***
Рюк летел следом за детективом по коридорам охраняемого учреждения, где содержался Мотомора, и радостно скалил свои акульи зубы. Эл вырвал из тетради смерти страницу и пообещал Рюку, что наконец-то продемонстрирует пленнику его таинственного мучителя. — Скорее бы увидеть его рожу, уверен, он обделается, — гоготал Рюк, представляя себе перекошенное ужасом лицо толстяка. — Рюк, мне надо будет, чтобы ты ушёл, когда я скажу. Есть то, что я хочу обсудить с ним, и это только между ним и мной, — предупредил Эл своего домашнего бога смерти. Рюк беззаботно кивнул, нисколько этим не обиженный. Если Эл позволит ему поразвлечься с Мотоморой, дальше может делать, что хочет. Ватари перекинулся парой слов с охранниками и те почтительно поклонились подошедшему детективу. — Спасибо, офицеры, я ненадолго, — отмахнулся Эл, когда те начали выказывать опасения насчёт его безопасности. Во-первых, он был в маске, во-вторых, легко отделал бы Мотомору, и это не говоря обо всём остальном. Велев ни под каким предлогом его не беспокоить, Эл вошёл в камеру и захлопнул дверь перед ошеломлёнными лицами охранников. — А это… это разве не опасно? Там ведь Кира, — боязливо шепнул один из них другому. — Он же L. Думаю, уж кому, а ему бояться нечего, — тихо ответил ему напарник, стараясь, чтобы сидящий неподалёку Ватари не услышал. Ватари усмехнулся своей чашке чая. Они и понятия не имеют, на что в действительности способен его Эл… Эл неспешно приблизился к скорчившемуся в углу мужчине. Тот был упакован в смирительную рубашку и раскачивался из стороны в сторону. Выглядел он в точности так убого и жалко, как Эл и надеялся. — Добрый день, Мотомора-сан. Как поживаете? Раскачивание прекратилось. Мужчина поднял голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как Эл снимает маску. — Ты! Эл безмятежно улыбнулся, услышав яд в его голосе. Небрежно бросив маску на пол, он сел за небольшой столик. Лицо Мотоморы побагровело от ярости, глаза стали напоминать узкие щёлочки. — Я не Асахи Киоми, — с лёгким смешком уведомил его Эл. — Попробуете угадать, кто? — L! — Браво, — сухо обронил Эл, хлопнув в ладоши. — Вижу, ваша единственная оставшаяся клетка мозга всё ещё работает. Да, я L. Я уничтожил «Йоцубу» и Хигути. Теперь настала ваша очередь, и я пришёл сказать вам об этом лично. Это вызвало ровно ту реакцию, на которую Эл рассчитывал. Мотомора, несмотря на смирительную рубашку, сделал неуклюжую попытку кинуться на него, но в результате лишь толкнул столик. Немного сока из стоящего на нём стакана выплеснулось, и Эл неодобрительно поджал губы. — Как неучтиво, Мотомора-сан. Не могли бы вы перестать изображать носорога и сесть прилично? У нас мало времени, а мне многое нужно сказать, — Эл жестом указал Рюку на Мотомору. Тот подскочил к мужчине, схватил его за ногу и подбросил в воздух. Мотомора перепугано заверещал, Рюк припечатал его задницей к стулу и обвил руками. — Коснись его страницей, хочу его чмокнуть! Эл хмыкнул: — Мотомора-сан, тут кое-кто очень хочет с вами познакомиться… — он через стол протянул руку и мазнул бумагой по щеке толстяка. Голова Мотоморы запрокинулась, рот широко открылся в беззвучном крике, когда он увидел у самого своего лица выкаченные глаза и острые, словно бритвы, зубы Рюка. Судорожно втянув в себя воздух, он попытался заорать, но Рюк зажал ему рот ладонью и влажно поцеловал в лоб. Эл наблюдал, как толстяк подвывает и трясётся в руках шинигами, и его глаза сверкали триумфом. Всегда приятно видеть ужас на лице того, кто любит причинять боль другим. Теперь хищник стал добычей, и Эл намеревался разорвать его на части. Кусочек. За. Кусочком. — А ну, тихо! Как грубо! — шикнул на него Эл. Он развлекался по полной. После двух месяцев сплошного стресса он решил извлечь максимум пользы из текущего момента. Скоро Мотомора станет воспоминанием, а они с Лайтом уедут в Англию. — Сейчас я поясню, что происходит, поэтому советую сидеть спокойно и слушать. Вас держит существо по имени Рюк. Он бог смерти, а я владелец его тетради смерти. Я собираюсь записать в неё ваше имя и сделаю это прямо у вас на глазах… Но-но-но! Не отворачивайтесь, я к вам обращаюсь, — Эл с упрёком погрозил ему пальцем, и Рюк стукнул мужчину по голове, заставляя сосредоточиться. Мотомора снова обратил на Эла свои водянистые глаза, но теперь в них не было ненависти. Там начали зарождаться страх и