Наша совместная жизнь...

      Никогда бы не подумал, что посещу хоть раз в своей жизни метрополитенский департамент , тем более ночью. Случилось это из-за тех событий, что происходили ранее. Почему — я и сам уже не помню, но считаю, что это произошло благодаря его некомпетентности. Я токсливо сидел взаперти, рассуждая о своей судьбе. Мне это не нравилось; я думал о том, что скоро умру — либо физически, либо духовно. Время от времени я смотрел на США, которому повезло ничуть не больше, чем мне. Выглядел он весьма плачевно. Не было понятно, думал ли он о чём-то в тот момент или мысленно засыпал, вообще не беспокоясь. Вероятно, что второе, так как вскоре он начал сопеть, опустив голову и смотря в пол. Мне было его жалко. Я, быть может, даже хотел принять его участь, которая мне казалась страшнее, чем своя, лишь бы он не страдал. Я чувствовал себя виноватым за то, что произошло, хоть и плохо это помнил. Я винил себя в том, что случилось, испытывая стыд за какую-то ошибку.       Я ждал, я долго дожидался итога, пока сам не заснул на скамье. Разбудили нас уже в каком-то другом месте — сначала я аж не узнал то место, куда нас привели. Я испытывал странное состояние аффекта, медленно двигаясь. Столь же вяло и текло время, мои мысли. Я разгадал его, стоило только осмотреться. Обстановка была слишком похожа на Пентагон. Возможно, это что-то серьёзное? Ну конечно, почему не серьёзное, если мы вели себя по-звериному. Это по-моему очень даже серьёзно. Некая мировая проблема...       Нас начали по-медленному распрашивать. Сначала были странные вопросы по типу: "Как ваше самочувствие? Ничего не болит?". Чуть позже они перешли к "Что вы делали сегодняшним вечером?", а после и к "Почему так случилось?". Я не отвечал на вопросы из-за нежелания и осознания того, зачем это проводилось. США же, напротив, давал какие-то показания, но только для того, чтобы нас не пытали таким образом целый день. Это не помогло. Посыпались вопросы более удручающие, рассматривающие наши с ним отношения, как и деликатные, так и не очень. Это было всё грустно, ощущалось так, будто скоро нам придётся расставаться. Я этого не хотел и никогда не захочу. Я так люблю его до глубины души, что я бы потерял интерес к жизни и утопился, разлучи бы нас .       К большому сожалению, такие вещи не зависят от меня или от него и так действительно получилось. Зная это, я чуть ли не волосы на голове рвал от обиды, злости. Я тихо царапал себе ноги от боли более сильной, внутренней. Какая разница в том, хорошо это или плохо, если тебе ещё хуже? Мы сидели рядом в последние минуты нашей совместной жизни, осознавая, что больше никогда не будем настолько вместе. Никто нам не разрешит, зато все будут запрещать и хорошо следить за этим. Как жаль. Зато в этом есть одна приятная вещь — отношения больше не нужно прятать, потому что их нет.

***

— Ди-Си, как так? — произнёс Ричмонд, прочитав мою историю. — Мне так жаль. Мы сидели вместе за столом у Вирджи, пока она отлучилась, чтобы испечь пирог. Я расслабленно пил уже остывший чай, который бы следовало опять разогреть чайником или на крайний случай в микроволновке. — «Тебе так жаль, что ты этому радуешься». — думал я про себя. — Мне тоже жаль... Я очень скучаю по нему, но теперь у меня нет возможности видеть его просто так. — ...Ди-Си. Я хочу задать тебе один серьёзный вопрос. Не пойми меня неправильно, но... — начал Ричмонд. Я уже догадывался, что там будет, — не значит ли это, что мы можем начать заново?       Я разозлился и ушёл, не попрощавшись с Вирджи. Я шёл по улице в ужасно подавленном настроении и ожидал от себя что угодно, думая только о плохом. Но всё поменялось, стоило только мне случайно придумать план. Мы будем всегда вместе, как и прежде. Ничто больше нас не разлучит. Наша жизнь продолжится. А заканчивалась ли она!.. Нам нужно только время, а там всё будет.