Месяц будет долгим

      После пар я сразу поехала домой, потому что мама сказала вернуться ко времени, а так как мы вчера поссорились — ещё больше злить её я не хотела.       Мы часто с мамой ссоримся, возможно, это недопонимание с обеих сторон. Я хочу чуть больше свободы, а она душит меня своей чрезмерной опекой, не уважает мое личное пространство и надумывает себе какие-то ситуации, которых не было, и верит в них, убеждая меня в том, что я что-то делаю не так, и вообще — я плохая дочь. Но на фоне этого всего я всё равно могу выделить в ней хорошие качества характера: она заботливая; всегда поможет решить проблемы; даст совет в сложной ситуации. И, как бы мне не хотелось удержать в ней эти хорошие качества, я все равно не чувствую, что мы близкие люди.       Жила я, естественно, с ней, о чём иногда жалела: у меня не было личного пространства. Так как я училась в университете на очном отделении, я не могла пойти на работу с хотя бы гибким графиком.       До универа ехать часа полтора, за это время я могла подумать, как буду извиняться перед матерью, и что ей скажу, чтоб опять не обидеть или не вывести на конфликт.       Специальность мне также выбрала мать, потому что в школе я не знала, куда поступать. Она направила меня на инженерный, о чём я потом сильно пожалела, но её это особо не волновало. Она гордилась тем, что я поступила в престижный ВУЗ, не думая о том, что мне очень тяжело справляться с университетской программой.       Зайдя домой, я услышала, что мама с кем-то разговаривает. Это показалось мне странным, ведь сейчас только вторник, а у нас уже были гости? Раздевшись и пройдя в гостиную, я увидела маму на диване и какого-то мужчину, который сидел спиной ко мне. Я не видела его лица, но по голосу он мне напомнил одного очень неприятного человека, и я постаралась быстро уйти к себе в комнату, чтобы он не заметил меня.       Как только я подумала о том, чтоб покинуть гостиную, мужчина развернулся и посмотрел на меня. Все мои опасения подтвердились. Это был Йен. Одно его имя вызывало внутри меня странные эмоции. Он не был каким-то страшным человеком, просто мама мне много раз про него рассказывала в детстве: он какой-то крупный бизнесмен; холоден по отношению к другим. Он был ее другом, насколько я знала, поэтому ничего против я не имела. — Здравствуйте, — спокойно сказала я.       Он кивнул в знак приветствия. — Анна, сядь пожалуйста рядом с нами, нам нужно обсудить все детали, — спокойно и даже ласково сказала мама. — Какие детали? — спросила я настороженно и села рядом с мамой. — Детали твоего проживания у Йена. Мне не нравится, как ты ведешь себя, я не справляюсь с тобой. Более того — мне нужно по делам уехать из города на две недели, а тебя одну я оставить не могу, так как ты безответственная. Поэтому мы с Йеном все обсудили и пришли к выводу, что ты можешь пожить у него. Мне будет спокойней, если ты будешь в безопасности и сохранности, — спокойно сказала мама. — А со мной ты это не хотела обсудить? Я не поеду никуда! Здесь мой дом! — я говорила на повышенных тонах. Внутри образовался ком страха, сердце резко застучало в висках. — Не хотела, как видишь, потому что считаю, что это бессмысленно. Я еще раз повторяю: ты бы в любом случае не осталась жить одна и, пожалуйста, не надо сейчас устраивать здесь истерик, — все так же спокойно продолжила мать. — Ты не можешь вот так просто отдать меня кому-то. Это неправильно! Я даже не знаю его! — моему возмущению не было предела.       Я поднялась с дивана и уже хотела покинуть комнату, как мужчина резко встал и направился в мою сторону. Я сделала шаг назад. — Пока что у тебя есть выбор: начать собираться самой и через пятнадцать минут быть готовой, либо устроить тут концерт о несправедливости поступка твоей мамы, в таком случае я за шкирку вытащу тебя без вещей.       