паника. — Как я уже сказал, я запишу в этой тетради обстоятельства вашей смерти, чтобы быть уверенным, что вы умрёте так, как я хочу. В ужасе, в боли и в полном одиночестве, — Эл достал тетрадь смерти и бросил на стол перед собой. Мотомора уставился на неё, не в силах отвести глаз. — Вы, конечно же, будете казнены публично. В конце концов, мир должен увидеть доказательства того, что Киры больше нет. Итак, что же это будет? Повешение? Газовая камера? Электрический стул? Расстрел, быть может? У вас так много вариантов, Мотомора-сан… — глаза мужчины в ужасе метнулись в сторону, и Эл щёлкнул пальцами. Рюк схватил толстяка за шею и насильно повернул лицом к Элу. — А теперь внимание: сейчас Рюк уберёт руку, чтобы вы могли мне ответить, но если будете слишком шуметь, я прикажу ему вырвать вам язык. Кивните, если поняли. Мотомора заскулил, но каким-то чудом сумел кивнуть. Эл пожал плечами и сделал знак Рюку. Тот убрал ладонь, но его когти по-прежнему угрожающе царапали Мотоморе горло. — Хорошо. Итак? Какой вид казни предпочитает уважаемый Мотомора-сан? — зло усмехнулся Эл. Сейчас он выяснит, какой смерти больше всего боится этот человек и будет настаивать, чтобы его казнили именно так. За самого Эла, за Лайта и за всех детей, которых развратил этот монстр. Мотомора умрёт ужасной смертью, чтобы эта участь миновала Лайта. Мир станет свидетелем грязного конца Киры, а Лайт будет увлечённо работать вместе с детективом, и вместо убийств будет нести людям справедливость. Мотомора тряс головой, его язык слишком онемел от страха, чтобы он мог произнести хоть слово. — Время идёт, Мотомора-сан. Я занятой человек, у меня много дел. На следующей неделе вы будете гнить в земле, поэтому лучше сделайте тот выбор, который ещё можете… — Эл глотнул сока и нетерпеливо побарабанил пальцами по столу, слушая бессвязное бормотание. — Я не хочу умирать! Я не Кира! Эл вскинул бровь и допил сок. Отставив стакан, он перегнулся через стол, внимательно глядя, как человек перед ним корчится под его безжалостным взглядом. — Ты изнасиловал шестилетнего мальчика, Мотомора. Ты разрушил жизнь этого ребёнка. Да, ты не Кира, но ты такое же зло, как он. Я знаю, кто был Кирой, и он не заплатит за свои преступления. Он никогда не причинял вреда детям. В отличие от тебя. Я хочу, чтобы ты умер, зная, что я подставил тебя. Ты не Кира, но будешь казнён, как он. Вместо него, если быть точным… как тебе это нравится? — мурлыкнул Эл, наслаждаясь вновь загоревшейся яростью в глазах Мотоморы. Ярость шла ему куда больше, чем страх. — Тебе не сойдёт это с рук! Я всё расскажу охране! Они наверняка прямо сейчас наблюдают за нами! Эл осмотрел свой большой палец, обратив внимание, что снова сильно прикусил его, пока ехал сюда. Ничего, попозже он попросит Саю-тян позаботиться об этом. Спустя минуту он снова посмотрел на Мотомору и небрежно усмехнулся: — Мне сойдёт это с рук, потому что я — L. По моему приказу охрана будет игнорировать всё, что ты говоришь, и уж конечно, никто из них не посмеет сейчас наблюдать за нами. Любые видеозаписи с моим участием строго запрещены. Перестань бороться за свою жизнь, ты её уже потерял. Я разговариваю с мертвецом. Мясистое лицо Мотоморы налилось кровью, он выпучил глаза, в которых снова заплескался ужас, начисто смывший недавнюю ярость. — Нет! Пожалуйста! Я не хочу умирать! Не хочу умирать! Я не виноват! Я так сожалею о том, что сделал с тем мальчиком… Эл тяжело вздохнул и вынул из кармана куртки сложенный листок бумаги. Посмотрев на Мотомору и убедившись, что тот внимательно слушает, он принялся читать: — Саймон Льюис, шесть лет. Похищен у родителей во время отпуска в Японии, изнасилован и брошен умирать в переулке. В настоящее время Льюису девять лет, он находится в психиатрической клинике в Манчестере, где проходит лечение от посттравматического стрессового расстройства, депрессии и панических атак. Всё это — результат твоих действий. Тобу Итчоки, тринадцать лет. Подвергся сексуальному насилию с твоей стороны и со стороны твоего ныне покойного коллеги. Сообщил в полицию, однако слова мальчика не приняли всерьёз из-за вашей безупречной репутации. Через год Итчоки покончил с собой, наглотавшись таблеток, которые ему прописали… Эл зачитал ещё пять трагических случаев насилия над детьми, и каждый из них заканчивался подробным описанием того, как ребёнок страдал. Закончив, Эл положил