***
Два часа спустя… Когда Эл и Лайт наконец-то соизволили явиться в главный офис, Ватари встретил их недовольным взглядом. Парни выглядели взъерошенными и смущёнными и, торопливо пробираясь к своему столу, старательно прятали глаза. — На часах уже одиннадцать, — проворчал Ватари, усиленно стараясь не замечать пурпурные следы от укусов, расцветающие у Эла на шее. Нет, он даже думать не хотел о том, чем эта парочка занималась! — Правда? Очень извиняемся, Ватари, время пролетело так незаметно, — небрежно ответил Лайт и ухмыльнулся, услышав, как Эл шипит себе под нос: «За себя говори». Лично Эл во время этой двухчасовой мучительно сладкой пытки как следует прочувствовал каждую минуту! — Извини, Ватари, — тихо сказал он, вперившись взглядом в экран. — Есть что-то новое относительно сегодняшней казни? — Нет, заявление Мотоморы о невменяемости отклонили, и толпы людей уже собираются на площади. Я всё же предложил бы тебе немного потренироваться в стрельбе, Эл, — заметил Ватари, ставя перед ним чашку чая и слойку. — Незачем, — отмахнулся Эл. — Даже если я вообще промахнусь, у нас есть Лайт и Мацуда, не говоря уж о тебе. К тому же, мишени на нём всё равно не будет… Он взял яблочную слойку и уничтожил в мгновение ока. Да, у них с Лайтом сегодня определённо разыгрался аппетит! — Ммм, вкусно! — пробубнил он с набитым ртом. — Есть ещё? Ватари тяжело вздохнул, но пошёл за остальными слойками. — Не будет мишени? Но разве их не положено прикреплять напротив сердца? — удивился Мацуда. Эл обернулся к нему: — У Киры нет сердца, так что я забыл попросить прицепить мишень. Целься, куда хочешь. Лично я буду стрелять ему в кишки… От его злобной усмешки Мацуда поёжился. Он знал, насколько болезненны ранения в живот и как долго потом человек истекает кровью. Смерть, которую Эл запланировал для Мотоморы, будет кошмарно долгой. Но разве не этого заслуживает Кира? Лайт мысленно сделал себе пометку тоже стрелять в живот на случай, если Эл, чья меткость всё ещё оставляла желать лучшего, промахнётся. — На нас возложена тяжёлая обязанность. Очень нелегко отнять жизнь человека, даже если это Кира, — предостерёг Соитиро молодых членов команды. — Вы готовы принять на себя ответственность за убийство? Лайт серьёзно кивнул, на его молодом лице читалась готовность принять роль палача. Мацуда выглядел точно так же. Эл же беспечно сунул в рот остатки слойки и принялся крутиться в кресле вокруг своей оси. Заметив удивлённый взгляд Соитиро, он перестал это делать и проглотил булочку. — Я — L, Соитиро-сан. Я уже убил или приказал убить огромное количество людей, — он безразлично пожал плечами. — Это то, с чем я давным-давно смирился, так что Киру я сегодня убью со всей ответственностью. Соитиро вздохнул. Что ж, с этим трудно спорить. Оставив Эла снова крутиться на стуле, он отошёл в сторонку, печально качая головой. — Эл! Папе это не понравилось! — прошипел Лайт, ногой останавливая вращение кресла. — Мне жаль, если это так, но я не вижу смысла приукрашивать суровую правду. А вот что касается всего остального… Эл принялся со знанием дела рассуждать про обои из глазури и про съедобное сахарное стекло. Когда его фантазии перешли на шоколадную реку, которую можно было бы пустить через территорию Вамми, Лайт поспешил его прервать. — Ты понимаешь, что говоришь про фильм «Чарли и Шоколадная фабрика»? — Конечно, обожаю этот фильм, — кивнул Эл и издал тоскливый вздох. — Вот бы такое место существовало на самом деле… — Ну, вообще-то оно существует, — брякнул Лайт. — Несколько лет назад у нас в «Стране Развлечений» была построена копия шоколадной фабрики и магазинчика сладостей… Эл обвиняюще посмотрел на Ватари: — И почему мне никто не сообщил о существовании этой Мекки, Ватари? Ватари в свою очередь смерил Лайта раздражённым взглядом. Великолепно. Теперь, пока Эл не попадёт в этот тематический парк развлечений, он не сможет сосредоточиться ни на чём