Дорога появляется под ногами идущего

На следующий день Кастиэль, полный решимости, ворвался в кабинет своего куратора. Тот с серьезным видом подписывал бумаги. «Поразительно, его мозги способны на какую-то деятельность». — Что случилось? — спросил Стивен, отложив ручку в сторону. — Пиздец, — Кас коротко резюмировал все, что планировал сказать, — извини, я обычно не матерюсь. Но Винчестер. Это выше моих сил. Я так больше не могу. — Не беспокойся о выражениях, — отмахнулся мужчина, — и рассказывай. Тогда Кастиэль в мельчайших подробностях поведал Стивену о трех днях, которые ему пришлось пережить. Стивен сочувственно кивал, как будто Кас на приеме у психотерапевта, а тот всеми силами показывает свое участие. — Понятно, — сказал Стивен, когда Новак закончил, — я с ним поговорю. «Нет, блять, только не это». — Мне не нужны разговоры, Стивен. Он мне противен. Не хочу иметь с Дином Винчестером ничего общего. Стивен глубоко вздохнул. — Я немного занят. Подойти ко мне завтра, в 15:30. Тогда мы обсудим эту ситуацию и придем к мирному соглашению. Мирному соглашению? Они что, на войне? «Черт, черт, черт. Он не собирается сдаваться». Хотелось высказать Стивену все, что Кас о нем думает. Эта ситуация походила на цирк. Когда они уже оставят Каса в покое? Он ведь просто хочет писать свои научные статьи, смотреть сериалы и есть макароны с сыром. Но Винчестер ворвался в его жизнь без приглашения. В понедельник, в 15: 25, Кастиэль уже стоял у двери кабинета Стивена. Он переминался с ноги на ногу, потому что решимости поубавилось. Кас морально готовился к новым уговорам и предложениям настырного куратора, не привыкшего отказываться от своих идей. Он был серьезным противником, а Кастиэля легко подкупить предложениями типа «сможешь брать книги из университетской библиотеки сколько тебе вздумается». «Ну давай, будь что будет», — сказал Кас самому себе, схватился за ручку и открыл дверь. Стивен сидел за столом, а напротив него стоял блядский Винчестер, опустивший голову вниз. Его что, отчитывают? Вот на это Кастиэль посмотрит с удовольствием. Хоть какая-то карма для придурка. — О, Кастиэль, здравствуй, — Стивен тепло улыбнулся. Его мрачное выражение лица заметно посветлело, — рад, что ты пришел. Дин на приход Каса никак не отреагировал. Новак коротко кивнул куратору и вошел в кабинет. Здесь вкусно пахло, было светло и свежо. Широкий дубовый стол, стул, компьютер, который Стивен собрал сам (он как-то рассказывал группе), огромный шкаф, небольшой диванчик и куча цветов. Кас не разбирался в домашних растениях, поэтому не знал их видов, но те выглядели ухоженными и здоровыми. Наверняка, Стивен дал имя каждому. — Можешь присесть, Кастиэль, — предложил куратор, — хочешь чаю? — Ближе к делу, пожалуйста, — Новак пресек попытки Стивен подлизаться, — я не собираюсь торчать тут вечно. — Вы сегодня не очень вежливы, — подметил Стивен, обращаясь к обоим студентам, — ну ладно. Я наслушался от обоих достаточно. Странно, что вы не способны поладить. По мне, так у вас много общего. Кас закатил глаза. — Думаю, вам будет полезно провести время вместе. Поговорить по душам. Дин поднял взгляд и растерянно посмотрел на Стивена. — Что ты собираешься сделать? Стивен перестал улыбаться. Его глаза стали свирепыми, брови сползли вниз, а на лбу и носогубных складках образовались морщины. — Не рыпаться, Винчестер, — голос Стивена сейчас пугал до усрачки, — ты будешь сидеть здесь. Иначе я сделаю все, чтобы тебя отчислили нахуй. Кас чуть не поперхнулся собственной слюной, когда услышал от вечно милого Стивена матерное слово. — И ты тоже, Кас, — сказал он чуть мягче, — вы друг другом ужасно не довольны, кажется. Простейшую учебную деятельность организовать не можете. Я в вас очень разочарован. Вы, ребята, такие умные мальчики, на самом деле. Но ведете себя хуже неандертальцев. Подумайте над своим поведением и придите к взаимовыгодному решению. Это мой