Зарисовки

Представьте себе обычный среднерусский пейзаж какой-нибудь забытой молодежью и прогрессом деревеньки. Нещадно палит июльское солнце. Над холмами клубится марево, трава пожухла. Редкий ветерок пробегает по кронам деревьев. Покосившиеся заборы, деревянные домишки, некогда крашенные зеленой или голубой краской, ныне облезшей. Коза пасется на привязи, бегают куры, строгая бабушка в платочке сидит на скамье в тени березки и приглядывает за этой живностью, а на другой стороне улицы алкоголики дядя Толя и дед Ваня ждут, пока их хороший друг Константин не принесет им ацетону, дабы развести его водой. Тишь да гладь. Неожиданно, посреди иссушенного и выбеленного солнцем неба словно появляется дыра, из которой прямо на дорогу выпадает чудо-юдо агрегат амарантового цвета. Привычное течение жизни тут же нарушилось! Дядя Толик от неожиданности сделал шаг назад и уселся на потрескавшуюся землю. Дед Ваня сплюнул через левое плечо и крепче сжал клюку. Куры разбежались по сторонам, а бабушка… - Коза моя! – возопила бабушка с таким явственным «окцентом», что могло показаться, будто в слове «коза» два ударения – на «ко» и на «за». - Люсенька! – продолжала причитать бабка, сорвавшись с места, как бывалый спринтер, и подлетев к шаттлу (а это был именно он). – Люсиэллочка моя! Виртуальное стекло шаттла дрогнуло и пропало, и наружу вылезли двое, не прекращая ругаться. И ничего-то из их речи было непонятно – все какие-то «шиты», «факи» и «факинги». - Ить, немчура, - прокомментировал это дед Ваня для обалдевшего Толика. Тем временем двое из шаттла прекратили ссору – этому в немалой степени способствовала страждущая бабулька, не прекращавшая голосить. Старуха упала на колени возле шаттла и старалась заглянуть под него, надеясь узреть там хотя бы останки своей любимой козы. Однако под шаттлом было пусто – один лишь сломанный колышек с обрывком веревки торчал из земли. - Чего это она, а, Сандовал? – спросил Лиам, опасливо косясь на странную женщину, которая с плачем стояла на коленях возле шаттла и что-то быстро говорила. - Шаттла не видела ни разу, наверное, - резко откликнулся Сандовал, который и сам понятия не имел, что эта женщина делает. – Они же тут дикие… все, - агент огляделся. Представший перед ним пейзаж его не утешил. - Все из-за тебя, Кинкейд! – агрессивно заметил Рональд. - Почему я-то сразу? Я что ли за шаттлы отвечаю? – возмутился Кинкейд. – Твои волонтеры проштрафились – вот ты и виноват! - Мои волонтеры? Почем мне знать, может ты специально эту поломку устроил? Может ты на Сопротивление работаешь? – продолжал наступать Сандовал. – Если мы опоздаем на эту встречу, Зоор нас в порошок сотрет… «Или Даан сотрет, - подумал Лиам, - потому что Зоору будет не до этого». - Давайте попробуем помощи у местных попросить, - предложил Лиам и обвел широким жестом округу. На это Сандовал промолчал, но выражение его лица с лихвой окупало все невысказанные слова. - Извините, - обратился Лиам к странной женщине. – Вы говорите по-английски? - Ирод ты! – выдохнула бабушка по-русски, вложив в эти слова всю свою злобу. – Ты погляди, ирод, что ты наделал! Что с козой моей? Лиам, у которого способности к языкам были чуть побольше, в силу лишней цепочки ДНК, уловил некий смысл этого мессиджа. - Она беспокоится о каком-то домашнем животном, - с умным видом перевел он. – И называет меня… царем? Сандовал молчал по-прежнему. Однако все его существо излучало иронию. - Бабуля! – во второй раз рискнул Лиам. – Где тут пункт связи? У нас все оборудование полетело, глобалы – и те не работают! А нам в Москву надо! В Москву! Неизвестно, что ответила бы бабка на эту прочувственную речь, но застывший июльский воздух прорезало тонкое, но уверенное блеяние – это коза Люсиэлла, спасшаяся от раздавления шаттлом, выглядывала из-за забора, меланхолично пережевывая куст. - Люсенька! – всплеснула руками бабка, кидаясь к козе. – От дурында-то! - Я ничего не понял, - признался Лиам, глядя, как бабка затаскивает непокорную козу во двор. - Может другие будут поразговорчивей? – предположил Сандовал. – Хотя, если честно, мне кажется, что мы попали в какую-то колонию для генетических вырожденцев… - Да хватит! – возмутился Лиам. – Подумаешь, бабка сумасшедшая… Вон тот понормальнее выглядит, - он указал на Толика, все еще сидевшего на дороге. Толик, увидев, что странные пришельцы заинтересовались им, не стал дожидаться, пока к нему подойдут с вопросами, а быстро юркнул на свой двор и запер калитку. На дороге остался лишь дед Ваня. - Э-эх, немчура! – просипел он. – В сорок пятом вас били… и бить будем! - Он думает, что мы – немцы, - перевел Лиам. - Кинкейд, а откуда у вас такие познания в языках? – полюбопытствовал Сандовал. – В вашем досье такого не написано. - В вашем тоже не написано, что вы на казенные деньги в «Кобэ» сакэ пьянствуете, - выкрутился Лиам. - Ох, берегись, Кинкейд, - угрожающе сказал Рональд. – Наглый ты больно. «Знал бы ты, в кого я такой», - подумал Лиам, а вслух сказал: - Я не наглый, я раскованный. Может прогуляемся, поищем… людей? - Ну давайте, - с угрозой в голосе согласился Сандовал, и они с Кинкейдом медленно двинулись по разбитой дороге, крытой растрескавшимся от времени и жары асфальтом...