другом. Лайт под взглядом Ватари немного увял. Правильно, старик, наверно, специально не упоминал про это, чтобы детектив не отвлекался. Вот чёрт… — Ну, перед Англией я обязательно отвезу тебя туда, — пообещал он. — Ты сможешь съесть любые сладости, какие захочешь, там даже есть небольшая копия шоколадной реки. Эл задохнулся от восторга. Рай действительно существует! — Закончи сначала работу, — напомнил Ватари, пощёлкав пальцами перед его лицом, чтобы вернуть к реальности. — К полудню от тебя будут ждать официального заявления. У тебя есть всего полчаса, чтобы перестать мечтать о шоколаде и заняться делом, ясно? Эл насупился, опустил глаза и сказал: «Да, Ватари» таким тихим, печальным голосом, что Лайта обуяло невыносимое желание обнять его и просто затискать до смерти. Ватари навис над детективом, как ястреб, наблюдая, как тот печатает отчёт о закрытии дела Киры. Эл, старательно тыча пальцами в кнопки, покосился на Лайта, глазами указал ему на автомат с напитками и тот, не вынеся душераздирающего взгляда грустных, щенячьих глаз, немедленно кинулся готовить ему большую порцию горячего шоколада со сливками и зефиром. Ватари, заметив это, возвёл очи горе. Похоже, что Эл уже отлично выдрессировал своего парня. — Спасибо, Лайт, — вздохнул Эл, принимая у него стакан. — С отчётом я почти закончил, а потом нам нужно будет готовиться к отъезду. — И сосредоточься, пожалуйста, на текущих задачах. Даже не мечтай о «Стране Развлечений», пока дело не будет окончательно закрыто, — посоветовал ему Ватари. — Я не ребёнок, Ватари, — угрюмо буркнул Эл и сделал большой глоток вкуснейшего, сладкого горячего шоколада. — Неужели? Что-то не заметно, — сухо сказал Ватари. — Может тебе начать вести себя по-взрослому, тогда я буду больше склонен поверить тебе. Пальцы Эла замерли над клавиатурой, и Лайт заметил обиду, мелькнувшую в его глазах. Лишь однажды он видел у Эла такой пустой, полный боли взгляд, и в тот раз Ватари тоже упрекал его в чём-то. Сегодняшний раз стал вторым, и для Лайта это оказалось чересчур. Его разум застила красная пелена бешенства. Вскочив на ноги, он начал орать, совершенно не соображая, что делает и кто перед ним. — Вы его обидели, Ватари! Не смейте так с ним разговаривать! Он изо всех сил старается подготовить этот отчёт, а вы только и делаете, что придираетесь! И не смейте называть его ребёнком, он только что арестовал самого разыскиваемого преступника столетия! Он L и он гениален, мать вашу! Не смейте думать, что это не так! Я не собираюсь просто стоять и слушать, как вы оскорбляете моего парня, и мне насрать, что вы его вырастили, Ватари. Вы не имеете права так с ним обращаться! Ватари заморгал. Впервые за многие годы он чувствовал себя искренне ошеломлённым. Лайт набросился на него, словно разъярённый чихуахуа. Эл выразительно фыркнул, взял Лайта за руку и зашагал к дверям, ни разу не взглянув на Ватари. — Отчёт готов, можешь отправлять! — крикнул он через плечо, вышел из офиса и с силой хлопнул дверью. — Что, во имя всего святого, это было?! — еле выговорил Мацуда и обалдело потряс головой. — Похоже, что стресс от нынешней ситуации, наконец, и до них добрался, — вздохнул Ватари. — Возможно, я всё же был… чересчур строг с ним. Прошу вас, заканчивайте свою работу, нам скоро пора будет ехать к месту казни. Отправив готовый отчёт, Ватари занялся своими делами. Ему очень хотелось пойти к Элу, поговорить, но сейчас с ним был Лайт. Эл уже не нуждался в Ватари так, как раньше. Может, поэтому они и ссорились чаще, чем обычно? Или виной тому напряжение последних дней? Как бы то ни было, теперь Лайт стал для Эла первым источником утешения, и как бы Ватари это не печалило, ему придётся смириться с этим фактом. Ничего другого не остаётся. Эл — взрослый человек, и Ватари нужно принять неизбежное. Он перестал быть самым важным человеком для своего ребёнка…***
