Все милее под водой

— Вернись сюда, ты, маленькая скользкая мурена! — крикнул Чан, бросаясь за Феликсом. Тритон смеялся, петляя между окружавшими их камнями, превращая их в большую площадку для игр в прятки с лидером своей стаи. С тех пор, как они прибыли в то, что Сынмин называл Австралией, все семеро членов стаи внимательно наблюдали за Феликсом. Их почти столкновение со старой стаей тритона было изнурительным испытанием, он становился все более нервным, особенно теперь, когда они возвращались к рифу. Сынмин решил, что следовать восточному побережью на север для них определенно не вариант, так как оно было слишком густонаселено. Вместо этого они решили вернуться на юг и следовать вдоль берега к западу, где было больше шансов найти пустую океанскую территорию, которую они могли бы занять. Однако это значило, что им придется еще раз пересечь территорию старой стаи Феликса. Это нервировало всех, особенно веснушчатого тритона, и он проводил все больше времени в человеческой лодке, просто чтобы быть уверенным, что он не пересечется с кем-нибудь. И все же Феликс был маленьким комочком солнечной энергии в лучшие дни и целой электростанцией в худшие, хоть и первое впечатление о нем было как о мягком, сдержанном целителе. Ему надо было время от времени разминать плавники, и он предпочитал все же быть мокрым, чем сухим. Сынмин любезно предложил ему свою душевую кабину, чтобы уберечь кожу и чешую Феликса от обезвоживания, когда он проводил свои дни в лодке, но это не было сравнимо с соленой океанской водой, ласкающей волосы и просачивающейся через жабры, чтобы наполнить легкие. Всякий раз, когда он был на лодке, стая заботилась о том, чтобы кто-нибудь постоянно оставался с ним, удовлетворял все прихоти и никогда не упускал из виду. В каком-то смысле это было мило, и Феликс, что удивительно, не чувствовал себя ошеломленным стольким вниманием. Он чувствовал себя защищенным. Он думал, что страх перед старой стаей был преувеличенным и неуместным. Все же, Чонина заставляли вступить в брак с членом стаи, а Минхо использовали в качестве приманки для людей! Так что Феликсу не стоило так бурно реагировать на встречу с прошлой семьей, но он ничего не мог с собой поделать. Просто воспоминания о том, каким никчемным он чувствовал себя, как его буквально игнорировали, заставляли чувствовать, что ему не стоит существовать, были… Спусковым механизмом. Кроме того, его новая стая была согласна и напоминала ему, что его страхи были обоснованными и что они готовы поддержать его любым способом, если он нуждается. Итак, Феликс не собирался жаловаться на дополнительное внимание, он наслаждался им, пока оно есть. Поэтому сейчас он играл в догонялки с Чаном, проворно лавируя между камнями, подразнивая касатку и оставаясь вне его досягаемости пока Чан пыхтел позади. Он знал, что Чан давал ему немного форы, чтобы придать уверенности, и не возражал этому. Ему нравилось вот так играть с лидером. В течение последних двух недель, пока они следовали течениям, чтобы добраться до Сынмина, Чан был очень сосредоточен на своей роли главы стаи, не часто позволяя себе отвлекаться или играть. Это времяпрепровождение с Феликсом было желанным для обоих. Почувствовав, как атмосфера вокруг него изменилась, Феликс обернулся и взвизгнул. Выражение лица Чана изменилось с дразнящего на хищную ухмылку. Он перестал играть, и Феликс знал, что если ничего не сделает, его поймают. В последней отчаянной попытке выиграть их маленькую игру, он поплыл к поверхности так быстро как только мог, вырываясь из воды и зависая в воздухе на мгновение, после