***
Синхронность иногда присуще парочкам: одинаковая одежда, привычки, но у Антона и Арсения она проявляется в одновременном блеске искры зажигалки. Арсений рычит. Подобно животному он не контролирует свои лапы, рвет, бьет, взмахом сбрасывает все бумаги на пол. Крика просто не хватает чтобы описать то что сейчас чувствует Арсений, ведь таблеток больше нет, и вместо них силы появляются только из необъятной ярости, сжирающей его по кусочку. Он не винит Антона, но не хочет винить себя. кладя тяжелые руки на голову, Арсений старается найти виновника, но ведь только он не смог сберечь Антона, он его обжег, изранил, растерзал, так же как и все в чертовом маленьком кабинете. Арсений не просто преувеличивает, его больное, биполярное воображение рисует картины красных синяков на спине Антона. Словно капли, они расплываются по его лопаткам, обрастают болезненной синевой, а затем, покрывши всю спину, чернеют сильнее чем пепел от сигарет, что они вместе когда-то оставляли на рамах окон. Арсений видит как его рука замахивается и, впиваясь длинными ногтями, хватает плечо Антона и подтаскивает к себе. Арсений видит слезы, на его любимых серо- зеленых глазах, обрамленных черными фингалами, вероятно тоже оставленных его кулаками. И Попов скитается переплетающимися ногами по комнате, стучит по своей голове, будто выбивая все ужасные мысли, и на секунду, когда череп уже трясётся, у него получается. Но он замечает что вместо плеча Антона, в руках Арсения лишь зажигалка, которая так вежливо помогла ему скурить около 9 сигарет за последнюю бессонную ночь. И он бы скурил еще одну, написал бы на ней все свои мысли и страхи, поджег бы ее, выдыхая их прочь. Арсений бы написал на ней имя Антона, чтобы выбросить его из головы, но написал бы на фильтре. С точки зрения Арсения было ясно одно- виноват Прометей. Эта картина погубила его, это она заставила его отказаться от Антона, это она должна сгореть как сигарета. Чем больше Арсений вглядывался в Прометея, тем ярче на нем виднелось лицо Антона, полное страданий, крови и горечи. Волосы, светлые и кудрявые, настолько что в них, как в лесу можно было найти и грибы, прячущиеся под стволами, и стаи белых волков- пальцев, что когда-то пробегались по пушистым тропинкам в чаще. Губы, будучи такими мягкими и манящими, теперь огрубевшие до треска. Глаза- то чего Арсений боялся больше всего. Их огненный блеск мог вводить его в дрожь. Сколько бы Арс не пытался отвлечься от них, его манила их загадка. В голове жила только мысль, что раз есть рефлекс, то огонь близко, он обязательно должен быть где-то рядом, пусть даже не на картине, но где-то за ее пределами. Огонь должен быть, должен быть пожар. Прометею суждено сгореть. Суждено сгореть и мне. Арсений не знал, что сгорел уже тогда когда, утонув в размышлениях, он только щелкнул зажигалкой. Словно громады гор, поднялись на море пенистые валы. Заколебалась скала. Среди рева бури, среди грома и грохота землетрясения раздался ужасный вопль Прометея: - О, какой удар направил против меня Зевс, чтобы вызвать ужас в моем сердце! О, высокочтимая мать Фемида, о, эфир, струящий всем свет! Смотрите, как несправедливо карает меня Зевс! Рухнула со страшным грохотом скала с прикованным к ней Прометеем в неизмеримую бездну, в вековечный мрак. Протекли века, и снова поднял Зевс на свет из тьмы Прометея. Но страдания его не кончились; еще тяжелее стали они. Опять лежит он, распростертый на высокой скале, пригвожденный к ней, опутанный оковами. Жгут его тело палящие лучи солнца, проносятся над ним бури, его изможденное тело хлещут дожди и град, зимой же хлопьями падает снег на Прометея, и леденящий холод сковывает его члены. И этих мук мало! Каждый день громадный орел прилетает, шумя могучими крыльями, на скалу. Он садится на грудь Прометея и терзает ее острыми, как сталь, когтями. Орел рвет своим клювом печень титана. Потоками льется кровь и обагряет скалу; черными сгустками застывает кровь у подножия скалы; она разлагается на солнце и невыносимым смрадом заражает кругом воздух. Каждое утро прилетает орел и принимается за свою кровавую трапезу. За ночь заживают раны, и вновь вырастает печень, чтобы днем дать новую пищу орлу. не кажется знакомым? Это судьба Арсения. Он жаждет огонь, как спасение людского народа, даже несмотря на то что каждый раз любая толпа людей сводится к Антону. Только он является народом, которому нужно пламя. А Арсений их долгожданный спаситель , он даст им огонь. Яркий хвостик уже машется перед картиной, но руки Арсения не трясутся. Он спокойно позволяет пламени пройтись по исписанной телу полотна, оставляя черные, как синяки пятна. Арсений лишь отходит на пару шагов, наблюдая как уже через пару секунд тесная мрачная комната заливается ярким светом. И Арсений отдает себя этому теплу. Пожар не оставит ничего от этого пропитанного ностальгией места. Гори. Картины, залы, кушетки, стены, песни Гори все что ты мне дарил Прометей, кабинет, бумажки Гори, Арсений.***
