Кто-то осознанно идёт на самопожертвование, принося счастье другому. Важно понять, какой бы ни была боль от принесённой нами жертвы, её можно стерпеть, если эта жертва сделает нас счастливее.
— Зачем?! Зачем ты вернулся?! Зачем ты всё испортил?! Зачем ушёл из хорошего будущего?! Если бы ты не вернулся, Дракен бы не умер! Ты виноват в его смерти! — Чифую кричал на своего друга и партнёра. — Это всё твоя вина! — Он вскинул голову, намереваясь продолжить, но осёкся, видя, как по избитому лицу его друга прокатилась слеза. Чифую внезапно осознал, что сказал, и закрыл рот рукой. Что же он натворил?.. — Прости, Такемичи, я… — Ты прав, Чифую, — раздался слабый голос Такемичи, — это всё моя вина. Теперь я буду сражаться один. Пожалуйста, оставь меня, мне нужно побыть наедине с собой. Чифую, закусив губу, вышел из палаты. Оказавшись дома, он упал на кровать, закрыв рукой глаза. Что же он сделал? Зачем это сказал? Он же знал, как Такемичи тяжело, как ему хочется подарить счастье всем, и как он совершенно не жалеет себя. Когда он последний раз нормально спал? Когда его глаза блестели в последний раз? Он так сильно старается, но каждый раз близкие ему люди умирают. Тебя же ранила смерть Баджи, Чифую! А Такемичи пережил уже не одну смерть, он же сам рассказывал. Он тебе свою душу открыл, а ты… Ох, Чиф, ты крупно облажался. Вместо поддержки ты накричал на него, обвинив во всëм. Эмоции? Разве это оправдывает тебя? Завтра же надо пойти и извиниться. С самого утра Чифую не покидало чувство беспокойства. Будто приближалось что-то неизбежное, и Чифую тоже был в этом виноват. Словно сегодня он должен был потерять нечто важное, нечто очень дорогое его сердцу. От этого чувства ужасного беспокойства липкий страх полз у него по спине. Что же должно было случиться? Всю дорогу до больницы Чифую нервничал. Он не знал, как попросить прощения, и чем ближе он был к больнице, тем сильнее было его беспокойство. Когда он поднялся на нужный этаж, интуиция уже вовсю била тревогу. Мацуно почти бегом направился к палате и, приближаясь, начал различать обеспокоенные голоса. Буквально врываясь в палату, он тут же замер, словно каменное изваяние. Окно было открыто нараспашку, а на подоконнике стоял Такемичи, держась за раму оконной створки. И почему Чифую раньше не замечал, каким маленьким и несчастным был Такемичи? Может, потому что так было просто удобно — не замечать? — Простите меня! Простите, что всё испортил! Мне не стоило возвращаться, но я так хотел вернуть Майки, Коко и остальных… Простите, что оказался слишком слаб для этого, — он пошатнулся, чуть не упав, но удержался. Видит Бог, он не хотел делать это перед друзьями, но врачи, словно чувствуя желание пациента, не оставляли его одного надолго, и когда, наконец, появилась возможность, к нему по неизвестной причине решили наведаться Инуи и Коко. Но Такемичи уже не собирался отступать. Инуи тоже замер в тот момент, как понял, что задумал Ханагаки. Мичи был глупцом. Он и правда считал, что Сейшу не так сильно привязан к нему, чтобы долго лить слёзы. Инуи просил сказать, зачем он поступает так, и Такемичи не мог сдержать слёз, — так хотелось попросить их о ряде вещей, чтобы хоть немного исправить эту линию. И он решил попросить. Однако, завидев на пороге Чифую, его заплаканные глаза широко распахнулись от удивления. Нет, он не хотел, чтобы его партнёр видел подобное, но пути назад уже не было. — Такемичи, всё хорошо, пожалуйста, спустись, — Инуи попытался подойти, но Такемичи предупреждающе качнул головой, и Сейшу инстинктивно остановился. — Э-эй, Ханагаки не тупи, — Коко с неким ужасом во взгляде наблюдал за этой картиной. — Коко-кун, пожалуйста, передай Майки-куну, что я просто хочу, чтобы он был счастлив. И вернись к Инуи-куну. Он очень любит тебя и сильно скучает, — Сейшу дёрнул плечом, — Инуи-кун, прости, что не исполнил своего обещания. Мне так жаль, что я слишком слаб, — Инуи беспомощно смотрел на Ханагаки, его руки тянулись вслед за желанием стянуть мальчишку с этого опасного места, но он был слишком далеко, — Чифую! Прости, что всё испортил. Надеюсь, у тебя с Казуторой всё будет хорошо. В этот раз я не сделаю хуже, надеюсь, что будущее не совсем испорчено. Прости, что так отчаянно пытался спасти Майки. Я буду по вам скучать. Простите. Прощайте, — Такемичи расцепил руки и шагнул назад. Инуи и Чифую бросились к нему, но было слишком поздно. Мальчик упал на асфальт с застывшей улыбкой и замершими на уголках глаз слезами. Чифую и Инуи потеряли ещё одного человека. Его можно было бы спасти, но Майки плотно приложил руку, покалечив мальчишку, так что он абсолютно не стремился жить. Чифую винил себя, считая, что виноват в этом он.***