чего тяжело рухнул на трап лодки с торжествующим криком. Сынмин был на палубе, рядом с большими мягкими предметами, помогавшими толкать лодку по ветру, и с любопытством поднял голову, когда услышал шум. Феликс собирался извиниться, но его окатила гигантская волна, заставив возмущенно вздохнуть. — Вот что ты получаешь за свои подразнивания, — хихикнул Чан, опуская плавник в воду, совершив месть. — Ты просто обиженный неудачник, — фыркнул в ответ Феликс, поправляя свою коралловую корону, чуть не соскользнувшую с головы во время погони. — Не правда! — Правда! — Мальчики! Что происходит? — спросил Сынмин, вопросительно изгибая бровь. Феликс уставился на то, как грациозно Сынмин подошел к ним. Он всегда был очарован его человеческими ногами, тем, как ему удавалось не только управлять двумя разными конечностями одновременно, но и, вдобавок ко всему, сохранять равновесие, несмотря на постоянную качку из-за волн. Даже тритонам было трудно приспособиться к ней, волны были гораздо ощутимее на поверхности, чем под водой, но Сынмин словно был рожден для этого, хоть и прожил всю жизнь на суше. Он плюхнулся на пандус рядом с Феликсом, убирая волосы от лица веснушчатого тритона, так как жестокое нападение Чана испортило его прическу, верхняя часть рубашки сползла ровно настолько, чтобы обнажить блестящую черную жемчужину, свисавшую с шеи. Феликс чувствовал гордость, видя символ своей пары, единственную вещь, доказывающую, что он был частью стаи, принадлежал им, и его наполнило желание расцеловать человека до беспамятства. Однако ему все еще надо было свести счеты с Чаном, поэтому пришлось расставить приоритеты. — Чан просто злится, потому что не смог поймать меня, поэтому облил меня водой, — надулся Феликс, наклоняясь ближе к Сынмину. — Пфф, ябеда, — хмыкнул Чан, скрестив руки на груди. — Хорошо, детишки, прекратите ссориться, — засмеялся Сынмин, почесывая Феликса под подбородком так, чтобы мальчик замурлыкал. Сегодняшний день не стал исключением, из груди тритона эхом вырвался глубокий рокот. — Ты хорошо провел время там? — Да, это было действительно весело, — лучезарно улыбнулся Феликс, поворачиваясь, чтобы посмотреть на своего лидера. Всего на долю секунды на лице Чана появилось хмурое выражение, но Феликс успел заметить это и его настроение подпортилось. — Ты можешь пойти к ним, знаешь? — Что? — пролепетал Чан, застигнутый врасплох. — Мальчики… Я знаю, что ты хочешь пойти и проверить их. Ты можешь это сделать, а я останусь здесь с Минни. — Я не… Я просто… — Иди, Чан, — подбодрил его Сынмин, приобнимая Феликса за плечи. Тритон таял от теплой кожи человека, запаха солнца и соленого бриза, окружавшего их. — Мы сможем позаботиться о себе сами, — добавил он с озорной ухмылкой, подразумевающей всевозможные шалости и веселое времяпровождение. Феликс рассмеялся, а Чан покачал головой, забавляясь. — Я не беспокоюсь о Минхо и Чонине, они отличные охотники, я знаю, что они вернутся с чем-нибудь хорошим. Но я хочу проверить Джинни, Сонни и Бинни, так как они должны разведать лучший путь для нашего обхода. — Мне жаль, — голос Феликса понизился до мягкого шепота, он смотрел вниз, лениво царапая когтями платформу. — Эй, не извиняйся, — отчитал его Чан, подплывая достаточно близко, чтобы уцепиться за край платформы и положить руку на кончик хвоста Феликса. — Мы все хотим избежать пересечения их территории, так что обход — это не плохо, это для нашего же спокойствия, — объяснил он. Сынмин одобрительно кивнул. — Да… Я думаю, ты прав, — Феликс нашел в себе силы, чтобы улыбнуться члену стаи. — Хорошо, присмотри