Месяц будет долгим

      С каждой проведенной неделей в квартире с Йеном, я начинала понемногу привыкать к новому образу жизни, но мне все равно было немного сложно соглашаться с его правилами или запретами. Наши взаимоотношения с ним, возможно, стали чуть лучше, чем были в начале: я старалась не перечить, хотя иногда мне и хотелось что-то сказать в ответ. Я заметила, что он стал меньше как-то задевать меня и разговаривал только по делу, за что я была в какой-то степени благодарна, потому что не хотела лишний раз слышать его голос. — Мне надо уехать по делам, потом в магазин, тебе нужно что-то? — спросил он, заглядывая в мою комнату во время того, как я писала пропущенные лекции.       Когда он задал мне этот вопрос первый раз — было непривычно, я уже свыклась с его грубостью и такой милый жест с его стороны выбил меня из калии, но потом я поняла, что только Йен может купить то, что мне было нужно. Он был моей некой связью с внешним миром, и мне не стоило лишний раз показывать свой характер, потому что боялась лишиться даже этой крупицы. — Я хотела узнать, можно ли поехать с тобой? Я давно не ходила никуда. Я не совершу никакой глупости, потому что ты будешь рядом, — тихо спросила я, надеясь на то, что он сейчас не разозлится от такой наглости. — А, то есть если бы меня не было рядом, ты бы совершила очередную глупость? — с усмешкой спросил он. — Нет, я имею ввиду, что ты будешь рядом и… — Я понял, — перебил меня мужчина, — У тебя пять минут. Жду в прихожей. — Спасибо! — завопила я от неожиданности, и резко вскочив, обняла его.       Несвойственно было обнимать его, но какая-то часть меня отметила, что это очень приятно. Казалось, что я на секунду была в безопасности рядом с этим человеком, прячась от него самого. Я могла догадываться о том, что Йен был в замешательстве, ему верно было непривычно, что я обнимаюсь, поэтому я резко отпрянула. — Извини, пожалуйста. — Надо же, как просто пробить тебя на нежности, — сказал он с сарказмом, перебивая, потом он наклонился и сказал прямо в лицо: — Повторяю: у тебя пять минут на сборы, ждать не буду.       Он вышел, я ударила себя по лбу за свою глупость. О чём я думала вообще? Быстро переодевшись в джинсы, по пути надевая какой-то растянутый свитер, лежавший в гостиной на диване, через минуты три я уже стояла в прихожей. — Мало того, что ты кидаешься на меня с объятиями, так еще и мои вещи решила носить. Мне нравится. Так ты становишься ближе ко мне, — с некой усмешкой сказал он, открывая дверь квартиры.       Только сейчас я обратила внимание на то, что свитер действительно был не мой, потому что я буквально утонула в нем. — Хорошо, что ты поехала со мной, проще будет сделать одно дело, — сказал он, заходя в лифт и нажал на кнопку первого этажа. — Какое дело? — непонимающе спросила я. — Я решил перевести тебя на индивидуальное обучение. — Что… но почему? А меня ты не хотел об этом спросить? — возмутилась я. — Как видишь, не хотел. И это не обсуждается. А причина в том, что, я знаю, какие ты можешь натворить глупости, последствие которых мне нужно будет исправлять, а тебе от этого будет не очень приятно, — констатировал он.       Мы спустились к первому этажу и вышли на улицу. Запах лета. Как давно я не чувствовала его. В открытое окно, конечно, я часто выглядывала, чтобы подышать, но сейчас я всем своим телом ощущала присутствие этой перемены в погоде.       С одной стороны, мне было так тепло и спокойно, потому что я любила лето; любила долгие прогулки с друзьями; некую беззаботность: сидеть где-то на крыше заброшенного здания, провожая закат и встречая сумерки. Но с другой стороны, мне было грустно, потому что я не знала, позволит ли он мне все делать это. Переваривая слова Йена, я стояла около машины, пока он курил, и не понимала, как реагировать на это? Хотелось плакать от обиды, от того, что он всё решил за меня. — Почему ты так поступаешь со мной? — спросила я, убирая рукавом огромного свитера выпавшую прядь за ухо, смотря на Йена. — Поверь мне, я делаю это для твоей же безопасности, — ответил он, не смотря в ответ. — Нет, — он повернул голову в мою сторону, — Ты это делаешь, потому что тебе так удобно. Ты и так делаешь со мной, что тебе хочется, так сейчас ты решил забрать у меня последнее, что осталось от моей жизни, — в моем голосе присутствовала небольшая нотка злости с обидой. — Что с твоим тоном, забыла с кем разговариваешь? — спросил он, смотря на меня.       