Похороны прошли… Спокойно. Мацуно чувствовал мрачное ликование, видя, насколько сильно сломался Майки внутри — его взгляд совсем опустел, он стоял под дождём, смотря на могилу, и не реагировал ни на что, пока к нему не подошла Хината. Она замахнулась и ударила его по лицу, крича бессвязные обвинения, но Майки даже в лице не изменился. Инуи довольно долго стоял в стороне, смотря на могилу и тихо плача. Он словно не до конца верил в то, что произошло. Такемичи — глупец, который был лучом солнца в отвратительной жизни Сейшу. Инуи направился к Майки и, мягко отстранив девушку, со всей возможной своей силы врезал Майки по лицу. Тот упал на землю, но всё ещё ничего не делал, — лишь низко склонил голову. Ему навряд ли что-то нужно было делать, — конечно же, рядом отирался Санзу, этот мерзкий тип, который помогал Мучо связывать Инуи, Мичи и Коко. Из-за него дорогой партнёр Чифую был так ужасно избит! Харучиё шагнул вперёд, крича что-то про то, чтобы Инуи не смел поднимать руку на короля, но тот игнорировал его, смотря лишь на Майки. — Это всё из-за тебя! — зло шипел Инуи, сжимая кулаки в бессильной злобе. — Это ты сломал его волю к жизни! Он так дорожил тобой, а что получил взамен? Жуткие раны и переломанные кости! И как ты думаешь, о чём он думал перед смертью? Он хотел, чтобы ты был счастлив, ублюдок! — Инуи, втянув воздух сквозь зубы, отвернулся, вновь смотря на могилу своего теперь потухшего солнца, — Ты не заслужил ни жизни, ни счастья. Такемичи был достоин жизни больше, чем ты… Чем любой из нас, — он направился к выходу с кладбища, где его ждал Коко. Он всё же, решил исполнить последнюю волю Ханагаки. Майки же совсем не реагировал ни на что вокруг. Ушёл он только спустя пару часов. Когда все разошлись, рядом с могилой остался лишь полностью разбитый Чифую. Он упал на рыхлую, аккуратно оформленную в холм землю, продолжая ронять слезы, умоляя судьбу и всевозможных Богов дать им всем ещё один шанс. Они не сохранили своё солнце в этом мире. Возможность всё исправить, — об этом же молил разбитый Инуи, убитая горем Хината и даже опустошённый очередной смертью Майки. И судьба, видимо, наконец, расслышав единый хор мольб от нескольких человек об одном и том же, решила дать им этот шанс.***
Такемичи был рад наконец встретить покой. Но внезапно из блаженной темноты его вырвал противный, режущий слух звук будильника. Что? Он не умер? Но как? Успели откачать? Он открыл глаза и увидел потолок своей комнаты. Что? Он резко посмотрел на стол, всё ещё плохо соображая, где трелью надрывался будильник. Ханагаки выключил его, после посмотрев на календарь. Самое начало? Он переместился в самое начало?! Но как?! Тут он ещё даже не встретил Майки! Какая же судьба стерва! Он столько раз хотел начать сначала, а когда всё-таки сдался, то она решила исполнить его желание? Это не честно. Он чувствовал себя совершенно отвратительно. Фантомная боль ещё довольно ярко ласкала каждую часть его тела, вероятно, от пикирования из окна, произошедшего мгновение назад, а что касалось эмоций, казалось, он не испытывает абсолютно ничего, кроме усталости, что навалилась в один миг многотонной плитой на хрупкие плечи. Сев за письменный стол, что стоял около кровати, Такемичи обхватил пульсирующую голову руками. Что же теперь делать? Он знает всё, что произойдёт и к чему это всё приведёт. Тогда, если он знает все предстоящие события, вероятно, он сможет предотвратить их плохой итог. Ведь это в его силах, так? Путешественник во времени схватил первый попавшийся под руку листок и начал свой