FATEFUL ENCOUNTERS/Роковые встречи

Ее мучили подозрения - он не звонил ей уже больше недели. Он обещал быть на связи. Как он мог ей лгать…снова? Она нервно посмотрела на часы, казалось, уже в сотый раз, затем взяла телефон – на всякий случай проверив, вдруг ей не удалось услышать звук индикатора о пропущенном звонке. Нет, ничего. Сукин сын. Черт возьми, она снова втюрилась в него! Прекратится ли это когда-нибудь? Ее мучило искушение позвонить ему самой. Конечно же, зная его, она предполагала, что он не ответит. Она ненавидела его дурацкую голосовую почту. Ненавидела его – почти так же сильно, как и любила. Наверняка он не забудет про ее день рождения. Нет, он всегда о нем помнил. Почему в этом году все должно быть иначе? Особенно тогда, когда она старалась верить в то, что происходящее между ними шло в нужном направлении…во всяком случае, на данный момент. - Лиза, сколько еще раз ты будешь проверять свои звонки? Ты слышала хоть что-то из того, что я только что говорила? – Мать окинула ее суровым взглядом. Вообще-то ей следовало бы отказаться от ботокса хотя бы потому, что определить очередное выражение ее лица было довольно сложно. Раздраженное? Она выглядела…озадаченной. Или рассерженной… изумленной… Сердитой… озадаченной… Ну, возможно, изумленной… Лиза усмехнулась про себя. Она любила свою мать со всеми ее недостатками, ее чрезмерной опекой, ее постоянными нотациями, ее деловым чутьем, но было забавно наблюдать то, насколько та была одержима пластической хирургией, почти как и ее бывший зять… - Все в порядке. Я просто жду звонка. Присцилла удивленно приподняла бровь. - От кого? - Это не твое дело, мама. Итак, о чем же ты говорила? - Я спрашивала о тех, кто будет на твоей вечеринке, - последовал надменный ответ, скорее всего вызванный напоминанием дочери не лезть в ее личную жизнь. - Никого, кроме детей, там не будет. - Ты никого не хочешь видеть? Она с трудом себя сдерживала. - Никого. Во всяком случае, никого особенного. Она лгала. Ей приходилось это делать. Ее мать хватил бы сердечный приступ, если б та узнала правду. Ее бы охватила ярость, и на ее лице появилось бы… изумление… Деловая встреча закончилась позже, чем он предполагал. Заскочив в свой джип, он сказал водителю ехать домой. - Сэр, мы заедем куда-нибудь по пути в Неверленд? - Нет. Едем сразу же домой. Я пообещал Принцу провести с ним сегодня время. И Дебби хотела о чем-то со мной поговорить. Он вспомнил еще об одном обещании, данном им. Вот это да! Он же обещал позвонить Лизе. Он схватил свой телефон, но затем словно что-то заставило его передумать. Легкая улыбка появилась на его чувственных губах, и он представил, как она, охваченная яростью, ждет его звонка. Ее светло-серые глаза потемнеют, и, несомненно, она примется расхаживать по комнате из угла в угол, невнятно бормоча проклятия, своим видом походя на безумную, и в то же время такая чертовски сексуальная… Он не знал, что именно способно было вывести ее из себя, и это его заводило. При мысли о ее предполагаемой ярости его член напрягся. «Черт побери, Майк, держи себя в руках, ты скоро с ней встретишься». Ну, может, и не так скоро. Она пренебрегла им, не пригласив его на вечеринку по случаю своего дня рождения – возможно, из-за своей мамаши-мегеры. Он устал быть ее «маленьким грязным секретом». Он понимал, почему она хотела сохранить их уговор в тайне от своих детей, но старая ведьма могла бы заткнуться, подавившись своим неодобрением. Внутренний голос напомнил ему, что отчасти эта секретность сложилась благодаря его нынешнему положению, связанному с его женитьбой на Дебби, которая снова была беременна. На самом деле он не считал ее своей женой, они так