Я молчала, не хотела ему отвечать, да и не знала, что. В моей голове было миллион вопросов, на некоторые из которых он знал, но не дал бы мне ответа. Почему я просто не могу оказаться где-то в другом месте, подальше от него, от его запретов и обидных слов? — Я тебя спрашиваю! — с наездом крикнул он. — Нет, не забыла, просто … Мне кажется, что ты неправильно поступаешь, — тихо ответила я, отводя взгляд, смотря на тлеющую сигарету между его пальцев. — Без тебя разберусь, как и что надо, лучше помолчи и садись в машину пока я не пожалел, что взял тебя с собой, — таким же властным тоном ответил он. — Прости. — сказала я куда-то в пустоту и, открыв дверь, села в машину.       Он затянулся, бросил окурок, потушив его ногой, и сел за руль. Путь до университета прошел в тяжелом напряжении и молчании. Я смотрела в окно и не подавала виду, что готова разреветься прям тут. Заметив вдалеке знакомую часть здания, я глубоко вдохнула, успокаивая себя. Он припарковался там же, где и в прошлый раз и как только я собиралась выйти из машины, он заблокировал дверь. — Сначала ты выслушаешь меня, потом мы пойдём, — спокойным тоном сказал он.       Я кивнула, посмотрела в ответ. — Я оформляю тебе индивидуальный план обучения в связи с проблемами со здоровьем. Если тебя спрашивают о чём-то, отвечай четко и понятно, даже не думай просить помощи, тебе никто не поможет. Ты поняла меня? — Да… — Веди себя хорошо, и тогда ничего с тобой не случится, — предупреждающим тоном сказал он, прежде чем разблокировать двери. — Хорошо — мне стало очень страшно, и я еле сдержала слёзы.       Мы вышли из машины и направились в здание, он незаметно держал меня за спиной, чтобы я не делала лишних движений. Я всеми силами пыталась сдержать панику и не разрыдаться прям здесь.       В корпусе университета, когда я шла рядом с ним, почти все знакомые мне люди оборачивались и глазели. Наверное, им непривычно было видеть меня спустя такое большое количество времени, да еще и с каким-то странным мужчиной, который был явно старше меня лет на десять.       Для меня стало по- настоящему удивительно то, что в дирекции особо никто не интересовался причиной моего ухода на индивидуальное обучение.       Через минут двадцать я снова сидела в машине, утирая слезы, а он стоял рядом и курил. С задуманным планом по учебе у него все получилось: с завтрашнего дня я официально учусь по индивидуальному плану, что меня не радует совсем. Докурив сигарету, он сел в машину и обратился ко мне: — Я понимаю, что тебе будет непривычно, но так надо.       Я никак не отреагировала на его реплику словами, лишь демонстративно уставилась в окно, отворачиваясь; мне не хотелось быть с ним в одной машине, мне вообще с ним не хотелось быть нигде. Остаток пути до магазина я просто смотрела в окно.       С каждым проведённым днём в этой квартире я все больше начинала думать о том чтобы сбежать. Я пока не знала, куда уйду, как я это сделаю и что будет дальше, но я точно, знала, что это надо сделать, потому иначе что я не вынесу неизвестно сколько быть под его контролем и плясать под его дудку.       