Найду тебя по звёздам

      — Зачем нам вообще гирлянда? На дворе лето.       Сяо Чжань покосился на Ибо, пытавшегося распутать гирлянду, используя руки, ноги и шею. Но эффект получался обратный, и Ибо сейчас напоминал матерящееся рождественское дерево.       — Ничего ты не понимаешь. Надо! — пуще прежнего запыхтел он. — Сегодня Циси! Влюблённые встречаются раз в году, нужно создать им подходящую атмосферу.       Сяо Чжань и правда ничего не понял, но перечить не стал. Если Ибо что-то задумал, то его было невозможно переубедить.       Поэтому он просто пожал плечами и продолжил готовить закуски.       Как и обещали, родители Ибо уехали в отпуск, оставив сына присматривать за домом. В первую очередь, они, конечно, устроили праздник себе, но мальчишки тоже решили не упускать возможность и провести день влюблённых вместе. А заодно и ночь…       Сяо Чжань применил весь имеющийся дар убеждения, чтобы отпроситься «к другу». Маме он сразу сказал, как есть, а вот с отцом пришлось дозировать правду. Но госпожа Линь, как мировая мама, самолично скинула ему через окно сумку со сменной одеждой и помахала рукой, храбро взяв объяснения на себя.        Свалив подушки на пол, Сяо Чжань выставил на низкий столик тарелки, стаканчики для шотов и бутылку бренди с шоколадным вкусом. Но только собрался поставить в центр ноутбук, как Ибо спрыгнул к нему со стула.       — Нет, убери! Тут будет стоять кое-что другое!       — Планшет? Но у него маленький экран, я хочу смотреть фильм с комфортом, а не щуриться, — капризно протянул Сяо Чжань, пытаясь отстоять ноутбук, но Ибо покачал головой:       — Нет, увидишь. Я же сказал «другое». Тебе понравится. Просто доверься мне, хорошо?       Сяо Чжань обречённо вздохнул. Против этого «доверься мне» у него не было шансов. Все попытки сопротивления теряли актуальность, сталкиваясь с этой поистине волшебной фразой. Признавать свою очевидную слабость перед таким напористым Ибо не хотелось, поэтому он просто показал зубы. Однако, вопреки ожиданиям, взгляд Ибо стал нежным, и Сяо Чжань понял, что промахнулся с методом устрашения.       — Потерпи, мой кроличек. Скоро я покажу тебе нечто невероятное.       — Эй, кто тут… — возмутился Сяо Чжань, но Ибо обхватил его за талию и притянул к себе.       Пусть быстрый, поцелуй не был лишён чувственности. Огонь, в невероятной жидкой форме, потёк по венам, а мысли однозначно завертелись насчёт предполагаемого «невероятного», которое Сяо Чжань уже давно жаждал увидеть… снова. Освежить, так сказать, в памяти, в том числе, в памяти тела. Но однажды ему уже предъявили за спешку, поэтому сейчас он принимал томительные правила любовной игры.       — Ты! И не спорь! Так, мне нужно буквально пять сек… — Ибо спешно отстранился и вернулся к своим гирляндам, а Сяо Чжань скептично покосился на их переплетения.       — Итак, готов? Вырубай свет, — торжественно объявил Ибо, держа палец на кнопке.       Сяо Чжань сделал, как велели, а потом заворожённо ахнул. С гардины свисали три крупные стеклянные лампочки. Нить накаливания в них имела необычную форму: крестики, переплетённые спирали, перекрещённые линии. Смотрелось невероятно. А сами гирлянды представляли собой соединённые в линии мелкие звёздочки. Они мягко мерцали на тёмном полотне окна, точно на бархатном лоне неба.       У Сяо Чжаня затрепетало сердце.       Звёзды.       Звёзды настойчиво преследовали его в последние годы. Но лишь сейчас он почувствовал себя почти свободным от преследовавшего проклятья времени. Почти… потому что это бремя он по-прежнему влачил в одиночку, не находя смелости поделиться с самым близким человеком. Потому что именно неверие Ибо воспринялось бы больнее всего, именно его скептично изогнутые губы и сочувствующий взгляд препарировали бы душу безжалостнее любого скальпеля. Но лечь под этот нож было правильным.       Сейчас, когда смотрел, как мягко сверкали звёздочки в комнате, Сяо Чжань понял, что должен всё рассказать и достойно принять реакцию, какой бы она ни была.       — Влюблённые встречались в небе, потому звёзды. Я подумал, что это хорошая ассоциация с праздником, — с гордостью глядя на результат своих трудов, пояснил Ибо.       — Как красиво, — проговорил Сяо Чжань зажатым голосом.       — Эй, ты чего? — почувствовав неладное, Ибо сразу подлетел и развернул его к себе, пока тот безуспешно пытался сморгнуть слёзы. — Почему ты плачешь? Где я накосячил?       — Нигде, нет… Просто я… так счастлив, что ты здесь, со мной. Если я потеряю тебя когда-нибудь, то…       — Сяо Чжань, о чём ты говоришь! — не на шутку перепугался Ибо, стискивая его плечи. — Если у тебя дурные воспоминания, то я немедленно всё вырублю, ты не должен… — он уже ринулся к гирлянде, чтобы сорвать, как Сяо Чжань остановил его и обвил руками.       — Всё хорошо. Мне безумно нравится! Не выключай, пожалуйста. Для меня это важно.       — Ладно, — недоверчиво покосился на него Ибо и примирительно вздохнул. — Ты никогда меня не потеряешь, даже не думай о таком, понял? Отделаться от меня захотел? Хрена с два! Я буду таскаться за тобой собачонкой, смотреть жалостливым взглядом, скулить и гадить под дверями.       — О, боже! Пожалуйста, не нужно этих щенячьих радостей! — несмотря на то, что глаза ещё были влажными, плечи Сяо Чжаня затряслись от смеха.       — То-то же! — с чувством выполненного долга заявил Ибо. — А теперь настало время сюрприза.       Он полез в шкаф и принялся сражаться с каким-то монстром, не иначе. Мелькнул длинный чёрный… хвост?.. раздался металлический лязг и стук о стекло. Сяо Чжань заинтересованно вытянул шею и потрясённо заморгал, когда Ибо с гордым видом выставил в центр стола кальян. Впрочем, отмер он практически сразу.       — Офигеть, какой крутой! — воскликнул Сяо Чжань и запорхал вокруг, дотрагиваясь до пузатой колбы, чаши и всего остального. — Твой? Блин, я так давно хотел попробовать, и всё не было возможности! Раздувать умеешь? Всё остальное есть?       — Спокойно, не суетись, — Ибо надавил на его плечо, заставляя опуститься на подушки, разложенные на полу. — Есть всё, что нужно. И да, раздувать я умею. Смотри и наслаждайся, — заявил он с ухмылкой мастера.       Сяо Чжань сел, скрестив ноги по-турецки.       Ему и правда больше ничего не оставалось, только наслаждаться зрелищем. Где-то на улице гомонили и пели песни, и эти отдалённые звуки окутывали уютом. Звёздочки подбадривающе мерцали, отчего казалось, что за стенами дома не утихающий зной, а сугробы и метель. Активно работающий кондиционер гонял холодные потоки, усиливая ощущение. А сердце то выравнивало ритм, то частило, пока Ибо с деловым видом наполнял чашечку табаком, поправлял щипцами угли и продувал кальян, обхватывая губами мундштук.       Сяо Чжань нетерпеливо поёрзал, сам не до конца понимая, что хотел впустить в себя: сладкий дым или дерзкий язык, потому что в качестве кальянщика Ибо выглядел нестерпимо горячо. Казалось, даже от решетчатого колпака исходил меньший жар, чем от него.       — Я сделал послаще, добавил мяты для свежести. Попробуй, так нормально?       Сяо Чжань поднёс мундштук к губам и затянулся. Угольки полыхнули красным, вода в пузатой колбе забурлила, белый дым окутал металлическую шахту и влился в лёгкие фруктовой сладостью. Сяо Чжань выпустил его изо рта, ощущая, как щекотка окутала тело, словно под кожу запустили пузырьки. Холодок свежести от обещанной мяты скользнул следом, даря ощущение лёгкости. Сяо Чжань потёр плечо и кивнул:       — Мне нравится, давай так оставим. Садись, — он похлопал по подушке рядом с собой.       Устраиваясь, Ибо опёрся на его согнутое колено, и от этого тёплого прикосновения к начавшемуся разгоняться от любовного жара телу Сяо Чжань резко выпустил дым и кашлянул. На задней стенке горла засвербило.       — Выпьем? — предложил он.       Ибо кивнул и занялся напитками. Змеёй обмотав шланг вокруг стеклянной «талии», Сяо Чжань закрепил мундштук на выпускном клапане и принял стаканчик, от которого приятно тянуло нотками шоколада.       — За нас. — Ибо предложил тост, и они выпили шот.       Насыщенный сладкий вкус смягчал крепость алкоголя, и Сяо Чжань с наслаждением облизнулся.       — Необычно. Ты непревзойдённый спец в напитках, — улыбнулся Ибо, а потом подцепил на зубочистку яблоко.       — Приходится, — усмехнулся Сяо Чжань. — Доверь я тебе организацию, ты как обычно притащил бы пиво.       — Имеешь что-то против моих предпочтений? — Ибо угрожающе захрустел новым кусочком.       — Что вы, господин Ван, как можно? — с притворным сарказмом отозвался Сяо Чжань. — Я ведь вхожу в их число.       — Ты их возглавляешь, — с серьёзным видом заявил Ибо, снова наполняя стаканчики.       