Всем привет, вы наверняка меня уже знаете, я — Антон Шастун. Да-да, та самая знаменитость, спортсмен, выигравший в олимпиаде, забравший золото и… проживший пару недель в центре психологической помощи. А сейчас мне двадцать лет, и я бы хотел рассказать о том, как прошли мои последние четыре года.
Если бы я только знал, сколько денег придётся потратить на лечение и крышу над головой, то депрессия быстро бы прошла. Но, на самом деле, они мне очень помогли.
Там я вылечился от всех своих тараканов, начал наконец-то нормально есть и больше не загоняться по поводу своей внешности и веса. Стало так легко жить… Я в шоке.
Ещё в этом месте я познакомился с множеством прикольных людей с суицидальными наклонностями. Да, звучит как какой-то сюр, но всё же. Я жил по соседству с Женей — он был того же возраста, что и я, с той же проблемой. У него в аварии погиб очень дорогой ему человек, с чем он никак не мог смириться. Если бы не его вечные попытки покончить с собой, он был бы славным человеком. К счастью, он не умер, остался жив и сейчас учится в университете на психолога.
Удивительно, что за две недели я полностью встал на ноги. Хотя… сложно сказать, что за четырнадцать дней я прям полностью излечился… Скорее, мне помогли встать на ноги и вернуться в нормальный мир, а потом я просто понял, что капец как скучаю по Арсению, Лёве и своим одноклассникам, поэтому ушёл.
В общем и целом, я должен сказать всем этим людям огромное спасибо, ибо без них я не смог бы смириться с потерей дедушки. Это было очень тяжело… Но благодаря близким я как-то выбрался из этого дерьма.
А ещё сразу после моего великого возвращения в этот мир мы пошли отмечать моё семнадцатилетие. О-о-о… такую вечеринку дом Арсения запомнил на долго…
Видимо, он даже представить не мог, что я позову бóльшую часть класса и даже Павла Алексеевича с его прекрасной женой. Зато Попов не чувствовал себя одиноким стариком. Он был весёлым стариком.
Ещё я удивлён тем, что он разрешил выпивать прям у него дома. Для такого ценителя хорошего пойла, как Арсений Сергеевич, любой алкоголь кроме очень дорого, хранящегося у него в баре, считается кощунством. Но какой день рождения у подростков без ящика водки? Мы же в России живём, в конце концов.
Правда, после пятнадцати человек было столько мусора… Благо, что никто ничего не испортил, даже будучи в стельку. Правда, картину «утро после пьянки» мы с ним запомнили надолго… А потом ещё и глаза уборщицы, которая увидела объём работы.
М-да, жаль, конечно, этого добряка…
Удивительно то, что Арсений не вынес мне мозг. Хотя, судя по тому, что утром двадцатого числа у меня было состояние «здравствуй, дерево, я дятел» бессмысленно было читать мне лекции. И вообще, он сам согласился.
А может, он просто очень сильно меня любит. Да, скорее всего это.
Лёва до сих пор в шоке. Для него Арсений всё ещё остался достаточно странным и строгим человеком, хотя он нифига не такой. Уж я-то знаю.
Вообще, Арсюша у меня такой хороший… Правда-правда. Ну просто ангел во плоти. Но ровно до тренировки.
Там он всё ещё чертила. Ну и Бог с ним. Главное, что как партнёр он идеален.
Вы не поверите, но мы всё же съездили в Париж. Весной, когда мне исполнилось восемнадцать. В принципе, резонно.
Арсений не хотел прослыть любителем несовершеннолетних хотя бы в моих и Лёвиных глазах. Поэтому первый раз он отложил до Парижа.
Кстати, Эйфелева башня — это что-то невероятное. Мы там побывали не раз. Да, там огромные очереди, особенно по вечерам, но это не помешало нам сходить туда раз пять. Как говорится — красота требует жертв.