быстрый неаккуратный набросок-схему. Итак, по словам Баджи, Майки согласился взять Кисаки, поскольку тот пообещал вытащить Пачина из тюрьмы. Ханагаки мог бы это предотвратить, однако он слишком много раз сталкивался с гениальностью Кисаки, потому, как ни кто другой, он знал одну вещь: этот змей придумает, как пролезть к Свастонам. Тетту гением считали не зря — Такемичи не стоит даже думать о том, чтобы просчитать все варианты возможных развитий событий. Он зарылся рукой в свои волосы, устало вздохнув. Боль понемногу отступала, давая более чёткое осознание того, что она беспричинна для этого тела. Сейчас нужно встретиться с Майки, для этого не нужно ничего менять. Пока можно думать о том, как сделать так, чтобы Пачин не ударил Осаная, а так же спасти Дракена от Киёмасы. А потом уже думать дальше. Взглянув на часы, Такемичи тихо чертыхнулся, поняв, что он может опоздать в школу, и, наскоро одевшись, посмотрел на своё отражение в зеркале. Того небольшого количества сил и времени, что он мог потратить на себя, хватило лишь на быстрое расчёсывание непослушных волос. Укладка, которую он предпочитал делать ранее, отнимала слишком много быстро исчерпываемых ресурсов. Хм, а его глаза точно всегда были такими… тусклыми? Не задерживаясь больше ни минуты, он схватил сумку и помчался в школу. Всё как и раньше. Киёмаса, избиение, Хината, Наото. Хах, кажется, он больше не может переместиться. Наконец-то единственный последний шанс, да? Ну, что ж, это даже к лучшему. Бои на деньги, снова Киёмаса, защитить Такую, избиение, боль, боль, боль. Уже до тошноты привычно, впрочем, как и вкус крови. Майки. Ах, а вот и он. Такой же, словно немного рассеянный, словно не понимает того, что происходит вокруг. Душа Такемичи уже знакомо трепещет. Этот Майки такой знакомый, такой родной, без всепоглощающей тьмы в глазах. Они тёмные, но светлее чем те, с какими мальчик, к сожалению, его запомнил. Он не такой усталый и истощённый, как в будущем Бонтена, не такой разбитый, как в том будущем, где всех убил. Он тот Майки, который любил всех своих друзей, тот Майки, который радостно его обнимал без видимой на то причины. Сердце Такемичи сжалось. Он должен сохранить этого Майки, и неважно, как много сам Ханагаки возьмёт на себя, это явно того стоит. А Майки тем временем подошёл и приблизил своё лицо к лицу младшего, который настолько сильно погрузился в свои мысли, что, вынырнув из размышлений, просто свалился наземь. Ему захотелось смеяться, всё как в самый первый раз. — Как тебя зовут? — в тоне белокурого скользит интерес. — Ханагаки Такемичи… — Такемитчи, — как же давно мальчик не слышал этого прозвища. — Раз Майки так сказал, значит, так теперь тебя и зовут, Такемитчи, — произнес Рюгуджи. А он и не возражал. Пусть называет как угодно, лишь бы вновь не сошёл с ума и не испортил планы на счастливое будущее самых дорогих ему людей. — А ты правда ещё в средней школе? — спрашивает Майки, присаживаясь на корточки и притягивая голову мальчика ближе к себе. На самом деле, ему уже больше двадцати шести, если брать в расчёт то, сколько он прожил, — Такемитчи, теперь ты м-…мой друг! — что? Не правильно, совсем не правильно. В голове пронеслись слова: «Такемитчи, мы с тобой теперь приятели, ага?». Почему он так сходу назвал Ханагаки другом, и почему запнулся, так, словно хотел сказать что-то иное? Ладно, да, это странно, но изменения не критичны. Майки отпустил голову Такемичи и выпрямился, а затем подошёл к Киёмасе. Его плечи, собственно, как и вся его поза давали понять, что он абсолютно расслаблен. Ни единый мускул не выдавал в нём враждебность, однако Ханагаки отлично знал, что должно произойти, и, если честно, то ему не было жалко Киёмасу, и не только потому, что он перетерпел от его рук, а просто потому, что этот человек заслуживал подобного обращения. Он натворил слишком много отвратительных вещей. — Это ты организатор боя? — спокойным, даже скучающим голосом спросил Майки. — Д-да, — неуверенно промямлил Киёмаса. На это Майки лишь улыбнулся, и тут же ударил, уже бывшего, члена Тосвы ногой в лицо, от чего тот пошатнулся, собираясь упасть, однако