Считая шаги к океану

Запахи смешивались. Через деревянные, сеткой, стенки беседки гулял лёгкий ветерок. Люди вокруг в суете бегали, даже не обращая внимания на недавно прибывших. В основном, мимо пробегали мужчины, заходя в бар и через минуту выбегали; за ними тянулся шлейф лёгкого перегара. Эйден разложился на широкой, круговой лавочке, упираясь ногами в ножку круглого стола. Сложив руки на груди, он упёрся затылком в балку, смотря вверх. Стенки кое-где обвивали толстые стволы винограда, создавая лёгкую тень. С ещё оставшихся, сухих лоз, иногда свисал уже изюм. Где-то кричала какая-то птица: чирикала раздражая. Хакон лежал рядом, упираясь макушкой в ногу парня. Он закрыл рукой глаза, и по дыханию казалось, что даже задремал. Эйден не двигался, замер, чтобы не встревожить, но кричащая тварь уже донимала. Немного подвинулся: аккуратно так. Сел и выглядывая, стал искать источник щебета. Всё-таки, через минуту, взгляд наткнулся на висящую на столбе клетку. На верхушке столба было что-то вроде зонта. Сама клетка ручной работы, из прутьев в виде того же винограда. Внутри, на небольшой привинченной качели, качаясь и рвя свои связки, сидела маленькая, жёлтая птичка. Помню одну такую в своём поселение; была, может единственным, другом у больного мальчика. Тогда никто кроме Эйдена его не понимал. Кожа мальчика была поражена язвами, он много лежал и вставал только тогда, когда Эйден заходил его проведать. Мария говорила, что у него какое-то кожное заболевание, но не объясняла что именно. У него была птичка, в небольшой клетке, стоящей на окне. Когда-то друг их семьи нашёл в лесу гнездо и принёс в поселение. Раздал малышне пять маленьких яичек, и ещё неделю учил, как ухаживать и что делать. Выжить удалось только этой птичке. Может потому что этот мальчик единственный, как никто, ценил жизнь. Глупая идея была давать детям вымирающий вид, так как больше таких птичек никто не видел; но у взрослых, видимо, было другое мнение. Через несколько месяцев мальчик умер, и его родители отпустили птицу, но ещё около полугода мы замечали её на его могиле. После, она как-то раз исчезла и больше не появлялась. Мария сказала, что она забрала его душу и теперь, она парит вместе со своим единственным другом в небесах. Я помню, как стояла тишина. Когда копалась могила, и когда тело опускалось в неё. И только с последней гроздью брошенной земли, на всё поселение разразился плач. Дети в этом мире страдают больше всего: но я верю. Верю, что Мария была права, что все эти несчастные души где-то там, в небесах, подальше от этого ада на земле. Подул ветер и парень закрыл глаза, вдыхая полной грудью. В их рядах пополнилось ещё одним ангелом. Сейчас стало проще, такой вот способ попрощаться с сестрой, оказался самым лучшим. Спасибо «мама», что помогла мне; тихо прошептал у себя в голове. Неподалёку послышался знакомый голос, и парень открыл глаза осматриваясь. Заметил Катрин с Захаем и немного поёрзал, пытаясь слегка толкнуть Хакона, чтобы тот проснулся. Друг не реагировал и я завис. Стал рассматривать его. Умиляет — улыбнулся. Грудь медленно вздымалась. Он тихо посапывал что-то изредка бормотал, так тихо и неразборчиво. Ветер слегка развивал пряди волос. Эйден потянулся, уже слегка подёргав его за плечо, но тот лишь отмахнулся. Рука, ранее прикрывающая пол лица, упала, но веки так и не открылись. Прядь стала играться с кожей, поглаживая и прилипая к ней. Осторожно, теперь уже не желая его разбудить, пальчиками стал убирать волосы, зализывая их в сторону. Такое занятие втянуло, потому что чёрные волосики никак не хотели отлипать ото лба. — Какой вид, — громко прозвучал женский голос. Со страха Эйдена передернуло, и он пополз по лавке в сторону. Хакон подорвался от резкого