Я заметила некую строгость в его взгляде, он ждал моих действий и реакцию. Мне неприятно было находиться под столь пристальным взором, поэтому я слегка опустила голову вниз. Я заметила, что он был выше меня — при моих 162 см, — и я практически упиралась ему в грудь. Я чувствовала себя рядом некомфортно рядом с этим человеком. Мало того, что он был достаточно крупного телосложения, так еще и одет в черный строгий костюм, который отражал его тяжелое эмоциональное состояние. У него были грубые черты лица, темные волосы и кристально голубые глаза, как ледники, такие же холодные. — Я сама могу собраться. Спасибо, — тихо, но язвительно ответила я. — Отлично, вернуть через пятнадцать минут, — сказав это, он развернулся и направился к выходу. Сейчас мне было все равно куда он ушёл, главное, что не стоял рядом. — Пожалуйста, мама, я не хочу уезжать из дома! Я обещаю, что справлюсь без тебя, я стану самостоятельнее! Он мне неприятен, ты же слышала, как он разговаривал со мной, тебе не показалось это грубым? — все мои попытки вразумить маму не увенчались успехом. — Ничего подобного, тебе просто кажется. Я доверяю ему, ничего страшного с тобой не случится, может, лучше вести себя станешь! — строго отсекла мама.       Слеза скатилась по моей щеке, я смахнула ее тыльной стороной ладони и пошла к себе в комнату — собирать вещи. Я не знала, когда снова окажусь здесь, мне хотелось верить в то, что это все ненадолго, но какая-то часть меня твердила обратное. Я взяла с собой одежду, учебники, фотографии с друзьями, личный дневник — всё то, что поможет создать уют в моей новой неизвестной для меня жизни.       Мужчина вернулся ровно через пятнадцать минут, забрал всё то, что я успела собрать, и сказал идти за ним. Я предупредила его, что хочу еще поговорить с мамой, на что тот закатил глаза, но противостоять не стал.       Я подошла к маме и обняла ее. — Обещай, что это ненадолго, — тихо сказала я. — Не переживай, дорогая. Все хорошо будет, — она обняла меня в ответ так же крепко, и, когда я вышла из квартиры, захлопнула за мной дверь.       Подойдя к его машине, я немного замялась. Во-первых, непривычно было видеть столь дорогой автомобиль в нашем районе, а, во-вторых, мне все еще было немного страшно. Йен закинул мои вещи в багажник, а я устроилась на заднем сидении и уставилась в окно. Глаза начало неприятно щипать из-за слез, но я тут же смахнула их; не хотелось разрыдаться перед ним. Я украдкой посмотрела на Йена через зеркало заднего вида: он был таким взрослым, со своими целями и потребностями, я не понимала, зачем ему надо ввязываться в эти воспитательные перепалки? Я приняла решение узнать у него хоть что-то. — На сколько я у Вас? — набравшись смелости, спросила я. Как бы я не пыталась придать своему голосу смелости, он все равно немного дрожал. — Ты плохо услышала слова своей матери? По-моему, она все ясно тебе объяснила. — немного грубо ответил брюнет. — Вы же в курсе, что я могу пойти в полицию? — продолжила я в том же тоне. — И что ты им скажешь? — он с усмешкой посмотрел на меня через зеркало. — Я не знаю, но это неправильно, что семнадцатилетняя девушка будет жить у такого взрослого мужчины. — Ну вот как придумаешь что-то нормальное, тогда и можешь идти в полицию, хотя я не думаю, что у тебя получится, — его смех врезался мне в уши. — Так, а что там насчет девочки, взрослого мужчины, сериалов пересмотрела? — Нет, просто это странно… Вы мне никто по сути! — меня немного начал раздражать его тон. — Это странно лишь в твоей голове, я не виноват, что я у тебя такая бурная фантазия. — Это не фантазия, а опасения. Если Вы посмеете тронуть меня хоть пальцем — я тут же позвоню маме! — Интересно будет посмотреть на эти жалкие попытки. Впрочем рано тебе пока что раскрывать все карты, но скажу одно — постарайся не выводить меня, договоришься — сама будешь отвечать за свой длинный язык.       От услышанного мне резко стало не по себе. Почему он позволяет себе так разговаривать со мной? Почему угрожает? Подбородок предательски задрожал, и слезы готовы были пойти в любую секунду. Я не любила, когда кто-то повышал на меня голос или грубо общался — у меня сразу начиналась паника, хотелось громко расплакаться. — Вы угрожаете мне? — дрожащим голосом спросила я, боясь услышать положительный ответ. — Просто предупреждаю. Учись отличать угрозу от предупреждений. Пригодится, — спокойно ответил Йен, но я уловила нотки агрессии в его голосе.       