за детьми, а я позабочусь о нашем солнышке здесь, — подгонял Сынмин Чана, дразняще ткнувшись носом в шею Феликса. — Я все еще думаю, что звездочка подходит ему больше, чем солнышко, — возразил Чан, подмигивая Феликсу. — Все эти маленькие чешуйки на его щеках выглядят словно ночное небо. — Я решаю, какими милыми прозвищами вас называть, и Феликс для меня — солнышко! — Сынмин показал Чану язык, после чего чмокнул Феликса в щеку. Тритон покраснел, наслаждаясь таким вниманием, Чан понимающе усмехнулся и оставил их, уверенный, что его пара в хороших руках. — Так, чем нам стоит заняться? — спросил Сынмин у Феликса, обнимая его поперек торса и лаская нежную кожу. — Я не знаю… Хочу побыть в воде еще немного. — Хоть тритон и не сказал это вслух, они оба понимали, что он имел в виду, что хотел остаться снаружи, пока ему не придется вернуться в лодку на ночь. Поскольку они приближались к территории старой стаи Феликса, Чан решил, что ему будет безопаснее находиться внутри лодки хотя бы ночами, если уж не целый день. Лидер не одобрил даже платформу под лодкой, хоть Сынмин и протестовал, говоря, что ни одна другая русалка не осмелится подплыть к кораблю так близко. Феликс легко уступил, не желая волновать Чана еще сильнее, но это сказывалось на нем, его потребность в свободе, большом пространстве и воде боролась с беспокойством по поводу встречи со старой стаей. Но сейчас он собирался провести время вне лодки, зная, что он в безопасности рядом со своим человеком. — Хорошо, я тоже мог бы пойти поплавать, — сказал Сынмин с яркой улыбкой. — Давай я сначала поставлю лодку на якорь, а потом мы немного повеселимся! Как и обещал, он быстро бросил якорь, а Феликс поплыл вниз, чтобы убедиться, что большой кусок металла правильно застрял между двумя камнями, чтобы лодка не уплыла. Как только это было сделано, Сынмин снял рубашку и шорты, — человеческая одежда была еще одной вещью, которая очаровывала тритонов, Феликса приводили в восторг все возможные цвета, — и надел плавки, прыгая в воду вслед за Феликсом. Тритон, не колеблясь, обнял Сынмина, обхватив за талию, а затем лег на спину, пока человек уверенно балансировал на его торсе, мощный хвост Феликса удерживал их на плаву. Он смотрел, как Сынмин улыбнулся ему сверху вниз, вероятно, восхищаясь тем, как светлые волосы развевались вокруг его головы словно ореол света, и как солнце заставляло красиво блестеть чешуйки на его щеках. Любовь, видимая в глазах человека, была такой сильной, что тритон покраснел, отводя взгляд в сторону, чтобы унять бешено бьющееся сердце. — Оу, ты смущен, Ликси? — мягко спросил Сынмин, посмеиваясь. — Заткнись, ты слишком милый, вот я и покраснел, — раздраженно ответил он, надув губы, он слишком долго не мог оторвать взгляд от человека. — Я милый? Ты видел себя? — спросил Сынмин, по его тону и мягкому поглаживанию по щеке было ясно, что он совершенно искренен в своем комплименте. Это стало еще более очевидно, когда он начал осыпать поцелуями все лицо Феликса, касаясь губами каждой веснушки, заставляя тритона смеяться и ослаблять хватку. — Хорошо, хорошо! Я понял! — смеялся Феликс, глядя вверх, на нахально ухмыляющегося Сынмина. Странное выражение мелькнуло на лице человека, Феликс мягко сжал его талию, надеясь, что Сынмин расскажет, что у него на уме. — Не мог бы ты спеть для меня, Ликси? Прошло много времени с тех пор, как я слышал твой голос, он такой красивый, — попросил Сынмин, касаясь большим пальцем щеки тритона. Феликс моргнул по-совиному, ошеломленный просьбой. Стая всегда успокаивала его по поводу его голоса, и