Там такие невероятные виды были, мама… Мы были так высоко, что видели большую часть столицы, как на ладони. Оттуда все такое красивое, столько огней… Все здания поблизости были отлично видны, по крайней мере для меня. Арсений, конечно же, вечно надевал очки. Почему? Потому что он дед. Зато любимый.
Так вот. Я полюбил эти ночные похождения по городу. Темно, светят фонари, дует лёгкий ветерок, а я иду под руку с Арсением, который рассказывает что-то умное. Просто супер…
А сейчас знаете, где я? Конечно же да. Это очень очевидно, ведь я снова участвую в олимпиаде. Но чувствую себя стариком, зато прошаренным стариком, да-да.
Я смотрю на подростков, которым тоже по пятнадцать-шестнадцать лет… Они ж ещё не прогнили в этом лицемерном мире спорта, как я, Арсений и другие спортсмены, участвующие не в первый раз. Эх, свежая кровь…
Вы не поверите, но я даже расстроился, когда узнал, что за Америку будет выступать новый спортсмен. Я так хотел увидеть Х, но, как оказалось, он ушёл в запой и завязал со спортом. Странный человек. А ведь обещал, что порешает меня в этом году…
Ну вот и как после этого доверять людям? Ужас.
Мне осталось только откатать произвольную программу на этапе Чемпионата Мира и всё. Я буду лежать дома, на диванчике, обнимать Арсения и смотреть какой-то стремный сериал российского производства. Красота-а-а…
Однако как-то странно выигрывать у тех, кто младше тебя… Даже стыдно что-то… Они ж ещё такие дети, а их на передовую выгнали. Бедолаги. Но с другой стороны, они сами выбрали этот путь. Так что… не желаю им удачи.
В общем, на этом я, Шастун Антон Андреевич, российский спортсмен, заканчиваю свой доклад о том, как я живу. Держите за меня кулачки, чтобы я остался с титулом победителя, иначе наведу вам порчу на понос.
Всех люблю, обожаю, уважаю. До встречи в прямом эфире!
Бонус
Арсений в кои-то веки решил сам заняться уборкой, чем напомнил Антону жену-истеричку из фильмов, которые показывают по «Русскому роману». Весь день он ходил и ворчал, что Шастун та ещё свинота, которая не умеет вещи убирать туда, где они должны лежать.
Потом он попытался докопаться до парня тем, что надо постирать шторы. В частном доме. С кучей окон.
Ладно еще, если бы они в квартире жили, там и комнат не особо много, и окон, и, соответственно, штор. Но здесь…
Сразу после первого окна оба поняли, что Арсений сгенерировал максимально тупую и жестокую идею. Ну кто с кучей денег сам стирает шторы? Это же мазохизм в чистом, мать его, виде!
— Арсений, ты точно уверен, что оно нам надо? — в очередной раз уточняет Антон, вытаскивая крючки из занавески. — Ты же понимаешь, что мы тупо не доживём до последних комнат?
— А ты хочешь пылью дышать? Они уже все чёрные! Ты посмотри! — возмущается он, снимая шторы с самого окна.
— Арс, я не хочу тебя расстраивать… но они, видимо, изначально были в пыли, — подмечает парень, чихая. — И то правда! Они с самого первого дня были чёрные.
— Так. Господи гений, не цепляйся к словам и просто делай свою работу, — шипит Попов, сползая со стула. — Давай-давай. Мы стираем или занавески, или твои мозги. Выбирай.
— Как много вариантов развития событий… — вздыхает младший, а после накидывает занавеску себе на плечи, будто он супермен, и идёт в сторону ванной.
— Ты дурак? Она реально пыльная! — снова возникает старший, пытаясь сдержаться, чтобы не убить своего единственного-ахереть-какого-любимого-и-неповторимого парня. — Я тебя грязного трогать не буду, так и знай.
— Да без проблем, — кричит из душа Шастун. А потом Арсений слышит, как включается вода и парень, издеваясь, начинает петь.