— Хлопать дверью было очень по-детски, — тихо признал Эл, когда они стояли на крыше, тесно прижимаясь друг к другу. — Не надо было мне так делать. Лайт пожал плечами и сбросил с карниза камешек. — Он не должен был намекать, что ты ведёшь себя, как ребёнок, — указал он. — Мне, конечно, тоже не следовало так на него огрызаться, но я не жалею о том, что сказал. Я не потерплю, чтобы тебя кто-нибудь обижал, пусть даже Ватари. У Эла в животе запорхали бабочки. Лайт снова защищал его, и сейчас это было даже слаще, чем в тот раз, когда он едва не пробил головой Рьюги стекло аквариума. Лайт заступился за него перед Ватари, а для такого поступка нужно немалое мужество. Лайт так бесстрашен в своём желании защитить. Такой же бесстрашный и преданный, как… — Думаю, у меня есть для тебя кодовое имя, — сказал Эл, обнял Лайта и шепнул ему на ухо: — Кей. — Кей? — нахмурился Лайт, сразу же подумав про «Киру». — «К» — это от слова Knight, Рыцарь, потому что ты для меня именно такой. Ах, мой рыцарь в сияющих доспехах! — воскликнул Эл, подняв свой голос сразу на несколько октав вверх и падая Лайту в объятия. Лайт рассмеялся, одновременно раздуваясь от гордости. Эл видел в нём своего «рыцаря». — Так и есть, — мягко улыбнулся он. — Эл и его рыцарь. — Правильно. Эл и его рыцарь, — подтвердил Эл, прижимаясь к его губам в нежном поцелуе. — А Ватари пусть будет ворчливым старым людоедом. В этот момент упомянутый «Людоед» объявил им, что пора ехать, и парни покатились со смеху…***
На пути в тюрьму напряжённая атмосфера между Ватари и детективом несколько разрядилась, однако Эл по-прежнему держался в стороне. Сидя на заднем сидении, он играл с Лайтом в шахматы на портативной шахматной доске. Соитиро, занявший место рядом с водителем, понимающе улыбнулся Ватари. Он видел, что парни своей игрой демонстративно старика игнорируют. — Умно, — похвалил Лайт, когда Эл одним из своих коней выбил с доски его пешку. — Спасибо, Кей, — с важным видом кивнул Эл. — Кей? — удивлённо оглянулся Соитиро. — Это псевдоним, который я буду использовать в работе, папа. К — это от Knight. Ватари крепче сжал руль, но ничего не сказал. Тот факт, что Эл подарил Лайту кодовое имя, говорил о многом. — Knight… это какой-то каламбур на твоё имя? — не понял Соитиро. Он прекрасно знал, что Эл обожает хорошие каламбуры. — Вовсе нет. Это в знак того, что Лайт защищает меня, очень преданно и свирепо, как настоящий рыцарь, — любезно пояснил Эл, ловя в зеркале взгляд Ватари. — Надеюсь, Ватари, тебя это устраивает? — А у меня есть право голоса в этом вопросе? — спросил Ватари, безуспешно пытаясь скрыть горечь в голосе. — Нет, — отрезал Эл, и его взгляд в зеркале был жёстким. Атмосфера вновь стремительно потемнела. Однако к тому времени, как машина подъехала к тюрьме, Эл не выдержал. Он больше не мог выносить эту враждебность между собой и Ватари. Велев Соитиро и Лайту переодеваться в палаческую униформу, он отозвал Ватари в сторонку. — Ватари, извини, что я вёл себя как несносный, избалованный ребёнок. Ничего не могу с этим поделать, я такой, какой есть. Но ты тоже не должен был так со мной разговаривать на глазах у всей команды! Может, для тебя я и ребёнок, но для них я — L… — он покачал головой, его плечи поникли. — Единственное, чего я когда-либо хотел, это чтобы ты мной гордился. Но иногда я вижу себя в твоих глазах полнейшим неудачником… — Ты не неудачник, Эл, — резко сказал Ватари. — Прости, что я говорил с тобой свысока. Должен признаться, мне немного трудно смириться с той ролью, что Лайт занял в твоей жизни. Но я совсем не хотел так тебя обидеть. Эл заглянул в добрые голубые глаза старика, шагнул в его объятия. Они, как и объятия Сатико, дарили ему чувство безопасности. — Даже не думай, что Лайт сможет занять твоё место, Ватари. Тебя никто не сможет заменить. Ты мой старейший, самый близкий друг… ты как отец для меня, — крепче обнял его Эл, думая про себя: «А у меня есть лишь четырнадцать лет рядом с