Сынмин, казалось, его любил, сравнивая его с человеческими певцами-крунерами. Его всегда поощряли петь с остальными мальчиками, когда им вздумывалось это делать просто ради удовольствия, а не преследуя какую-то цель. И все же он всегда стеснялся этого, хоть и не ненавидел свой голос так сильно, как раньше, поэтому, если он и присоединялся к ним, обычно это было мягкое фоновое звучание. Просьбы Сынмина спеть в одиночку была для него пугающей, хотя присутствие только человека немного облегчало задачу. Он знал, что человеческие стандарты сильно отличались от русалочьих, и это придавало достаточно уверенности, чтобы прочистить горло и начать напевать песню, которую он когда-то услышал у Сынмина, человек напевал ее сам себе. Это было что-то медленное, плавное, и хоть Феликс не знал всех человеческих слов, он просто произносил губами звуки, которые соответствовали ритму, позволяя глубоким нотам эхом отдаваться в груди. Судя по тому, как Сынмин благоговейно приложил ухо к его торсу, он тоже чувствовал вибрации и наслаждался ими. Феликс позволил себе зайти дальше, запев громче, чем когда-либо за долгое время, опустив голову под воду, зная, что волны помогут донести его голос гораздо дальше. Он чувствовал, как рука поглаживает его горло, зная, что Сынмин наблюдает за тем, как оно подрагивает с каждым словом, и это наполнило его странной гордостью. Он не задавал вопросов, просто позволял им обоим наслаждаться моментом, надежно обвивая Сынмина руками, пока волны качали их. Через некоторое время ноты сами по себе затихли, песня закончилась глубоким эхом, которое смешалось с шумом океана и унеслось ветром. Феликс поднял голову и увидел, что Сынмин уложил голову ему на туловище, глаза его закрыты, но на губах растягивалась легкая улыбка, показывая, что на самом деле он не спал. — Нам, наверное, стоит вернуться на лодку, — мягко подтолкнул его Феликс, голос его охрип от такой внезапной нагрузки. Сынмин заскулил. — Почему? Мне так комфортно здесь… И твоя песня была такой красивой! Тритон почувствовал, как кровь прилила к его щекам, но не смягчился. — Ты пробыл в воде слишком долго, я чувствую, как ты дрожишь, маленький человечек, — отчитал он, растирая руками спину Сынмина, пытаясь немного согреть его. — Ненавижу, что ты прав, — проворчал Сынмин. Феликс замурлыкал, тыкая Сынмина в лопатку, пытаясь заставить его слезть с себя. — Я не только прав, если Минхо вернется и увидит, что ты мокрый и дрожащий, ты не услышишь конца его тирадам, — нахально сказал он. Сынмин ахнул, резко поднимаясь. — Ты не посмеешь впутывать в это Минхо! — Я определенно это сделаю, если ты не вернешься на лодку, — пригрозил тритон, одаривая человека улыбкой, демонстрирующей острые зубы. Сынмин, не колеблясь, бросился в воду и как можно быстрее поплыл к лодке. Феликс последовал за ним, со смехом наблюдая за тем, как он разбрызгивает воду вокруг. Он сжалился над ним и подтолкнул сзади, чтобы помочь подняться на платформу, и поднялся следом, наблюдая за тем, как Сынмин взял полотенце с места, где обычно оставляет их большой стопкой для тритонов. Пока Сынмин вытирал тело, Феликсу удалось схватить еще одно полотенце и накинуть его ученому на голову, зная, что людям важно сушить волосы. Он так же мог насладиться поглаживанием мягких розовых волос возлюбленного и, пользуясь возможностью, помассировать шею и кожу головы. Его всегда забавляло, как Сынмин таял в его руках всякий раз, когда он так делал, стресс и напряжение покидали тело. Решив, что достаточно обтер человека, Феликс перетащил их обоих на водонепроницаемые