Манджиро схватил того за волосы, смотря пугающим тёмным взглядом. — А кем ты себя возомнил? — холодно спросил он, методично нанося удары в лицо Киёмасы. Такемичи вздрогнул, всё же, порой ужасает, с каким спокойным лицом Майки может кого-то избивать, и невольно, но он вспомнил, с каким пустым взглядом и отсутствующим выражением Сано избивал уже его самого, как легко ему удалось переломать его руку. Как бы по-детски не выглядел Майки, он был очень страшным человеком, ему действительно не составило никакого труда кого-то убить. Спустя где-то минуту, глава Тосвы прекратил избиение и отпустил свою жертву, наступая ему на голову, словно это был простой футбольный мяч. — Лааадненько ~ — игриво протянул Майки, словно ничего такого не произошло, — пойдём, Кенчин. Дурацкая затея делать ставки на драки. — заключил Манджиро. Было довольно жутко видеть на его щеке брызги чужой крови. Он явно сил не жалел. От этого зрелища мурашки пробежали по спине Такемичи. — Хватит позорить Тосву, — прошипел Дракен, зрительного контакта с которым мальчик пытался избежать всеми силами, поскольку боялся, что вновь зарыдает, ведь буквально пару дней назад, он был свидетелем того, как жизнь ускользает от вице-капитана Токийской Свастики, пока тот, становится очередным человеком, просящим позаботиться о Майки. Даже вспоминать это было невыносимо больно. «Ты сохранил мне жизнь, и я отдам её за тебя», какой вообще в этом чёртов смысл?! Такемичи считает, что жизнь Рюгуджи стоит намного больше, чем, даже десяток его собственных жизней, насколько он ценил всех своих важных людей и настолько он обесценивал свою собственную жизнь. Сердце всё ещё болело, видя таких полных жизни и стремлений Майки и Дракена. На глазах наворачивались слёзы. Ханагаки быстро заморгал и проглотил ком в горле — он может поплакать позже, дома, а сейчас не время быть тряпкой! — Такемитчи, — он вздрагивает, слыша как Майки зовет его, всё с той же светлой улыбкой. В какой же момент ты её потерял, Манджиро? — скоро увидимся ~ — Кончайте пялится и расходитесь, — заявляет Дракен, следуя за Майки. Что-то давит в груди Такемичи, так сильно, что плакать хочется лишь сильнее. Раньше, в самый первый свой скачок во времени, Такемичи хотел спасти Хинату, но теперь эта затея казалась эгоистичной. Он должен спасти всех, с кем его узами связала судьба. Как-то Дракен сказал, что Майки никогда не проигрывал. С одной стороны он был прав — из любой битвы Манджиро выходил победителем. Казалось, что его ничто не может остановить. Но с другой — всё-таки Майки проиграл самый важный бой в своей жизни — бой со своей тьмой и безумием. И Ханагаки должен предотвратить это, даже если придётся отдать свою жизнь. Дальше всë протекает по уже знакомому сценарию. Его друзья восхищаются тем, что сам непобедимый Майки положил на него глаз. — Хех, и правда. Только не пойму с чего, — непобедимый, да? Точно. Непобедимый в схватке, он безмерно слаб разумом, так сильно, что малейшее нарушение в его обычном состоянии вызывают у него приступы ярости и со временем лишь прогрессируют. Это так сложно… Дальше нужно действовать максимально осторожно. Это последний шанс всё исправить. Соберись, Ханагаки! Нет времени на слёзы и сопли! В самом деле, многое в этот раз показалось ему странным, хотя, вполне возможно, что за огромным количеством прыжков во времени, он забыл, как на самом деле прошла его встреча с Манджиро Сано. Такемичи подавил смешок, вспоминая свои мысли по поводу Майки в его самый первый прыжок. Он, действительно, представлял какого-то монстра, хотя он был весьма нежен и добр с теми кто ему дорог, по крайней мере так было, пока он не утонул во тьме. Возможно, в этот раз судьба решила подыграть ему хоть немного?***
