Я напишу историю твоей любви, но в ней не будет места для меня

Как там обычно начинаются банальные романтические истории? «Это была любовь с первого взгляда»? Или… «Он зашел, и я сразу все поняла». «Как только я его увидела, в моем животе запорхали бабочки»? Ужас, ну и пошлятина. Я до сих пор не могу подобрать верные слова, чтобы описать нашу первую встречу. Хотя можно ли назвать это «встречей»? Он зашел, я его увидела, а дальше все завертелось… правда, казалось, только в моей голове. С детства я слышала от окружающих, что у меня очень яркая фантазия. Моя семья уже множество поколений руководила уважаемым ритуальным агентством, поэтому и атмосферка у нас дома была соответствующая. Постоянные разговоры о похоронных ритуалах, загробном мире и прочих штуках раззадоривали мою детскую фантазию, которая, как мне теперь кажется, пыталась защитить неокрепшее сознание от страшной правды жизни. Я сочиняла маленькие сценки и стишки, разными способами внедряя в них тему смерти и похорон, а затем представляла их на суд семье. Такие представления, кажется, вносили веселые нотки в быт дома Тао, но вот гости, попадавшие на шоу, все чаще советовали родителям сводить меня к детскому психологу. Родители же вместо того, чтобы последовать их совету, частенько брали меня на похоронные процессии, в которых еще будучи маленькой девочкой я разглядела невероятную поэтичность. С тех самых пор кладбище стало моим любимым местом. В любой подвернувшийся момент я хватала свою тетрадь и бежала туда по дороге, изгибы которой я выучила наизусть. Прибыв на место, я забиралась в ветхую деревянную беседку, из которой открывался идеальный вид на кладбище, чьи могильные плиты прятались в тени темно-синего леса. В беседке я писала стихи и рассказы, порой отвлекаясь на прогулку между кладбищенскими участками. Блуждая, как призрак, я вчитывалась в имена, в даты рождения и смерти, в эпитафии, и пыталась сочинить историю жизни, каждого из когда-то живших людей. Я решила, что сочинение историй должно стать моей главной целью. Будь то поэзия (которая пока получалась у меня лучше всего), проза или драма – не важно. В нашем городе располагался престижный колледж «Мэйшу», в который съезжались самые талантливые ребята из разных мест, чтобы изучать все возможные виды искусства. Танцы, музыка, живопись. И, конечно же, литературное мастерство. Я знала, что должна быть там, среди них. Но родители встретили мою идею совсем безрадостно. - Из поколения в поколение мы помогаем многим семьям с честью проводить своих близких на тот свет. Ты не можешь нарушать традиции. - Но это моя мечта! - Ху Тао, на тебе лежит большая ответственность, прошу, прими это. Помнишь, чего всегда хотел твой дедушка? Ты должна продолжить его дело. В конце концов, всегда можно заниматься литературой в качестве хобби. Признаться, эти разговоры об ответственности и традициях всегда вгоняли меня в ужасную тоску. Особенно, когда родители пускали в ход козыри – память о моем любимом дедушке. Но мне понадобилось настоять на своем всего лишь около ста раз, чтобы мы с семьей смогли прийти к компромиссу: я поступаю в колледж, но вторую половину дня уделяю работе в нашем агентстве. Так я убью сразу двух зайцев. Главное – не сойти с ума. *** Хочу скорее вернуться к истории о нем…Но сперва стоит объяснить, что послужило началом пересечения наших путей. Настал момент подачи портфолио в «Мэйшу». Я забралась на чердак, где хранились коробки со всеми работами, написанными мной с самого начала творческого пути. Когда я была совсем малышкой, их собирали родители, а спустя несколько лет я сама притаскивала сюда стопки тетрадок и отдельных листов, скидывала их в коробки и благополучно отправлялась на поиски нового вдохновения. Мне пришлось убить несколько дней, чтобы выбрать достойные работы. Честно сказать, большинство вызывали у меня странные чувства – мне было до ужаса смешно, но при этом