Такой исход нашего диалога казался мне незавершенным, мне хотелось больше узнать, что он имеет ввиду и почему говорит эти слова так уверенно. Меня раздражало, что я, видимо, была не в курсе всех тех вещей, что разворачивались у меня прямо под носом. — О чем Вы разговаривали с моей мамой до моего прихода? — на секунду мой тон показался мне очень требовательным, и я побоялась, что он тоже это заметит и воплотит в жизнь ранее сказанное предупреждение о том, что мне следовало бы следить за своим языком. — Я вижу, ты умеешь быть напористой, когда тебе надо. Не думала с таким же усердием вести себя подобающе? — Почему я должна слушаться Вас? Вы — просто друг моей мамы. — Хотя бы потому, что нужно иметь уважение к старшим, и если тебя твоя мать этому не научила — я займусь этим вопросом. Я предупреждаю последний раз: если ты и дальше будешь продолжать нарываться на грубость — я применю грубость.       Неприятно. Мерзко. Отвратительно. Я отвернулась, посмотрела в окно в попытке отвлечься. За время нашего пути мы успели выехать за город, и сейчас я созерцала в окне леса и пустынные поля. В голову лезли самые страшные мысли. Я не хотела хамить ему, но ситуация выводила меня из себя. Почему он так груб со мной? Неужели, зная, какой он человек, моя мама все равно пошла на этот шаг? — А Вас видимо никто не учил вежливости, — пробурчала я себе под нос. — Повтори, — вопросительно сказал он.       Я резко подняла глаза на зеркало, и встретилась с его — холодными и жесткими. Он впился в меня своим яростным взглядом. Страх так сильно сковал моё тело, что я боялась отвернуть голову, утопая в черноте его зрачков.       Машина резко затормозила, и меня толкнула вперед от такой резкости. Йен заглушил мотор и повернулся ко мне, все так же сверля тяжелым взглядом. Во мне поселился настоящий страх, казалось, я даже не дышала. — Я вроде просил тебя вести себя подобающе, ты плохо поняла меня? — его холодный тон пробил меня до мурашек.       Я молчала, уставившись на него. — Я с кем разговариваю?! — грубо спросил мужчина.       Я была готова забрать все свои слова назад, никогда ему это больше не говорить, но его злость, власть над ситуацией и грубость вывели меня из себя. — Я сказала, что Вас видимо, никто не учил вежливо разговаривать, потому что Вы только и делаете, что хамите и угрожаете мне!       Он резко развернулся в обратную сторону и вышел из машины. Проследив его траекторию, я поняла, что он направляется в мою сторону. Как только я это поняла — дверь машины открылась, и я почувствовала резкую боль — он выпихнул меня из салона автомобиля и толкнул на обочину. Мужчина, видимо, не рассчитал силы, потому что я проехалась по щебенке, ободрав себе все руки и ноги.       Я резко перевернулась и приняла почти сидячее положение, опираясь на руки и поджимая под себя ноги, смотря на него в шоковом состоянии и не замечая, как из глаза начало щипать от слез.       Йен подошел ко мне ближе, наклонился, чтобы моё лицо было на одном уровне с его. — Ты учить меня вздумала, мелочь, или ты все-таки плохо поняла, что будет следовать после твоего хамства в мою сторону?! — он посмотрел на меня так, будто собирался поглотить заживо.       Все мои мысли мигом куда-то улетучились, и я не могла хоть вымолвить из себя и слова. А он продолжал смотреть, пожирая заживо. — Встала. И села. В машину! Живо! — он выделял слова паузами, злился. — Пожалуйста… Не делайте мне больно, — писклявым голосом произнесла я и зажмурилась. — Если ты не усвоишь сейчас, как должна вести себя — тебе будет ой как не сладко, дорогая моя.       Преодолев боль, я поднялась на ноги и посмотрела на него со слезами на глазах. Но, судя по выражению лица, ему было как-то все равно на мои это. Я обошла его и уселась на прежнее место, опустив голову вниз, не желая никакого контакта.       Спустя минуты тридцать я стала наблюдать в окне небольшой микрорайон с многоэтажными зданиями. Хотя, он напоминал тот, в котором я жила, я могла с уверенностью сказать, что этот район выглядел более презентабельно и богато. Видимо, здесь внимание уделялось деталям и благоустройству, придавая местности роскошный вид.       Архитектурные особенности и окружающая инфраструктура свидетельствовали о более высоком уровне жизни в этом районе. Это создавало впечатление более ухоженного и благополучного места.       