тобой». — Может быть, возложим вину за наши разногласия на дело Киры? — мягко предложил Ватари, и его тёплое дыхание легонько колыхнуло пряди чёрных волос. — Давай. Хотя я должен признаться, что раз или два мог назвать тебя «старым ворчливым людоедом». Ватари рассмеялся: — Было время, когда меня называли и похуже, мой мальчик. Эл улыбнулся, вдыхая ароматы чайных листьев, грушевого мыла и табака; родной, неповторимый запах Ватари. Теперь, когда между ним всё прояснилось, Эл мог полностью сосредоточиться на казни Киры. — Пора идти, нас все ждут, — сказал Ватари, осторожно высвободился из объятий Эла и медленно погладил его по голове, как делал в те времена, когда тот был ребёнком. Эл ощутил, как на глаза наворачиваются слёзы. Этим маленьким жестом, таким редким в последние годы, Ватари говорил ему три вещи: Прости. Я горжусь тобой. Я люблю тебя. Лайт и Соитиро ожидали их у места проведения экзекуции. Они были с ног до головы одеты в чёрное, на головах шлемы и наушники в шумоподавлением. Эл одобрительно кивнул и вместе с Ватари тоже пошёл переодеться. Они оба не сказали ни слова, но отец и сын Ягами заметили, что атмосфера между ними несколько очистилась. Пока Лайт и Соитиро занимали предписанные места, журналисты вились вокруг них, словно стервятники. Пришлось приложить немалые усилия, чтобы избежать их навязчивого внимания. Мацуда уже поджидал их, сжимая в руках винтовку, и выглядел на удивление непринуждённо. Место казни было оцеплено спецназом, за ними толпились безумствующие журналисты, едва не дерущиеся за лучшие места. Лайт с мрачной иронией обратил внимание, что никому из простых горожан не позволили присутствовать на казни. Однако вокруг хватало видеокамер, подключённых к спутниковым антеннам, и трансляция велась по всему миру. Похоже, что видео с казнью Киры немедленно станет вирусным. Скрюченного Нобу Мотомору вывели во двор через заднюю дверь. Он был не в состоянии идти сам, поэтому охране пришлось тащить его к столбу. Лайт посмотрел на бормочущего, полубезумного мужчину, прищурился и покрепче сжал винтовку. Он выстрелит этой гниде прямо в кишки. Выпученные глаза Мотоморы пробежались по толпе журналистов и испуганно замерли на ожидающих своего часа палачах. Лайт с трудом подавил желание помахать ему рукой. Наверняка уже известно, что сам L и его помощник будут в числе тех, кому поручено убить Киру. Для Лайта это была первая официальная работа в качестве К, и он совсем не хотел подвести Эла. Мотомора внезапно пронзительно заверещал, его крик эхом разнёсся в бодрящем весеннем воздухе. Никто, кроме него, Эла и Ватари не видел Рюка, который с дьявольской ухмылкой на лице исполнял перед столбом какую-то джигу. Эл встал рядом с Лайтом, вскинул винтовку к плечу и посмотрел в оптический прицел, чётко наведя его на живот Мотоморы. Убедившись, что прицел его не подведёт, Эл опустил винтовку и кивнул тюремным охранникам. Пора было переходить к делу. На помост поднялся человек в такой же чёрной униформе, как и у расстрельной команды, и принялся зачитывать обвинительный приговор. Эл знал, что это Таки Мица, глава Верховного суда Японии. Перечислив многочисленные преступления Киры и огласив смертный приговор, он сделал знак охране. Нобу Мотомору привязали к столбу и предоставили возможность сказать последнее слово. Губы Эла искривились в злой усмешке — Мотомора открыл рот и слова, которые он не хотел, но обязан был произнести благодаря записи в тетради смерти, полились из него потоком. — Я Кира. Я признаюсь в том, что убил тысячи людей с помощью тетради смерти. Хигути был первым Кирой, но я убил его и занял его место. Я не только Кира, но и не осуждённый сексуальный маньяк. Я совратил и изнасиловал множество невинных мальчиков, но мои преступления сошли мне с рук благодаря моему положению в компании «Йоцуба». Я заслуживаю смерти и готов принять свою судьбу. — Теперь я понимаю, почему ты так настаивал на выстреле