Венера в Овне

Человек с Венерой в овне иногда прекращает нечто хорошее только из-за того, что ему не нравится чувство скуки, которое может его посетить.

Теплое майское утро. В окно привычно бьются лучи солнца, как предвестники близости к лету, а шум городского трафика приятно ласкает слух. Люди несутся по заполненным тротуарам, забегая в полюбившиеся кофейни за бодрящим стаканчиком. Мегаполис в утренний час пик похож на муравейник, отличающийся только десятибалльными городскими пробками и облаками сигаретного дыма около автобусных остановок. Типичный будний день для миллионов людей, не зацикливающихся на окружающей обстановке, ради которой перебирались со всех концов страны. Так и выходит, когда человек, стремящийся броситься в пучину, потом просто её не замечает, оттачивая ежедневный привычный маршрут: дом, работа, дом. Кабинет психиатра безличен, в такое время кажется совсем пустым — нет картин, уютных горшков с цветами или полок с книгами, поэтому глаза пациента сразу же акцентируются только на хозяине помещения. Универсально скучный персиковый цвет стен сочетается с прозрачным стеклянным столом, что удерживает ноутбук и стопку папок, лежащих словно в воздухе. Здесь одновременно и спокойно, и неуютно. С одной стороны, на пациентов ничего не давит, но с другой — не за что зацепиться, чтоб разгадать личность доктора. В кресле — расслабленный взрослый альфа, обладающий манящим тембром голоса и непоколебимой уверенностью, который в свои тридцать семь может соблазнить и подростка, и своего коллегу. — Ты ведь понимаешь, что это лишь одержимость? — спокойным, холодным тоном говорит доктор Ким. — Я понимаю, но мы ведь с тобой три года «вместе», а ты ещё думаешь, что это лечится? — усмехается парень, облаченный в медицинский халат, — ты правда веришь в это? — Тогда почему мы проводим эти встречи? — Психиатр откидывается на спинку стула с улыбкой, складывая руки на своем животе в замок. — Я правда пытаюсь тебе помочь, Ким. — Я знаю, — усмехается молодой человек, по привычному закидывая одну ногу на другую, — но, пока мы с тобой видимся раз в неделю, понимаю, что всё ещё способен думать и чувствовать. Джун, правда, почти девять лет я заперт в своей же клетке. Это не проходит бесследно, — опустив глаза на белый ковер, произносит парень, — медленно и верно, но я двигаюсь навстречу своему безумию, а сейчас мне, пожалуй, надо идти работать, потому что у меня тоже пациенты. — К этому безумию ты сам себя толкаешь, — говорит доктор уже в спину парню, который покидает кабинет, махнув рукой на прощание. Психиатр — это тот тип врача, к которому пациент привязывается буквально на всю жизнь. Отрицать это глупо. Сломанная психика — бездна, из которой человек никогда окончательно не выберется, если однажды туда шагнет. Можно оспаривать, но стоит спросить тех, кто попадал к врачу с чем-то большим, чем невроз, и всё станет на свои места. Если бы существовали столь действенные лекарства, как от простуды, то мир явно не был бы таким жестоким и мрачным, как сейчас, но увы. Доктор Джун искренне любит то, чем занимается. Он становится для некоторых пациентов близким другом, практически семьей, ведь важный фактор его работы — абсолютное доверие больного. Если человек не впустит в свою голову — получить хороший результат шансов практически нет. Бывает так, что на первом же приёме рушатся иллюзии людей, пришедших за чудодейственными таблетками, решающими любую ситуацию, но вместо этого получают билеты на долгие и продолжительные сессии с доктором. С Ким Тэхёном он познакомился почти три года назад, когда молодой омега впервые попал с тревожностью, замаскированной депрессией и, самое жуткое — одержимостью своим прошлым. Столь ценный экземпляр коллекции психиатра стал ему другом. В самом начале их общения перед доктором сидел холодный, жёсткий и загадочно-пугающий парень, непохожий на среднестатистического омегу. Интересные черты лица довольно хорошо запоминались, в особенности узкий подбородок, аккуратный нос и волнистые каштановые волосы, небрежно спадающие на лицо. В нём было что-то не так, словно внутри всё из металла отлито, даже запах не омежий: настолько мятный, что отрезвлял мгновенно, стоило лишь заполнить им комнату. И этот взгляд — тёмно-зеленые глаза с разрастающимся огнём возле зрачка, — жутко пугал. Парень смотрел так, словно уже успел откопать всё грязное бельишко собеседника и тихо смеялся там, у себя в душе. Но внутри он был практически уничтожен, метался из крайности в крайность, чтоб на миг ощутить хотя бы одну настоящую эмоцию. Ким превратил жизнь в один большой день сурка. Каждый из