассникам.
Не стоит утруждать себя!
Ричард фыркнул и тряхнул головой. Чего он ожидал от этого человека?
Если бы это утруждало меня, я бы не стал предлагать.
Жду ответа.
Три точки заплясали снова.
Я не привередлив, поэтому готовь то, что хочешь сам. Думаю, я скоро освобожусь и вернусь пораньше, чтобы помочь
Не торопись. Мне не будет легче от того, что ты упустишь важный рабочий момент. До встречи.
Всенепременно!
Продолжая смотреть на дивный ответ, вмещавший в себя всё и сразу, Ричард не сразу заметил, что губы его растянуты в улыбке. Фыркнув в этот раз уже самому себе, он отложил телефон и приготовился штурмом брать холодильник и плиту. К счастью, на кухне Генри царил всё тот же абсолютный порядок, соответствовавший всей обстановке, и Ричард довольно быстро свыкся с обстановкой. Это было поразительно легко, и в процессе он увлёкся настолько, что пропустил возвращение Генри, хотя ради него и затеялась вся авантюра.
Ричард чуть из кожи не выпрыгнул, когда краем глаза заметил мелькнувшую сбоку тень. Резко повернувшись, широко открытыми глазами уставился на Генри и тряхнул головой, чтобы чёлка упала на лицо. Рука нашарила телефон, и с третьей попытки Ричард сумел поставить музыку на паузу.
— Смотрю, тебе было весело, — с улыбкой заметил Генри, ослабив галстук. — Я писал, чтобы предупредить о возвращении, но ты так и не прочитал моё сообщение.
Опустив глаза, Ричард действительно заметил иконку уведомления в верхнем углу.
— Надеюсь, я не помешал?
— Нет, вовсе нет, — ответил парень, несколько оправившись от потрясения. — Ты как раз вовремя. Даже поможешь подготовить стол.
— Тогда не смею задерживать! — шутливо отсалютовал Генри и скрылся в коридоре, оставив Ричарда в растерянных чувствах и с пылающими щеками. Дома он не позволял себе настолько расслабляться, всегда прислушиваясь к шагам и стараясь закончить всё как можно скорее, чтобы скрыться у себя в комнате. Во время совместной готовки с Кэтсби они чаще переговаривались между собой, обмениваясь новостями. В этот же раз Ричард каким-то образом полностью растворился в процессе. И Генри вёл себя так, будто это было нормально — обосновавшийся на его кухне подобранный в парке подросток, от которого он узнал только имя.
В рекордные сроки мужчина вернулся на кухню и помогал с посудой, следуя указаниям. Под его влиянием легко было перестать думать о том, насколько странной была ситуация, в которой они оказались.
Во время трапезы Генри безостановочно нахваливал Ричарда за его кулинарные навыки, заставляя парня густо краснеть от смущения. Похвалы будто являлись естественной частью речи Генри в то время, как для Ричарда они были экзотикой. Параллельно Генри поведал историю о том, как он практически ничего не умел на кухне, когда начал жить один, и ему пришлось учиться в полевых условиях. Ричард посмеялся про себя, посчитав это забавным в контрасте с собственным страхом оказаться бытовым инвалидом.
— Можно нескромный вопрос? — поинтересовался он, пока мыл посуду, что дало шанс повернуться к собеседнику спиной.
— Удиви меня, — сказал Генри, не отрываясь от своего телефона и продолжая напряжённо во что-то вчитываться, пока не напечатал короткий ответ.
— Зачем ты вообще предложил мне помощь?
— Не совсем понимаю сути вопроса.
— Ну, вряд ли ты направился в парк с твёрдой уверенностью провести акт безвозмездной благотворительности, — уточнил Ричард, осознавая, что сейчас наверняка звучит, как параноик.
— Ты спрашиваешь, какую выгоду я извлекаю из этой ситуации? — неожиданно метко переспросил Генри, заставив парня замереть на мгновение прежде, чем он утвердительно хмыкнул. — Ну, вкусный обед, плавно перетёкший в ужин, уже выгода.