кошмарно стыдно. Неужели, это писала я? В какой вообще «Мэйшу» я собралась? Уровень районной газетенки или детского журнала, не больше. Но сдаваться я не собиралась – отобрав наиболее сносную писанину среди архивов и проведя еще пару дней на кладбище, я смогла наскрести тоненькую папку наиболее удачных произведений. Я отнесла их в приемную комиссию «Мэйшу». Отдав все необходимые документы секретарю, я подошла к стенду, куда нужно было внести свои данные. В списке поступающих на мой факультет я заметила знакомое имя. Син Цю – сын местных бизнесменов. Наши семьи всегда были дружны и в детстве мы часто ходили друг к другу в гости, но сейчас мы совсем не общаемся. «Интересно, он до сих пор водится с тем странным мальчишкой, Чун Юнем?» - мелькнуло у меня в голове. Чун Юнь был из семьи «экзорцистов». По крайней мере, они так себя называли. Мне же они всегда казались обычными сектантами, верящими в злых духов. Однажды мы гуляли втроем, и я сказала Чун Юню, что никаких злых духов не существует. Я-то уж точно знаю. А он, бедняга, чуть в обморок не упал от таких новостей. Пришлось нам с Син Цю тащить парнишку домой. Меня эта история очень развеселила, но Син Цю тогда на меня ужасно надулся, и после этого наше общение стало потихоньку сходить на нет. В списке я обнаружила еще несколько знакомых имен – Синь Янь, Юнь Цзинь… Другие явно были иностранцами – Барбара Пегг, Альбедо Крайдепринц, Кадзуха Каэдэхара, Кокоми Сангономия… Было в списке еще одно имя, которое говорило о том, что владелец был из наших краев. Однако фамилия у него была странная – Сяо Алатус. «Может родители из разных регионов?» – подумала я. Тогда я даже не подозревала, что скоро это имя будет крутиться у меня в голове сутки напролет. *** Первыми письмо о поступлении увидели мои родители. В этот день я как обычно шаталась по кладбищу, даже не для вдохновения, а скорее для того, чтобы отчистить голову и немного успокоиться. Ожидание было слишком мучительным, а в агентстве из-за стресса у меня все валилось из рук. С позволения родителей я устроила себе небольшой отдых, но домой вернулась к самому вечеру. Там меня уже ждала семья вместе с другими служащими агентства. Я заметила небольшой конверт нежно-сиреневого цвета в руках отца, а мама торжественно протянула в мою сторону торт с рисунком в виде забавного призрака. Я сразу все поняла и стала носиться кругами по комнате, радостно крича и размахивая руками. Так я поступила в «Мэйшу» на литератора. *** В первый день моей учебы в «Мэйшу» я проспала. Не сказала бы, что это меня сильно расстроило. Обычно, в первый день принято выглядеть круто, чтобы тебя сразу запомнили и подумали: «Ничего себе, вот это красотка!». Я же привыкла наслаждаться компанией давно умерших людей, которым совсем не важно, как ты выглядишь. Они не могут покритиковать тебя или похвалить – им уже все равно. Поняв, что до первого занятия остались считанные минуты, я натянула самую большую толстовку черного цвета, на скорую руку собрала из волос два хвоста и со всех ног полетела на выход. Дома уже никого не было, и я пообещала себе в отместку за то, что меня никто не разбудил, как-нибудь напугать родню. Первым по расписанию стояла «Эстетика» у профессора Чжун Ли. Вводный курс для новичков. «Наверное, на занятии будут все первокурсники». – Подумала я. – «Может, стоит с кем-нибудь подружиться?». Я влетела в класс за минуту до начала занятия. – Всем привет, Ху Тао на месте! – я решила сразу дать о себе знать, чтобы не тратить время и не знакомиться с каждым по отдельности. В ответ последовала гробовая тишина. Я осмотрела класс. Девушка со смуглой кожей, кажется, это была Синь Янь, оторвалась от перебирания струн на своей гитаре и ошеломлённо смотрела на меня. Я поймала еще один взгляд – это был Син Цю. Заметив, что я смотрю в ответ, он кивнул и отвернулся к окну. Две девушки блондинки в первом ряду – одна в скромном платье, а другая