листок перед Мотоморой. — Я знаю, что чувствовали эти дети, потому что мне тоже было больно. Пострадать от того, кто старше, у кого такая хорошая репутация… до недавнего времени мне не хватало духу рассказать кому-нибудь об этом. А тем мальчикам, у которых смелости хватило, никто не поверил, и меня тошнит от того, что таким чудовищам, как ты, сходят с рук подобные преступления. Вот почему ты умрёшь с криком, Мотомора. Ты будешь страдать за каждого из этих мальчиков! Эл заставил себя успокоиться, только когда услышал собственное тяжёлое дыхание. Кровь стучала в ушах. Он не собирался говорить всё это при Рюке, опасаясь его насмешек, однако шинигами выглядел необычно тихим. Эл даже заметил в нём толику сочувствия. Сделав глубокий вдох, Эл открыл глаза. Он здесь ради справедливости и мести, и должен сохранять хладнокровие. Усилием воли он заблокировал боль, звуки и голоса, которые вновь угрожали преследовать его теперь, когда он рассказал о том, что случилось много лет назад. Он не мог позволить себе думать об этом, только не сейчас, когда Мотомора доведён до безумия и готов страдать. Засунув омерзительное воспоминание обратно в ящик, Эл крепко его запер. — Назови мне способ казни, Мотомора, — тихо сказал Эл. — Я окажу тебе такую милость. — Только не… не расстрел. Повешение или инъекция, — прошептал мужчина, и его кадык судорожно дёрнулся, когда он принял свою участь. Эл с довольной улыбкой откинулся назад. Не расстрел? Что ж, так уж вышло, что Лайт очень хороший стрелок, как и Мацуда. Ватари станет третьим, а он сам четвёртым, надо только немного потренироваться. Стандартные расстрельные команды состоят из пяти человек, и Эл решил, что последнее место должно достаться Соитиро. Он открыл тетрадь смерти, и Рюк с нехорошим блеском в глазах протянул ему ручку. — Рюк, это первый и последний раз, когда я пишу в этой тетради, — предупредил его Эл. — Так что не думай, что я буду развлекать тебя так же, как Лайт. Как только я здесь закончу, тетрадь будет спрятана подальше от посторонних глаз. Рюк смиренно вздохнул. Он знал, что Эл так скажет, но питал слабую надежду, что тот ещё хоть немножко попользуется тетрадью… — Одного раза достаточно, — мягко сказал Эл, прижал стержень ручки к бумаге и написал: Нобу Мотомора Умрёт в 18:00 10 апреля после того, как суд присяжных признает его виновным в том, что он Кира. Он будет приговорён к смертной казни и умрёт, истекая кровью после выстрелов в живот. Все пули промахнутся мимо жизненно важных органов, что вызовет медленную и мучительную смерть. Перед казнью Мотомора произнесёт последнее слово и признается, что он не только Кира, но ещё и педофил. Умрёт, крича от боли. Дописав, Эл украсил абзац небольшим смайликом и повернул тетрадь к лицу Мотоморы. — Нет! Нет! Не расстрел! Я сказал — повешение! Повешение!!! Рюк, от души веселясь над проделкой Эла, впился в бьющегося в истерике человека когтями, чтобы его утихомирить. — Я слышал, что ты сказал. Просто решил не слушать. Так же, как ты не слушал мольбы тех детей… неприятно, правда? Должно быть, чувствуешь себя таким беспомощным? Мотомора застонал от отчаяния, и Эл злобно улыбнулся. — Что ж, это было чудесно, — он встал со стула и отвесил мужчине издевательский поклон. — Но мне и правда пора идти, меня ждут мой парень и его семья. Благодарю вас за эту небольшую беседу, Мотомора-сан, теперь я чувствую себя намного лучше. Увидимся в следующую среду. С нетерпением буду ждать той секунды, когда ваши имя и цифры погаснут, — он сделал паузу, кивнул Рюку, и тот вырубил Мотомору, ударив его лицом о стол. — Рюк, кое-что из того, что я сказал ему… — начал Эл, пытаясь придумать, как объяснить богу смерти, что существуют вещи, о которых люди не всегда готовы говорить. Рюк остановил его взмахом руки: — Я понял, можешь не объяснять. Но… если хочешь об этом поговорить, валяй. Я, хм… не стану думать о тебе хуже, понимаешь? Знаю, это не моё дело, но это многое в тебе объясняет. — То есть? — тихо спросил Эл. — Твоё чувство справедливости, силу и решительность. Я давно понял, что самые сильные люди обычно те, кто прошёл в жизни через всякое дерьмо. Так что да, это объясняет, почему ты такой, какой есть. Эл не ожидал услышать такое от шинигами. Похоже, Рюк намного умнее, чем о нём думают. — Спасибо, Рюк, — склонил он голову. — Я сегодня ночую у Лайта, но Ватари говорил что-то про ящик