Золотое Руно

      Глубокий вдох — спокойный выдох. Ничего страшного не происходит. Джейс видит его сильным, почти хладнокровным человеком без комплексов, таким и следует оставаться в его глазах. Таким он и хочет быть.       Виктор еще раз проверил: кровать заправлена, свечи расставлены, в комнате убрано. Возможно, он воспринимает все слишком серьезно. С другой стороны, не зря же он провел несколько часов в магазине, выбирая украшение на вечер. Нога теперь будет гудеть неделю. — Ты все?       Джейс кивнул. Он уже переоделся после душа и стоял на пороге, рассматривая непривычно тихую, чистую спальню. — Забирайся на кровать, — Виктор начал закатывать рукава рубашки и поймал испуганный взгляд. — Джейс, все хорошо. Когда это я тебе боль причинял? — Сейчас будешь. — Не угадал. Мы будем заниматься просвещением. Не настолько я и плохой педагог. Так. Сядь как тебе комфортно.       Джейс послушно устроился среди подушек, скрестив ноги, и замер в ожидании — волнение выдавали только покрасневшие кончики ушей. Виктор осторожно уселся с краю кровати и достал из небольшой коробки покупку. — Это — ошейник. Что ты можешь про него сказать? — Ну, он… широкий. — Шире чем тот? — Намного. И на этом есть кольцо, — Джейс нахмурился, но Виктор одобряюще улыбнулся: — Все верно. Кажется, что различий немного. Мы с тобой не будем углубляться в «Тему», так как она не для нас с тобой. Но. Есть символы, которые важны для людей из этой культуры. Ошейник, например. Я в руках держу ошейник «нижнего». Он широкий, простой по дизайну, не жесткий. Его имеет право надевать на «нижнего» только его «верхний». Это особый тип взаимоотношений, где важную составляющую играет доверие. Это кольцо на ошейнике часто называют обручальным. Для нижнего, получить в подарок такой ошейник — важный жест. А вот тот ошейник, что тебе прислали по почте… м-м-м. Знаешь, этих ребят в латексе, которые ведут себя как собаки? Маски носят. Ползают на четвереньках.       Джейс нахмурился еще сильнее. Они ступили на опасную территорию, но Виктор не собирался сдаваться так просто. Возможно, он немного приврал — больно будет. Но в оздоровительных целях. — Разве что для них он и подойдет. И то, я бы не советовал, хлипкое соединение. Это был именно собачий ошейник. И ты должен воспринимать его как оскорбление. — Я воспринимаю.       Не уверен. Не понимает. Принимает как факт. — Тебя серьезно задело, но из-за старой травмы. Из-за нее же ты стал более… толерантен к унижениям. Подставляй шею.       Джейс наклонил голову. Виктор подождал с полминуты, прежде чем тяжело вздохнуть. — Урок первый — я должен был спросить разрешения. — Извини? — Забегавший взгляд Джейса сигнализировал о высшей степени непонимания. — Я тебе доверяю, вот и все. Это же ты. — Это хорошо, конечно, но…       Как бы ему объяснить. Как бы себе объяснить невозможность Джейса. — У каждого человека есть границы, но не все их выставляют. Не все умеют говорить «нет». Тебе же может быть некомфортно в ошейнике, чего подставляешься-то? — Ты же сам сказал, что не сделаешь мне больно. — А если я соврал? Я, к слову, плохой человек.       Джейс неприлично громко фыркнул, вгоняя Виктора в краску. Он тут, вообще-то, пытается быть суровым учителем. — Да ну, у тебя доброе сердце. Ты просто ворчун и прячешься за маской, а сам как котенок. — А, то есть мы все-таки дошли до мысли, что сравнение с животными — это нормальное явление, свойственное людям? — Пробормотал Виктор. Все силы ушли на то, чтобы не среагировать на это «котенок». — Ну, если так подумать… то это же беззлобно, верно? — Да. Слова приобретают оттенок в зависимости от контекста, но даже при худшем раскладе можно защититься. Даже в твоем стиле. Невинном. Давай я пока надену… — А спросить? — Быстро учишься.       У Виктора дрожали руки. Он мог сколько угодно держать браваду и кичиться остротой слова, но речь шла о травме, ушедшей в подсознание, а Джейс спокойно обнажил перед ним шею, одну из самых уязвимых частей тела. Перетянет ошейник — нанесет еще и физический вред. Кожа на ощупь была шершавой, а кольцо, висящее снаружи, тяжелым. — Так вот…       Виктор ненадолго забыл, о чем он говорил — ошейник Джейсу шел. По цвету, по высоте, по ощущениям. Странный озноб прошел по позвоночнику, кажется, он наслаждается этой властью. Виктор осторожно потянул кольцо на себя: конечно, Джейс наклонился вперед, будто в нем нет почти двух метров роста, будто он не может одним жестом смести противника с ног. Джейс никогда не пользуется физическим преимуществом.       