— Разойдитесь! Это вам не папарацци!— Слишком долго Антон собирался, ведь когда он пришел к галерее, ее уже не было. Сгорело все. Только пожарные рылись в почерневших стенах.— Там был кто-то живой?— Антон боится ответа, он не хочет и думать что там мог быть Арсений. — Экспертиза показала что никого не было, но мы все еще ищем пострадавших.— нехотя отвечает пожарный и продолжает т кричать на толпу зевак. Слава богу Арсения там не было, надо скорее ему позвонить. Абонент все зоны действия мобильной сети. Странно… может его телефон сгорел вместе с галереей, наверняка забыл его из-за работы. Надо побыстрее приехать к нему домой. Пару станций на метро и Антон уже стоит у входа в квартиру Арсения. Шаст осторожно проводит пальцами по холодной металлической ручке, но убирает их чтобы позвонить в звонок. Ответа нет. Тогда Антон возвращает свои руки к двери, и та, на удивление, незакрыта. Со скрипом открывается дверь в полностью пустую квартиру: одежда, книжки, лампы- ничего нет. Только мебель создает еще более мрачную атмосферу в этой обездушенной комнате, она полностью опустела. Не осталось ни блокнотов, в которых они вместе писали стихи, ни наушников, что сопровождали их каждый раз в галерее, ни той самой пачки сигарет с их первого знакомства, в которой Арсений хранил одну последнюю сигарету, говоря, что выкурит ее когда перестанет любить Антона. Шаст не мог поверить в то что видит, он просидел в этой квартите еще долго: день, два, неделю.. он запутался во времени и давно уже не помнил как долго он лежит здесь с пустой головой, такой же как и эта чертова квартира. Арсений пропал. Пропало все что с ним связано. Даже директор галереи пожимал плечами так, будто Арсений и никогда не работал здесь. Новостей о пострадавших в пожаре не было, ведущие новостей утверждали, что причиной возгорания стала неисправность аппаратуры или что-то в этом духе. Но Антон не верил в это. Автоответчик сопровождал каждый его вечер, он отчаянно пытался дозвониться, узнать где Арсений, хотя бы услышать его голос, но в ответ слышал только. Абонент временно недоступен, перезвоните позже.***
— Помидоры за 29.9 или огурцы за 30.5 Холодный свет ламп падал на тускло- зеленые коробки с овощами, а желтые грязные ценники только подчеркивали ущербность продуктового. Прохладный воздух скользил по рукам и безжалостно сушил уже и так потрескавшуюся кожу Антона. Возможно это была сессия, или что-то иное, что заставило Шаста так окаменеть. Темные пятна вокруг глаз украшали мраморную кожу, вытачивая из Антона уже почти каменную скульптуру. Шастун как обычно зашел после пар в магазин чтобы купить продуктов на завтра. И уже выбрав все нужное из списка направился к кассе. Его шаги стали еще тяжелее чем были три года назад, а наушники настолько износились, что Антон уже давно их не включал. Он удалил из плейлиста много песен: земфиру, автостопом по фазе сна, градусы, joy division- не было настроения их слушать. В портфеле Антона лежат стопки тетрадей, к удивлению, он стал усердней учиться, даже почти не пропускал пары, наверное потому что не мог себя занять чем- нибудь другим. Наконец, Антон поставил тяжелую корзину на движущуюся дорожку кассы. Вечер, многие, готовясь к завтрашнему дню, покупали продукты, поэтому магазин был полон людьми. На кассе сзади столпилась огромная очередь: бабушки, взрослые толстые мужчины, мамы с детьми- обычная публика. Антон обернулся чтобы получше их разглядеть. Самые обычные люди, похожие на npc в играх, смотрели то в свои телефоны, то на продавца, нервно вздыхая от ожидания. Но совершенно случайно глаза Антона встретились с незнакомцем. Из его губ вырвался нервный вздох. Это были глаза Арсения.