и остались друзьями – у них был договор, согласно которому она после искусственного оплодотворения родит ему малышей. Все казалось так просто, пока его мать не вмешалась в эту историю. Он любил свою мать всем сердцем, и не мог вынести выражение неодобрения и боли в ее глазах, когда пытался ей объяснить свой план использовать Дебби в качестве суррогатной матери его детей. - Итак, как я поняла, у нее будут дети от тебя, и ты на ней не женишься? Он окинул мать пристальным взглядом. О чем она думает? Жениться на Дебби? Он едва не расхохотался. Это просто смешно. Ему с трудом удалось сохранить серьезное выражение лица, боясь продемонстрировать непочтительное отношение к своей матери. - Нет, мама. У нас договор. Все замечательно. Она хотела сделать это для меня. - А как же насчет Лизы Марии? Лиза? Он и Лиза были в разводе, и между прочим, не по его инициативе. Она лгала ему о том, что хочет родить ему детей и, в конце концов, отказалась забеременеть. Она вела себя как последняя сука, когда ему срочно пришлось уехать, оставив ее. К тому же она пришла в бешенство, узнав, что он взял с собой нескольких своих юных друзей. А затем… затем она подала на развод – как раз тогда, когда он так нуждался в ней, когда, лежа на больничной койке, он, страдая, боролся за свою жизнь… Ну, возможно, не боролся за жизнь, но страдал от сильнейших приступов паники – в любом случае. Хотя все это ничто по сравнению с тем фактом, что Дебби была уже беременна, и ему было удобно не ставить в известность об этом свою жену – ту самую, которая, скорее всего, пришла бы в ярость от услышанной новости. В любом случае, теперь это спорный вопрос: Дебби потеряла того ребенка. Они предприняли еще одну попытку, которая на этот раз увенчалась успехом. - Лиза и я в разводе. - Я думала, что ты как-то говорил, что до сих пор ее любишь? Как бы он ни любил свою мать, но временами она путала хрен с редькой. - Мама, какое отношение это имеет к Дебби и ребенку? Лиза и я разведены; у нас с Дебби будет ребенок, которого мне Дебби сама предложила завести. Вот и все. Это никаким образом не взаимосвязано. На самом деле все оказалось так просто. - Майкл Джозеф! Никак не взаимосвязано? У женщины будет от тебя ребенок! Ты стал отцом этого малыша – подарка от Господа. - Зачатие произошло в лаборатории, мама. Она покачала головой, окинув его шокированным взглядом. - Я не хочу выслушивать все эти подробности, Майкл. Но если ты не женишься на этой женщине, которая носит твоего ребенка, ты будешь ничем не лучше Джозефа. Он чувствовал себя уязвленным. Все это вкупе с чертовыми таблоидами, пронюхавшими про эту историю, повлияло на то, что ему пришлось сделать Дебби предложение, за которым последовал его поспешный брак. Итак, теперь он был связан с женщиной, которую не любил, испытывая страсть к той, которую он хотел бы видеть своей женой, женщину, которую он любил, но которая не всегда ему нравилась. С одной стороны, все казалось так просто… После того, как он, пообщавшись с Джанет, узнал, что Лиза все еще спрашивает о нем, он понял, как сильно скучал по ней. Он скучал по ее дерзкому тону, ее смеху, ее пылу. Он соскучился по тому, как она улыбалась ему, прежде чем его поцеловать, или перед тем, как она была готова принять в себя его возбужденный член… Он скучал по ее телу, скучал по тому, как они занимались любовью – когда бы и где бы это ни происходило… Черт побери, он даже скучал по их стычкам. Его мысли вернулись к той ночи пару месяцев назад, когда он, лежа в своей постели, разговаривал с Лизой по телефону. Она сказала, что ей нужно вставать, чтобы пойти перекусить. Он посмотрел на часы – 3 часа утра и спросил, помнит ли она их совместные