Йен остановил машину у одного из домов. — Выходи и жди меня, я возьму вещи. — серьезно сказал мужчина, выходя из машины.       Послушавшись, я открыла дверь. Вечерний, теплый, весенний воздух сразу поднял мои волосы, закрутив их так, что они легли мне на лицо. Разгладив их, я вдохнула и осознала, что запах воздуха был немного другим, более летним и цветочным.       Оглядываясь, я заметила большую детскую площадку, небольшой парк и велодорожки. Весь этот ландшафт создавал атмосферу спокойствия и комфорта. Видимо, окружающая инфраструктура была продумана таким образом, чтобы обеспечить жителям приятное времяпрепровождение и отдых прямо возле их дома.       Я последовала за Йеном, который уже взял мой рюкзак и жестом показал идти следом. Мы зашли в подъезд, и я была поражена, насколько он отличался от моего. Зайдя в лифт, я поразилась его размерам и чистоте. Там было огромное зеркало, в котором я тут же разглядела свои ушибы от падения. Йен стоял спиной, я не видела его лица, но заметила, какой же я была маленькой по сравнению с ним. Когда лифт остановился на нужном нам этаже, я резко развернулась в сторону дверей, и при их открытии последовала за брюнетом.       Мы вышли в коридор, и я была рада, что здесь было достаточно светло. Йен направился к одной из дверей и вставил ключ в замок. Дверь открылась, и я увидела уютную и стильную квартиру. Все было очень чисто и аккуратно. Переступив порог, я почувствовала себя немного скованной и неловкой. Йен перешел в гостиную и положил мой рюкзак на диван.       Моему взору представился небольшой коридор, пройдя по которому, я попала сразу в кухню, рядом была гостиная, отделенная небольшим стеллажом, где покоились книги и различные предметы интерьера. В гостиной стоял небольшой синий диван, а напротив — телевизор с аудиосистемой. Пройдя чуть дальше, в гостиную, я увидела справа комнату, видимо, его кабинет или спальня. Что удивительно — это лестница с кухни, ведущая на второй этаж. Я поднялась на несколько ступенек, откуда мне открылся обзор на второй этаж, где был еще один диван у стены, и слева — дверь. Возможно это была еще одна комната или ванна. — Твоя комната наверху, ванна в коридоре, — прояснил мужчина. — Разбирай вещи и иди на кухню.       Я поднялась на второй этаж и, открыв ту самую заветную дверь в свою новую жизнь, попала в небольшую комнату. Окинула взглядом помещение и мысленно поблагодарила его за то, что комната в моем полном распоряжении. У меня хотя бы есть собственное место, где я могу побыть в одиночестве. Напротив двери — большое окно, рядом с которым стоит небольшой письменный стол, кровать — в углу комнаты, а в другой стороне стоит шкаф для одежды. Все просто и минималистично. Комната выполнена в светлых тонах, что создаёт иллюзию большего пространства. Я села на кровать, проверяя ее мягкость, а потом и вовсе легла на спину.       Странно осознавать, что ничего больше не будет как раньше. В один момент всё может кардинально измениться, и надо либо это принять, либо попытаться что-то исправить, и не факт, что это увенчается успехом. Я никогда не понимала людей, которые идут на все ради чего-то, несмотря на свои принципы и моральные устои. Я не понимала, почему моя мать так поступила со мной: почему она просто скинула ответственность за меня на другого человека, который даже не является родственником. Это для меня было странно понять. А еще для меня было странно осознавать то, что я yt знала, что говорить друзьям. Как будет проходить мое обучение? Как я буду проводить свое свободное время? Будет ли он мне позволять ходить куда-то или я буду сидеть как птица в клетке?       Разобрав свои вещи, которые я просто впихнула в шкаф, я поняла, что мне срочно нужно умыться, и направилась в ванную комнату. Проследовав по маршруту и зайдя в небольшое светлое помещение, я заперла дверь и подошла к зеркалу. Мысли лезли в голову, нужно было умыться. Ком резко подступил к горлу, но я всеми силами старалась унять это чувство. Нет, не сейчас. Умывшись холодной водой, я опять посмотрела на себя в зеркало. Каштановые волосы, худощавое лицо — ничего сверхъестественного в моей внешности не было. Я подняла голову, стараясь всеми силами удержать это паническое состояние внутри; делая большие вздохи, я поняла, что мне будет сложно держаться, если он как-то будет повышать на меня голос.       