последний шанс для вас. Если ничего не выйдет — я немедленно пойду в деканат с приказом об отчислении Винчестера, а ты, Новак, тогда мечтать не смей о повышенной стипендии и научной деятельности. Я ваши хотелки на корню пресеку, понятно? Привыкли к всепрощающему Стивену, который всегда прикроет ваш зад. Я вам устрою страшную жизнь, помяните мое слово. По-хорошему не понимаете. Шокированный Кас лишь молча наблюдал за действиями куратора — смотрел, как он быстрыми движениями собирает все книжки и бумаги в черную кожаную сумку, как открывает шкаф и берет из него винтажное клетчатое пальто, как натягивает его и беретку на голову, а затем… Выходит из кабинета, громко хлопая дверью и шебуршит ключами в замочной скважине. Он закрыл их на замок, блять. Помнится, его младшая сестра читала какой-то дурацкий фанфик, и там героев тоже закрыли в одной комнате, а затем они потрахались. Кас тогда отобрал у Ханны телефон — настолько он был шокирован глупостью и пошлостью подобных работ. Новак был уверен, что подобных вещей в реальной жизни точно не происходит. Кому бы пришло в голову закрыть двух взрослых людей? Кому бы пришло в голову трахнуться после того, как их закрыли? Кас подошел к двери и дергал ручку, которая правда не открывалась. Нет, нет, нет. В это невозможно поверить, потому что абсурд происходящего наравне с индийскими сериалами. — Пиздец, — не выдержал парень, продолжая тянуть бедную ручку, — какой кошмар. — Хватит, — сказал Дин, наблюдавший за истерикой одногруппника, — ты ее не откроешь. «Вот это ты гений, конечно. Я бы ни за что не догадался». — Зачем ты появился в моей жизни, Винчестер? — Кас сорвался на крик, удивляясь собственной реакции. Он старался быть сдержанным, вежливым и дипломатичным большую часть времени. Но сейчас все ограничители сорвались. Кас смертельно устал, — ты все испортил. Дин молчал. Действительно, а что он мог сказать? Если бы стал отрицать, Кас бы точно озверел. Тогда бы дело дошло до крови…крови Кастиэля. — Чего ты, блять, молчишь? — не мог успокоиться Кастиэль, — может быть, извинишься, хотя бы? Дин посмотрел Касу прямо в глаза. — Извинения ничего не поменяют. Мое поведение непростительно. Касу показалось, что он ослышался — Винчестер признал неправоту? Винчестеру. стыдно? — Да пошел ты к черту, — выплюнул Кас, — строишь из себя жертву. Возьми ответственность и скажи мне слова извинения. Может быть, я тебя прощу. Дин усмехнулся. Теплые лучики света падали на белые стены. День сегодня солнечный. И улыбка Винчестера, вырванная из светлой части его души, тоже получилась похожей на солнце. Ему это поразительно подходило. Жаль, что улыбался Дин редко. Кас оперся о дверь, стараясь делать глубокие вдохи и выдохи, как советовали в медитациях. Он же не заперт тут навечно, верно? Через пару часов Стивен остынет и…выпустит их. Только вот что ждет потом — загадка. Удастся ли договориться с Дином? Сможет ли он вообще вести себя адекватно? — Прости меня, Кастиэль, — голос Дина звучал робко, — мне очень жаль, что я доставил тебе неудобства. Мне жаль, что я нагрубил тебе. Ты не заслуживал такого отношения. «Поразительные вещи случаются», — подумал Кастиэль. Он старался не выдавать своего смущения, избегая взгляда на провинившегося Винчестера. Разглядывать люстру не очень интересно, но по крайней мере — безопасно для здоровья. — Хорошо, прозвучало так, словно тебе действительно жаль, — Кас иронично улыбнулся, — и что мы будем делать с этой ситуацией? Винчестер пожал плечами. Он стал удивительно молчаливым — может быть, чувство стыда за вчерашний поступок его все еще мучает? Надпись на руке сегодня особенно активно давала о себе знать — на предплечье остались красные полосы от пальцев Каса, раздраженно ковырявшего кожу. И что ей только спокойно не живется? — Можно попробовать узнать друг друга получше, — сказал Новак, не дожидаясь ответа. Совершенно безумная мысль пришла ему в голову, но