в живот, — шепнул Мацуда. — Мне тоже целиться туда? Эл покачал головой. — Целься в его член, Мацуда, — зло посоветовал он. — Понял, — усмехнулся полицейский и вскинул винтовку. — Нобу Мотомора, также известный в мире как Кира, вы приговорены к смерти. Сейчас в вас будут выпущены четыре пули, и выстрелы будут продолжаться до тех пор, пока вы не умрёте. — Хреново быть тобой, — загоготал Рюк, проводя длинным чёрным языком по перекошенному от страха лицу осуждённого. — Давай так. Если ты крикнешь, что ты кусок дерьма, я подарю тебе быструю, безболезненную смерть. Но ты должен кричать очень громко… Мотомора опустил голову, сгорая от невыносимого стыда. Смотрят ли его родители на него сейчас? Он всем сердцем понадеялся, что нет, набрал полную грудь воздуха, запрокинул голову и заорал: «Я кусок дерьма!», после чего обмочился. В толпе журналистов раздались нервные смешки. Эл чуть заметно усмехнулся выходке Рюка и вскинул винтовку к плечу. — Готовсь! Все пятеро заняли позицию. — Целься! Стволы винтовок чуть опустились, наводясь на нижнюю часть тела Мотоморы. — Пли! Прогремела серия оглушительных выстрелов, пули впились в дряблое тело Мотоморы, и тот дёрнулся, словно тряпичная кукла. Эл удовлетворённо кивнул сам себе — его винтовка не была заряжена холостым патроном. Он заранее попросил Ватари позаботиться, чтобы пустышка досталась Лайту. Мотомора принялся кричать и биться спиной о столб, тело быстро окрашивалось ярко-красным. Пули вошли в него с такой силой, что разорвали живот, и теперь из ран выпирали кишки. Эл с язвительной улыбкой обратил внимание на пах мужчины, превратившийся теперь в безобразное месиво. Отвратительный орган, осквернивший стольких детей, был разнесён на куски метким выстрелом Мацуды. Весь двор погрузился в оглушающую тишину, нарушаемую только мучительными воплями умирающего. Соитиро беспокойно зашевелился. Даже сам Эл невольно вздрогнул, когда петли кишок с влажным шлепком вывалились на землю. Мотомора кричал, не переставая, умоляя демона о смерти. Над площадью начала распространяться мерзкая вонь крови и смерти. — Ради всего святого, добейте его! — не выдержал кто-то из толпы. Люди беспокойно зароптали, наблюдая за этим затянувшимся, жутким зрелищем. — L, каков приказ? Эл обернулся к охраннику и отрицательно качнул головой: — Для Киры никакого милосердия! Охранник кивнул и приказал всем опустить оружие. Мотомора бился в агонии и кричал, Рюк крутился вокруг него, упиваясь его страданиями и заходясь радостным хохотом. Прошли долгие шесть минут и сорок секунд, которые Мотоморе наверняка показались вечностью, и, наконец, Эл увидел, как имя и цифры над его головой дрогнули и погасли. Мотомора, выпотрошенный и больше похожий на окровавленный кусок мяса, чем на человека, затих и перестал шевелиться. Толпа, ещё несколько секунд назад молчаливо стоящая в полном оцепенении и ужасе, рванулась вперёд, спеша сфотографировать изуродованное тело Киры. Эл с отвращением отвернулся от них и повёл свою команду обратно в здание тюрьмы. Кира мёртв. Пусть теперь стервятники попируют над его останками.***
— Мне попался холостой, — сердито пробурчал Лайт, когда они переодевались обратно в свою одежду. Эл изумлённо на него вытаращился: «Чёрт возьми, как он узнал?» — Когда стреляешь холостыми, отдача меньше. Я, как только нажал на спусковой крючок, сразу понял, — пояснил Лайт, угрюмо натягивая ботинки. — Надеюсь, это не ты велел подсунуть мне пустышку? Эл удержал на лице идеально бесстрастное выражение: — Нет, Лайт, так это не работает. Есть такие вещи, в которые даже я не имею права вмешиваться. Да я и не хочу вмешиваться в такое. Это чистая лотерея, и холостой патрон достался тебе. Честно сказать, я думал, что он у меня… Лайт улыбнулся. Да, стрелок из Эла неважный, так что неудивительно, что он даже не понял, заряженный патрон был или нет. Лайт закончил переодеваться, чувствуя себя гораздо счастливей, чем