Майки сидел на площадке, смотря на горизонт, его светлые волосы трепал ветер. Манджиро довольно жмурился, словно кот, что грелся в лучах закатного солнца. В мыслях капитана Тосвы крутился паренёк, которого он встретил сегодня. Он был довольно интересным, Майки не пожалел, что решил вмешаться, а тем временем рядом недовольно хмурился Дракен. — Какого хрена, Майки? Что ты собирался сказать? Было слышно, как ты запнулся, болван, — пытался понять ход мыслей своего друга вице-капитан Токийской Свастики. — Ничего такого, Кенчин. Просто решил не шокировать парня, и не называть его перед всеми своей сучкой, хоть он и так ей стал. Мне почему-то так не хотелось отрывать взора от его глаз. Они такие необычно красивые, Кенчин, — Майки мечтательно улыбнулся. О, Дракен знал эту улыбку и уже мысленно жалел Ханагаки. Майки всегда был очень тактильным к людям, которые ему нравились. Раньше он лип ко всем капитанам и, по совместительству, основателям Тосвы. Но сейчас, за всех отдувается Дракен. Рюгуджи уже привык, потому и не возражал. Но, кажется, у Майки появилась новая подушка для обниманий в виде непримечательного паренька, с сожженными краской волосами, и с такими глубоко тусклыми глазами. Неожиданно, но Дракену его глаза показались какими-то странными, словно он хранил какую-то тяготящую его тайну. Таких тусклых глаз не было даже у девочек из борделя, а ведь они были из тех, кто распробовал весь вкус жизни с самого что ни на есть низа. Очень странно.***
— Наконец-то всё закончилось. Я только и делал, что страдал, — говорит Майки, пока по его лицу течёт кровь, а глаза, печальный, но тёплый взгляд которых направлен на Такемичи, наполнены слезами. Ханагаки кричит о том, что сможет всё изменить, на что Майки тихо смеётся, — спасибо, Такемитчи. Спасибо за то, что ты успокаиваешь меня. Я рад, хоть это и ложь. Такемитчи, твоя рука такая…тёплая, — с этими словами жизнь покидает тело того, кого ужасно тяготила своим течением, и лишь в последний момент в его глазах появился свет счастья.***
— Я не дам тебе умереть! — кричит Такемичи, схватив за руку Майки, решившего завершить свою жизнь прыжком с крыши. Больно… Очень больно… Бывает ли иначе с тремя пулевыми ранениями в области груди? Лишь на одной силе воли Такемичи ещё умудрялся держать вес Майки, хотя сознание старательно пыталось покинуть его, — Майки, схвати меня за руку! У меня не так много времени, я вырубаюсь… — рот наполняется кровью, от которой хочется кашлять, но, тем не менее, кашель просто не выходит ни из легких, ни из горла. — Отпусти мою руку и я покончу с этим, — упрямо заявил глава Бонтен. Кто же из них был большим эгоистом? Такемичи, который не давал Майки окончить свои страдания, или же Манджиро, который решил умереть, не думая о том, скольким людям он причинит боль. — Давай, Майки, я обязательно спасу тебя, неважно сколько раз мне придётся вернуться в прошлое, — боль распространяется по всему уставшему телу, которое совершенно не хочет слушаться своего хозяина, тяжелея с каждым мгновением всё больше, а сознание, словно песок в песочных часах, тонким потоком ускользает от Ханагаки, но он держится из последних сил — ещё слишком рано, он должен помочь Манджиро. — Что ты несëшь? Ты же больше не можешь перемещаться. Я не хотел встречаться с тобой, не хотел такого исхода. Когда я пришёл в себя, ты был уже подстрелен, — как только Майки увидел, что он трижды стрелял в Такемичи, к его горлу подкатил ком, ведь видеть дорогого сердцу человека в таком состоянии — последнее, чего он хотел. Именно из-за этого он и решил, что больше нет никакого смысла в существовании, раз его руками совершено столь дикое преступление в отношении столь близкого друга, — позволь мне спокойно умереть. — Заткнись! Ты всегда был таким! Что бы не происходило, ты тащишь всё на себе! Манджиро Сано, дай хоть раз спасти себя! Одного раза будет достаточно! Просто попроси спасти тебя! — давай же Майки, он держит тебя, хоть в голубых глазах всё расплывается, он не видит даже силуэта, а сознание практически покинуло его. В глазах Манджиро блестит свет и наворачиваются слёзы. Так хочется… Так хочется быть спасённым. Так хочется всю жизнь греться в доброте этого мальчика. Так хочется… — Спаси меня, Такемитчи, — хрипло просит Майки, хватая своего героя за руку, и спустя мгновение они срываются вниз. «Надеюсь, ты успел…» последнее, что подумал Манджиро прежде, чем два хрупких мужских тела встретились с холодным асфальтом.***