яблок, который он тебе купил. И он спрашивал, не желаешь ли ты сегодня смотреть вместе с ним вестерны? — Йии-хааа! — завопил Рюк, изображая ковбоя, раскручивающего лассо. Судя по всему, это означало «да». Оставив Мотомору валяться в луже собственной крови, Эл натянул маску и вышел из камеры. Охранники, коротающие время за игрой в карты, при виде него немедленно вскочили на ноги. — Он сошёл с ума, — скорбно покачал головой Эл. — Думает, что L его подставил и выдал за Киру, видит вокруг себя каких-то монстров и даже умудрился сам себя вырубить, ударившись о стол. Советую держать его на сильных седативных. Этот человек скоро умрёт, так что нет смысла принимать во внимание его психическое здоровье. — Но если он невменяем, разве это не должно быть учтено в суде? Может, его и не приговорят, — мрачно спросил Пен Фи, самый молодой охранник. — В большинстве случаев это действительно стало бы смягчающим обстоятельством, — согласился Эл. — Но этот случай — исключение. Это Кира, и для него не будет пощады, неважно, безумен он или нет. Делайте, что я говорю и держите его под дозой. Я позабочусь, чтобы его судебный процесс прошёл быстро и без проволочек. Если возникнут какие-либо вопросы, прошу вас обращаться к Ватари. С этими словами Эл покинул здание. Удовлетворение плескалось в его венах, словно морфий. От счастья и облегчения кружилась голова, и он не мог дождаться, когда увидит Лайта и отпразднует…***
— Рю останется на ночь? УРА! — завопила Саю, вскидывая руки в воздух на манер чирлидерши, разве что без помпонов. Не в силах стоять на месте, она забегала по комнате. — Поскорей бы! Я его уже столько лет не видела! Сатико, деловито накрывающая на стол, рассмеялась: — Он же приезжал на прошлых выходных, Саю. Неужели тебе это время показалось годами? Саю закивала. Куда там годами, вечностью! У неё столько новостей, которые она непременно должна рассказать Рю! О том, как она на отлично сдала промежуточные экзамены, и что её хоккейная команда снова проиграла «Лебедям», и как она соскучилась по его милой улыбке… «Ладно, об этом я лучше не буду говорить», — подумала Саю, заливаясь краской, и помчалась переодеваться. Сатико проводила восторженную дочь глазами, снисходительно покачала головой и продолжила расставлять тарелки. Её, конечно, оповестили о госте едва ли не в последнюю минуту, однако Сатико была уверена, что на столе достаточно как солёных, так и сладких закусок, чтобы в полной мере удовлетворить сладкоежку Эла. Она запаслась его любимой медовухой, а также купила несколько бутылок шампанского. Обернувшись к мужу, она одарила его улыбкой, в её глазах светилась гордость за него. — Надеюсь, тебе понравится вечер, дорогой. Я так горжусь тобой и Лайтом, вы без устали работали, чтобы остановить Киру! — она нежно прижалась губами к его щеке. — Как только Киру казнят, мы сможем поехать в наш семейный отпуск… я так жду этого! Соитиро ответил жене таким же поцелуем. Она всё это время с таким пониманием относилась к его работе, ни разу не пожаловавшись, когда он поздно приходил домой или не приходил вовсе. В благодарность он устроит для неё самый лучший отпуск! Лайт с улыбкой покосился на родителей, после чего снова уставился в телевизор, где как раз шёл выпуск новостей. L провозглашался спасителем мира, и все те, кто ещё вчера в нём сомневался, сегодня пели ему дифирамбы. Лайт усмехнулся. Всё-таки СМИ жутко непостоянны. После новостей в эфир вышла передача под интригующим названием «Кто же такой L?». Приводившиеся в ней «факты» были, естественно, высосаны из пальца, но кое в чём создатели программы не ошиблись. Например в том, что L — мужчина. С возрастом в тридцать пять — пятьдесят лет вышла небольшая промашка, зато догадка о его европейском происхождении и о том, что он обожает выводить людей из себя, оказалась удачной. Прочее же было полнейшим бредом. Например, какая-то экзальтированная дамочка во всеуслышание заявляла, что переспала с L, и теперь носит его ребёнка. Фыркнув, Лайт обернулся к матери: — Чертовски надеюсь, что он не… — он поспешно зажал себе рот ладонью, сообразив, что ляпнул, но было уже поздно. Дерьмо! Сатико улыбнулась и подмигнула шокированному сыну, в её глазах плясали смешинки: — Я знаю, что Рю — это L, причём знаю уже давно. Он ещё несколько недель назад мне признался, но попросил ничего тебе говорить. Хотел посмотреть, насколько тебя