них он с трудом проживал, надеясь, что завтра не наступит. Можно ли было назвать это жизнью? Навряд ли. Двадцатидвухлетний парень пропитался таким количеством боли, что казалось, будто перед врачом сидит старик, переживший не одно горе. И самым страшным оказалось то, что причиной мук и бед был его собственный мозг, заставляющий циклично кататься на аттракционе эмоциональной боли. Если в самом начале казалось, что парень оказался у психиатра по причине неразделенной детской любви, то после всплывающих фактов доктору стало действительно не по себе. Молодой омега, отпустивший свою любовь однажды в восемнадцать лет, не забыл ничего, не пошел дальше, потому что воссоздал целый мир вокруг своей сгоревшей любви, построил на пепле хлипкий алтарь и поклонялся ему по сей день. Он знал о нём всё, следил за всеми родственниками, интересовался жизнью своей цели, аккуратно и хитро, словно лис, вытаскивал информацию из всех знакомых. Сейчас бы его назвали сталкером, вот только омега близко никогда не подходил. Все годы он держался на расстоянии, не давая мысли рвануть ближе, взять над собой верх. Ким сам себя на короткую цепь в октагоне посадил, а в центре возвёл хрупкий воздушный замок, чтоб слюну пускать, но не трогать. Не сразу он рассказал психиатру причину столь странного поведения, ведь обычно маниакальность выражается в желании постоянных физических встреч. Но Тэхён другой, ему важно было взрастить себя и стать абсолютно не тем человеком, который считал себя неподходящим и недостойным. Тем, кто однажды покинул тёплое место. Мальчишка страдал, сам отравлял себе жизнь, измывался над собой воспоминаниями, фотографиями и бесчисленными сообщениями. Даже по ночам рыдал, мысленно вскрываясь в постели. В своей больной голове своим хозяином обозначил того альфу, но всё же забыл сказать ему об этом лично. За эти три года упорной работы, которая так сильно сблизила врача и пациента, удалось сделать многое, кроме основного — избавиться от одержимости. Киму действительно стало легче, ведь внутри он смог начать собирать себя заново, распределять свою боль на важные цели и использовать её, как кислород. Обычно люди питаются любовью, окунаясь в омут, находят в ней силы. Но не Тэхён: он в боли нашел и жизнь, и смерть. Все три года упорно работал, закончил медицинский университет с отличием, устроился работать в наилучший исследовательский центр страны в качестве дерматовенеролога. В самом же центре, на одном из этажей работал его друг-психиатр, с которым они почти еженедельно проводили свои сессии. За все три года омега внутри свой металл закалял, и теперь приобрёл не только внешний, но и внутренний стержень. Превосходя большинство ровесников по уму, Ким притягивал, заставляя испытывать большой интерес, и одновременно отпугивал специфической харизмой. Он взглядом будто доминировал, играясь с собеседником. У Кима была приличная семья, которая своевременно вкладывала в ребёнка, чтобы в свои двадцать пять лет имел образование, однокомнатную квартиру в престижном районе и мог выплачивать кредит за машину. Родители уже много лет жили в Таиланде, выйдя на пенсию и проводя время около моря, а старший брат выполнял роль примерного семьянина и руководителя компании в Европе. Они гордились младшим, который, в свою очередь, не считал нужным впутывать их в драму, ведь в остальном жизнь была вполне удачна. И вот, спустя три года, парень имел небольшой кабинет на десятом этаже, гордясь приятной табличкой на входе: «Врач-дерматовенеролог Ким Тэхён». Удивительно, но омега слепил себя заново сам, а заодно и свой воздушный замок, по совместительству клетку. Слепил всё в одиночестве. Кабинет слегка, но всё же передавал ауру своего хозяина: холодный серый в качестве приоритетного цвета, на стенах много узких полок с книгами, флаконом парфюма и странноватыми стеклянными фигурами. Заметное зонирование отлично разделяло безликое специализированное кресло для осмотров пациентов, аппараты и рабочий стеклянный стол, на котором заметен творческий беспорядок с комплектом документов, упаковок препаратов и рисунков частей лица. Исследовательский центр занимал одиннадцать этажей современного и по большей части стеклянного здания. Кроме огромного консультативного центра с кабинетами врачей различных специальностей, здесь также находились и лаборатории, и комнаты для обучения студентов, и выставочные залы. Ежедневный поток людей, кажется, был бесконечным. На последнем этаже располагалась вся администрация центра, большие конференц-залы и кабинет председателя. Последний — Ким Сон — являлся мужчиной старше пятидесяти, профессором в