Виктор заставил себя отвести взгляд от крепкой шеи. — Даже если какой-то мудак обзывает тебя «собакой», «псиной», намекает на что-то подобное, то почему бы просто не перевернуть его слова себе на пользу? Нет ничего плохого в собаке как в животном. Собаки преданные. Добрые. Красивые. — Что-то еще было про щенячьи глазки… — Меня устраивает, — Виктор отпустил кольцо. — Кстати, моя речь про символизм ошейника бесполезна, если человек или не в курсе символики, или ему на нее плевать. Нижний, верхний… в конечном счете, это просто ошейник. Ты можешь снять его в любой момент. Все в твоих руках. Буквально. — Но тебе же нравится. — Что?       Джейс хитро улыбнулся. Слишком хитро. — Нравлюсь я в ошейнике, — Джейс подвинулся ближе и навис над Виктором. — Подлецу все к лицу. — Тебе нравится, когда я слабый. Когда нуждаюсь в поддержке.       Тон был заигрывающий, но Виктор почти разозлился.       Джейс ментально встает на колени. Джейс ментально вручает ошейник. Да, это льстит, это пугающе льстит. И это неправильно. Всё и сразу. Такая незаметная манипуляция, обманчиво-красивый жест, в котором нет места взаимному уважению. — Нет, Джейс. Я люблю силу. И ты сильный человек, только какого-то хуя об этом забываешь. Из нас двоих, гений — ты. Я рад быть полезным, а еще больше я рад быть на равных хоть с кем-то. Не как… костыль. — Но ты говорил Паоло про человеческую слабость и… — Я говорил о том, что мне в тебе нравится всё, всё вместе. У всех есть слабости, эти маленькие нюансы, но когда ты, например, наносишь себе вред, мне не нравится, ты же…       Джейс убрал кудри с бледного лба. — Ты сильнее меня. — Очень смешно, — Виктор прикрыл глаза. — Я сегодня собирался тут устроить перфоманс, и все красиво подвести к тому, что я буду сверху, романтика, знаешь ли, а в итоге опять разозлился. — Хм, — Джейс начал расстегивать на себе рубашку. — Не вижу никаких проблем. И я серьезно считаю, что ты сильнее меня. Твоя поддержка — это не костыль, это плечо рядом. Принимать помощь тоже ведь надо уметь, верно? Вот ты все время сражаешься один, будто я совсем не могу тебе помочь. Хотя ты говоришь, что я сильный. — Где это я сражаюсь… — Ты уснул лицом в стол и оставил открытыми вкладки в ноутбуке, — Джейс снял рубашку и задумчиво ощупал ошейник. — Я случайно увидел. Ничего мне рассказать не хочешь? Я же гений, могу по паре запросов понять, что человек удумал. — Ты используешь мои слова против меня же? — Виктор вскочил бы с места, если бы не боль в ноге; оставалось лишь возмущаться. — Мэл научила. — А Джейс будто и не был напряжен. — Ты решил кому-то устроить невероятно веселую жизнь. И не сказал мне. — Прости?.. — Я говорю, труп кто закапывать будет?       Джейс шутит? Злится? Или сошел с ума? — Я не собирался никого убивать. — Ты хотел приобрести мембраны, которые выдержат инфразвук, это раз. Два — смотрел рецепты коктейлей на энергетиках. Сами по себе они почти безвредны, если только человек чем-то не болен или же если не использовать таурин как катализатор. Ты никогда раньше не интересовался барным искусством. Итого, коктейль, инфразвук и, — Джейс задумчиво посмотрел в потолок, — в выбранном тобой рецепте был еще и грейпфрутовый сок. Пожалуй, я ставлю на парацетамол. Или анальгин. Так кого ты хотел убить?       Виктор сжал губы. Скрестил руки на груди. Все планы разбились о его способность засыпать где угодно и когда угодно. Ругать Джейса за любопытство идея дурацкая. А что делать непонятно. Ведь поймал и раскусил.       