маты, прикрепленные к передней части лодки, желая немного позагорать на солнце. Он знал, что они не сдвинутся с этого места, пока не вернутся остальные, так что у них было еще несколько минут наедине друг с другом, чем тритон хотел воспользоваться. — Минни, ты не мог бы научить меня человеческой песне? Сынмин, казалось, был удивлен просьбе и просто склонил голову на бок, оставаясь сидеть рядом с Феликсом. — Ты предпочитаешь человеческие песни русалочьим? — Мне легче петь человеческие песни, — признался Феликс, подпирая подбородок рукой, смотря на свою пару. — Традиционные песни русалок… Находятся в диапазоне, который мне не нравится, — он поморщился, неловко хлопая плавником по своей спине. Он никогда не любил говорить на эту тему, так как она вызывала неприятные воспоминания, но он хотел быть откровенным с Сынмином. — Все в порядке, я могу предложить тебе несколько песен, а потом ты скажешь мне, какая тебе больше нравится, — сразу же успокоил его Сынмин, улыбаясь и поглаживая его по щеке. Феликс замурлыкал, счастливо воссияв. Вот почему Сынмин был его любимым человеком; он всегда знал, что стоит сказать, чтобы заставить кого-то чувствовать себя лучше! Пока солнце продолжало свой путь по небу, вскоре достигнув высшей точки, они оставались лежать на палубе, слушая песни и пытаясь вместе заучить их, смеясь над результатами, которые иногда выходили, когда кто-то из них сбивался с ритма или когда Феликс пытался произнести непонятные человеческие слова. В общем, это было замечательное времяпровождение, которое оборвалось, когда гигантская волна поднялась над Левантером и окатила их обоих, вызывая визг от обрушившейся холодной воды. Некоторое время они отплевывались и откашливались, Сынмин в тайне хвалил себя за покупку водонепроницаемого чехла для телефона в такие моменты, как этот. Как только они пришли в норму, Феликс смог пристально посмотреть на нападавшего. — Минхо! Упомянутый тритон держался за бока от сильного смеха, вид двух его любимых, вымокших и недовольных, очевидно, очень забавлял его. — Зачем ты сделал это? Это так подло! — заскулил Сынмин, тряся головой, чтобы убрать воду с волос. — Вы, два идиота, красные, как мои плавники, — объяснил он, демонстрируя сверкающие рубиновые кончики золотого хвоста. — Я с мелководья, я знаю, как сильно может болеть солнечный ожог. Ты должен благодарить меня за то, что я избавил тебя от этой жестокой участи. — Минхо скрестил руки на груди, выглядя очень самодовольным. Нахмурившись, Феликс посмотрел на Сынмина и тихо ахнул, когда увидел, что верхняя часть тела и нос человека почти светятся от того, какие они красные. Сынмин приподнял бровь. — Неужели все настолько плохо? Ты просто выглядишь более загорелым, и, может, твои веснушки стали немного темнее, но мне это не кажется трагедией. — Ты… Хм… Да, я думаю, тебе пора вернуться внутрь, — Феликс быстро кивнул в сторону лестницы. — Я не понимал раньше, но… Это определенно будет больно, — он сочувственно поморщился, его пальцы зависли над обожженным носом Сынмина, не осмелившись коснуться нежной кожи. Сынмину, кажется, сдержанности не хватило, он потер нос рукой и зашипел от болезненных ощущений, появившихся после этого. — Хорошо, тогда я пожалуй позабочусь об этом прямо сейчас, — проворчал он вставая и направляясь в каюту, вытираясь насухо единственным полотенцем, пережившим приливную волну Минхо. Феликс не был уверен, но ему показалось, что он слышал, как Сынмин пробормотал что-то про «глупое зимнее солнце» и как несправедливо, что он «превратился из снеговика в омара без промежуточных звеньев». Все эти