— Я не об этом, — возразил Ричард, чувствуя, что собеседник уклоняется от ответа.
Генри вздохнул, и Ричард глянул на него через плечо. В поношенной футболке и со слегка вьющимися в беспорядке волосами Генри выглядел почти безобидно. Ричард не рисковал даже мысленно угадывать его возраст, зная, что промахнётся.
— Я не преследовал никакой цели, если ты об этом, Ричард. Мне просто захотелось сделать что-то хорошее, когда я тебя увидел — вот и вся мотивация. Я не собираюсь просить у тебя платы или взаимной услуги, ты можешь удалить мой номер и забыть об этой встрече, если захочешь, и я не буду настаивать ни на чём. Просто я знаю, что всем нам иногда нужна опора в трудный момент, когда кто-то близкий не может её предоставить.
Ричард методично натирал уже давно чистую тарелку, обдумывая этот ответ. Звучало настолько же обоснованно, насколько и нелогично. Он просто не мог заставить себя принять тот факт, что Генри помог ему просто
потому что.
— А если я не захочу стирать твой номер? — поинтересовался он, меняя тему.
— Тогда я буду рад продолжить наше общение, — сказал Генри, и по голосу было слышно то, как он улыбался. Годами позже он признается Ричарду, что посчитал их встречу в парке судьбоносной. И годы спустя Ричард даже сможет с этим согласиться. Сейчас же он гулял по лезвию собственной неуверенности. — Ты оставил книги на столе. Тебе приглянулось что-то конкретное?
Ричард чертыхнулся про себя. Он совершенно забыл их убрать. Но Генри не звучал расстроенным, поэтому Ричард легко позволил ему увести разговор на нейтральную территорию. И что поразило Ричарда больше — его слушали с неподдельным интересом. Генри устроил подбородок на переплетённых пальцах и подался вперёд, упёршись локтями в стол, а тень улыбки так и осталась в уголках его губ.
Когда они вернулись в гостиную, чтобы Ричард таки убрал за собой, Генри ловко выудил один том, слегка потёртый в характерных местах. Это были сонеты Шекспира. Книга пестрила закладками, а полистав её, Ричард увидел множество пометок, будто внутри одного творения поселилось другое. Написано всё было одной рукой, и нетрудно было догадаться — чьей. Генри поведал о том, что этот сборник был одним из его первых самостоятельных проектов, когда он ещё не вступил в должность, но пробовал себя в разных областях. Ричард видел, насколько он гордился собой и своим детищем.
— Значит, тебе нравится Шекспир? — спросил он, бегая взглядом по строчкам сто шестнадцатого сонета.
Не дождавшись быстрого ответа на, казалось бы, простой вопрос, Ричард повернул голову и увидел, что лицо Генри слегка порозовело. Или то была игра света, но взгляд его ощущался почти растерянным. Заметив, что запоздал с реакцией, мужчина неловко улыбнулся и коснулся шеи, проведя по ней ладонью.
— Можно и так сказать. Раньше я не воспринимал его произведения, но со временем проникся после того, как вычитал столько всего, — сказал он. Почему-то подобное смятение сделало его более человечным в глазах Ричарда.
— Я тоже «не воспринимал», но подумаю дать шанс, раз оно того стоит. Мне не попадался на глаза сборник с комментариями…
— Ох, это работа целой команды, я не принимал в этом прямого участия. Но судя по отзывам, они хорошо справились, — пояснил Генри, отведя взгляд в сторону.
— Не сомневаюсь, — ответил Ричард и убедился, что ему не показалось. Значит, похвала у них работала в две стороны.