Обволакивающее тепло быстро разлилось внутри, а через пару шотов Сяо Чжань почувствовал себя пьяным и смелым. Они разболтались о предстоящей учёбе, надеясь, что таких строгих преподавателей, как в школе, не будет. Или все учителя следовали древнему закону равновесия: передавать знания, забирая взамен солидную часть нервных клеток?       Поглощая сыр, Сяо Чжань зачарованно наблюдал, как Ибо выпускал в воздух сладкий дым. То мощной струёй, то густыми клубами, то быстро тающим облаком. Острые углы его профиля, подбородка и «адамова яблока» заставляли сердце трепетать и вызывали стойкое желание проследить контуры губами. Свежесть мяты ослабла, а мурашки от Ван Ибо напротив набрали силу. По комнате витал фруктовый аромат, а Сяо Чжань медленно и верно пропитывался неотвратимой решимостью.       Дольше медлить нельзя, он расскажет всё сегодня.       Ибо передал мундштук и поднялся обновить угли. Пьянящий вкус вернулся, и ещё некоторое время они развлекались тем, что говорили, выдыхая дым. Голос от того становился низким и грубым. Ибо шло невероятно, Сяо Чжаня каждый раз пробирало.       А потом они хохотали, пили шоты и валялись на подушках. Почувствовав, что руки Ибо становятся всё настойчивее и тяжелее, а взгляд всё сильнее туманится желанием, Сяо Чжань понял, что ещё мгновение, и всё завертится в другом ключе.       Поэтому он остановил Ибо, когда тот потянулся к его шее.       — Ибо, подожди, пожалуйста. Я хочу рассказать тебе один секрет.       — Что влюблён в меня? Опоздал, я уже знаю, — загоготал тот, снова пытаясь поцеловать его ключицы, но Сяо Чжань положил ладонь ему на грудь и отстранил, слегка надавив.       — Нет, ни один человек в мире, кроме меня, не знает. Это важно, пожалуйста, выслушай.       Видимо, изменившийся голос выдал его серьёзные намерения, потому что Ибо перестал смеяться и пристально посмотрел.       — Если не говорил никому, почему решил мне? Именно сейчас?       — Потому что ты мне небезразличен. И я не хочу, чтобы между нами остались тайны. Но это касается тебя, поэтому я не могу молчать. Даже если потом пожалею, даже если ты меня не простишь…       — За что не прощу? Сяо Чжань, ты меня пугаешь! Я сейчас протрезвею, говори уже! — разволновался Ибо.       Тот глубоко вдохнул и выпалил:       — Я умею поворачивать время вспять. Всего на несколько минут, но пару раз приходилось отматывать больший промежуток, — он поёжился, вспоминая фантомное ощущение, как у него ломались кости. — Нужно только сосредоточиться и…       Ибо ошарашенно моргнул, и Сяо Чжань подавился словами, а потом, словно стараясь нагнать ту паузу, которую невольно создал, зачастил, перескакивая с одной темы на другую:       — Я не знаю, откуда у меня эта способность. Первый раз я отмотал время случайно, в праздник середины осени, когда переходил дорогу и меня чуть не сбила машина. Помнишь, юэбины? Это я подложил их тебе в рюкзак, пока ты дежурил в классе. Вернее, мы с тобой даже поговорили, но я отменил это событие, потому что накосячил. Потом была тренировка, с которой Ицзян меня вышвырнул, игру с Тяньцзинем вы проиграли. А на выпускной вовремя я смог попасть только спустя четыре года.       — Так, стоп! Давай-ка помедленнее, — охнул Ибо. — У тебя как будто совсем другие воспоминания. Я помню, как нашёл юэбины, кстати, они пиздец, какие вкусные были, но я совершенно точно не видел тебя после спектакля. И что значит, Ицзян выгнал? Я ведь не позволил ему. Тех пижонов мы раскатали, почему проиграли? А про четыре года я вообще ничего не понял.       У Сяо Чжаня от волнения разболелась голова. Но раз начал, нужно было продолжать.       — Я всё это отменил, перемотав время, поэтому ты и не помнишь, — он вздохнул. — Наверное, ты думаешь, что у меня крыша поехала? Горожу тут чепуху…       — Сяо Чжань, как я могу так думать? — сердито прервал Ибо и обхватил ладонями его лицо. — Просто расскажи мне всё, пожалуйста.       Сяо Чжань кивнул, набрал полную грудь воздуха и начал.       Говорил он долго, обстоятельно. Расщеплял каждое событие на слои, открывал то, чего Ибо не мог знать. Тот слушал внимательно, не перебивал, не отводил взгляда, и звёздные гирлянды в глубинах его глаз, казалось, сияли ярче. Сяо Чжань поначалу смущался, но постепенно его голос набирал силу, когда он объяснял выстроенную в голове, одному ему известную схему.       — Помнишь, я попросил тебя дождаться меня на выпускном? Сказал, что опоздаю по веской причине, но сказать тебе правду тогда не мог. Так вот, мама в тот вечер приняла меня, ну, тот факт, что мне нравятся парни. Что ты мне нравишься. Я знал, что так будет, поэтому не мог затереть важный разговор, — вырулил он на завершающую стадию. — Но я всё-таки пришёл, хоть путь оказался долгим, длиной в четыре года. В той вечеринке я видел контрольную точку. Что, пройдя её, сохраню текущий прогресс, и прошлое больше не изменится. И сейчас я с каждым днём всё крепче убеждаюсь, что поступил правильно. Ни секунды не жалею, ни грамма не колеблюсь.       Сяо Чжань замолчал и поднял голову. Ибо отвернулся к столу, и в сгустившихся сумерках сложно было прочесть выражение его побледневшего лица. Сяо Чжань хотел его позвать, но не смог — испугался. Может, ещё не поздно сослаться на бред пьяного и оставить всё как есть? Или он прямо сейчас потеряет эти отношения? Конечно, он мог перемотать разговор, но… продолжать врать он не хотел. Это будет нечестно.       Поэтому с замиранием сердца ждал ответа.       — Ты поэтому так странно на свою руку смотрел и на некоторые события необычно реагировал? Поэтому удивился, встретив Ян Дуна? Значит, мы с ним пахали в захудалой конторке, и я очковал дать отпор задиравшему меня говнюку? — скривился Ибо. — Сколько же тебе пришлось пережить из-за меня… Стольким пожертвовать, чтобы меня, дурака, спасти! Америкой, карьерой, связями! Каким гондоном я был, боже мой! Как мог за тебя не бороться! — Сяо Чжань хотел начать жарко спорить, но Ибо мотнул головой, останавливая его, и закрыл лицо руками. — Так вот почему ты так смотрел на звёзды, почему поддерживал мои увлечения! Боялся, что я снова предам мечту о танцах и солью себя как личность. Теперь я всё понимаю. И у меня лишь один вопрос, — он отнял ладони, и его глаза блеснули слезами. — Как ты смог? Столько лет! Это же пиздец… Ты невероятно сильный, Сяо Чжань! И у тебя просто несгибаемый дух.       — Так ты… — сердце заторопилось так, что чуть не перекрыло стуком следующие слова. А может, потому, что Сяо Чжань произнёс их едва ли не шёпотом: — Ты мне веришь?       — Конечно, верю. Тебе незачем врать. Может, я, конечно, пьян и поэтому так быстро принял, но ты не мог такое выдумать. А даже если и выдумал… Тебе ведь важно, чтобы я верил. Значит, я буду. Ты особенный для меня, хотя, надо признать, тот ещё читер, — Ибо придвинулся ближе, приобнял за плечи.       — Нет, я больше не знаю ни одного спойлера, — замотал головой Сяо Чжань. — Я поступил в другой университет, остался в Китае, но ни о чём не жалею. Я выбрал тебя, и всегда буду выбирать, — он повалил Ибо на подушки. — Ты стоишь всей Вселенной, всех этих грёбаных звёзд, что бы они ни значили. Спасибо, что поверил! Я так рад! Да нет, я счастлив, безумно счастлив!       Он прижался к плечу Ибо и попытался сморгнуть слёзы, но скользнувшие по щеке любимого пальцы тоже намокли.       — И я, — шмыгнул тот носом. — Сяо Чжань, ты столько сделал для нас. Я тоже буду изо всех сил стараться!       Они гладили и обнимали друг друга, вытирали текущие слёзы, прижимались и замирали, а потом легко, невесомо целовались. Но по мере того, как высыхали слёзы, а души находили покой, тела набирали жар. Почему-то сейчас, когда между ними не осталось тайн, поцелуи казались слаще, от трения губ захватывало дух, а дрожь в кончиках пальцев заставляла крепче стискивать руки, плечи, бёдра.       Алкоголь, дым кальяна и откровенность выкрутили сенситивную восприимчивость на максимум. Сяо Чжань пил губы Ибо так, что в ушах звенело. Притягивал его к себе за затылок, не давая сделать и вдоха, словно хотел заставить дышать одним собой.       Разомкнулись они, когда Ибо слишком сильно дёрнул ворот его рубашки и несколько пуговиц расстегнулись, открывая вид на длинную шею и острые ключицы. Где-то в тёмных лабиринтах души Ибо проснулся ненасытный монстр. Сяо Чжань увидел это по кажущимся абсолютно чёрными глазам.       — Сяо Чжань, — хриплый голос царапнул кожу. — У нас сегодня что-нибудь будет? Я не имею в виду прямо, ну… Но мы одни, и хоть что-то… Я так хочу тебя.       Пальцы нырнули в выемку ключиц, вызывая у Сяо Чжаня шторм мурашек. Тот задрожал, готовый сдаться на растерзание в ту же секунду.       — Но не думай, что мне нужен только секс, — тут же испуганно поднял голову Ибо. — Только если ты согласен. Если чего-то не захочешь…       Сяо Чжань оборвал его поцелуем. Захватил губы, увлекая навстречу удовольствию.       