Такемичи резко распахивает глаза, чувствуя как слёзы катятся по его щекам. Это просто невозможно! Уже который день он не спит. Стоит закрыть глаза, как он тут же видит смерти тех, кто ему так дорог. Он с трудом повернул голову в сторону, чтобы посмотреть на будильник. Два часа ночи, значит, удалось поспать всего около трёх часов. Что ж, не так уж и плохо. Ханагаки вздохнул, уставившись в потолок. Как же ему всё же надоела собственная беспомощность! Бессильно сжав зубы, парень безуспешно попытался сдержать новый поток слёз от осознания, что чем больше связей он находит, тем больше людей умирают в последующем будущем. Но при этом, если ничего не делать будущее получится неприемлемо отвратительным. Что же ему, всё-таки, стоит делать? В каждом будущем Манджиро Сано страдает. Всегда жертвует своим счастьем, ради счастливой жизни своих друзей. Снова и снова он лезет в какую-то непроглядную тьму тараканью, всегда, встречаясь с Такемичи, желает избавится от боли, покончить с ней тем или иным способом. В этот момент Ханагаки ощутил небывалый прилив ярости: Тётта — человек, из-за которого Майки страдал почти в каждом из будущих, всегда управляемый и потерянный, он был послушной пешкой Кисаки, а тот, в свою очередь, был готов на всё, лишь бы получить крохотный шанс на любовь Тачибаны Хинаты. Кисаки Тетта — гений, совершенно лишённый сострадания, чести и стыда, готовый положить десятки, сотни, тысячи чужих жизней на алтарь своей любви, а Такемичи Ханагаки — глупец, который, тем не менее, теперь обладает достаточной информацией для противостояния этому монстру, прикрывающемуся высоким чувством. Именно Такемичи станет живым, прочным и надёжным щитом для Манджиро Сано и не даст вертеть им, как хотелось бы мальчику-гению. Такемичи был очень слаб, и он первый, кто признавал это в себе. Раньше он только убегал, боялся проблем, и, даже, видя кучу смертей своими глазами, он, всё равно, боялся умереть сам, боялся, что в этих стычках его однажды убьют. Вспоминая свои прошлые скачки во времени, он мог с лёгкостью понять и то, почему другой «он» ушёл из Тосвы, и то, по какой причине он развратился властью и деньгами в этой группировке — всё от того, что «он» из прошлого просто боялся всего вокруг. Боялся кары от «босса» или возмездия от «друзей» — не так уж и важно. Да и сейчас он всё ещё боялся, но в этот раз того, что вновь ничего изменить не получится и он всех потеряет: Баджи, Эмму, Дракена… Нет, нет! Он должен их спасти! Но, ожидаемо, страх не отступал, потому он закрыл руками лицо, пока по не высохшим ещё щекам вновь побежали горькие слезы. — Не могу. Я больше не могу. Я не смогу видеть их смерти вновь… Это слишком… Слишком тяжело, — а в голове набатом бились слова: «Позаботься о Майки», «Спаси Хину», «Я доверяю Свастонов тебе», — кто-нибудь… спасите меня… — вырвалось из груди мальчика вместе с рыданиями. Вся накопленная боль, страх, ужасный груз ответственности, напряжение и стресс выходили с этими слезами. Когда сил на рыдание уже не осталось за окном уже начинался рассвет. Рассвет, что несёт за собой надежду на лучший исход.***
Ходить в школу стало некой привычкой? Не то, чтобы в этом был смысл, в третий раз слушать одно и то же? Довольно утомительно. Всего лишь небольшое проявление дисциплины. То, что произошло ночью Такемичи считает минутной слабостью, и корит себя за неё — за это время он мог подумать, что ему делать, а не размазывать слёзы по щекам. В той временной линии не наплакался что ли? Хватит! Слезами проблемы не решаются. Нужно всё продумать и только после действовать, иначе он опять всех потеряет. Сражаться в одиночку тяжело, но выбора не было. — Доброе утречко, Такемичи, — ах, это же Хина. Такемичи поприветствовал её, она что-то говорила, а Ханагаки задумался и прислушался к себе. Ничего… Когда он встретил её в своем первом скачке во времени, ему показалось, что он вновь испытал чувство похожее на любовь. Но сейчас ничего уже нет, казалось, что чувство любви сгорело внутри него. Нет, Хината всё ещё ему была дорога как подруга и близкий человек. Но точно не как возлюбленная, уже нет. Он ненавидел себя за подобное. Теперь ему придется разбить сердце этой