Остаток вечера они провели на диване, смотря телевизор и обмениваясь короткими комментариями. В какой-то момент Ричард расслабился настолько, что чуть не уснул сидя, держа на коленях игрушку, чтобы было с чем возиться. Давно он не чувствовал себя настолько расслабленным. Искоса глянув на увлечённого просмотром Генри, присмотрелся к его профилю, отметив то, какими длинными и пушистыми казались светлые ресницы, из-за чего Генри выглядел ещё добрее и невиннее. Насколько обманчива была его внешность?
Проведя ещё одну ночь в чужой кровати, Ричард наконец решил перестать трусить и вернуться домой. Как бы они ни довольствовались компанией друг друга, пренебрегать гостеприимством Генри было как минимум неприлично, и Ричард хотел постараться как можно скорее избавить своего нового знакомого от лишних хлопот. Наверняка у Генри есть дела получше, чем развлечение бунтующего подростка, бегущего от реальности.
Но даже тут Генри не упростил задачу, настояв на том, что подвезёт Ричарда, чтобы тот случайно не потерялся. Попытавшись протестовать, Ричард нарвался на предложение вызвать ему такси, если он не хотел, чтобы Генри знал маршрут. Под конец парень был вынужден сдаться и смириться. Если Генри хотел тратить на него своё свободное время, видя своей миссией помощь братьям своим меньшим, так тому и быть. В итоге он переоделся в свои постиранные вещи, о существовании которых почти забыл, и дождался, пока Генри выйдет из своей комнаты. В джинсах и свитере он выглядел почти как нормальный человек, хотя аура модели в отпуске никуда не исчезла. Ричард даже успел с ней свыкнуться за это время.
Поездка была тихой, однако отчего-то Ричард чувствовал напряжение в воздухе. В голову закралась мысль о том, что вместе с Генри воспоминания об этих почти волшебных сутках исчезнут, как только он выйдет из машины и переступит порог собственного дома. Упёршись в оконное стекло виском, Ричард поглядывал на Генри, внимательно следившего за дорогой и время от времени двигавшего губами под мелодию из радио, заполнявшую тишину между ними. Ричард не хотел, чтобы это заканчивалось. Пусть сначала он делал одолжение себе же, соглашаясь на предложение альтруистичного незнакомца, то теперь он был заинтересован тем, каким человеком был Генри под своими деловыми костюмами, но в окружении статуэток животных и плюшевых игрушек. Что скрывалось за его улыбками и меткими комментариями? Что он любил делать в свободное время, когда не спасал потерявшихся подростков? Где он учился, как нашёл свой путь в жизни?
Стоило признать, Ричард жаждал банальных разговоров с кем-то, кто не будет ожидать от него чего-то. Кто не будет видеть в нём «то ли мальчика, то ли девочку», исполненного комплексов, говорящих за Ричарда чаще, чем он сам успевал это заметить. И Генри мог дать это ему. Он вёл себя так, будто сам Ричард был человеком, которого хотелось узнать получше.
— Напишешь мне, когда будешь дома? — спросил Генри, когда они припарковались недалеко от жилого комплекса, в котором обитал Ричард.
— Я способен самостоятельно дойти до порога, — закатил глаза парень в ответ на дежурную заботу.
— Лучше перестраховаться. В какой-то мере я несу за тебя ответственность, — возразил Генри.
— Хорошо, — таки согласился Ричард. На самом деле, таким образом Генри фактически предоставил ему повод продолжить переписку. — Спасибо… за всё. Я мог наговорить всякого, но я ценю то, что ты для меня сделал.
— Я рад, если помог тебе почувствовать себя лучше, — сказал Генри, и Ричард верил, что это действительно так. Генри не врал, когда говорил, что просто хотел помочь нуждающемуся из-за чувства понимания. Просто таким человеком он был, слегка странным, но с огромным сердцем.
— До встречи? — неуверенно сказал Ричард, уже поставив одну ногу на бордюр.
— Всенепременно, — ответил Генри в своей манере, и почему-то страх пропал. Ричард был уверен, что всё это останется с ним навсегда: воспоминания о паре нереальных в своей восхитительности дней и номер в телефоне, словно талисман.