минуту назад. Эл отвернулся. «Я сделаю и скажу всё, что угодно, лишь бы сохранить твою невинность, Лайт», — подумал он, крутя в пальцах небольшое кольцо с вделанными в него крошечными клочками страницы из тетради смерти. Теперь он всегда носил это кольцо в кармане. — Скоро начнётся процедура сжигания, — заметил Лайт, глядя на часы. — Кто бросит спичку? Ты? Эл медленно покачал головой. — Нет, Лайт. Я хочу, чтобы ты это сделал. Ты пообещал мне не касаться тетради смерти, но я хотел бы, чтобы именно ты поджёг её. Лайт нахмурился, удивлённый тем, что Эл решил доверить ему такое важное задание. Но он видел, что Эл, похоже, боится этой тетради, называет её проклятой. Лайт, как рыцарь, обязан прийти на помощь. — Я понимаю. Я сожгу её для тебя, Эл. Эл кивнул, чувствуя, как кровь стучит в ушах. Следом за Лайтом он прошёл в небольшое помещение, отделённое от зала, где хранилась тетрадь смерти, односторонним зеркалом. Вся целевая группа уже ждала там. Лежащую на возвышении тетрадь окружали вооружённые охранники, чуть в отдалении топтались собравшиеся зеваки. Они с любопытством разглядывали обманчиво невинный предмет и тихонько перешёптывались между собой. Демонстрация магического артефакта продлится всего полчаса, после чего по всему миру будет транслироваться процедура уничтожения. Из толпы вдруг выбежал какой-то человек, рванулся к тетради, желая выдрать из неё страницу, но охранники споро его вырубили. Эл раздражённо хмыкнул. — Вот почему я был против, — мрачно пробормотал он, глядя, как какая-то женщина визжит от ужаса, отдёргивая руку от артефакта. Лайт стоял рядом, смотрел на тетрадь смерти, и в нём всё сильнее разгоралось жгучее любопытство. Пальцы так и чесались потрогать гладкую чёрную обложку. Зуд был настолько сильным, что Лайту пришлось крепко стиснуть кулаки, впиваясь ногтями в ладони. Ватари встретил напряжённый взгляд Эла и кивнул. Настало время проверить, действительно ли Лайт Ягами победил в себе Киру. Часы пробили семь. Эл кивнул Лайту, достал из кармана коробок спичек и вложил их ему в ладонь. Лайт надел маску и поклонился Элу. — Я буду помнить про своё обещание. Эл почувствовал, как к горлу подступает не то всхлип, не то смех, не то ещё что-то в этом роде. Лайт развернулся и зашагал к тетради смерти. Охранники оттеснили толпу назад, на артефакт сверху опустилась толстая металлическая клетка. Сверху клетка была оставлена открытой, чтобы Лайт мог опустить внутрь спичку. Лайт встал перед тетрадью смерти. По его вискам градом тёк пот, голова кружилась от обуревающего его желания коснуться. Почему ему так невыносимо хочется протянуть руку и выхватить тетрадь из клетки? Конечно, вряд ли кто-нибудь станет возражать, если он просто пощупает её разочек одним пальцем… «Нет. Я дал ему слово». Лайт чиркнул спичкой, поднёс огонёк к тетради. Казалось, она кричит ему прекратить это и просто ПОДНЯТЬ ЕЁ! Он остановился, оглянулся на зеркало. По другую его сторону стоял Эл, и отец, и остальные. Лайт знал, что все они сейчас не сводят с него глаз. Лайт сделал глубокий вдох, повторил про себя обещание и решил свою судьбу. Горящая спичка коснулась обложки, тетрадь смерти охватило пламя. Лайт бросил на неё последний взгляд и отошёл в сторону, разглядывая багровые лунки от ногтей на своих ладонях. Эл не преувеличивал. Эта штука и в самом деле была проклятой. Лайт хотел схватить её больше всего на свете… пока не вспомнил, что его свет — это Эл. Именно этой, одной единственной мысли оказалось достаточно, чтобы он отвернулся. Стоящий за зеркалом Эл ощутил вдруг слабость в ногах и поспешно ухватился за Ватари. Лайт прошёл испытание. Теперь он навсегда останется его Лайтом. Из любви к нему он сжёг свою собственную тетрадь смерти и победил Киру в себе. Лайт выбрал его. Стоило Лайту вернуться в комнату за зеркалом, как Эл бросился к нему, спрятал лицо у него на груди и расплакался. Лайт с некоторым ошеломлением заключил