До обидного легко. — Не убить. Так… по мелочи. — То есть я угадал. Ты хотел вызвать у человека приступ головной боли и заставить его запить таблетку алкоголем. Мог бы спросить у меня, как у инженера, я бы тебя объяснил, что хуй там ты достанешь необходимое оборудование, и уж точно от звуковой атаки пострадает не один человек, а минимум дом. Если не район. — Спасибо, я умею читать, — Виктор огрызнулся. — Поэтому я от этой идеи отказался. — А то, что смесь анальгина и алкоголя — это почти точно кома, это тебя не смутило? Ты же даже цитрусовый сок выбрал, из-за кислотности, Вик, ну, ей-богам. — Чего это вообще за претензии? — Взвился Виктор, сгорая заживо от непонимания происходящего. — И что это за тон! Будто ты недоволен какой-то ошибкой в расчетах, а не… не тем, что я потенциальный маньяк. — Не то, что я не подозревал, — Джейс спокойно начал расстегивать рубашку на Викторе, как всегда осторожно и аккуратно. — Хочешь услышать лекцию о морали? Я могу. Да только смысл? Я же уже просил тебя не марать руки. И в тюрьме тебе придется худо. — Я бы рассчитал дозировку. А если бы идея с инфразвуком выгорела, Эдвард бы сам взял у меня таблетку. Руки чистые. — Ага, значит Эдвард, так и знал. — Джейс дернул за ровный подол. — Залезь уже на кровать. И какой был план «Б»? — Ноутбук. Я почти уверен, что парень балуется наркотиками. И подсадил Паоло. — Думаешь? — В моем родном городе, — Виктор пока пытался выпутаться из рубашки, — полно наркоманов. У Паоло амфетаминовые синяки под глазами, узнаются по своеобразным венам. Не видел раньше — не узнаешь. Кожа у него сама по себе не настолько тонкая, чтобы вены так выделялись. — Ясно. — Ясно ему. Штаны снимай. Труп он собрался закапывать. Мембранами он не доволен. Бесишь ты меня. Хотя нет, погоди. Не снимай. Просто приспусти и поворачивайся.       Джейс надул губы, брови сошлись в треугольник. Вот теперь он недоволен. Видите ли. Виктор потер виски — невозможно. Неприемлемо. Кто-то из них точно сумасшедший. — Просто… повернись ко мне спиной, на колени и нагнись. Дальше я все сам сделаю. И чуть зад приподними. — Я как будто на приеме у врача. — Не ходи больше к таким врачам. — Виктор сам встал на колени; кровать прогнулась под ними лишь слегка, но Виктор все равно чувствовал, как его наклоняет к Джейсу. — У тебя красивая спина. — А это поза случайно не называется «по-собачьи»? — Упс. Как неловко получилось. Можешь называть ее «поза молящегося». Нет, серьезно, никакой лекции? — Сейчас, когда моя задница в опасности? Ну уж нет. — Хороший мальчик, — пока Джейс не успел возразить, Виктор легко ударил ладонью по внутренней стороне бедер, и вместо возмущения получил резкий, острый выдох.       Еще один невесомый шлепок, еще — каждый раз Джейс вздрагивал. Виктор ограничился пятью почти безболезненными ударами по чувствительной коже, и после, в качестве извинения, нежно огладил каждый задетый участок. — Больно? — Странно, — Джейс говорил куда-то в подушку. — Если что-то не нравится — не молчи. Ставь границы. Я тоже могу допустить ошибку. — Ошибки не может быть, если не существует правильного ответа, — заметил Джейс, и Виктор, улыбнувшись, наклонился, чтобы поцеловать ямочку над ягодицей. Невидимая для публики ложбинка, обычно закованная в форму Академии.       Провел пальцем по линии позвоночника — незащищенная мышцами тропинка, ведущая вниз; влага возле копчика — пот. Виктор услужливо довел каплю до промежности, без нажима. Он изучал обнаженность, неторопливо и с любопытством. Прислушивается. Напряжен. Как только Виктор скользнул ладонью меж ног, Джейс мгновенно поддался, раздвинул их, дернулся навстречу. Удивительно, какой он чувствительный. Широкая спина твердая словно скала, ни единого огреха, ни единой неправильной линии — гегемония гармонии; но вот стоит царапнуть внизу живота, даже не касаясь члена, лишь намекая на близость, как Джейса бьет током, и скала изгибается бамбуком. Как ему вообще можно причинять боль? Как он умудряется сочетать несочетаемое? Боги, да ладно нежная кожа, кто не вздрогнет от подобного, но он ведь доверяет. Не сбегает. Отдается. Хочет. — Бесишь ты меня, — нежность Виктору в голосе скрыть не удалось. Джейс беззвучно рассмеялся, за что получил еще один еле слышный шлепок. — Ты не в том положении, чтобы хихикать. — Накажешь меня? — Ох, Джейс. — Виктор достал из кармана маленький тюбик. — Ты действительно гений.       