Выйдя из ванной, я направилась в кухню; увидев мужчину, стоящего у барной стойки, у меня перехватило дыхание. Он пугал меня всем своим видом. — Сядь, — четко проговорил он. Капля злости сквозила в голосе.       Я села за стол и стала ждать неизвестно чего. Он все так же стоял у барной стойки напротив. Когда я сидела, он казался мне еще больше и властнее. Его строгий костюм, в который он был одет, буквально кричал о том, что хозяин был таким же строгим и холодным по отношению ко всему. — Сейчас я разъясню тебе пару правил, ты должна молчать, если останутся вопросы — задашь в конце. Ясно? — спросил он. — Да, — тихо ответила я.       Я старалась не смотреть на него, потому что один его взгляд внушал страх, хотелось забиться в дальний угол и никогда не видеть его. — Не будем играть тут в старших и младших, точнее не надо мне «Выкать», зови меня просто по имени и обращайся ко мне на «ты». Так как ты учишься, в универ и из универа я отвожу и забираю тебя лично. Забудь про своих друзей и тусовки — ты приезжаешь, занимаешься на парах и далее у тебя может быть свободное время, проверять домашнее задание я у тебя не буду, это останется на твоей совести, но раз в две недели я собираюсь узнавать у куратора по поводу твоей посещаемости и успеваемости. Если мне будут жаловаться — пеняй на себя. Далее, по поводу твоего поведения в мою сторону: не хамить, не спорить, не перечить. Одно твоё слово, которое мне не понравится - тебе же будет хуже, постарайся не выводит меня. Тебе все понятно? — спросил он.       Мне было сложно думать из-за такого большого количества информации, поэтому я просто кивнула. — Нет, ты не поняла меня. Когда задают вопрос, человеку нужно получить словесный ответ, а не просто кивнуть. Я спрашиваю еще раз, ты поняла меня? — спросил он меня повторно. — Да, — тихо сказала я, но он слава богу услышал. — Вопросы? — таким же каменным голосом спросил он.       Вопросов было куча: что будет с моей жизнью вне этой квартиры; что мне делать с моей жизнью сейчас; что мне говорить друзьям и как мне себя вести с ним. — Можно ли мне иногда видеться и проводить свободное время со своими друзьями? Я просто боюсь, что если я не буду уделять им время, то они что-то могут заподозрить что-то, а как я поняла, мне же нельзя говорить никому о том, что я живу у тебя, — набравшись смелости, спросила я. — Я же тебе все ясно сказал до этого про тусовки и твоих псевдодрузей. Всё, твоя старая жизнь закончилась, — в его голосе явно читалась злость и мне стало не по себе. — Но… — Ты не поняла меня?! — спросил он на повышенных тонах, — Мне не надо, чтоб ты, не думая своей тупой головой, убежала при первой же возможности к кому-нибудь из своих, скажем так, друзей, потому что отвечать за это не только тебе придется. Если ты так сильно их любишь, то спаси их от самой себя, — говоря все эти слова, он подходил ко мне и сейчас стоял очень близко.       Облокотившись на стол, загородив мне выход обеими руками, он добавил: — Так что давай не будем совершать глупостей. Ах и еще, кое-что важное: я не терплю ложь. Так что даже не думай пытаться врать мне, тебе же будет от этого только хуже.       Внутри опять образовался ком паники и страха, я пыталась сконцентрироваться на дыхании, слезы подступали к глазам, я всеми силами пыталась их сдержать, но у меня плохо это получилось, и они предательски скатилась по моей щеке. Он все еще смотрел на меня и видимо ждал моей реакции, что ж, реакция была не самой лучшей. — Вижу, что ты отлично поняла меня, — с сарказмом сказал он, — А сейчас поднимайся к себе в комнату и постарайся не сидеть допоздна. Завтра я разбужу тебя рано. Добро пожаловать в новую жизнь, дорогая, — сделал он акцент на последнем слове.       Йен покинул помещение, а я все еще сидела и не могла прийти в себя. Просидев там еще минуты две, я встала со стула и направилась в так называемую «свою» комнату. Понятия не имею, как быть. К горлу подступает желчь от одной мысли, что в течение следующих недель придется заставлять себя плясать под его дудку.