пробуждения и сел, всё ещё непонимающе осматривая всех. Катрин улыбалась всем ртом, стояла, опёршись о маленькие перила. Захай, недовольно мялся в стороне. — Как дела? — Женщина вошла в беседку и уже опёрлась о столик. — Класс, — Хакон потёр заспанные глаза и потянулся. — Замечательно, тогда пошли, будете помогать, — женщина не скомандовала, но вмиг захотелось стать по стойке смирно. Она передала нас Захаю, а сама пошла в бар, объясняя, что у неё ещё много дел на кухне. — Так, — начал Захай, — вы это… самое? Он говорил, каждый раз покашливая. — Что? — Хакон сравнялся с мужчиной. — Ну, это самое, — он остановился, договаривая мимикой. — Это самое? — Хакон засмеялся, пытаясь повторить гримасы за ним. Я нахмурился, пытаясь понять этот, такой себе, диалог. — Забейте, — он скорчился, но на выдохе добавил, — я не вправе вмешиваться. Хакон посмотрел на меня вопросительным взглядом, а я лишь пожал плечами. Что это с ним? Что он имел в виду? Как не пытался разгадать, не получалось. Может его зацепило, что я пилигрим? Сердце колотилось. Незнание тяжёлая штука. Что это я вообще за это зацепился? Похуй. Пока дискутировал у себя в голове, они уже дошли до небольшого склада. О том говорила большая табличка у входа. — Поможете перенести в зал коробки. Мужчина завёл их внутрь, где со страху, от отдыха подорвалось парочка парней, начиная делать вид полной занятости. — А-ну, салаги, — Захай крикнул, — не филонить, — он топнул ногой и те, отдав честь, стали перекладывать какие-то мешки, — принимайте новобранцев. Вам, — он повернулся на друзей, — нужно всё это вынести. Он очертил всё помещение, в котором было наставлено немалое количество мешков и коробок. Я только устало осмотрел всё, но за их дружелюбие, стоит платить. Хакон засучил рукава и кивнул: он не чурался грязной, сложной работы. Захай похлопал друзей по плечам и отдал нас на растерзание уставшим парням. А я задумался. Прокручивая в голове пережитые дни, как только вышли из Вилледора. Приятно осознавать, что не только в большом городе могут выжить люди. А ведь раньше, я считал, что мир стремительно гибнет; возможно, просто не замечал окружающего, идя к своей цели. Да, если судить, что было пять лет назад, анклав и вправду стало меньше; они с каждым годом по одному тухли. Но надеюсь, всё же, человечество выживет, не оставит после себя лишь, планету ходячих мертвецов. Мысли пропали только тогда, когда переносил уже 4 или может быть 5 тяжёлых мешков. — Что там? — Эйден остановился и выпрямился, разминая ноющую спину. — Песок, — сказал мимо проходящий парень, — что, впервые тягаешь тяжести, Эйден? Он знает, как меня зовут? Может мы познакомились? Вот только его имени я не помню: как-то даже стыдно. Возвращаясь к складу, заметил курящего парня, прячущегося за стеной жилого дома. Мы же с ним работаем. Улыбнулся. Ну конечно, новички работают, остальные отдыхают. Но потому как он прятался, можно судить, что здесь за простой наказывают. Зашёл в склад и Хакон и подозвал к себе. Друг дал мне бутылку с водой, и я с удовольствием сделал пару глотков. На этот раз нести ящик, здоровенный такой. У наших напарников, на сгибы пальцев, была намотана изолента — дабы избежать мозолей, что повторили и мы. Взявшись за неудобные ручки, по бокам, понесли ящик. А осеннее солнце, в разгар дня, нещадно палило. Под ногами прокатился мячик, и дабы не наступить на него они остановились. Взглянули на бегающую рядом, на импровизированной детской площадке, малышню. Среди множества мелькающих, наивных лиц, заметили Мигеля. Мальчишка, как и всегда, улыбался. Поставив ящик, Хакон несильно пнул к толпе мяч. Парочка ребят вместе с Мигелем подбежали, начиная вымогать «конфеты». Дёргали Хакона своими ручонками за штаны и край