в такой ситуации. немного сойти с ума — обычное дело, — возможно, найдем углы соприкосновения. Дин слишком часто смотрел удивленно сегодня — кажется, сложившиеся обстоятельства успели изрядно его измотать. Кас рассматривал рабочий стол Стивена и шкаф с множеством ящиков — кажется, они были предназначены для бумаг. Любопытство оказалось сильнее всяческих приличий — Кас открывал каждый ящик по очереди. Стивен этого заслужил, не так ли? В первом — кипа разных документов, ароматические свечи и пачка презервативов (зачем она Стивену в университете?). Кровь прилила к щекам, но Кас не собирался подавать виду — он, в конце концов, не пятиклассник, готовый обкончаться от одного вида резинок. Во втором — аккуратно сложенная одежда — Кас закрыл ее сразу, это не представляло никакого интереса. И, наконец, в третьем ящике (он тяжело открывался) лежала бутылка спиртного (предположительно, вина), две большие чашки, конфеты и новенькая упаковка зеленого чая. С ума сойти, как много у декана скелетов в шкафу (презервативов и алкоголя, если быть точным). Вообще-то, они с Дином могли бы сфотографировать содержимое шкафа. Подкрепишь эти ужасные факты историей о том, как студентов закрыли в кабинете точно непослушных детей — Стивену грозит увольнение! Но душа противилась такой подлости. Вечно улыбающееся лицо куратора всплывало перед глазами, его доброжелательный взгляд, столько случаев, когда он помог Дину и Касу. Как можно пойти против такого отзывчивого человека? Даже если содержимое университетских шкафов не соответствует норме… в конце концов, это ведь его дело — что в них хранить? Пьяным Стивена никогда не видели, о похождениях со студентами историй не всплывало, а если он спит с кем-то из преподавателей — так это законно. Они находились с Дином в одном тесном кабинете, надежда на спасение утекала с каждой минутой — не кричать же им, в конце концов. Кас распахнул окна и втянул аккуратными ноздрями струи морозного воздуха — это освежало и немного проясняло бардак в голове. — Знаешь… я недавно смотрел фильм… там псих-старикашка превратил беднягу в моржа, — зачем-то говорил Кастиэль. Неловкость между ними витала в воздухе, еще чуть-чуть — и ее можно будет пощупать. Дин усмехнулся и взглянул на Каса своими чистыми зелеными глазами. У Кастиэля мурашки по коже прошлись. — Зачем он это сделал? — заинтересовался Дин. Новак подошел обратно к шкафу, открыл последний сопротивляющийся ящик, достал оттуда бутылку и кружки. Заинтересованность в глазах Дина сменилась недоумением. — Да, Дин Винчестер, мы будем пить, — решительно заявил Кастиэль, — иначе диалог не склеится! Ты ведь сможешь открыть, верно? — Кас, Кас, — Дин назидательно покачивал головой, без тени стыдливости издеваясь над несостоявшимся репетитором, — плохой мальчик. Пить в университете? Может быть, это я так на тебя влияю? Волна раздражения прошлась по всему телу Каса. Это самодовольное лицо, кажется, давно никто не бил. — Еще чуть-чуть, Винчестер, и я превращу тебя в моржа, — Кас протянул Дину бутылку. Дин взял протянутый предмет. Он сунул руку в карман куртки и достал оттуда ключ — Новак предположил, что бедный кусок железа станет орудием вскрытия сосуда. — Тебе лучше отойти, котеночек, — продолжал издеваться Дин, и Кас почти представил, как он будет смотреться в костюме моржа или в желудке у титанов из знаменитого аниме. Как это было бы славно, Дин! Твой вонючий рот больше не назовет Каса котеночком, если тот оторвет тебе язык! Но Кастиэль все-таки отошел — гордость гордостью, но безопасность всегда на первом месте. Раздался громкий хлопок. Они с Дином сегодня победили бутылку — отличное начало сближения, не правда ли? — Разливай, — сказал приказным тоном Кас, а Дин снова заулыбался. Винчестер балует своей улыбкой. Целых две сегодня досталось Кастиэлю Новаку — парень надеялся, что его не обнаружат убитым какой-нибудь бывшей Дина, возомнившей себя