поздние ужины. - Которые из них? - Которые? Ну…те самые… приятные, - ответил он, выделив голосом слово «приятные». - Прекрати! Ты знаешь, как на меня действует этот твой тон. Он улыбнулся. Да, он слишком хорошо об этом знал. - Какой тон? – нарочито невинным голосом ответил он. - Ты говнюк, и я готова поклясться, что сейчас ты улыбаешься, черт тебя побери. Он рассмеялся. Проклятье! Эта женщина настолько хорошо его знала! - Ты злодей, Майкл Джексон. А все думают, что ты сладкий и невинный. - Да, так и есть. - Нет, Майк. Ты сладкий только на вкус. – Теперь ее голос стал хриплым – даже более хриплым, чем обычно. Он почувствовал, как его эрекция стала более ощутимой. Ему было нужно совсем немного – так на него действовала Лиза, и прошло много времени с момента их последней близости. Коснувшись рукой свободных штанов своей пижамы, он стал поглаживать свой член сквозь тонкую ткань. - Ну, а вы, мисс Пресли, такая сладкая и одновременно пряная - в зависимости от того, где я вас пробую на вкус. Когда я провожу языком по твоей киске, она сладкая, как клубника. Чем глубже я спускаюсь, тем пикантнее становится твой вкус – словно пряный мед. А когда я, коснувшись твоего клитора, начинаю его посасывать… - Его голос стал низким и глубоким, словно темный, гладкий наощупь бархат. - …тогда твой клитор напоминает на вкус вишню, гладкую, горячую вишню. Он услышал ее вздох. Ленивая улыбка тронула его губы. Он сильнее сжал рукой свою напряженную плоть. - Лиза? Что ты делаешь? Она откашлялась. - Вытряхиваю ящик своего письменного стола, Майкл. Ты что-то говорил? Он хихикнул. - Ты что-то сказал только что, - нарочито спокойным голосом произнесла она, но в нем чувствовалось едва скрываемое вожделение. Он представил, какой горячей и влажной она стала от его слов, и тотчас же был вознагражден ее хриплым смешком, подтвердившим его догадки. - Ты трогаешь себя, Майк? - Зачем? - Потому что я именно это сейчас и делаю… Я лежу на кровати с расстегнутой блузкой. Мои пальцы сейчас под лифчиком ласкают грудь. Она такая чувствительная… Ты помнишь? - Я помню, как я их сосал и покусывал, и они напрягались… - Я расстегнула свой лифчик, Майкл. Моя грудь словно в огне, а соски такие твердые и заостренные. Они готовы к тому, чтобы ты их ласкал ртом, языком, покусывал зубами… Он едва не кончил от услышанного. Черт побери! Он скучал по ней – она была такой плохой девочкой… - Лиза, ты сейчас общаешься со мной с помощью «хэндз-фри»? - Зачем, Майкл, разве мне нужно, чтобы мои руки были свободны? - Да, совсем скоро. Оба переключились в режим «хэндз-фри». - Лиза, ты все еще трогаешь свою грудь? - Угу… - Положи свою правую руку на левую грудь, Лиза. Захвати сосок и сожми его. И только попробуй сделать это другой рукой – я положу трубку, если ты не будешь соблюдать правила игры. Он знал, что она любила, когда он брал инициативу в свои руки, и упивался своей властью над ней. - О, Майк, - он услышал, как участилось ее дыхание, - мне так хорошо… - Окей, а теперь медленно проведи левой рукой по своему животу. Очень медленно, Лиз. Ты сейчас в штанах? - Нет, я уже их сняла. На мне только трусики. - Хорошая девочка. Так, а теперь положи на них свою руку, но только пусть она касается резинки и не заходит дальше… - Майк! Так нечестно! - Лиза, теперь коснись правой рукой другой своей груди и сожми сосок, - он сделал паузу на минуту. – Детка, а сейчас положи пальцы в рот и увлажни ими свои соски. А теперь подуй на них. Он услышал, как она следует его приказам. Она застонала, и ее дыхание участилось. Его охватило безумное желание – теперь его член рвался наружу из плена его пижамы. - Майк, ты уже возбужден? Расскажи мне об этом. - Да, малышка. Он