Тогда, в ту близость в стёртой временной линии, Ибо ошибочно счёл, что Сяо Чжаню нужно только его тело, тогда как тот верил, что они наконец-то вместе всецело, их судьбы сплелись и дальше узы лишь окрепнут. Но сейчас и здесь Ибо до безумия хотел с ним близости. И Сяо Чжань разделял его желание перейти рубеж в самой настоящей из всех временных линий. Поэтому больше не боялся сказать:       — Я хочу того же. Чего угодно, лишь бы с тобой.       Услышав это, Ибо набросился на него с ненасытностью оголодавшего. Ткань рубашки затрещала, несколько пуговиц сумело «выжить», выпорхнув из петель, остальные застучали по паркету. Сяо Чжань застонал, когда горячие ладони прижались к обнажённой груди. Он положил руку Ибо на затылок, но тот вывернулся и принялся покрывать поцелуями его шею.       Отдавшись влажным, чувственным губам, Сяо Чжань вздрагивал от каждого поцелуя, как от разряда тока. Тело просило большего, низ живота сводило от жгучего желания, а Ибо вжимался в его бедро точно такой же твёрдостью. И точно так же бешено колотилось его сердце — Сяо Чжань ощутил заполошный стук, когда стаскивал с Ибо футболку.       Когда пальцы грубо скрутили его соски, Сяо Чжань откинул голову и стукнулся затылком об пол, потому что подушка выскользнула. Ибо тут же вернул её на место, подарив в качестве поощрения головокружительно глубокий поцелуй. Сяо Чжань чувствовал себя раскалённым, заведённым, раскрытым и голодным до предела. А голод требовал утоления.       Ибо спустился поцелуями с шеи на грудь, прихватил губами сосок, подразнил языком другой. Живот вжался в спину, когда мокрая вязь начала покрывать область возле пупка. Спазм охватил всё ниже пояса, поэтому когда Ибо принялся расстёгивать брюки, Сяо Чжань откликнулся поощрительным стоном и послушно вскинул бёдра, помогая обнажить себя.       А после, приподнявшись на подушке, поймал момент, как Ибо заворожённо смотрел на его член в зарослях густых волос. И не испытал ни капли стыда, лишь безграничное удовольствие, когда Ибо, бросив на него пламенный взгляд из-под ресниц, бережно обхватил рукой и поцеловал вершину. Сяо Чжань силой воли оставил зад прижатым, хотя хотелось вознестись к небесам. Конечно же, он не стал рассказывать интимные подробности той единственной их близости, ограничившись общими фразами, но сейчас его буквально уносило от того, что Ибо собирался проделать с ним то же самое, с чего начинал он сам.       Неловкая робость Ибо закончилась, как по щелчку пальцев. Не успел Сяо Чжань пережить ураган, который поднялся от лёгкого поцелуя, как он наклонился, обволакивая жаром рта ствол целиком. Неумелость сменилась головокружительными виражами, напор чередовался с нежностью, и за последующие пару минут у Сяо Чжаня несколько раз сбилось и восстановилось дыхание.       Сначала Ибо баловался, облизывая только головку, после вертел головой, отчего казалось, что член сейчас как по резьбе ввернётся в горло. И доведя Сяо Чжаня ласками буквально до исступления, наконец вошёл в катастрофически чёткий ритм.       Сяо Чжаню срочно потребовался якорь, зацепиться ускользающим сознанием хоть за что-нибудь, но Ибо обезоруживающе искренне простонал с членом глубоко во рту, вероятно ощутив, каким твёрдым и крепким тот стал. Бёдра Сяо Чжаня задрожали, он вскрикнул и выплеснулся в плотно охватывающий его рот.       — Чёрт, извини! Не сдержался. Меня капец как повело… — принялся оправдываться он, краснея так, что киноварь позавидовала бы. — Ты чего-то другого хотел, да?       — Я получил даже сверх того, что хотел, — Ибо поднял голову и демонстративно вытер пальцами края губ. Вид при этом у него был восторженный и пьяный.       У Сяо Чжаня зачастило сердце.       — Иди ко мне, — позвал он, раскрывая объятья.       Ибо нырнул к нему рыбкой, и его тяжёлое, неповоротливое от сконцентрировавшегося в нём возбуждения тело неловко придавило левый бок. Поцелуй вышел с горчинкой собственного вкуса, и Сяо Чжань засмущался, но Ибо втолкнул язык между его губ так глубоко, что это выбило воздух из груди. Жадный и ненасытный Ибо действовал грубо и напористо потому, что до сих пор не утолил желание. Сяо Чжань на мгновение почувствовал сытое довольство, а потом совестливый укол.       