прошлом и отличным финансистом сейчас. Он умело руководил, привлекая большие деньги в этот центр, сделав его самым перспективным в стране в сфере медицины. Его острый ум и деликатность позволяли вести диалог с депутатами и мафией одновременно, беря взаимовыгодным сотрудничеством сразу всех. Так сказать, любой каприз за Ваши деньги. Свою отдушину он находил в молодых и талантливых специалистах, которых старался протянуть как можно дальше, открыв шанс к отличному будущему. Да и делал он это с благими намерениями, не прося особо ничего взамен. Ким Тэхён тоже являлся своеобразной молодой звездочкой председателя, участвуя во всех возможных конференциях и круглосуточно работая над статьями в журнале, что просто не могло не отразиться на его уровне, как специалиста. Сейчас же омега стоял в кабинете председателя, не понимая, зачем он был вызван в столь раннее время. — Тэхён, послезавтра состоится пресс-конференция перед открытием нашей клинической больницы. — Складывая очки в чехол, председатель поднял глаза на парня. — Будет отлично, если ты придешь вместе со мной и парой врачей. Я бы хотел, чтобы ты познакомился с нашими главными спонсорами перед официальным приёмом в честь открытия. — Хорошо. — Имитация удивления на лице Кима. — Кстати, по поводу моего выступления на открытии. Я закончил доклад и, если есть необходимость, могу скинуть его Вам на почту. — Парень слегка поклонился. — Не стоит, уверен, что он безупречен. Мы обсудили план мероприятия, решив, что сначала устроим съезд и выступления врачей перед всеми акционерами, чтобы они могли понять, во что вливают свои драгоценные деньги, а потом останемся на сам приём, — усмехнулся председатель, вставая с кресла и подходя к окну. — Даже не верится, что строительство закончено. И правда. Через панорамное окно открывался неплохой вид, очерчивающий большой комплекс из центрального девятиэтажного здания полулунной формы, что по центру соединялось прозрачным переходом с небольшим зданием в шесть этажей. Вокруг удачно расположился сквер и площадка под парковку. Современные фасады из стекла придавали такой футуристичный вид комплексу, что это больше было похоже на здания IT-компаний, нежели больницу. Открытие многопрофильной больницы под руководством знаменитого центра считалось большим событием, которое, естественно, освещалось в городской прессе. Корея не славится строительством государственных учреждений в медицине, здесь играет роль дополнительное медицинское страхование, которое оплачивается гражданами, так что медицина здесь — это удел бизнеса. Клиники имеют своих акционеров, спонсоров и анонимных доброжелателей. Вот только Ким уже заранее знал, кого он встретит через пару дней на пресс-конференции. Главным строителем и важным акционером была семья его одержимости. В течение последних двух лет омега каждый день наблюдал из окна, как продвигается работа, дожидаясь момента сдачи. И вот послезавтра он наконец-то столкнётся лицом к лицу с тем, кто заставил его сгореть однажды. Исследовательский центр был ему жизненно необходим не только как хорошая площадка для старта в профессии, но и как место, где Тэхён мог бы быть ближе, при этом оставаясь в стороне. Омега предвкушал столь важное событие, поэтому сейчас, идя по коридорам больницы, он мысленно искал кабинет своего друга Мин Юнги. Это второй важный человек в этом здании для Кима, да и не только в здании. Они познакомились ещё в университете, в омежьем туалете, когда каждый из них эмоционально высказывался о сложности обучения в меде. Юнги пришёл сюда работать сразу же за Кимом, закончив ординатуру по урологии, и ни разу не пожалел, ведь теперь каждый свой рабочий обед они могли проводить вместе, обсуждая все последние сплетни. Конечно же, омега знал про специфическую ситуацию Тэхёна, его страдания и цели на данный момент. — Готовься открывать шампанское, Мин. — Без приветствия, Ким влетел в кабинет своего дружка-уролога. — Ещё пара дней, и я восстану, — начинает смеяться, захлопнув дверь в коридор. — Иногда мне кажется, что ты совсем сумасшедший. — Потирая висок двумя пальцами, Юнги сидит в кресле, готовясь к рабочему дню. — И именно ты сведёшь нас в могилу, Ким. Я, кстати, с тобой пойду на эту конференцию, председатель всё пытается меня в эти ваши высшие круга затащить, мол, хватит пятую точку просиживать. — Как раз разделишь весь мой спектр эмоций и матов, потому что я не знаю, как буду реагировать на него. Надеюсь, что он появится вместе с отцом, а не отправит своего старшего брата. — Ким садится на кушетку, мысленно пытаясь успокоиться, чтобы не умереть от волнения за эти дни.