яндере-героиней. Игристое было разлито по кружкам. Кас схватил с дивана подушку, положил ее на пол и сел за стол напротив Дина. Спиртное обжигало рот и горло. Новак пил редко — он и не помнил, когда это произошло в последний раз. Горячий какао, апельсиновая содовая, липовый чай — вот, что такое хорошие напитки, достойные того, чтобы стать зависимым от них. А вино… невкусное. — Когда-то давно старикашку спас морж, а он его убил, чтобы выжить, — сюжет «Бивня» не поместился бы в целую тираду, которые Кас так любил разводить, — и тот помешался, считая, что морж должен ему отомстить. Дин поморщился, и Новак с его реакцией был согласен — хуже сюжета не придумаешь. — Но ты бы видел, Дин, как выглядел этот моржечеловек, — Кас вздрогнул, — ему отрезали язык, и он кричал как морж! Дин рассмеялся — звук его бархатистого смеха раздавался в тихом кабинете, который они сейчас делили. То ли это вино, то ли Кас окончательно двинулся, но смех Дина выглядел ощущался по-особенному привлекательно. Было в нем что-то, заставляющее Кастиэля улыбаться. — Знаешь, Кас, я читал, что фильмы ужасов снижают уровень интеллекта, — Дин пил вино из кружки с улыбающимися мультяшными щенятами. — Я смотрю их в исследовательских целях, — гордо заявил парень, — а ты что любишь смотреть? Увлекаешься чем-нибудь? Кас неожиданно осознал, что их диалог впервые походил на разговор двух нормальных людей. Они с Винчестером вместе пили вино из уродливых кружек и обсуждали интересы. Может быть, завтра солнце перестанет светить? Раз уж мир так меняется, что даже эти двое стараются найти общий язык. — Я люблю фильмы другого характера, — туманно ответил Дин, и Касу потребовалось время, чтобы предположить — неужели Винчестер — ценитель глубокого артхауса или длиннющих фильмов Марка Скорсезе? — Скажи жанр, — потребовал Новак, подливая в кружку вина. — Боюсь, юношеская психика котеночка Кастиэля не выдержит такого. Люди в них занимаются сексом, знаешь? Удивительно, как Дин умел доносить что-то до людей — осознание накрыло с головой, и Касу почти стало больно от красноты смущения на его лице. Какой же Дин Винчестер… дурак. Не передать словами, как он раздражал Каса! — Большего от тебя и не следовало ожидать, — Кас избегал прямого столкновения взглядов, чтобы его смущение не бросалось в глаза Винчестеру. — Не понимаешь шуток, мистер котенок. Я люблю играть на гитаре. Мне нравятся фильмы с Клинтом Иствудом и Чаком Норрисом. А еще аниме — я очень люблю аниме! Особенно хентай. Возможно больше, чем вишневый пирог… — Что такое хентай? — спросил Кас. Дин снова не сдержал смеха — у Каса сердце почему-то забилось чаще при виде его такого — расслабленного, открытого, смеющегося. — О, Кастиэль, тебе точно понравится, — сказал Дин с наигранной серьезностью, — посмотри хентай «Я думаю о тебе». Там такой сложный, интересный сюжет. Просто взрыв мозга, клянусь. Ты оценишь, как ценитель высокого искусства. Кас открыл заметки на телефоне и вписал название. «Наверное, хентай — это как артхаус, только в аниме», — подумал Кастиэль. Они пили вино с небывалой охотой — через двадцать минут после открытия бутылка была наполовину опустошена. Кас так легко пьянел — у него уже сейчас все плыло перед глазами. Хотелось смеяться, плакать и петь одновременно. — Я слышал, что ты сам растишь брата, Дин, — сказал Кас, совсем не следивший за языком сейчас, — это достойно похвалы. Ты такой. ургх! Угрюмый на вид! А сам… воспитываешь младшенького… это здорово. Ты такой милый! Выражение лица Дина моментально сменилось — он не любил эту тему, и адекватная часть Кастиэля почувствовала это, подсказывая тому, что он не то чтобы наступил на больную тему — скорее растоптал ее тяжелым ботинком. — Тебе, наверное, уже хватит, — серьезный Дин — не та разновидность Дина, по которой Кас бы скучал, — несешь всякий бред. Даже пьяного Кастиэля резкое выражение укололо, трезвый бы совсем расстроился. Но сейчас не имело