Три драббла по цене одного

Кто-то пел. Разносился приятнейший звук, который так и хотелось слушать. Замереть в непринуждённой позе и погрузиться в приятную атмосферу произносимых слов. Голосок завораживал, заставлял остановиться и обратить внимание на тоненькую, такой нежную, ранимую песню. Гармония, дарящая спокойствие и умиротворение. Погода идеально подходила под настроение мелодии. Солнце так и палило, а холодный ветерок освежал, растрёпывая волосы, превращая в непонятное гнездо. Каз, сидя за рабочим столом, распутывал беспорядок в финансах своих воронов. (Сколько же раз он говорил Перу Хаскелю, что не нужно им это гиблое дело). Ему сейчас совсем не до отдыха. Отчёты, документы, письма — все так и смазывалось в глазах, теряя смысл. Сосредоточиться и так невозможно, а тут ещё и отвлекающий фактор. Нельзя сказать, что пение ему не нравилось. Нет. Интересно только, кто посредь белого дня будет горлопанить на всю округу? Чёрный пиджак, штаны и строгие, темные туфли подчеркивали всю сущность. Кажется, что каждое утро парень подбирает себе одежду в зависимости от настроения. Но учитывая, что оно всегда паскудное — строгий стиль полностью его. Каз зарылся пальцами в волосы, портя прическу и пытаясь собраться. Если так и дальше дела пойдут, то он быстро сдаст позиции. В конце концов Бреккер не выдержал. Интерес разъедал изнутри, мешая любой другой зарождающейся мысли. Выводил из себя и тот факт, что его, как маленького мальчика, влечёт детская песенка! Хотелось накричать на себя, поругать за, столь не походящую на него, невинность. Сдвинув бумаги на край, Каз немедленно поднялся и схватил увесистую трость. В коридоре было тише. Стены глушили звук, поэтому приходилось ориентироваться, в большей мере, на интуицию. Ни единой души. Никто не лазит по этажам, не шумит и не стучит кастрюлями. Не спорит и не смеётся с чего угодно из-за действия алкогольного напитка. Часто, прямо на ступеньках, можно узреть девушек, мило болтающих за чашечкой чая. Естественно, после нескольких взглядов босса, они стали собираться на подобные посиделки намного реже. Давно уже Каз не ругался по этому поводу, зато всегда находились другие. Белая дверь в комнату с широким балконом была незаперта. Узенькая щелочка, оставленная будто для желаемого гостя, манила заглянуть и вдохнуть аромат хозяйки помещения. От чего-то парню захотелось записать мелодию, вернутся к себе и слушать, слушать, слушать до потери сознания. От неё щекотало в животе. Бесшумно отворив дверь ещё на пару сантиметров, Бреккер ступил на скрипящую доску в полу, которая чуть не выдала его местонахождение. «We lay my love and I Beneath the weeping willow Now all alone I lie And weep beside the tree Singing O Willow Waly» Инеж сидела на своем балконе, поджав колени под себя, и, видимо, так погрузилась в мысли, что не заметила бы и взрыва за окном. Одна рука вытянута на улицу, а вокруг толкутся вороны, пожирая крохи хлеба. Её голос прекрасен. Кружится голова. Никто раньше не слышал скрытого таланта. Утонченный звук, как щебетание птички, льется из уст. Сейчас девушка выглядит такой уязвимой, словно принцесса из сказки. Лёгкая улыбка мелькнула на лице, а глаза так и оставались закрытыми. Инеж запрокинула голову и темная прядь волос упала на лицо. Но она совершенно не мешала идеальному профилю: аккуратный носик, миленькие ушки и длинные ресницы. Как же хотелось ее обнять. Обнять, прижать к себе так, как только возможно, и расцеловать. Как же хотелось Казу, чтобы она просто была его… Решив не тревожить и не смущать Гафу, он тихо вышел и прикрыл дверь. Желание так и пылало внутри. Парень физически почувствовал, как расширились его зрачки, закрыв собой темную радужку. Эту песню он запомнил навсегда.