хватит. Вдвоём с Соитиро они залились искренним смехом. — Моя родная мать! Он уже мою родную мать подбивает меня разыгрывать! — запыхтел от возмущения Лайт. Впрочем, больше для виду, поскольку, конечно, ни капли не злился. Эл есть Эл, и удивляться тут нечему. — Однако он настаивает, чтобы его по-прежнему называли Рю. В основном, из-за Саю. Узнав, кто он на самом деле, она либо напугается, либо будет сражена наповал, а он этого не хочет. К тому же ни для кого не секрет, какая Саю болтушка. Если ей доверить тайну, об этом будет знать весь Токио, мы и глазом моргнуть не успеем, — твёрдо сказал Соитиро. — Так что не забудьте называть его Рю, ладно? — Конечно, дорогой, — успокоила его Сатико. Лайт изумлённо посмотрел на мать и потряс головой: «Эл настолько ей нравится, что если мы с ним однажды поссоримся, я даже не знаю, чью сторону она примет». Он посмотрел на свои новенькие часы. Прошло уже довольно много времени, и Лайт надеялся, что Эл скоро приедет. Так не терпелось устроить беспорядок на собственной кровати… Почувствовав на себе взгляд отца, он прочистил горло и сделал невозмутимое лицо. — Помни, что я говорил, сынок, — предупредил Соитиро, заметив в глазах Лайта знакомый жаждущий блеск. — Конечно, папа, — старательно покивал Лайт. — Мам, может тебе помочь? — Э-э, нет, всё уже готово, дорогой. Может, нальёшь себе вина и перестанешь выглядывать в окно? Я уверена, Рю приедет раньше, чем ты успеешь понять. Лайт усилием воли заставил себя снова уставиться в телевизор, чуть хмурясь в ответ на смех матери. «Ничего, скоро будем только я и Эл… и куча сирот, и его трое братьев… и моя семья… и Ватари…» — Лайт обречённо застонал и снова посмотрел в окно. В следующее мгновение его лицо просияло — лимузин Ватари наконец-то подкатил к дому и плавно остановился у калитки. Сорвавшись с дивана, Лайт бегом помчался открывать дверь, хотя Эл ещё даже из машины не вышел. Он просто не мог усидеть на месте! Краем уха он расслышал голос матери, проворковавшей что-то насчёт «юных влюблённых», проигнорировал это, распахнул дверь и поспешил на улицу. Эл стоял у машины с перекинутой через плечо сумкой и, наклонившись, о чём-то говорил с Ватари, позволив тем самым Лайту полюбоваться прелестнейшим видом задницы, обтянутой его любимыми чёрными джинсами. Помахав Ватари на прощание, Эл обернулся. — Привет, Лайт. Лайт, совершенно наплевав на то, что родители смотрят, бросился к нему и принялся целовать до потери пульса. Эл уронил сумку на землю и обвил Лайта руками, наслаждаясь пьянящим ароматом ранних пионов и жгучими поцелуями. — КХМ! Лайт недовольно возвёл глаза к небу и с неохотой отодвинулся. Эл с улыбкой заглянул ему через плечо. Стоящая на пороге Сатико выглядела весёлой, а вот Соитиро, похоже, её веселья не разделял. Мда… возможно, с поцелуями стоило обождать… Парни подошли к дверям, и Эл вежливо поклонился хозяевам дома так, как он вычитал в руководстве по японскому этикету для путешественников. — Окасан! — тепло улыбнулся он. Сатико счастливо прижала ладонь ко рту, протянула к нему руки, и Эл радостно шагнул в материнские объятия. — Мама? — одними губами потрясённо спросил Лайт у отца. Тот лишь беспомощно пожал плечами. Похоже, что с лёгкой руки его жены Эл всё-таки стал Ягами. Соитиро хорошо знал, что если Сатико что-то взбрело в голову, её лучше не пытаться переубеждать. — Заходи, Рю! Ты и Мису-сан пригласил? Лайт тихо зарычал, и Эл метнул в него предупреждающий взгляд, после чего с милой улыбкой обернулся к Сатико: — Да, пригласил, она уже едет. Каким бы странным это ни казалось, но мы с Мисой теперь хорошие друзья… — Да уж, это слегка странновато, — пробормотал Лайт и вместе с отцом поплёлся в столовую. Идущая впереди Сатико вовсю обхаживала Эла, и Лайт чувствовал себя на втором месте. — Любой твой друг — желанный гость в нашем доме, Рю. Мне всегда нравилась эта девушка, хоть я и знала, что Лайту она совсем не пара. Я так рада, что она сошлась с этим актёром! Но, думаю, стоит её предупредить, чтобы не говорила об этом Саю… Эл кивнул. Можно было только представить, как Саю вцепится в лицо Мисы ногтями, если та будет чересчур много говорить про своего «любимого Рьюгу». — Хотя, может и нет. Кажется, сейчас у неё новая любовь, — лукавая улыбка Сатико не прошла для Лайта незамеченной. Эл тоже обратил внимание, умилился и поинтересовался, не знает ли она, кто это? — Ой, понятия не имею, Рю. Скорее всего, какой-нибудь умный, симпатичный парнишка из её класса, — с невинным видом отмахнулась Сатико. — Рю, милый, я приготовила тебе много сладостей, но пожалуйста, поешь и что-нибудь солёное тоже. Эл кивнул, послушно съел суши и Сатико просияла от гордости. Лайт решил, что пришло время открыть водку.***