Его рука демонстративно соскользнула с плеча вниз, пересекла плоский живот и надавила на пряжку. Вытянув ремень, Сяо Чжань потянул за конец. Ибо охнул, когда петля туго затянулась вокруг талии, но отплатил, укусив ключицу. Расправившись с ремнём, Сяо Чжань потянул «собачку» замка вниз.       Его охватило долгожданное предвкушение, а жаркое сопение Ибо ему в шею только добавляло углей в пламя, в котором он догорал. Кисти Ибо непроизвольно надавили. Он напрягся в ожидании сакрального момента, первого прикосновения к себе там. Пальцы Сяо Чжаня соскользнули с влажного живота ниже, раздвинули жёсткие волосы на лобке. Однако первым он коснулся всё-таки не члена.       Сяо Чжань вобрал большие прохладные яички и слегка покатал в ладони. Под подвижной кожей они казались плотными и упругими. Ибо застонал, но тут же оборвал себя на гулкой ноте, видимо пытаясь «держать лицо». Сяо Чжаню это не понравилось, поэтому он слегка сжал кулак. Этого хватило. Ибо выплюнул воздух, а потом в него словно вселился бес: он прихватил губами островок кожи на шее и заставил задрожать уже Сяо Чжаня. Тело после оргазма было, как под напряжением, слишком чувствительным и податливым.       — Полегче … — выдохнул Сяо Чжань, продолжая его ласкать.       Он чувствовал член Ибо, крепкий, уложенный налево, почти задевал его костяшками пальцев и никак не мог справиться с дыханием, чтобы наконец дотронуться, как нужно. Горячий, шёлковый ствол совсем рядом, в тесноте расстёгнутых джинсов, с ума сойти!       Однако Ибо шевельнулся, и упругая плоть задела его сама. Ощутив это прикосновение, Сяо Чжань тут же переместил пальцы. С губ обоих сорвался обоюдно громкий стон облегчения и удовольствия. Ибо набросился на губы Сяо Чжаня в то же мгновение, когда его большой твёрдый член оказался наконец в загребущей ладони.       Сяо Чжань не успел вдохнуть перед погружением в бездну, а он мог назвать это именно так. Ему казалось, он открывал рот всё шире, а поцелуй становился всё глубже, и воздуха не осталось уже нигде на планете, только почему-то они ещё не умерли. Наверное, потому что влюблены.       Смоченные пальцы скользнули с капюшона головки вниз, лаская то резко, то нежно, в зависимости от того, как менялся темп марафона поцелуев. В один момент Ибо вдруг по-мальчишески звонко всхлипнул и задрожал всем телом, а в ладони стало горячо и мокро.       Сяо Чжань довольно хмыкнул и вытащил руку. Ибо стащил со стола салфетку и стер жемчужные капли с ладони, а потом плюхнулся на влажные от их пота подушки, прижимаясь горячим боком к быстро остывающему телу.       — Я могу уснуть прямо так, — проговорил он, удобно устраиваясь на плече Сяо Чжаня.       Голова кружилась от шоколадного бренди, сладкого дыма кальяна, усталости и только что пережитого оргазма. Сяо Чжань уставился в потолок, и тот, дёрнувшись, съехал в сторону.       — Так спи, кого нам стесняться, — проговорил он.       Глаза и правда закрывались. Он уже готов был провалиться в сон, как Ибо вдруг пошевелился и меткой фразой вернул Сяо Чжаня в реальность:       — Только не перематывай этот момент, хорошо? Никогда не перематывай нас. Пожалуйста, даже если мы посрёмся в хлам! Но, я клянусь, этого не случится, я тут же прибегу мириться. Умоляю, сохрани все эти моменты такими, как они есть. Они наши общие, не лишай меня этих воспоминаний. Мне жаль, что ты переживал боль один, но больше этого не случится. Я никогда тебя не оставлю, даю слово. Веришь?       — Верю… — всхлипнул Сяо Чжань, потому что в носу стало хлипко, а в горле встал ком. — Я больше не хочу пользоваться способностью. Ты… поможешь мне?       — Обязательно, — твёрдо кивнул Ибо, хотя Сяо Чжань не обозначил, в чём конкретно ему нужна помощь, потому что и сам этого не понимал. — Я люблю тебя. И готов разделить с тобой что угодно. Только позволь мне. Позволь быть рядом, — Ибо прижался к его лбу, провёл тёплыми пальцами по щеке.       Сяо Чжаня заколотило, губы затряслись, и долго держаться он не смог — рыдания прорвались, накрыли и уволокли. Громкие, честные, облегчительные. Он все эти годы пытался быть сильным, нёс тайну в одиночку, и наконец смог расслабиться, разделив ответственность с любимым человеком.       Ощутив себя не слабым, а свободным.              * * *              Когда Сяо Чжань открыл глаза, солнечный свет уже пробивался сквозь щель в занавесках. Собственно, один такой шальной луч и разбудил его. Сяо Чжань немедленно зажмурился и попытался выбраться из объятий Ибо, однако тот неожиданно оказался слишком мягким и не оказал сопротивления. Уставившись на подушку, которую принял за своего парня, Сяо Чжань моргнул — вроде только что его прижимали к себе так, что шея ныла, и вдруг такая подстава! Он раздражённо отпихнул от себя подушку и сел.       В комнате он был один. Книги, диски, комиксы и разные фигурки занимали высокий узкий шкаф. Мигала красным лампочка на ноутбуке, диванные подушки, которые они притащили из гостиной, так и валялись в беспорядке на полу. Но грязная посуда и пустая бутылка бренди исчезла, вместе с Ван Ибо. Сяо Чжань потёр веки и сморщился — глаза пощипывало. Вчера он выплакал достаточно слёз, даже не верилось, что этот этап откровенности позади. Оба этапа, если быть честным: духовный и телесный.       Вчера, после того, как успокоился, они с Ибо снова целовались до пьяна, не в силах оторваться. Снова ненасытно ласкали друг друга, так что губы сейчас покалывало, а растревоженное тело просило ещё. Сяо Чжань откинул одеяло, смутился и оглядел комнату, в поисках трусов. Нашлись они здесь же, в недрах одеяла, вместе с засосом на бедре. Чёрт побери, стоило вспомнить, как Ибо ставил его, как в голове сразу зазвучал белый шум оборванной трансляции разумной мысли. Хотелось найти Ибо и отомстить не менее ярким засосом. Сяо Чжаню хватило искры, чтобы возбудиться.       Спустив босые ноги на холодный паркет, он тут же заметил выставленные у кровати меховые тапочки в виде кроликов. Мысленно поблагодарив спасителя своих ступней от холода, Сяо Чжань надел их и вышел из спальни.       Ибо нашёлся на кухне, сражающимся с кофемашиной. По всей поверхности стола были рассыпаны кофейные зёрна и кубики коричневого сахара, валялся опустевший пакет сливок, но машина гудела, а значит, Ибо победил.       Он стоял спиной, в домашней майке и шортах, в отличие от Сяо Чжаня босыми ногами на полу. Благодаря растянутым бортам и узким лямкам майки отлично просматривались его худые бока, широкие плечи и сильная шея. Сяо Чжаню захотелось коснуться его кожи, пропустить сквозь пальцы длинные пряди макушки, ткнуться носом в коротко стриженный затылок, пощекотать языком мочку уха.       Пристроить язык куда-нибудь ещё…       Взглянув на круглые ягодицы, обтянутые тонкой тканью шорт, Сяо Чжань задался вопросом, есть ли под ними что-нибудь. Проверить требовалось немедленно, и он двинулся точно влекомый сильным магнитом.       Уже на подступах он наступил на скрипящую половицу, и Ибо его заметил.       — О, ты проснулся? Блин, рано, я хотел принести завтрак в постель, — посетовал он на сорвавшийся сюрприз. — Может, вернёшься? Я мигом.       Не ответив, Сяо Чжань подступил, но вместо привычного для пар объятья со спины, присел и дёрнул шорты Ибо вниз. Под ними ничего не оказалось, и от открывшегося вида подтянутых ягодиц рот моментально наполнился слюнями. Сначала Сяо Чжань хотел просто поцеловать, но от возбуждения уже штормило, поэтому он укусил мягкую половинку и залюбовался алеющим следом зубов на бледной коже.       — Ай, ты чего? Я вообще-то готовлю тебе кофе. — Ибо ожидаемо взвился и стыдливо покраснел. Потёр укус, после чего зашарил руками по бёдрам, желая прикрыться.       — Я тоже приготовил для тебя кое-что, не менее вкусное, — облизнулся Сяо Чжань.       Ибо вытаращил на него глаза, его уши запылали. Сяо Чжань заметил, что у него появился стремительно увеличивающийся в размерах союзник.       — Что, прямо на моей кухне? — закусил губу Ибо, но долго не колебался: — От души затея. Продолжай.       Он развернулся, упершись поясницей в край стола, и встал устойчивее. Сяо Чжань обласкал его взглядом и подался вперёд. Лизнул кончик, поводил по нему мокрыми губами, а потом медленно насадился по максимуму, чуть отклонив голову, чтобы сразу пропустить в горло. Ибо расставил руки, скользя ими по гладкой поверхности. Его взгляд затуманился пряным желанием, а губы распахнулись, выплёскивая густой и насыщенный, как фруктовый сироп для кофе, стон.       — Сяо Чжань… — выдохнул он сдавленно и запрокинул голову.       Полностью вставший член целиком во рту не помещался, пришлось сбавить обороты, иначе желудок быстро запросился бы наружу. Ощутив, как много скопилось во рту слюны, Сяо Чжань сглотнул, пощекотав языком ствол снизу. Ибо где-то там наверху раскатисто простонал, отчего по телу рассредоточился сонм мурашек.       