кофты. — Неужели у них нет мёда, — Эйден опёрся о столб, немного сползая по нему. — Да всё у них есть, — друг сел напротив Мигеля, который с виной показал пакетик из-под сот, — только детям не дают. Он высунул из кармана пару свёртков и отдал детям, которые принялись обнимать дядьку с конфетами. Не замечал, чтобы он носил с собой, видимо захватил, когда отлучался в бар сходить в туалет. Я устало улыбнулся, всё ещё переводя дыхание. Малышня всё не отставала, расспрашивая Хакона; за шрамы, за то откуда они пришли, и самое главное, всем было интересно, каких чудовищ мы встречали. Друг спокойно всем отвечал, пытаясь перефразировать на детский лад. Эйден тоже подключился. Раньше мало имел дело с детьми, но всегда пытался разговаривать с ними как можно мягче, хоть и наравне, как учили его самого. За спиной послышался недовольное покашливание, и мы обернулись на стоящего, за нашими спинами, Захая. Увидев грозного вояку, дети разбежались, ещё раз поблагодарив друзей. Захай ничего не сказал, просто гордо так посмотрел и ушёл по своим делам. — Ну вот и закончился отдых, — приободренный Хакон взялся за ручку ящика. Я тоже. Донесли ящик и увидели как из мешков, что мы ранее принесли, на пол, в огромном здании высыпают песок, ровно распределяя. Люди здесь весьма серьёзно подошли к организации этого праздника: хоть парень и не понимал смысл песка на полу. Возвращались неспешно, напарники протрубили о небольшом перекуре. — Я хотел… кое-что у тебя спросить, — неловко начал Эйден. — Что? — затиснув губами стебель колоска, Хакон сел на небольшое ограждение загона с курами. — Сколько… — всё ещё не решаясь, — сколько у тебя было детей? Казалось, что Эйден сейчас разорвётся на атомы. Он мысленно скрестил пальцы, чтобы этот вопрос не сделал больно или не обидел друга. — Всего… — мужчина уселся поудобнее, насколько позволял забор из досок, — трое было бы. Он ответил вполне легко, хоть и немного омрачился. — Прости… — За что? — перебил его друг, — от первого брака, — он начал, — дочка, от второго — сын. — А зовут как? — Эйден примостился рядом. — Дочь — Магдалин, сына — Демьян, — он улыбнулся, — Мэгги сейчас 21, а сыну 19. — Взрослые уже, — Эйден тоже поёрзал по дереву с, кое-где торчащими, шляпками гвоздей, — давно ты их видел? Хакон кивнул, не моргая куда-то смотря. — Первая жена, после развода, увезла дочь в другую страну, — он не сильно стукнул по стенке, и раздражающее кудахтанье прекратилось, — а сына… я был тогда в командировке, жена написала мне, что подаёт на развод, потому что полюбила другого. — Это пиздец какой-то, — Эйден не знал, как передать горечь и сожаления. — Ну типа, на неё мне пофиг, но она так боялась, что когда я вернусь то, заберу сына, что через суд запретила мне видеться с ним. Знаешь, — он повернулся, — бабы ещё те суки, но весь мир верит им. Она наплела в суде, что я её избивал, избивал сына и в итоге… молоток ударил и всё, я теперь не папа. Меня залила обида, будто это со мной так поступили. — Я не притронулся, ни к ней, ни к Демьяну, никогда, — почему-то он оправдывался, наверное, его разъедала сильная горечь, — даже когда узнал о её первой измене. Понимаешь, всё вело к разводу, но я же не думал, что так всё получится. Он поник. — А с третьей женой, вон как получилось, — он сглотнул ком, — ушла от меня, не смогла справиться с горем. — Прости, — Эйден придвинулся, игнорируя впившиеся гвозди в плоть. — Тогда всё только начиналось, — он тоже придвинулся, и мы соприкоснулись плечами, — раньше поддерживал контакт с детьми по телефону и интернету, и даже после падения ещё года три получалось созваниваться — списываться… Мне хотелось обнять его, но я боялся сделать только хуже. — А потом связь оборвалась, но я по крайне мере знал, что они в