твердый, словно камень. Ему хочется вырваться и начать игру… - Что ты сейчас делаешь? - Через секунду узнаешь. А теперь, Лиз, продолжай одной рукой играть со своими грудями, а другую просунь под свои трусики. Только пока не трогай свою киску… Ты уже влажная? - Черт побери, Майк! Да, настолько влажная, что мои трусики уже насквозь мокрые. Как же я хочу, чтобы ты был здесь, рядом со мной. Я хочу, чтобы это была твоя рука, твои длинные пальцы под моими трусиками. Я хочу почувствовать их в себе, Майк. Ты даже не представляешь, как сильно… - Я думаю, у меня есть неплохая идея, - на его губах, обнажив зубы, появилась дерзкая улыбка. Он просунул руку под ткань пижамных штанов – его эрекция усилилась, и теперь его член увеличился, став более чувствительным к прикосновениям. Обхватив его своей большой ладонью, он заметил несколько капель спермы, выступившей на головке. Черт, он уже близок к оргазму… Скинув с себя штаны, он откинулся на подушки из атласа, наслаждаясь контрастом прохладной ткани с его горячей кожей. Пальцами, подрагивающими от наслаждения, он стер капли семенной жидкости с головки своего члена. Казалось, он все бы отдал за то, чтобы Лиза оказалась рядом… Ее губы, готовые подарить столь долгожданное освобождение… - Майк, что ты сейчас делаешь? Пожалуйста, позволь мне ласкать себя… Мне так жарко… Я уже не могу сдерживать себя… - Я снял с себя штаны, и мой член уже возбужден. Я представляю, как твои руки скользят по нему то вверх, то вниз… - Мне нравится чувствовать прикосновения твоей шелковистой кожи – она словно бархат и в то же время твердая, как сталь. Как бы мне хотелось оказаться рядом с тобой… Я бы коснулась его рукой, а затем, опустившись перед тобой на колени, взяла бы его в рот… или… Боже, Майк! Я не могу забыть о том, какой он огромный и как трудно мне бывало захватить его целиком… Он едва сдержался, чтобы не излиться, представив, как она ласкает ртом его плоть… «Приятель, держи себя в руках!» - Лиза, медленно коснись пальцами между ног, а затем введи два пальца внутрь, а затем обратно… - Малыш, ты меня просто убиваешь. Я едва сдерживаю себя… - Постарайся. А теперь оближи свои пальчики – что ты чувствуешь? - Сладко… Но все же ты слаще… Теперь ему стало тяжело одновременно дышать и говорить – его дыхание стало частым и неровным. Забавно было представить, как он мог петь и танцевать в одно и то же время, но не мог мастурбировать, давая указания своей бывшей жене. - Лиза, я уже готов кончить… Воспользуйся своими пальцами – трахай ими себя… Он услышал ее стон и тотчас же представил, как ее бедра подались вперед, как разметались ее волосы от резких, неконтролируемых движений ее головы из стороны в сторону. Он почувствовал сильнейший жар внизу живота– знак приближавшегося оргазма. - Лиза, теперь другой рукой коснись себя там… Ты чувствуешь влагу? - Черт побери, Майк, ты даже не представляешь, как там влажно… - А теперь поглаживай свой клитор, представив, что это я ласкаю его языком, а мои пальцы – в тебе… Представленное настолько его захватило, что он почувствовал приближение оргазма, продолжая ласкать себя рукой. - Майк, черт побери, я кончаю… О Боже… МАЙК!!! – вслед за ее криком стало слышно ее тяжелое, затрудненное дыхание. - Отлично, девочка. Черт побери… - Он кончал, изливаясь горячей, почти болезненной струей. Долгий, протяжный стон, и он, замедлив движения, сжал руку, почувствовав выступившую на ней обильную, казалось, нескончаемую влагу. Пару секунд оба жадно ловили ртом воздух, пока, наконец, их дыхание не стало ровным. Откашлявшись, он заговорил первым. - Ну, и как насчет твоей идеи пойти перекусить? Он услышал ее хриплый смех. - Пошел к черту!