Смазка холодила ладонь. Густая, чуть липкая, с ярко-выраженным цветочным ароматом, оскорбительно плотная. Им бы существовать в мире, где не нужны тела, чтобы стать целым, но о чем тогда воображению писать картины в притупленном шторами сумраке? Виктор тряхнул кудрями, избавляясь от наваждения дымчатого романтизма. Не сейчас. Тонкий палец прошел меж ягодиц. — Пожалуйста, расслабься, — Виктор говорил вслух, чтобы не слышать собственное гудение мыслей. — Ты слишком узкий. — Это плохо? — Не смей.       Может ли наивность соседствовать с провокацией? Мутный взгляд достал до темного ошейника, чернеющего на бархатной коже вызовом. Нужно было купить поводок, чтобы замотать его на руку в порыве — и Джейс бы послушано выпрямился, отклоняясь назад. Бедра бы опустились, и застенчивые ямочки над ними укрылись бы в густеющей тени. Виктор потянулся к собственной ширинке, второй рукой бережно вводя одну фалангу во внутрь. — Слишком узкий, — повторил Виктор, чувствуя всем собой чужую дрожь. — Поверить не могу. — Я хочу тебя видеть, — Джейс заерзал, и тщательно приглаженные с недавно простыни окончательно смялись. — Можно я… — Нет, — у Виктора пересохло во рту. — Прости. Мне будет неудобно. — А сейчас?.. — Все хорошо, — второй палец почти протиснулся сквозь кольцо мышц, когда Джейс резко отпрянул. Виктор убрал руку, все еще чувствуя на коже влажный жар. — Все хорошо, — машинально повторил Виктор. — Не волнуйся. Тебе больно? — Немного. Извини, я… — Должен был сказать.       Джейс рухнул на бок. Он тяжело дышал, будто они только что пережили марафон, и от мелькнувшей мысли Виктора будто окатило холодной водой — Джейс все это время полулежал, наклонив голову вниз, к груди. В ошейнике. Торопливо, забыв о злости, кинув себя вперед, Виктор дотянуться до украшения, и, с трудом управляясь со скользкими пальцами, снял его. И откинул в сторону. — Я же просил…       Джейс взглядом попросил Виктора замолчать. Стянул с себя окончательно штаны и белье (Виктор успел заметить зубчатый след резинки на бедре), жестом попросил сделать тоже самое — раздеться. Что-то было в потемневших глазах, странный тлеющий огонек силы, нечто, из-за чего Виктор проделал все беспрекословно. Джейс протянул руку, и Виктор нырнул в объятия, укладываясь рядом, падая в знакомое, тяжелое тепло. — Думаешь, ты бы рассчитал дозу правильно? — Спросил Джейс так буднично, что сердце Виктора забилось испуганной птицей. — Почему о нем?.. — Если он действительно принимает наркотики, прием алкоголя сам по себе мог бы его убить. Одно расширяет сосуды, другое сужает. — Я не понимаю, — на Виктора начала накатывать паника, в его теле все еще пульсировало возбуждение, а в мыслях отчаянно быстро бежала красная строка несоответствия. — Я действительно тебя не понимаю. — Если бы я захотел уйти, ты бы меня отпустил? — Также беспощадно просто спросил Джейс.       Сердце почти остановилось. Виктор не моргая смотрел на спокойно вздымающуюся грудь, ребрами он слышал шероховатость широких ладоней, но забыл сконцентрироваться на их тепле — его опутал липкий холод.       Джейс его боится. Джейс ему больше не доверяет.       Это было ожидаемо.       Он слишком долго не отвечает.       Лицо опалило льдом, в глазах откуда-то взялся песок. Свечи почти потухли. Стоит замолчать последней, он останется один, в собственной темноте — гильотина опустится на шею, чужим шрамом от ошейника. — Да, — сказал Виктор. — Да. Я бы тебя отпустил. — Чудно. Скажи, что меня отпускаешь. — Я тебя отпускаю, — бесцветно произнес Виктор. И закрыл глаза.       Ничего не произошло. Джейс покрепче прижал к себе Виктора и тихо зевнул. Не выдержав собственной бури, Виктор презрительно прошипел: — Не вижу, чтобы ты начал собирать вещи. — А? А, так я же не сказал, что уйду. Видишь, ты меня отпустил, а я здесь. Так что не нужен тебе ошейник, чтобы меня удержать, не отвяжешься ты так просто. Потом еще попробуем, только, не знаю — лучше с пробкой, наверное?..       Виктор шмыгнул носом. Привстал на локте. Взял подушку, лежащую над головой, и со всей силы врезал ей Джейсу по лицу.       В этот раз Талис рассмеялся во весь голос, и что-то тягучее в душе у Виктора лопнуло от этого смеха. Кажется, они действительно стоят друг друга.