выражения были чужды тритону, но он предположил, что это были жалобы. — Обязательно съешь что-нибудь, пока будешь там, внизу, ты почти ничего не ел на завтрак! — крикнул Минхо вслед удаляющейся человеческой фигуре, его агрессивно-заботливая сторона проявлялась каждый раз, когда он видел щеки Сынмина, лишившиеся округлости. Феликс обернулся к своему старшему, когда тот поднимался по трапу, и тритоны встретились на палубе в ленивых объятиях. Минхо настойчиво потерся лицом о шею веснушчатого тритона, демонстрируя крайне необычные для него эмоции. — Что происходит? Я думал, ты на охоте с Инни? — Хм… Так и было, но потом пришел Чан с остальными, потому что они, по-видимому, нашли идеальный маршрут, чтобы обойти вражескую территорию, и поскольку работа была выполнена, они решили поохотиться с нами. Но ты же знаешь, как это бывает, мы ничего не успели сделать, — проворчал он, крепче прижимая Феликса к себе, младший засмеялся, снисходительно поглаживая его по волосам. — Пока эти идиоты спорили… Я услышал, как ты поешь, — признался он, его голос звучал так же мягко, как ветерок, ласкавший их кожу. Резкий вздох Феликса и напряжение в теле были единственным показателем того, что он услышал старшего, его взгляд потерялся в волнах, когда он позволил объятиям Минхо стать крепче. — Это звучало красиво, — заверил его Минхо, стая всегда делала так, когда Феликс находил в себе смелость запеть. — Прошло много времени с тех пор, как я слышал тебя, звездочка. Ты пел с Минни? — Хм… Он показал мне несколько человеческих песен. Они… Даются мне легче, — признался Феликс, позволяя себе уложить подбородок на макушку Минхо. Он улыбнулся, почувствовав, как старший двигается, чтобы уткнуться лицом ему в грудь, а не в шею, чтобы лучше чувствовать низкий рокочущий голос Феликса. — Ну, они действительно подошли тебе. Ваши голоса вместе звучали так великолепно… Так соблазнительно. Я не смог устоять перед твоим зовом. Я думаю, если бы остальные были достаточно близко, чтобы услышать тебя, они бы тоже вернулись. — Он отстранился, чтобы как следует посмотреть на Феликса, наклоняясь, чтобы поцеловать его по-человечески. Им всем это очень понравилось с тех пор, как Сынмин показал и дал много практики. Феликс с радостью позволил ему оказаться так близко, как Минхо хотел, наслаждаясь моментом, когда старший становился немного мягче с ним. Он растаял в поцелуе, поражаясь тому, насколько это отличается от поцелуев с Сынмином. Человек всегда был таким теплым и сухим — в хорошем смысле — и, конечно, его зубы были тупыми, что позволяло Феликсу безболезненно проводить по ним языком, придавая смелости в желании исследовать всего Сынмина. Минхо был полной противоположностью. Он был холодным, и это напоминало о стае, прижимающейся к нему, чтобы согреться ночью на глубине. Он был мокрым в знакомом и успокаивающем смысле, напоминая Феликсу о гладкой коже, чешуе и воде, просачивающейся сквозь волосы в нежной ласке. И, конечно же, он был хищником, и у него были доказывающие это клыки. Ощущение покалывания от того, что язык Феликса встретился с острыми зубами Минхо, добавляли волнения и остроты, хотя осторожность все еще была на первом месте, если он не хотел, чтобы ему откусили кусок языка. Это объясняло, почему поцелуи не были обычной практикой среди русалок, но их стая посчитала себя достаточно ответственной и осторожной, чтобы иметь возможность заниматься таким восхитительным делом. Старший тритон начал игриво покусывать его нижнюю губу, Феликс рассмеялся и оттолкнул его. — Ладно, ладно, я понял, ты голоден! — Да, но я мог бы