Всё то, о чем я думала, я часто записывала в свой дневник, который я схватила с собой в день отъезда из дома, мне надо было собирать свои мысли воедино, выплёскивать накопившееся за всё это время. Листы моего блокнота принимали на себя весь спектр моих эмоции: всю мою злость, обиду и разочарование в жизни, ведь больше мне было некому об этом говорить. Свой так называемый «личный дневник» я прятала, потому что не хотела, чтобы он знал о чём я пишу. Да и в принципе я не хотела, чтобы он даже догадывался о том, что я «конспектирую» все то, что происходит со мной вне социальной жизни.       Я сидела в своей комнате за столом и делала домашнюю работу, в которой иногда не видела смысла, так как все равно неизвестно что со мной будет в будущем, нужно ли оно мне будет, и буду ли я вообще жива?       Услышав звук открывающейся двери, внутри меня будто все сжалось. Вот так просто, без стука, он заходил, когда ему было удобно.       Йен подошёл к столу и внимательно посмотрел на то, что я делала. Я максимально пыталась не показывать того, что мне неприятно его нахождение рядом, абстрагироваться от внешнего мира и представить, что его здесь нет, и у меня почти это получилось, пока не услышала звук чего-то громко падающего на поверхность стола. Перевела взгляд на источник шума, и мое сердце буквально замерло. Это была моя тетрадь. Где он мать его, достал её? Он что, рылся в моих вещах? — Я не знал, что ты так красиво умеешь описывать свою жизнь, — усмехнулся он, — Только я почему-то концовки сей истории не нашёл, что в итоге случилось-то? Или ты хочешь, чтобы я вмешался в историю твоей жизни и разрешил эту проблему? Ах, стой, я же и так вмешался… Правда от этого у тебя только появилось больше новых проблем, — все таким же издевательским тоном продолжил он. — Йен… я… — Что? — с издевкой спросил он и облокотился на стол, — Давай, скажи мне то, чего я ещё не слышал. Как я вижу, фантазия у тебя есть, так примени её на практике. — Это… это же личное, где ты нашёл ее и зачем ты рылся в моих вещах? — еле произнесла я.       Он приблизился ко мне так плотно, что я буквально чувствовала его дыхание. — Дорогая моя, тут ничего твоего личного нет. А откуда и как я это достал, тебя это никак не касается, — почти шёпотом произнес он.       Я боялась пошевелиться, в горле опять образовался ком, и я буквально держалась из последних сил, чтоб не заплакать. — Побереги свои слёзы для кое-чего другого, — он выпрямился, всё так же продолжая сидеть на столе, — Мне всё же интересно до конца узнать твой план побега.       У меня перехватило дыхание. Сердце начало стучать ещё быстрее, и мне казалось, что я буквально слышу его звук в ушах. Он не должен был узнать. Я продолжала молчать, не зная, что говорить и как себя вести.       Ему видимо надоела эта игра, и в одно движение он схватил меня и посадил на стол. Развёл мои ноги и встал между ними. Мое платье задралось неприлично высоко, я опешила от такой резкости, и от положения, в котором оказалась. Всеми силами я старалась не думать ни о чем, и отпрянуть от Йена как можно дальше. Он медленно убрал мою прядь волос за ухо, и указательным пальцем повернул мой подбородок так, чтобы я смотрела прямо на него. — Ты же понимаешь, что ты сейчас находишься не в том положении, чтобы игнорировать мои слова и не отвечать на мои вопросы? — спросил он, глядя в глаза. — Д-…да, — заикаясь, ответила я.       Внутри я кричала от безысходности ситуации. Почему он находится так близко рядом со мной? Почему он позволяет себе это?       Он положил свою ладонь чуть выше моего колена, отчего я почувствовала тепло, и начал медленно двигать рукой вверх. Я всеми силами пыталась сохранять спокойствие и не закричать от страха. — Что ты делаешь? — дрожащим голосом спросила я, поднимая голову наверх, удерживая панику внутри, лишь бы не выдать своё состояние. — Мне кажется, ты до сих пор не поняла, что ты полностью принадлежишь мне, — шёпотом сказала он, дыша мне в шею. — Пожалуйста, не надо, — еле сдерживая слезы промямлила я. — Я еще ничего не делаю, дорогая моя, ты паникуешь без повода, тебе не кажется? — всё так же спросил он, находясь очень близко, продолжая продвигать свою ладонь выше, и, когда он добрался почти до самого верха моей ноги, я не смогла сдержать в себе этот страх и закричала, отдёрнув его руку от себя.       