прекрасной девушке, но и дурачить её фальшивыми чувствами, у него нет никакого права, — давай сходим на свидание? — улыбаясь, предложила Хината. Он не мог согласиться. — Прости, Хина, я последнее время очень устаю и сплю плохо. Я не смогу, — извиняющимся тоном сказал Ханагаки, но Тачибана кажется не расстроилась, а забеспокоилась. — Такемичи-кун, точно всё в порядке? Если проблемы со сном — это плохо. С этим лучше не шутить, — он кивнул, и всю оставшуюся дорогу Хината о чём-то рассказывала, на что Такемичи машинально кивал головой, думая совершенно о ином. На уроке было ужасно скучно. Такемичи смотрел в окно. Майки. Глава Токийской Свастики. Почему-то при мыслях о нём, ему хотелось плакать. «Твоя рука такая тёплая» «Спаси меня, Такемитчи». Нет! Сейчас не время думать об этом. Но его горло уже словно обхватила когтистая рука, а к глазам подступали слезы. Он потряс головой, стараясь не заплакать. Внезапно в коридоре раздался шум. Ах да, Манджиро Сано был весьма стихийным человеком, ему ничего не стоило вломиться в класс Такемичи посреди занятий. Что он сейчас и сделал, появившись в дверях. — О! Он тут! — радостно воскликнул Майки, заходя в класс, — Такемитчи, пошли гулять ~ — он абсолютно проигнорировал учителя, который пытался сказать, что идёт урок, это бы всё равно не остановило Манджиро. Прислонившись к косяку за дверью, ждал Дракен. Обычно он был здравым смыслом своего друга, но, видимо, бывают моменты, когда Майки остановить просто невозможно. Такемичи поднялся с места и покорно пошёл к выходу из класса. Сопротивляться бесполезно. Если понадобиться, Сано его за шкирку вытащит. В этот раз, увидев избитых третьегодок, Ханагаки лишь тяжело вздохнул спросив, что это. Дракен вновь пояснил, что они его разозлили. В этот раз действия этих двоих не пугали. Наоборот, в груди путешественника во времени росло тепло. Так приятно было вновь проводить время с ними двумя, пока ещё у него есть это беззаботное время, и неважно какую ерунду они творили. Они живы, улыбаются, шутят, мечтают. Это всё, что нужно Такемичи для счастья. Он обязательно спасет их. — Всё хорошо? — спросил Дракен, закинув руку на плечо парня. В этот раз не было так неловко как в первый, потому Такемичи искренно улыбнулся, так хотелось обнять Дракена и просто расплакаться, радуясь тому, что тот жив, но это будет слишком странно. — Да. Спасибо, что помогли вчера, — от всего сердца поблагодарил Ханагаки, на что Рюгуджи лишь усмехнулся, конечно, для них это были сущие пустяки, но вот Такемичи мог ведь действительно умереть или, как минимум, попасть в больницу с ужасными травмами. — Ты сегодня свободен? — с улыбкой вопрошал Майки. Чёрт возьми, Мичи показалось, что ради этой улыбки он готов отменить все планы, которых в общем-то у него и не было. — Ну да. Полагаю сидеть целый день дома. Это сложно назвать планами, — Майки на это лишь шире улыбнулся, словно услышал самую прекрасную в мире новость. За спиной вновь шептались ученики, удивляясь тому, что кто-то из их школы близок с Майки. Близок, да, и эта близость слишком обязывает. «Почему ты ушёл из «Свастонов?» Я хотел, чтобы мы были вместе». Он из прошлого принимал странные решения, видимо, из-за отсутствия связи с Манджиро и боязни ввязываться в происходящие тот Ханагаки просто покинул Майки. Его нельзя за это винить. В этом виноват только сам Такемичи, пришедший из будущего. Он пустил всё на самотек, когда его связь с Майки стала очень крепкой. Тогда он думал лишь о Хине, позабыв о мальчике, что без него тонул в своей тьме. Мальчике, который теперь так дорог его сердцу. И которого он так эгоистично заставлял страдать. — Пошли прогуляемся, — Майки посмотрел на него с этой просьбой в чёрных глазах. Ханагаки успел лишь кивнуть, как услышал крик. Чёрт, он и позабыл об этом. — Эй, подождите! — к ним твёрдой походкой шла Хината, прекрасно понимая, что должно произойти, Такемичи встал перед ней и схватил её за плечи. — Погоди-погоди! Хина, я понимаю, как это выглядит для тебя, но ты ошибаешься. Они мои друзья, это благодаря им я вчера не оказался в больнице, они мне очень помогли, — девушка пару раз