съесть тебя вместо этого, — лукаво заметил Минхо, играя бровями. Веснушчатый тритон нежно фыркнул и с довольным шлепком бросил одно из мокрых полотенец, валявшихся вокруг, в Минхо. — Тебе нужно хорошо питаться, у нас все еще зима, и я знаю, что сегодня утром ты отдал свою порцию тунца Джинни. Так что как только Чан и остальные вернутся, ты что-нибудь съешь, — настаивал Феликс строгим голосом. — Не думаю, что ты можешь произнести речь перед Сынмином, а после не позаботиться о себе, — он приподнял бровь. Минхо зарычал, но спорить с этим не мог. — Хорошо, звездочка, я обязательно поем, когда они вернутся, — вздохнул он. — Но пока мы ждем, я хочу обнять тебя. Феликс притянул его ближе к себе, убедившись, что они оба удобно лежат на палубе. Одна из его рук легла на бедра Минхо, рассеянно играя с сетью, обернутой вокруг талии старшего, решаясь задать вопрос, который действительно беспокоил его с тех пор, как Минхо вернулся. — Знаешь, я люблю, когда ты меня обнимаешь, но сегодня ты подозрительно цепкий. Что происходит? — Он мягко подтолкнул Минхо, свободной рукой лаская его каштановые волосы. Златохвостый тритон немного колебался, явно пребывая в замешательстве, но в конце концов признался: — Я беспокоюсь о тебе. Из-за тебя. Из-за того, где мы и насколько мы близки к… Ну, ты знаешь. Я знаю, каково это, когда стая настроена против тебя враждебно и обращается с тобой, как с беспомощным мальком… У остальных были не самые лучшие отношения с товарищами по стае, но я не думаю, что до такой степени, как то, через что прошли мы с тобой. И я сейчас немного перестраховываюсь, потому что знаю, что если бы я был на твоем месте, я бы чувствовал себя ужасно и мне бы нужно было больше комфорта. Плюс… Что-то в моем сердце продолжает говорить мне оставаться рядом с тобой, не уходить слишком далеко. Мои инстинкты не в порядке, до этого я… Я почти напал на Чана, когда он присоединился к нам с Чонином, — он сглотнул, стыдливо опустив глаза. — Вот почему он послал меня вперед остальных, чтобы я мог провести с тобой немного времени и, надеюсь, немного успокоиться… — О… Мин… — Феликс нахмурился, ему не нравилось видеть своего возлюбленного таким расстроенным. — Я в порядке, обещаю. Я чувствую себя в безопасности, потому что я с вами и с Сынминни, и я знаю, что вы не позволите, чтобы со мной что-то случилось. Тебе не нужно так сильно волноваться, хорошо? — Он приподнял подбородок Минхо, чтобы они могли встретиться взглядами. — Я… Минхо был внезапно прерван, когда лодка сильно накренилась, заставляя их с воплем прокатиться по палубе. — Что это было? — зарычал Минхо, как только ему удалось выпрямиться, он держал Феликса как можно ближе к себе. Почувствовался второй удар, эхом отразившийся от корпуса Левантера и заставивший тритонов скользнуть ближе к краю палубы. Было очевидно, что их атаковало что-то под лодкой. — Я пойду проверю, — пробормотал Минхо, крадучись направляясь к трапу, чтобы прыгнуть в воду. Но Феликс схватил его за запястье, оттаскивая назад. — Подожди! Мы не знаем, что это такое, и здесь больше никого нет, чтобы помочь нам! Я не отпущу тебя туда одного, я иду с тобой! — Нет, ты не идешь, Ликси! Это может быть опасно, ты должен остаться здесь… — Не смей говорить мне, что я должен оставаться здесь в целости и сохранности, когда ты собираешься столкнуться с неизведанной опасностью в одиночку, — прорычал блондин, сердито щелкая зубами. Феликс мог выглядеть как симпатичный и самый невинный член стаи — его часто считали самым младшим — но время, проведенное с остальными Бродячими детьми помогло ему стать