правительских убежищах. Надеюсь… — он вздохнул, — они ещё там и всё у них хорошо. — Так и есть Хакон. — Да, малыш, так и есть. Они замолчали, поддаваясь собственным мыслям. Я вынырнул в реальность от мягкого прикосновения. Хакон нежно провёл ладонью по моему предплечью. Кожа покрылась мурашками и волосы стали дыбом. Дыхание участилось и заколотилось сердце в груди. Я замер. — Спасибо, что ты спросил и выслушал… что поддержал, — он говорил тихо, — мне нужен был этот разговор, мне стало легче, спасибо тебе. Я кивнул и поднялся, тяня его за собой. Он непонимающе встал, но тут же заулыбался мне в плечо, будучи погружен в объятия. Это мгновение, по ощущениям — длилось вечно, согревая и успокаивая. Я забылся, в который уже раз. Раньше не подпускал к себе кого-то так близко, да и сам ни к кому не лез. Помнится, Спайк говорил о родственных душах. Что-то вроде одной на двоих. Я относился к этому со скептицизмом, но вскоре сменил решение. Я видел подобное между матерью и ребёнком. Между братьями и сестрами, парами, и не зависит от возраста. Между друзьями тоже. Как то встретил парочку парней, неподалёку от очередного поселения. Они охотились на диких собак в лесу, и как-то предугадывали действия друг друга, общались, без слов, без жестов. Договаривали слова, и даже знали, у кого что болит. Странно было всё это, но интересно и воодушевляющее. Как-то раз, они мне рассказали, что потеряли друг друга на охоте и один, словно почувствовал что другой в беде. Раций не было, лишь договорённость, если разделятся, то встретятся на забытом месте. Однако одного туда не тянуло, он знал, что если что, то друг там, но всё равно ушел далеко в чащу. И вот рядом с убитыми заражёнными, на берегу озера, нашёл и раненого друга. " — Я не знал, — ответил он мне, — просто шёл, чувствуя неладное». Вот так и у меня было, когда искал Мию, ничего не знал, но чувствовал. Больше ни с кем и никогда такого не было, и вот тебе «на»… Что-то есть. Особенно когда чувствую грудью его сердцебиение. Может нам ещё далеко, конечно, до тех охотников. Пока что я не могу предугадать всё, но то что Хакон стал моей родственной душой — это точно. Ощущаю и телом, и нутром. Это — даёт свои плоды. Я стал менее агрессивным, больше думаю о будущем, о жизни, больше отдыхаю. Нас позвали обратно на работу, и мы нехотя поплелись к складу. Но теперь уже более приободренные. Ещё пару часов мы таскали долбанные мешки и коробки, пока площадь склада не опустела. Устали, но были в хорошем настроении. Хоть пальцы и были обмотаны изолентой, всё равно, кое-где та сползла и на том месте, на коже появились красные бугорки. Неприятно щиплет и тянет, как после первого урока по паркуру. Эйден вечно, с самого детства, пытался залезть везде куда мог, а даже если не мог — лез. Так что став пилигримом, такое стремление заметил Спайк, беря парня под своё крыло. Большинство того что умел Эйден — это заслуга его старого друга. Вернулись в бар, ещё раз посмотрев на уже замолкшую, клюющую зерно птичку. Бар заметно оживился, кто-то обедал, кто-то просто отдыхал, остальные подготавливали спиртное и посуду. — О, — Катрин выбежала из кухни, вытирая руки о фартук, — работяги вернулись. Устали? Она быстро пробежала по залу, относя графин за столик и вернулась за стойку, наливая друзьям воды. — Нормально, — Хакон не сел просто опёрся о стойку беря натёртый стакан. — Вам не жалко птичку, — Эден кивнул на выход. — А? — женщина потёрла вспотевший лоб рукой. Её волосы были растрепаны, а под глазами собрались небольшие мешочки с морщинами. — Ну ту, в клетке, — пояснил парень. — А, — Катрин устало улыбнулась, — так выбора нет, в природе погибнет, бедолага, у неё перебиты крылья. — Хреново, — Хакон отставил пустой стакан. — Ну ничего не