моргнула и тихо ойкнула, видимо поняв, что собиралась сделать с теми, кто помог её парню. Она тут же извинилась, сказав, что действительно подумала не о том. И разговаривая с ней, Такемичи вдруг почувствовал вес на своей спине, не нужно быть экстрасенсом, что бы понять, кто это был. — Такемитчи ~ — раздался над ухом довольный голос Майки, — так значит, ты согласен, что мы с тобой друзья, — бессовестно повиснув на своем новом друге, говорил Майки. Дракен вздохнул, он видел как помрачнело лицо Майки стоило только Ханагаки обратить всё своё внимание на девушку. Манджиро был придурком и собственником, требовал к себе почти стопроцентного внимания, единственное, что смущало Рюгуджи, так это то, что сейчас эта черта проявилась к тому, кого они встретили лишь вчера, — тогда пошли, Такемитчи, — заявил Майки, хватая Ханагаки за запястье и таща его к выходу, пока тот торопливо извинялся перед девушкой.***
Ехать так на велосипеде с Майки за спиной, было очень комфортно и знакомо. Вспоминалось, как после битвы с Тайджу вёз его на своём мотоцикле, он тогда сказал «И я вот всё никак понять не могу. Того, кто всегда был рядом, резко не стало. И как такое произошло мне никак не понять», руки слегка задрожали. Да, все кто был дорог Майки, внезапно покидали его, и сам Такемичи тоже всегда покидал его, оставляя на волю Кисаки, а потом и Изаны. Сколько же раз он заставлял этого мальчика страдать? Насколько Манджиро Сано силён, настолько же он и слаб, теряя даже легкий свет, он путается в своей тьме и страданиях, Ханагаки обязан этого не допустить. Сегодня Тетта Кисаки впервые должен встретиться с Майки и начать втираться к нему в доверие, но если Такемичи займёт всё время Сано, то этого не произойдет. — Эй, Майки, чем я тебя заинтересовал? — он знал ответ, но хотелось, чтобы Майки вновь поведал о своём брате. Да, было немного больно, что в нём видят лишь погибшего брата Майки. Но его боль это ничто. — Ммм. Я не знаю. Увидев, как ты стоишь против Киёмасы, хоть у тебя и не было шансов, но ты упорно стоял за своих друзей, я увидел, как ты сияешь. Именно такой дух, я хочу видеть в Тосве, — что? Такемичи чуть сгорбился. Да что за фигня с этой временной линией? Майки ведь вовсе не это должен был сказать! Он должен был сказать, что Такемичи похож на его старшего брата. Что за изменения и, главное, что они несут за собой? А вдруг всё совсем поменяется? Что же тогда делать? Как же всех спасти? Такемичи начала бить крупная дрожь. Благо, они приехали на нужное место. Майки смотрел на вышки домов, офисов, торговых центров, свет от солнца падал на него, и вот он сиял, словно солнце для Тосвы. — В наши дни все думают, что быть хулиганом это не круто, верно? Во времена моего старшего брата здесь было множество банд байкеров. Они проносились по городу на своих супер-громких мотоциклах. Они все были чертовски смелы, всё время ссорились, но сами решали свои проблемы. И как они могут быть не крутыми? Вот почему я собираюсь создать новую эру хулиганов, — хоть тут всё оставалось без изменений, Манжиро через плечо взглянул на Ханагаки, — присоединяйся ко мне. Ты понравился мне, Такемитчи, — присоединиться? Ох, Майки, ради тебя Такемичи собирался перемещаться в прошлое ужасное количество раз, он готов поглотить твою тьму, дабы она не отравляла твою душу, а ты о такой мелочи просишь. — Всегда можно найти хороших бойцов. Но ты готов сражаться с кем угодно, и неважно насколько они сильнее, лишь бы не отступать от своего. Таких как ты мало. Подумай об этом, Такемитчи, — а толку-то от этого? Эта индивидуальность не помогла спасти дорогих людей. Они собирались уходить, но если Такемичи их отпустит, значит позволит Кисаки и дальше вершить свои планы. — Эхххх, Майки, и каждым новым знакомым ты это говоришь? — Манджиро повернулся, и узрел, казалось бы, самую светлую улыбку за всю свою жизнь, — перед такими заявлениями надо узнать друг друга получше. Агх, мы всё напутали. Но не всё потерянно! Майки, хочешь проехаться со мной и узнать друг друга лучше? — он протянул руку в сторону Манджиро. Майки пару раз удивлённо моргнул, после чего расплылся в улыбке.