Сяо Чжань попытался вспомнить, как делал то же самое в стёртой линии, но смог вызывать лишь зыбкую и размытую картинку, словно смотрел через мутное зеркало. С каждой секундой изображение расплывалось, словно то, что происходило сейчас, перекрывало никогда не существовавшее будущее.       Стыдливость постепенно покидала, последние заслоны стирались. Сяо Чжань больше не опасался потерять хрупкую нежность и зуд предвкушения, какие бывают в начале отношений. Совершая откровенный акт с человеком, которого любил больше всего на свете, он понимал, что они не только не утратили трепета первых поцелуев, а напротив стали до невозможности близки. Память о робком сплетении пальцев и дрожи от первого прикосновения к обнажённой коже останутся с ними навсегда.       Расставив колени для устойчивости, Сяо Чжань обхватил ладонями мягкие тёплые бёдра, ощущая завораживающую щекотку волосков. Не прекращая раскачивать головой, он скользнул на заднюю сторону бёдер и выше. Когда его ладони сжали напряжённые ягодицы, тихий стон Ибо перешёл во всхлип. Ему даже не нужно было подаваться вперёд, Сяо Чжань делал всё сам, принимая до слёз в уголках глаз. Он ускорился, наслаждаясь тем, что провёл любимого по краю острого наслаждения. Через пару мгновений ягодицы в его руках поджались, Ибо напрягся всем телом, а после исторг расслабленный, полный удовольствия стон. Рот Сяо Чжаня обильно наполнился тёплой солоноватой жидкостью.       Поднявшись с колен, тот невольно сморщился.       — Горько? Запьёшь кофе? Только он горячий, — засуетился Ибо. — На пустой желудок нельзя, давай скорее есть.       — Всё нормально, просто я долго сидел в одной позе. А откуда это ты такой осведомлённый? — покосился на него Сяо Чжань, но Ибо махнул рукой.       — Ниоткуда, это же очевидно. Здесь поедим или в комнате?       — Никаких здесь, на подносе в постель, по всем правилам. А потом лениться весь день.       — Звучит, как отличный план, разрешишь присоединиться?       — Без тебя это не имело бы смысла, — проговорил Сяо Чжань, и брови Ибо дрогнули.       Краска медленно сходила с его лица, круглые щёки оставались розовыми и заманчиво горячими. Сяо Чжань бережно коснулся их кончиками пальцев, а потом погладил всей ладонью, чувствуя, как в панике набирало обороты сердце от одной только мысли, что этого могло не быть.       — Кстати, насчёт вчерашнего.       — Хорошо ли ты себя вёл? Не волнуйся, твои родители заслужили самых высоких похвал. Правда, утреннее приключение немного выбивается из примерного воспитания, — хихикнул Ибо. — Но госпоже Линь я не настучу, меня всё устраивает.       — Нет, не про это… Ты помнишь, что я тебе сказал?       — Что ты не любишь баклажаны? Конечно. Какой дурак станет готовить их на завтрак?       — Да какие на хрен баклажаны? — в сердцах топнул ногой Сяо Чжань. — Я хочу знать, по-прежнему ли ты мне веришь? Ну, что я умею перематывать время.       — Время? — недоумённо захлопал ресницами Ибо.       — Неужели… — Сяо Чжань побледнел и отпрянул.       Но Ибо неминуемо настиг, притянул к себе и завернул в объятья.       — У тебя такой вид, будто ты ожившего мертвеца увидел, — проговорил он, прижимая его крепче. — Конечно, я помню, что ты волшебник, Чжань-гэ! Как я мог забыть, что ты всю жизнь ради меня перекроил! И конечно, я верю тебе. Каждый день буду верить. Сегодня, завтра, всегда! Прости, что дразнил, больше не буду шутить над вещами, которые тебе важны, — и он погладил Сяо Чжаня между лопатками, и от этого простого действа, от тепла ласковой ладони, на растревоженную душу снизошло умиротворение.       Сяо Чжаню следовало его поколотить, но сил хватило только расслабленно выдохнуть и обнять Ибо в ответ.       — Я запомню, что ты обещал. Но что это за «Чжань-гэ»? Мы же одного возраста, — напомнил он.       — Вообще-то ты на четыре года старше, поэтому отныне я буду звать тебя гэгэ. — Ибо ухмыльнулся так, словно ему удалась потрясающая шалость.       — Они мне не зачлись, балбес! Чтобы я больше этого не слышал!       — Чжань-гэ, Чжань-гэ! Диди ай ни! — затанцевал вокруг этот проныра.       Сяо Чжань затеял с ним шуточную драку, но на самом деле его сердце пело от радости. Теперь таким будет каждый день. Потому что, услышав невероятную историю, его не подняли на смех. Ему поверили.