поделать, в лесу должны быть ещё, — она задумалась, — наверное. Эйден с досадой посмотрел на открытую дверь. Будем надеяться. Сегодня было жарко как летом, будто сама природа знает, что ей в честь устраивают праздник, и гордо решила повыпендриваться остатками тепла. — Сходите, освежитесь, — Катрин положила на стойку ключи, — наверх, единственная синяя дверь. Катрин указала вверх и убежала на кухню. Сначала зашли в свою комнату, беря чистые вещи. Прошлись по коридору, в непонятках рассматривая одинаковые двери. — Ну и где? — Хакон потёр глаза, видно думая, что подводят. Эйден пожал плечами, подходя к каждой внимательно рассматривая. Раздался смешок и я подошёл к другу, смотря на дальнюю дверь с небольшой надписью «синяя». Катрин либо так прикольнулась над нами, либо это у них такая фишка. Открыли, и из помещения, тёплым дуновением, донёсся запах сырости и натурального мыла на травах. Прошли по небольшому предбаннику с парочкой умывальников, и вышли в просторное помещение с пятью душевыми, огражденными небольшими, по грудь, стенками. Комната была светлой от наложенной на пол, стены и потолок старой, серой плиткой. В её стыках давно забился уже закаменелый налёт. Свет давало широкое окно, выходящее на заднюю часть дома, с всё теми же беседками. Шторой служил тянущийся, излюбленный в этих краях виноград, по ту сторону окна. Разглядеть улицу изнутри можно, а вот снаружи не получится понаблюдать за голыми письками. Хакон повесил одежду на вбитые в плитку гвозди, и стал раздеваться. Эйден стоял залипший, рассматривая шрамы на спине друга, много мелких, но имелись и большие, глубокие, ещё даже розовые. Мужчина снял штаны и тут Эйден уже отвис, щемясь к выходу, на голую задницу друга пялится уже было не культурно. Закрыл дверь на небольшой погнутый крючок, от чего получил тихий смешок со стороны. — Да ты ж моя стесняшка, — Хакон уже зашёл в кабину, смотря на парня. — Отсоси, — Эйден хохотнул. Вернувшись, быстро разделся, ступая голыми ступнями по мокрому полу. Ноги немного скользили от слоя старого мыла, но грех жаловаться. С Вилледора таких удобств не видел. С соседней кабинки стали брызгать мелкие тёплые капли и парень, недолго думая, прокрутил встроенный в стену вентиль. Поначалу побежала холодная вода, и Эйден окаменел, тихо постукивая зубами, но терпел. Несколько секунд и дождь из проржавелой лейки стал теплеть, пока не стал немного горячим. Под такими каплями уставшее за день тело буквально приобретало тяжесть, но и облегчение. Телу было приятно, но с потоком воды и пришел неприятный запах. — Тебе не кажется, что вода воняет той речкой? — парень намылился, и запах немного смягчился. — А откуда, по-твоему, они берут воду? — Хакон щурясь от попадающего мыла в глаза попытался посмотреть на друга, — они, малыш, и жрут, и пьют, и моются с этой речки. Пользуйся тем, что дают. — Да я не против. Провожая мыльные ручейки в сток, парень закрутил вентиль. Обернулся и рефлекторно отшатнулся от летящего в него полотенца. — Нужно заклеить тебе спину, — промакивая свои волосы, сказал Хакон. Я уже и забыл, хоть при попадании горячей воды там и щипало, но параллели не провёл. Кое-как вытер голову и намотав на бёдра полотенце уже думал одеться, но Хакон подхватил парня за локоть. Забрав все вещи, он повёл его к выходу. Ладно, не важно, хоть и вопросительно посмотрел на друга, но всё равно поплёлся за ним. Два таких «мачо» с полотенцами прикрывающими сраки. Невольно хохотнул, на что получил поддержку. Смешок разошелся по коридору и хорошо, что никого рядом не было. Зашли в свою комнату и Хакон пихнул меня к кровати. Я сел, поворачиваясь спиной к окну, чтобы было лучше видно. Взяв аптечку, Хакон уселся позади меня и стал снимать старый, благо размокший