— Ээ-эй! Есть кто дома? Это Миса-Миса! Лайт содрогнулся от пронзительного крика и поспешил к двери. Неприязни к девушке он больше не испытывал, к тому же Эл теперь с ней дружит, но все эти её нескончаемые вопли… — Лайт-кун! — счастливо заверещала Миса, обхватывая его руками, как она делала раньше, когда они «встречались». — Я так по тебе соскучилась! Нам скоро надо будет ещё раз сходить на двойное свидание, ладно? Мне так понравилось петь караоке с Рю! — Миса, дорогая, мы в гостиной! — позвала Сатико. Девушка скинула туфли и прошла в дом, мимоходом сунув Лайту несколько пакетов с бутылками. Он тяжело вздохнул. — Ягами-сан! Как приятно всех вас снова видеть! — поклонилась Миса. — Ой, неужели это малышка Саю-тян? Господи, ты так выросла! Саю вежливо улыбнулась ей в ответ и села чуть прямее: — Мне уже почти пятнадцать, Амане-сан. — О! Вот в чём дело. Извини, я забыла. Я принесла вам немного вина! Спасибо, что приняли меня в своём доме! Соитиро со слегка оглушённым видом кивнул. От непрекращающейся болтовни и мелькающих туда-сюда светлых волос у него закружилась голова. Теперь он смог в полной мере оценить терпеливость сына, который сумел так долго выносить компанию Мисы. — Миса, — заулыбался Эл, выходя из кухни с бутылкой медовухи в руке. Она радостно завизжала и бросилась к нему. — Рю!!! Я по тебе так соскучилась! Ты почему мне вчера не написал, негодный мальчишка?! — Ну, я извиняюсь, Миса. Вчера я был очень занят, помогая L организовывать захват Мотоморы, — ехидно сказал Эл, но, как и следовало ожидать, Миса на его тон не обратила ровным счётом никакого внимания. — А-а, тогда ладно. Это серьёзная причина, так что я тебя прощаю. — Спасибо, Миса, — Эл заговорщически улыбнулся Лайту. — Мне только что написал Ватари. Он покормил рыбок и говорит, что Левиафан, похоже, доминирующая рыба. Он продолжает гоняться за остальными. — Левиафан? — рассмеялась Миса. — Рю, только не говори, что назвал так одну из своих рыбок! Эл насупился. По его мнению, это вполне подходящее имя для такого крепкого парня. Хорошо, что он наконец-то может жить так, как велит его рыбья натура. Малыш годами соседствовал с акулой, и теперь ему необходима передышка. — А вот я думаю, что это отличное имя для рыбки, — громко заявила Саю, с обожанием глядя на Эла. — Спасибо, Саю, — тепло улыбнулся он и показал Мисе язык. — Хоть у кого-то в этой комнате хороший вкус. Саю залилась краской и весь остаток вечера витала в облаках, мысленно повторяя в голове эти слова. В девять вечера Соитиро велел ей ложиться спать. Саю сделала попытку выклянчить ещё двадцать минуточек у матери, но та тоже оказалась непреклонна. Саю разочарованно вздохнула — взрослые выпили много вина и теперь вели себя довольно шумно, а она, похоже, пропустит всё веселье. — Тебе завтра в школу, так что ты должна как следует отдохнуть, чтобы хорошо учиться, — утешил её Эл. — Иначе кто будет перевязывать мне палец? Я хочу, чтобы моей медсестрой была только Саю Ягами. Саю захихикала, глядя на свеженький пластырь с клубничным ароматом, красующийся на его пальце. Рю прав! Раз уж у него привычка грызть палец, когда он нервничает, то Саю обязана хорошо учиться и стать его личной медсестрой! — Ладно! — крикнула Саю, пожелала всем спокойной ночи и умчалась вверх по лестнице. Она была полна решимости учиться завтра изо всех сил. Лайт с улыбкой проводил её глазами и перевёл взгляд на самодовольного Эла. Всё же до чего коварным манипулятором он умеет быть! Миса с улыбкой наблюдала за ними, но тут её взгляд упал на часы. — О нет! — задохнулась она от ужаса. — Мне пора! Хидеки будет меня ждать! Допив вино, она принялась искать своё пальто. Лайт передал его ей вместе с сумкой. — Жаль, — «искренне» сказал он. — Передавай привет Рьюге. — Передам! Ой, он будет так расстроен, если я опоздаю, мы с ним сегодня собирались смотреть премьеру нашего фильма! Миса схватила свой телефон, бешено рявкнула на одного из своих телохранителей, чтобы ей живо подали машину, после чего обернулась к Сатико, вновь сияя нежной