— Ах ты маленькая, кудрявая жопа… — Ну вот и все… Попов больше не хочет заниматься уборкой, поэтому та занавеска, из которой он только что достал крючочки — последняя на сегодня. — Я иду тебя убивать.
— Хорошо, без проблем. Только презики не забудь, мой убийца! — стебётся парень, а ведь Арсений реально их берет с собой.
— Допрыгался? — дверь в душевую кабинку резко открывается, демонстрируя Антону раздраженного мужчину, который стоит с запечатаным презервативом в руках. — Допрыгался, знаю.
– Не спорю, не спорю, – признает свое поражение Шастун, выгибая бровь дугой. – А чё ты его не распечатал? Мы на ГИА, где всё при мне должно делаться, мол, все честно?
– Ага. На экзамене по "задолбай Арсения Сергеевича", – кивает мужчина, заходя в душевую кабинку. – Меня столько людей боится и уважает, а ты, блин, засранец маленький.
– Арсений Сергеевич, попрошу! Маленькому засранцу уже двадцать годиков. Он уже не маленький, – фыркает Антон, поворачиваясь к старшему спиной.
– Да что ты? – он начинает медленно входить в Шастуна, чтобы не доставить младшему дискомфорта. – Всё равно ты ещё мелкий.
– Не мелкий! – возмущается парень, а потом заходится в протяжном стоне, потому что второй толчок был грубее первого.
– Это мне говорил человек, который вымогал у меня мороженое в супермаркете потому что оно "с медвежатами"? – спрашивает старший, постепенно набирая темп. – Серьёзно?
– А-а-арс, отстань, – стонет Антон, пытаясь как-то ухватиться руками о стену.
– Нет, ну ты ответь? Разве ты не ребенок у меня? – в самое ухо шепчет он, стараясь попасть своим членом по простате парня. – Ты же такой ма-а-аленький, играешь в машинки, просишь забрать тебя из бара, клуба, ещё откуда-то, потому что ножки не идут, – Шастун, вздрагивает, издавая хриплый стон, чем и даёт Арсению знак, что последний добился своей цели. – Ребёнок ты ещё.
Антон ничего не отвечает, только лишь закрывает глаза, подаваясь навстречу толчкам. Попов тоже долго не тупит, ускоряя темп, из-за чего младший иногда вскрикивает.
***
Мокрые, но счастливые, они лежат в комнате со стеклянным потолком и пьют вино, разглядывая звезды и разговаривая о чем-то высоком.
– Знаешь, Антош, я очень счастлив, что встретил тебя, – шепчет мужчина в ухо засыпающему парню. – Не думаю, что мне с кем-то ещё было бы так хорошо.
– Полностью с тобой согласен, – лениво кивает Шастун, глядя в никуда. – Ты же помнишь, как ты, козёл такой, отстранился от меня, когда я начал подавать какие-то сигналы о том, что ты мне симпатичен? Ещё и в какашку какую-то превратился.
– Да блин, тебе тринадцать было, – фыркает тренер, крепче обнимая парня. – А мне-то двадцать с хвостиком. Это было бы очень странно. А в какашку я превратился для того, чтобы ты работать стал лучше. Ходил там красивый такой, ага, фигнёй страдать пытался.
– Ну это да, это факты, – Антон зевает, укладывая голову на чужое плечо. – Но когда ты стал прям таким суровым преподом... Я прям офигел. Тебе, кстати, идёт строгость. Но только на катке! Дома не надо, прошу тебя, – умоляет младший, закидывая ногу на бедро Попова. – Иначе я умру.
– В таком случае не буду, ладно, – вздыхает мужчина и оставляет лёгкий поцелуй на кудрявой макушке. – Я тебя очень сильно люблю, моё ледяное солнце.
– А твоё ледяное солнце любит тебя ещё сильнее, Арсений Сергеевич.