пластырь. Я только лишь на секунду зажмурился, шикнув, когда к ранам прикоснулась холодная ткань. Помещение заполнил запах спирта. — Зашивать хоть не нужно? — Издёвочно, сквозь смешок, спросил Эйден. В ответ мужчина лишь сильнее надавил на рану пахнущей тряпкой. — Сука, — выпрямился, выдавливая сквозь зубы смешок. Кажется, теперь до конца жизни я буду в заботе. Я и не против. С новой повязкой, раны снова успокоились, и надеюсь на сегодня про них забуду. Оделись и вышли. Уже в коридоре услышали какой-то шум и спускаясь по лестнице, крики только усиливались. -… я предупреждаю тебя последний раз Катрин, — выйдя в зал увидели стоящего рядом со стойкой мужчину. — Иди на хуй, Минхо, — женщина выглядела разъярённой. — Язык вырву сука, — мужчина упёрся руками в стол и наклонился шипя Катрин в лицо, — последний день ходишь. — Проблемы? — друзья быстро подошли к бару; на них переключились немые, слегка напуганные взгляды горожан. — А это что за петухи? — он обернулся, скалясь уродливой улыбкой с потрескавшимися губами. Я лишь успел потянуть Хакона на себя, чтобы предотвратить драку. Лысый, с татуировкой дракона на всю голову, и бородатый тип, килограмм так 150. — Тише, Хакон, — парень удерживал друга за руку. — Смотрите-ка, — мужчина сам подошел, и выше он был на голову, — закукарекать хотите? Он гордо смотрел сверху вниз, но Хакон выглядел более устрашающе, вырываясь от удерживающей хватки парня. Пусть был ниже, но казалось, это он смотрит на придурка сверху. — Я вижу, тебе много чего мешает, кроме того, что в штанах, — Хакон тоже оскалился. Это был баттл гляделок, в последующие секунды, что казались часами, они просто смотрели друг на друга. — Свали на хер, Минхо, — прервала этот глазастый бой Катрин, — иначе Браяна позову. Мужик нехотя отвернулся, бой был выигран, хотя это — если бы они были дворнягами метящими свои территории, так что не известно, победа ли это. — Свидимся сука, — он шикнул в сторону бара и вальяжно ушёл. — Что за мудак? — Хакон сел на стул. — Ты в порядке? — Эйден осмотрел взъерошенную женщину. — Да, в порядке, — женщина помахала на себя тряпкой как веером, — а это, Минхо, самый дырявый гандон во всём мире, ну, то есть… Она кашлянула, наливая стопку чего-то, и залпом выпила. — Мудила, который подпортил жизнь здесь каждому, но потому что, — она налила ещё стопку, — он как ёбаный ганибал, никто не пытался выйти против него. — Я так думаю, всё же такой человек нашёлся, — Эйден то же сел. — Ага, — она опять выпила, немного кривясь, — я много раз его сливала Бари. Он уже был на пороге изгнания, но вмешался Браян. — М? — Хакон потянулся и отобрал у женщины третью стопку, отставляя подальше. — Сын Бари, — она прошипела сквозь зубы, — он… — она перевесилась через стойку, тихо продолжила, — тот ещё уёбок. Всё что здесь из запретного, всё держит он, а Бари… дурак, закрывает глаза. — Да уж, — Эйден подвинулся ближе. — Наркотики, проститутки, детский труд, всё это Браян, и шестёрки его в основном отбитые твари, так что … — она посмотрела на друзей, — будьте осторожны. Хакон отдал честь, а Эйден кивнул. — У нас тут был бы рай, если бы не они, — она перешла на ещё больший шёпот, — всех бы поубивала. Заявил недавно, что его отец президент, а он мэр, ходит теперь, заставляет всех его так называть. — С психикой нелады, — Хакон усмехнулся. — Не то слово. Пока он ходит на разведки, всё спокойно, но как видите, вернулись к празднику. — Царь во дворце, — Эйден немного поёрзал на стуле и Катрин кивнула, выпрямившись, зачесала пальцами растрепанные волосы. Она прислонила указательный палец к губам, жестом показывая молчать. Оба кивнули. Катрин подмигнула и улыбнулась, скорее делая вид, что всё хорошо. Было решено остаться здесь и помочь ей чем сможем.