улыбкой. Поклонившись ей, Миса бросилась обнимать Соитиро. — Рад был вас повидать, Амане-сан, — через силу сказал Ягами-старший, и Миса поспешно отстранилась, словно боясь, что он её укусит. Рю вышел с ней на улицу, чтобы проводить до машины, обнял на прощание. — Напиши мне поскорее, Рю, хочу пообедать с тобой и Лайтом прежде, чем вы улетите в Англию. — Напишу, конечно. Приятного тебе вечера, — хитро ухмыльнулся Эл, думая о том, каким приятным будет его вечер. Миса заметила его взгляд. — Тебе тоже. Желаю удачи, надеюсь, вам удастся нечто большее, чем просто потискаться! — бросила она через плечо, торопясь к машине. Эл с вызовом поднял бровь и Миса усмехнулась. Разумеется, таким гениям, как Эл и Лайт, не составит труда придумать, как обойти запрет старого ворчуна Соитиро, верно? Эл помахал Мисе вслед и почувствовал, что не очень твёрдо стоит на ногах. Он не особо следил за тем, что пьёт, впрочем, как и все остальные. В небе вспыхивали огни фейерверков, вдалеке были слышны разудалые выкрики подвыпивших гуляк. Вся Япония сегодня праздновала, поднимая тосты за L и целевую группу, и Эл решил, что он тоже вполне может позволить себе немного отвести душу. На пути через прихожую из шкафа вдруг высунулся Лайт и быстро втащил его внутрь, Эл и ахнуть не успел. Тесно прижавшись к нему, Лайт горячо зашептал на ухо: — Нам нужно по-быстрому спланировать дальнейшие действия. У отца слух, как у летучей мыши, так что нужно быть очень осторожными. Я смотрел, как ты сосёшь леденец, и мне в голову пришла идея. Ты всегда очень громкий, когда получаешь удовольствие, поэтому мне придётся заткнуть тебе рот. Эл хихикнул — ладонь Лайта дразняще прошлась по его животу. — И чем же? — «невинно» спросил он. — Своим членом! — прорычал Лайт, приникая губами к его шее. — А я одновременно буду сосать твой. Эл распахнул глаза, вспомнив мангу, которую ему показывали по дороге на фестиваль. — Это гениальный план, Лайт, — согласился Эл и запрокинул голову. Лёгкие покусывания постепенно превратились в нежные касания языка и влажные дорожки поцелуев вдоль горла. Тихий стук в дверь заставил обоих подскочить на месте. Лайт осторожно выглянул и увидел перед собой смеющееся лицо матери. — Я понимаю, что вам хочется побыть наедине, но всё же советую найти другое место. Твой отец как раз собирался пройти мимо. Я отвлекла его, попросив открыть банку огурцов, так что лучше бы вам поскорее выйти из шкафа. Парни переглянулись, их плечи затряслись от еле сдерживаемого смеха. Сатико непонимающе заморгала, и они, не выдержав, расхохотались в голос над её непреднамеренным каламбуром. Ей оставалось лишь неодобрительно покачать головой. Хохочущая парочка неуклюже вывалилась в коридор, Лайт от смеха едва мог дышать, по щекам градом катились слёзы. — Спасибо, окасан, но смею заверить, мы с Лайтом уже давно это сделали, — съязвил Эл. В глазах Сатико блеснуло понимание, и её тоже начал душить смех. Выглянувший из кухни Соитиро с банкой огурцов в руках озадачено уставился на то, как его жена, придерживаясь за плечо сына, звонко, по-девчоночьи хохочет. — Я даже спрашивать не буду, — с нежностью покачал он головой. Они вернулись в гостиную, и остаток вечера старательно планировали предстоящий отпуск. Эл заверил Сатико, что в качестве подарка оплатит их перелёт и застенчиво предложил им для проживания гостевой домик Вамми. — Он очень уютный, с видом на реку, и расположен в стороне от основных строений. Думаю, вам понравится там жить, окасан. — Звучит очаровательно! А там есть эти… ну, такие большие… — Сатико нахмурилась и сделала пальцем круговое движение. — Ну, как они называются? — Водяные колёса? Да, там есть одно такое, а ещё пруд с утками, и старая мельница до сих пор стоит, — с тоской улыбнулся Эл. У него было много приятных воспоминаний о пикниках, проведенных там с мальчиками… хорошо бы, чтоб получилось так же посидеть у реки вместе с Лайтом и его родными… Часы пробили одиннадцать, Лайт демонстративно зевнул и потёр глаза. Выпил он много, но не был так уж пьян. Просто искал предлог уволочь, наконец, Эла в спальню. Однако тот, казалось, в упор этого не замечал. Последние полчаса Эл увлечённо болтал с четой Ягами, и Лайт не мог понять, то ли он действительно не понимает намёков, то ли сознательно их игнорирует, задавшись целью выбесить Лайта. «Точно, чтобы выбесить», — решил Лайт, когда Сатико предложила