значения, о чем Винчестер хотел говорить. Их закрыли в этом дурацком помещении наедине. Кас собирался узнать все о странном одногруппнике с не менее странной фамилией. — Не надо, Винчестер. Снова закрываться… не надо. Расскажи мне, что тебя тревожит, — Кас смотрел как завороженный на черты красивого лица. — Меня ничего не тревожит. — Прекрати врать, — сказал Кастиэль, и это могло звучать как приказ, — что мне сделать, чтобы разговорить тебя? Даже напоить не получается! Дин тяжело вздохнул, и в этом вздохе Кас различил вселенскую усталость, брошенную на плечи одного человека. Дин провел рукой по своим волосам. — Иначе нам не выбраться, да? — Никак иначе, Винчестер. Дин колебался — Кас понял это из его взгляда, встревоженного и печального. Что у него на сердце? Почему этот человек выглядит таким… несчастным? — Я воспитываю брата один с восемнадцати лет. Отец сбежал в другую страну, а маму убили за его долги. Нелегко пришлось, конечно, но я своего брата, — Дин сделал короткую паузу, — я своего брата очень люблю. Мы с ним не разлей вода с самого детства. И сейчас… брат болеет…какой-то чертовой цветочной дрянью! Взгляд Дина почернел из-за агрессии, застилавшей его глаза. — Ханахаки. Дерьмо, при котором у безответно влюбленных растут цветы в легких. Представляешь, Кастиэль? Цветы в легких! Это даже не рак! Врач сказал, что Сэму повезло — у него выходят только лепестки. Если запустить болезнь, он начнет отхаркивать стебли. Звучит ужасно, правда? У Каса мучительно защемило в груди — вот оно что… его брат болеет. — Я слышал о Ханахаки, — подал голос растерянный из-за новости Кастиэль, — читал книгу Фудзимото Кацуки. Ты слышал о нем? Дин утвердительно кивнул головой. — Я изучил всю существующую литературу по этому вопросу, чтобы знать, — Дин на секунду замялся — Кас решил, что он пытается подавить волнение, — как ему помочь. Я варил всякие отвары, возил к врачу в Киото. У нас получилось приостановить болезнь, но целитель сказал, что это ненадолго. Мой брат может умереть не из-за серьезной болезни типа СПИДа или рака, а из-за цветочной…цветочной хрени. Любая эмоция Дина отражалась на его лице. Кас различил смесь грусти и злости, томной печали и отчаяния, с которым Дин не знал, что делать. — Мне так жаль, Дин, — отозвался Кас, смотря ему прямо в глаза, — твой брат не заслуживает этого. Дин кивал, погруженный в свои мысли. Кас отвернул голову, пытаясь не показывать слезы, которые скатывались по его щекам. У Каса есть младшая сестра, и он может представить, как это тяжело — даже мысль потерять Ханну отзывалась ужасом в душе. Кас не отходил от кровати Ханны, когда та болела, гладил ее по голове после ссор с лучшей подругой и убеждал в бесполезности мальчиков, когда никто не пригласил ее на танцы. Иметь сиблинга — дело нелегкое, но Кас никогда не жалел о том, что его сестра появилась на свет. Кас отдал бы жизнь — лишь бы Ханна провела всю жизнь в комфорте и безопасности. Представить, что Ханна может умирать из-за цветка в легких… «Я бы не справился с таким горем», — подумалКастиэль. — Дин, а в кого твой брат влюблен? — Девчонка по имени Джессика, — Дин моментально опустошил кружку, полную вина, — его лучшая подруга. Боится признаться…ссыкло. Кастиэль опешил. Что Дин Винчестер сказал? Боится? Признаться? — То есть твой брат становится чертовой клумбой только потому что у него не хватает смелости раскрыть девчонке свои чувства? — резюмировал Кас, вскочивший с пола. Он сурово смотрел на Дина, уперев руки в бока. «Как эти двое выжили с таким уровнем инициативности?» — не понимал Новак. — Да. — Винчестер, как ты допустил это? — Кас развел руки в стороны, прожигая Дина взглядом, — почему не потащил его за руку признаваться? Вино, кажется, действовало на ура — иначе Кас не объяснит, откуда взялась храбрость кричать на угрюмого мужчину. Если бы они развязали драку, Кас вкусил бы горечь поражения с одного удара. У