в воздушной голубой блузке – сначала, судя по их лицам, были сбиты с толку, но потом приветливо мне замахали. Другие либо смотрели на меня в недоумении, либо просто не обращали внимания. – Кхм… – Справа от меня кто-то откашлялся. Я повернула голову. На краю стола сидел высокий, стройный мужчина в белоснежной рубашке, рукава которой были по локоть закатаны, а верхние пуговицы свободно расстёгнуты. Я совсем не заметила профессора. Нужно было исправлять ситуацию. – Будьте здоровы. Но если что, мои родители владеют похоронным агентством. Профессор поднял брови, но на его лице быстро появилась теплая ухмылка. Я ликовала – кажется, меня не отчислят в первый же день. – Каждый год в этом классе я вижу новые лица, и каждый год не перестаю удивляться особенным характерам. Госпожа Тао, пообещайте, что не будете удивлять меня слишком часто – я уже не молод. Я не совсем поняла заявление профессора о его возрасте – на вид ему было не больше 30. – Прошу вас занять место, мы начинаем занятие. – Профессор Ли указал рукой на аудиторию. Я заняла место поближе к выходу, рядом со светловолосым парнем, который что-то рисовал в блокноте, и приготовилась слушать лекцию. Рассказ профессора Чжун Ли был посвящен пяти парам эстетических категорий. Как только он дошел до третьей категории – «Комическое и трагическое» – дверь в аудиторию распахнулась и в класс шагнул парень с тёмно-зелёными волосами. На нем была белая футболка с рисунком какой-то древней маски, а на плече болтался серый рюкзак. Вся аудитория в тот момент была прикована взглядами к нему – что за наглец, как он мог так сильно опоздать на первое занятие? Я же сфокусировала все свое внимание на маске и пыталась, водя пальцами в воздухе, повторить узоры с нее. – Прошу прощения за опоздание, профессор. Его голос вернул меня к реальности. Такой… бархатный? Какой же эпитет подобрать к нему. Он звучал как какой-то архаичный музыкальный инструмент в стенах заброшенного храма. Я подняла взгляд, чтобы разглядеть его лицо, и именно в этот момент парень посмотрел прямо на меня. Видимо, он осматривал класс и как раз закончил на ряду у выхода. Началась игра в гляделки. В голове бегали мысли. Я не собираюсь отводить глаза. Если и он не хочет, его дело. Меня это совсем не смущает. Правда в аудитории, как-то жарковато стало, может кто-нибудь уже откроет окно? Нашу игру остановил профессор. – На этот раз прощаю, господин Алатус, но будьте добры одолжить у одногруппников конспекты – обязательно на экзамене прогоню вас по этому вопросу. «Алатус. Тот самый парень со странной фамилией» – В моей голове всплыли воспоминания из кабинета приемной комиссии. – Прошу, займите свободное место. Парень пошел прямо на меня. Спереди было свободно, но он, словно не заметив этого, направился на место, что было за мной. «Чертеныш…» – подумала я. – «Будет сидеть мне в затылок пялиться». Всю лекцию я была как на иголках, пыталась сфокусироваться на приятном низком голосе профессора, но в мою голову постоянно лезли мысли – что он делает там, сзади. Смотрит или нет? Я была сама от себя в шоке – с каких пор меня так беспокоит чье-то мнение? Что он вообще о себе возомнил? Как только профессор Ли сообщил о конце лекции, я побросала все вещи в сумку, накинула ее на плечо и вприпрыжку, чтобы не выдать волнение, понеслась прочь из аудитории. «На кладбище, скорее». Оказавшись на месте, я выдохнула. Казалось, вся тяжесть сегодняшнего дня свалилась на землю, и ее приняли мои безмолвные друзья. С неба начали падать редкие капли дождя. Я укрылась в беседке, натянула на голову капюшон и положила голову на стол. Пальцами по ветхим доскам я стала выводить узоры. Те самые, которые совсем недавно, сидя в аудитории, рисовала в воздухе. Затем я достала из сумки тетрадь с ручкой и записала: «Не стоит больше дерево ореха величаво. Ветер обломал его гибкие ветви. Тление». И чуть ниже: «Кажется, у меня проблемы». ***