В момент мою щеку пронзила боль — он ударил меня. — Веди себя тихо, маленькая сука, и тогда я не сделаю с тобой ничего такого, о чём ты будешь жалеть, — прошипел он мне в лицо, удерживая за подбородок.       От страха я зажмурилась, глотая слёзы, и боясь издать малейший звук. — Открой глаза! — командует, — Смотри на меня.       Не подчиняюсь. Мне страшно видеть его. Именно сейчас мне комфортнее с закрытыми глазами. Поэтому еще сильнее жмурюсь и стискиваю зубы. — Ты опять демонстрируешь свое плохое воспитание? — рычит он, — Еще один урок? — Зачем ты это делаешь? — скуля, спросила я, открывая глаза и встречаюсь с его — злыми. — Потому что мне нравится смотреть на твои страдания, мне нравится причинять тебе боль и видеть, как ты задыхаешься от слёз каждую ночь. — приторным голосом сказал он, потеревшись носом об мою шею. — Ты… ты больной… — Нет, милая моя… — сказал он своим саркастическим тоном, смотря на меня, — Я хуже. Намного хуже, чем ты можешь себе это вообразить. Ты думаешь, я могу только калечить тебя и таскать за волосы из стороны в сторону? Ошибаешься. Если я захочу, я трахну тебя прямо на этом столе и мне будет плевать на все твои сопротивления и мольбу.       Голова резко закружилась от его слов. Паника нарастала с новой силой. Нет-нет-нет, он не может так сделать… это… это неправильно! Это отвратительно, мерзко и ужасно! Я не хочу знать его! Мне противно от его голоса, запаха и прикосновений! Он… он же только недавно начал вести себя более-менее нормально по отношению ко мне, а сейчас смеет говорить такие слова.       На что ты надеялась, Анна? Обнимешь его и он растает? Отпустит тебя на все четыре стороны? Нет. Наверное, я просто хотела увидеть в нём что-то человечное: то, что он прячет далеко в глубине своей души. Я хотела верить, что как-то могла улучшить взаимоотношения, хоть я его и ненавижу.       Надо бежать. Бежать далеко, сломя голову.       Я все ещё оставалась прижатой к столу, и боялась пошевелиться. Он внимательно смотрел на мою реакцию, сверля меня взглядом. — А теперь слушай меня внимательно: я сейчас забираю и сжигаю твое творчество. Если я увижу ещё что-либо связанное с этим, или ты все-таки решишь сглупить и воплотишь свой, в кавычках, «идеальный план побега», я воплощу то, что я сказал до этого. И, поверь мне, лучше тебе это не проверять.       Он посмотрел на меня своим убийственным взглядом и вышел из комнаты, захватив с собой тетрадь.       Я медленно выдохнула, с дрожащими ногами слезла со стола и направилась в ванную. Нужно срочно отвлечься от того, что произошло только что. Мне хотелось смыть с себя его прикосновения. Зайдя в ванную, я заперла дверь на всякий случай. Медленно раздевшись, я залезла в кабинку и включила горячую воду. Струи воды полились, обжигая кожу, ссадины и синяки. Я взяла мочалку, намылила гелем для душа с каким-то вкусным сладким ароматом и начала яростно тереть свое тело.       Все мои мысли были заняты тем, что только что произошло. Почему он переступил эти границы дозволенного, правда ли он может воплотить в жизнь свою угрозу? Почему он постоянно издевается надо мной, говоря в своем саркастическом тоне? Он как будто насмехается над моей беспомощностью.       С каждой секундой я злилась всё больше. Из-за скопившихся в уголках глаз слёз я практически не видела ничего. Недолго думая, я бросила мочалку в стену, села, подогнув колени и зарыдала. Из-за шума воды мой плач не был так слышен, и меня это радовало.       Минут через десять я успокоилась и, выйдя из ванны, пошла на кухню за водой. В квартире никого кроме меня не было, что радовало, потому что я не хотела сейчас видеть Йена. Я налила воды и поднялась к себе. Голова начала болеть от слез, и где-то через минут пятнадцать я решила лечь спать, хотя на часах было всего лишь начало десятого.