Дина, наверное, твердый кулак. Да и весь он…кажется…твердым. «Я не собираюсь трогать его», — решил Кас. — Я боюсь, что ему станет хуже, — объяснил Дин, — вдруг она отвергнет его, и тогда Сэмми конец? Вдруг Сэмми перенервничает и задохнется? Вдруг она засмеет его за одни только лепестки, вылетающие у Сэмми из горла? Вдруг он перенапряжется в школе и… Дин бы продолжал так целую вечность, но Кас перебил его: — Мне все ясно, Винчестер. Ты! Тот самый тип старших братьев! Которые такие…пуф…я крутой…я трахаю каждую девушку, которая только посмотрит на меня. А когда дело касается твоего братика, ты… бах… и все. Щеночек! Ты похож на щенка! Кас рассмелся. Дин выглядел оскорбленным — он надул губы и скрестил руки на груди. В воздухе пахло алкоголем, ванильным ароматизатором и светом… теплым светом, проникающим через окна. Кастиэль едва держался на ногах, картинка плыла в глазах. Детали стали мутными и незначительными. Все, кроме зеленых огоньков, пристально следящих за ним, смотрящих с интересом и непониманием. Кастиэль сел на диван. Их с Дином разделялся только подушка, небрежно валявшаяся на мягкой ткани. — Я помогу тебе, Дин. Неловкое молчание, последующее за репликой Кастиэля, воцарилось в комнате. «Что я не так сказал? Это слишком самонадеянно?». — Спасибо, конечно, — подал голос Винчестер. Он смотрел снисходительно, и Кас различил в этом взгляде «чем ты, дурак, можешь мне помочь?», — но не думаю, что это имеет смысл. В конце концов, многое зависит не от на- — Не смей! — крикнул Кас, не дав Дину договорить. Руки жили своей жизнью — они схватили Дина за ворот его свитера, — не смей сдаваться! За окном птичка чирикала приятную птичью мелодию, а где-то издалека доносились голоса веселых детей, проходивших мимо университета (он находился неподалеку от школы). — Откуда такое рвение помочь мне? Кас смотрел на его печальное лицо Дина — печаль залегла мешками под его красивыми глазами, отразилась на впалых скулах и землистом цвете лица. «Тяжело же тебе пришлось, Дин. Ты носишь это бремя один». — У меня есть сестра, — Кас опустил ткань одежды Винчестера, — я бы сошел с ума, случись с ней такая ситуация. А ты… думаешь, что все люди на свете злые?! Дурак. Внутренний голос почти кричал: «Приди в себя, Кастиэль. Следи за тем, как говоришь!». Но сегодня совсем не хотелось слушать разумные мысли. Кастиэль так редко бывал самим собой — он давно оброс панцирем из отчужденности и холодной рациональности. Так почему бы… не раскрыться сегодня… ведь Дин Винчестер раскрыл ему свою душу, самую болезненную тему, страшный груз. Сколько лет болеет его брат? Дину было восемнадцать, когда он потерял все. — Знаешь, я, — горло сводило от желания плакать, отчаянной и естественной потребности прорыдаться прямо сейчас, вывернуться наизнанку перед человеком, в котором он видел сейчас больше, чем мог предположить, — раз уж мы… решили говорить как люди. Я был когда-то влюблен в одного человека. И он тоже говорил, что любит меня. Но потом… этот мужчина… — Мужчина? — уточнил Дин. — Да, мужчина, — твердо сказал Кас, впервые в жизни не чувствуя страха, — у тебя с этим проблемы? Дин выдал свою любимую хитрую ухмылочку. — Никаких проблем. — Еще бы, — Кас усмехнулся, — так вот… коротко говоря, он меня ранил. Опозорил меня перед всей школой, представляешь? Я потом… еще долго слушал чужие издевки. Можно сказать, этот опыт сформировал мою личность… Кас замолк на миг и прочистил горло. Смех с улицы звучал все отчетливее. — Я знаю, что наши истории нельзя сравнивать! Их даже в ряд не поставишь! Но, пожалуйста, поверь — я знаю, что это такое. когда отчаяние съедает тебя. когда безвыходность кажется настоящей. когда она.