его в объятия. Казалось, сейчас Элу не было никакого дела до глазеющих на всё это членов оперативной группы. — Эй, всё хорошо, — шепнул Лайт, ласково перебирая пальцами непослушные чёрные волосы. — Ну, тише, Эл, всё в порядке. Всё хорошо, всё закончилось… Ватари быстро выпроводил из комнаты обалдевших от такого зрелища полицейских, а Эл разрыдался на груди у Лайта пуще прежнего. Никто из членов целевой группы никогда не узнает, как близко Кира, истинный Кира подошёл к восстановлению своих воспоминаний. Никому, кроме Ватари, не дано было понять, что Эл сейчас плакал, как ребёнок, от абсолютного, безмерного облегчения. Аизава, выйдя за дверь, оттянул Ватари в сторонку: — Я ещё никогда не видел, чтобы Эл так себя вёл. Ни разу… Почему он расплакался? Ватари прочистил горло и поклонился полицейским: — Господа, благодарю вас за вашу неоценимую помощь в расследовании. С этой минуты я официально закрываю дело Киры и освобождаю вас от ваших обязанностей. Прошу вас при первой же возможности проверить свою электронную почту, там вас будет ждать гонорар за работу и письмо с личными рекомендациями L, чтобы вам было нетрудно найти новую работу. С этим Ватари оставил потрясённых следователей и вернулся туда, где было его место — к L и К.***
Двенадцать дней спустя Эл и Лайт сидели в самолёте, поднимающемся в небо над Японией. Они наконец-то летели в Лондон. Вообще-то их отпуск должен был начаться раньше, но Эл пришёл в абсолютный восторг от «Страны развлечений» и настоял, чтобы они на несколько дней задержались в тематическом парке. Он решил, что до отъезда обязан попробовать все тамошние сладости. Кроме того, он пригласил туда всю целевую группу, семью Лайта, Мису и Рьюгу, чтобы должным образом со всеми проститься. Лайт с улыбкой рассматривал сделанные фотографии. Вот Эл и Миса, вопящие на американских горках, Эл с леденцом за щекой, Саю и Эл катаются в чайных чашках… Опыт, конечно, получился волшебный. Даже Моги с Аизавой пустились во все тяжкие и так надрались вместе с Элом и Лайтом, что в итоге вся четвёрка отправилась купаться нагишом… Эл перебрал стопку фотографий и вытащил одну. — Вот эта моя любимая. На снимке были он сам, Миса, Лайт, Рьюга, Ватари, Соитиро, Сатико и Саю. Они устроили пикник на искусственной траве возле шоколадной реки. Рядом, невидимые для Лайта, были Рюк и Рем. Оба шинигами с гордым видом стояли по обе стороны от Эла и Мисы. — Рю! А долго лететь до Лондона? — крикнула Саю со своего места в хвосте. Эл посмотрел на часы и показал ей восемь пальцев. Саю застонала и нахохлилась в своём кресле. Восемь часов! Эл с улыбкой похлопал по пустому сиденью рядом с собой, и в следующую секунду Саю уже с обожанием прижималась к нему. — Поскольку твои родители спят, не желаешь ли послушать истории о Лондонском Тауэре? Саю с жаром закивала, её карие глаза возбуждённо заблестели. Рю устроился поудобнее и принялся рассказывать ей леденящие душу истории о предательстве, любви и жажде власти. Лайт расслабился в кресле по другую сторону от Эла, прикрыл глаза и растворился в мелодичном звучании его голоса. Ватари полюбовался этой картиной и продолжил составлять маршруты экскурсий для семьи Ягами. Эл настоял, чтобы для них были приобретены билеты во все музеи и достопримечательности Лондона. На то, чтобы посетить их все, им придётся потратить пару недель, и это будет очень плотный график. Частный самолёт поднимался всё выше, и вскоре Япония превратилась в несколько крошечных зелёных пятнышек посреди бесконечной синевы. Эл наконец-то летел домой. Саю, задремав, прислонилась к нему головой, с другой стороны так же закемарил Лайт, и Эл прикрыл глаза. Возможно, у него тоже получится немного отдохнуть. Впереди их ждало так много интересного, и он не мог дождаться момента, когда снова окажется дома. Во сне Эл видел родную Англию и Лайта. Но на этот раз Лайт больше не тянулся к тетради смерти. Он протягивал руки к нему.