Элу посмотреть альбом с детскими фотографиями. Тот охотно согласился и тут же принялся умилённо ворковать над особенно позорной фоткой, на которой Лайт был наряжен, как стебель сельдерея. «Засранец». — Я устал, — громко заявил Лайт, поняв, что тонкие намёки тут не работают. Он хотел Эла, и хотел немедленно. — Спасибо за вечер, было здорово. Эл, ты готов идти спать? Эл пожал плечами так, словно ему было совершенно всё равно: — Конечно, Лайт. Прошло ещё десять минут, прежде чем Лайт сумел, наконец, оторвать Эла от своих родителей. Нетерпеливо кивнув в ответ на очередное предупреждение Соитиро о запрете на "забавы", Лайт наконец-то завёл Эл в свою спальню и закрыл дверь. — У тебя огромные проблемы, — прорычал он, надвигаясь на Эла с грацией охотящегося тигра. Эл наблюдал за каждым его движением широко открытыми от предвкушения глазами. — И как ты намерен меня наказать, Лайт? — шепнул он, когда Лайт прижал его к матрасу и начал возиться с ремнём. — Я буду отсасывать тебе, пока тебе не захочется кричать и умолять меня дать тебе кончить. Но ты не сможешь этого сделать, потому что я заткну тебе рот своим членом и буду трахать так глубоко, что ты подавишься… Эл наставительно воздел палец вверх: — У меня нет глоточного рефлекса, Лайт. — Заткнись, не порти мне игру, — хихикнул Лайт, стаскивая с него джинсы. — И помни, это минет в режиме стелс высшего уровня. Эл с серьёзным видом кивнул и дерзко ему откозырял. Лайт молниеносно избавился от своей одежды. Было слышно, как родители ходят внизу. Если повезёт, получится всё провернуть ещё до того, как они поднимутся наверх и лягут спать. — Ложись на бок, — шепнул Лайт, когда они оба полностью разделись. Эл лёг и нетерпеливо заёрзал, его лицо приобрело свекольно-красный оттенок. Лайт со всей возможной осторожностью, чтобы не приведи господь не зашуметь, лёг рядом. Его лицо оказалось на уровне паха Эла, и тот вздрогнул, почувствовав на члене лёгкое дуновение дыхания. — Лайт… — тихо простонал Эл. — Ну, пожалуйста… Лайт чуть сдвинулся, чувствуя, как губы Эла приоткрываются, впуская его, начинают легонько посасывать головку. Лайт вздохнул от удовольствия и сдвинулся ещё, входя глубже. «Надеюсь, этого хватит, чтобы он вёл себя тихо», — подумал Лайт, и в свою очередь взял в рот его член. Эл тихо простонал, и Лайт невольно дёрнулся от пронёсшихся по члену приятных вибраций. Он плавно начал двигать бёдрами. Почему они раньше этого не делали? Это же просто обалденно! Эл вцепился в него, его стоны не затихали ни на секунду. Быстро найдя свой ритм, они усердно и тихо принялись доводить друг друга до разрядки, и комнату наполнили влажные, причмокивающие звуки. Кровать чуть скрипнула, и Лайт навострил уши, напряжённо пытаясь понять, не поднимается ли кто-то из родителей по лестнице. Эл даже с полным ртом стонал всё громче, и Лайт понял, что если он не хочет, чтобы их застукали, придётся поторопиться. Он взялся за дело всерьёз, Эл последовал его примеру, втянул щёки и почти сразу Лайт осознал, что трахает его в горло. — Мммф! Лайт зашипел и задвигался быстрее, чувствуя, как приподнимаются яички, а в животе спиралью свивается напряжение. Он был так близок. Эл причмокивал и постанывал, плотно обхватывая истекающий влагой член, и Лайт точно так же чувствовал на своём языке вкус его возбуждения. Внезапно Эл напрягся, его член запульсировал, изливая в рот Лайта потоки сладкой спермы. Послышался его приглушённый, полный наслаждения вскрик, и этого хватило, чтобы Лайт в мгновение ока дошёл до финала и принялся выплёскивать свою страсть в горло Эла. Их бёдра лихорадочно толкались, они жадно сглатывали, высасывая друг друга до капли, и в этот момент ни одному из них не было никакого дела до того, сколько шума они производят… Шаги на лестнице! — Соитиро, по-моему, в наш сад снова залез соседский кот! — вздохнула Сатико. — Ты не проверишь, дорогой? «Спасибо, мама», — подумал Лайт, тихонько выпуская обмякший член Эла изо рта и чувствуя, как тот делает то же самое. — Чёрт… это было круто… — еле выдохнул Эл, всё ещё слегка вздрагивая, отходя от сокрушительного оргазма… Лайт слабо усмехнулся, накрыл их обоих одеялом, и Эл свернулся у него под боком, чувствуя, как разум затуманивается сном. — Миссия выполнена, — шепнул Лайт. Сатико и Соитиро как раз направлялись в свою спальню, когда из комнаты Лайта до их слуха донеслось дружное хихиканье.