застилает все остальное. Поэтому! Не отталкивай меня! — Хорошо, Кастиэль, — прошептал он, — я не оттолкну тебя. И Кас не знал, что на него нашло, он бы никогда не сделал ничего подобного, будь трезвым, обычным Касом. Но ситуация, сложившаяся тут… искренний, настоящий Дин Винчестер… Он не понимал, почему — но руки потянулись к Винчестеру, пахнувшему так хорошо, так маняще и сладко, как не пах никто никогда в жизни для него — даже тот самый кусок из воспоминаний, которого он любил без остатка. Нет, Кастиэль, ты не станешь привязываться к представителям тропа «хулиган с золотым сердцем». Только глупцам нравятся такие парни. Но его руки — Кас был уверен, что виноваты только они, — потянулись к Винчестеру, к его крепкой и широкой груди…и…обняли. — Кастиэль, — голос Дина все еще звучал на уровне шепота, но Касу так не хотелось, чтобы Винчестер говорил что-то, чтобы мешал ему наслаждаться этой болезненной близостью, этим непонятно откуда взявшимся желанием касаться. Дин звучал рассеянно, а у Каса болело сердце, потому что он обнаружил в себе извращенное желание его поцеловать. «Какая глупость. До чего я докатился?». — Извини, — Кас моментально отстранился, когда мысль о поцелуе возникла в его сознании, — ты просто… выглядел слишком жалким. Это как пожалеть щеночка! Кас пообещал себе не пить больше никогда. Вот к чему приводит его непереносимость алкоголя! Жмется к Дину Винчестеру! Подумать стыдно… что Винчестер теперь о нем думает? — Скажешь что-нибудь — я сделаю из тебя моржа, — предупредил Кас, пресекая любые попытки Винчестера пошутить на эту тему. «Я признался ему, что мне нравился мужчина, а потом обнял как девчонка. Этот день не может стать хуже». — Ты мягкий, Кастиэль. Почему его голос звучит так нежно, словно сердце Каса только что обмотали шелковой лентой? Неужели восприятие так сильно меняется, когда мозг затуманен воздействием спиртного? Неужели он бредит? Положить подушку на колени Дина казалось Касу отличным планом, разместить свою голову на этой подушке — блестящее решение. Запах алкоголя и ароматизатора, запах мороза из окна, запах одежды Дина. какой-то.хороший.одеколон. Кас забыл, что от вина его всегда клонит в сон. У Каса и в мыслях не было вспомнить, что он склонен проявлять скрытую ласковую натуру, когда пьян. — Мягкий? — уточнил Кас, уверенный, что слова Дина — продукт его бреда. — Как облачко. Как облачко, значит…вот оно что… На ногах у Дина было спокойно. Солнце зашло, уступив место тяжелым тучам. В комнате потемнело, а окна застучали — капли дождя бились о стекло. Это последнее, что увидел Кас, его сморило в сон. Когда Кас спал, то впервые за долгое время не мучался кошмарами, тени прошлого не являлись во сне, и не было ужасных видений, страшных воспоминаний о жутком предательстве из прошлого. А когда Кастиэль проснулся, стояла глубокая ночь. В горле — сухо, окно — закрыто, Дина рядом не было. Кас… укрыт курткой, от которой пахло одеколоном Винчестера. Перепуганный, он вскочил с дивана — Кас подошел туда, где должен находиться включатель и нащупал его рукой. На столе лежала записка: «Кастиэль, бога ради, прости! Винчестер запретил будить тебя, поэтому ты ночуешь здесь! В целях твоей безопасности я закрыл тебя на ключ. В ящике бутылка воды и пара сендвичей. Поешь, пожалуйста. Кажется, вы нашли общий язык, я очень рад. Я так и знал, что он тебе нравится. Ты видел, с какой страстью смотришь на него? Милашка! Твой Стивен». Воспоминания стали проноситься как отрывки из кинофильма — вот Кастиэль достает вино, Дин рассказывает о брате, Кас его обнимает, Кас ложится ему на колени, а потом… Боже мой! Он уснул в таком состоянии! Уснул на Дине! Прилив стыда накрыл Каса, и ему захотелось переехать на другой континент, чтобы больше никогда не видеться с Винчестером, перед которым Кас так опозорился. Глупый, пьяный Кастиэль! Но Дин тогда… не кричал на него. В его глазах не было ненависти или презрения. Тяжелая куртка Дина лежала на Касе, когда он проснулся, а значит Винчестер… Позаботился о нем? Глупое сердце билось быстро-быстро. Кас аккуратно провел по поверхности куртки дрожащими руками. На душе Кастиэля впервые с 15 лет…потеплело.