напористым и отстаивать свое мнение, а так же членов стаи и самого себя. Возможно, он не был самым воинственным, но это не означало, что собирался бежать перед лицом опасности, особенно когда в опасности был один из членов его стаи. Минхо выглядел так, словно собирался возразить, но передумал. — Давай сделаем это быстро, — просто согласился он, ныряя в воду, Феликс последовал за ним. Как только они оказались под водой, причина внезапного наклона стала ясна, и это заставило Феликса задохнуться от шока, в то время как Минхо взволнованно напрягся. Прямо под лодкой пятеро тритонов плавали кругами с копьями в руках, периодически ударяя по корпусу, в надежде перевернуть лодку. Шестой тритон, очевидно лидер этой маленькой группы, подплыл к ним с опасным блеском в глазах и презрительной усмешкой на лице. Яркие сине-зеленые хвосты ясно давали Минхо понять, кто перед ними, несмотря на то, что он никогда раньше не встречал этих русалок. — Что ж… Мы были правы. Ты действительно вернулся, пария, — тритон перед ними засвистел и щелкнул, пришлось снова приспосабливаться к звучанию родного языка, поскольку они очень долго говорили по-человечески. Однако больше всего Феликса поразила не смена языка, а использованное к нему обращение. Оно заставило дрожь пробежать по всему телу, а плавники расправиться веером, в попытке выглядеть больше и устрашающе. Это был единственный механизм самозащиты, поскольку он никогда не был выдающимся бойцом, но сегодня это ему не помогло. — Что ты здесь делаешь, Алекс? Я точно знаю, что мы не на вашей территории, мы не хотим иметь с вами ничего общего, — храбро заявил Феликс, хотя он все еще оставался позади Минхо, нуждаясь в утешительном присутствии своего любимого немного крупнее по телосложению. — Как ты смеешь так говорить со мной, пария? Ты все такой же никчемный, каким был годы назад… Отвратительно, — выплюнул тритон. — Не смей угрожать моей паре, ублюдок! — немедленно вмешался Минхо, щелкая зубами в сторону Алекса. — Пара? Ты сделал этот бесполезный кусок своей парой? — фыркнул тот, насмехаясь над Минхо. Однако его внимание быстро вернулось к веснушчатому тритону, он отцепил от пояса пучок водорослей, другие члены его стаи наконец перестали атаковать лодку, чтобы окружить двоих тритонов. Феликс вздрогнул, точно зная, что конец оружия Алекса усыпан полудюжиной крючков, поскольку в прошлом ему удалось несколько раз почувствовать его на своей спине. — Мы пришли сюда только для того, чтобы убедиться, что мы действительно правы… Мы правда услышали твое жалкое пение, ты вернулся в эти воды с человеческой лодкой и парой вдобавок! Очень удивительно, что такому ничтожному существу, как ты, удалось совершить такой подвиг. Вы держите человека на том корабле, наверху, в качестве закуски? На самом деле, неплохая идея… — тритон мерзко хихикнул, хищная ухмылка исказила его лицо. — Но я отвлекся. Должно быть, ты уже понял, что лидер нашей стаи послал нас сюда не просто в качестве разведчиков… Он предоставил нам свободу действий, чтобы мы могли распорядиться ситуацией так, как посчитаем нужным, при условии, что в конце ты будешь мертв. — Алекс мрачно улыбнулся. — И мне будет приятно быть тем, кто избавит мир от твоего жалкого существования. Минхо больше не мог слушать. Он знал, что теперь конфликт неизбежен, и предпочитал одержать верх, напав первым. Поэтому одним грациозным движением он схватил Феликса за руку и подтолкнул к поверхности, надеясь, что его любимый поймет сигнал подняться в безопасность лодки Сынмина. Затем, с яростным ревом, он бросился к ближайшему противнику.