PWP драблы по различным пейрингам или "Секс и его разновидности"

Когда Стэн из-за занудности, нытья и пессимистичности совсем надоедает Кенни и Кайлу, Картман, в связи со своей мудачностью, только тихонько посмеивается, надеясь на то, что тот не образумится. Но проходят дни и без Стэна как-то… не так Да, есть Кайл, ради которого стоит жить и делать всё, чтобы тот раздражался и злился, оказываясь неправым, но Стэн… Без него всё какое-то пресное. Поэтому, когда тот возвращается к ним, Эрик, первое время радуется. Пока не чувствует запах алкоголя и не понимает, что на него смотрят пустым взглядом… Эрик думает, что это временное помешательство: месяц-другой и это пройдёт… Но ничего не меняется. Тогда-то и появляется глупая и неразумная идея - найти для Стэна новое удовольствие, равное алкоголю, чтобы тот действительно /хотел/ быть вовлечённым во все действия Картмана, осуждая, поддерживая и желая… Но кто знал, что его не будут радовать ни сладости, ни мясные продукты? Эрик задумывается на секунду, а потом задаёт вопрос Кенни: — Что такое же приятное, как алкоголь? И тот громко смеётся, отвечая уверенное «Секс». Но Стэн не интересуется ни шлюхами, которых нанимает Эрик, ни своей собственной девушкой. И, обречённо вздохнув, Картман идёт чистить зубы Ночью он проникнет в чужой дом… Вылизывая чужую головку, Эрик думает, что делает что-то не то. Но раз Стэна не заставить спать с другими, то всё нужно брать в…! Свой рот. Мальчик проводит языком по всей длине дряблого члена спящего одноклассника, причмокивая, опускаясь к поджимающимся яичкам, аккуратно беря одно в рот, пробуя, рассасывая, как конфетку и, добившись приглушённого стона, снова возвращается к пылающему жаром органу. Вкус не такой уж и плохой, поэтому он ведёт ещё и ещё, повторяя свои действия, чувствуя, как тот постепенно твердеет, увеличиваясь. Стэн хмурится, хватаясь рукой за простыни. Он не понимает, что происходит. Пылает всё его тело, плавится мозг и хочется чего-то… чего-то такого…! О чём он не знает, не догадывается, но жаждет. Сильно. До звёздочек перед глазами. Во сне всё ощущается не острее, но запрещённее. Гладкая влага, засасывающая его в пучину удовольствия двигается вверх-вниз, чернота перед глазами рябит и это пугает. Пугает неизведанное чувство, лавой льющееся во все части тела, проникая даже в самые кончики пальцев, узлом свёртываясь в животе. Обвести самый кончик языком, поцеловать уздечку… Эрик старается доставить своему «другу» как можно больше наслаждения, чтобы тот и думать забыл о пьянстве и стал как раньше. Поэтому, когда член уже не помещается во рту, а Стен начинает сонно зарываться рукой в его волосы, подталкивая, надеясь получить больше, пухляш, с громким чмоком выпускает горячий стержень, любуясь своей работой. Половой орган блестит в лунном свете. Красивый, наливной… Он дёргается и задевает пухлые розовые губки не отодвинувшегося мальчика, смотрящего на него с заинтересованностью. Картман даже думает, что где-то проебался и поступил… по пидорски. Но сонно смотрящий на него Стэн, пытающийся осознать весь пиздец происходящего, отвлёк паренька от всех посторонних мыслей. — Эрик? Блять… Что ты здесь делаешь? — Марш приподнимается на кровати, щурясь в неверии и мечась взглядом от своего члена к ухмыляющемуся раскрасневшемуся лицу. В груди закипает странное чувство, и его, кхм, органу надо бы упасть от такого вида, но… Жиртрест, скалясь, медленно, смотря ему прямо в глаза, лизнул истекающий смазкой член. В голове не было мыслей про то, что это – отвратительно. Стэн просто… Просто удивлённо вдохнул, распахивая свои глаза, полностью прогоняя сон и думая, как это, блять, сексуально. Эрик, мать его, Картман был великолепен. Он всегда смотрел на него снизу вверх, но всегда же делал это с вызовом, с заправской уверенностью в своей, только в своей и ничей больше правоте. И даже сейчас, когда это он, маленький нацистский ублюдок, сосёт у него, Стэна, блять, Марша, даже, сука, сейчас эта жирная мразь самодовольно лыбится, будто прав. И это бесит. Бесит на столько, что брюнет хватает наглеца за волосы, прижимая к своему члену. — Соси — хрипло приказывает он, смотря, как удивлённо распахнулись оленьи глаза, и как недовольно нахмурил свои тонкие бровки шатен. Сон. Это точно было сном. Иначе почему сам Эрик Картман, гроза всей школы, так спокойно и смиренно подчинился его приказу? Сжимая зубы, не пропуская из своего рта стонов, Стэн направлял жиртреста рукой, чувствуя и видя, как тот с громким “Муа!” раскрыл свои пухлые розовые губки, оборачивая их вокруг красной головки. Это было сюром. Самым настоящим сюром, пьяным бредом! Иначе почему, почему блять это ощущалось как самое лучшее, что он когда-либо чувствовал? Надо было попробовать это ещё раньше. Надо было заставить Картмана сосать у него уже давно. — Мн… Умф…! — хлюпающие шорохи раздавались по всей комнате вместе с тихими девчачьими стонами, о которых, Эрик уверен, утром он обязательно пожалеет. Но сейчас парень лишь сильнее насаживался ртом на горячий орган, хныкая и имитируя звуки тех грязных шлюх из порнухи, которую он досконально изучил ради /этого/, происходящего сейчас момента. Но, если честно, если, всё же, признаться… Это и правда было приятно. Красная головка билась о нёбо, щекоча, вызывая дрожь по всему телу, такую, что хотелось остаться в таком положении ещё чуть-чуть, совсем немного, вылизывая и заглатывая до тех пор, пока что-то такое, от чего приходилось сжимать ноги и ёрзать задом, не произошло. Рот сводило от солёно-горького вкуса и вязкой субстанции. Хотелось проглотить, но всё застревало в горле, вытекая из пространств между пухлыми мягкими губами и толстым, пылающим жаром членом, пачкая подбородок и бельё. Подрагивающий язычок очерчивал все разбухшие вены, обводил головку, собирая вытекающую смазку. Горячий на ощупь, привлекательный на вкус... Приятно, это было приятно настолько, что хотелось вылизывать толстый член до бесконечности, утопая в этих чувствах, обучаясь новому. — Ммм, блять, Эрик, ты…! — возбуждённо прохрипел Стэн, приподнимая немного на себя пухлое лицо, очерчивая большим пальцем полную щёку, из которой выпирал его член. Во рту у Эрика было тепло. Его оленьи глаза слезились, затягивая в свои порочные пучины. Юный Марш всегда знал, что Картман – это посланник самого дьявола, его блядский протеже, ходящий по земле с самого своего рождения только чтобы набраться опыта и снова вернуться назад. Но он никогда не думал… Что тот, на самом деле, будет являться суккубом, демоном похоти, что питается мужской спермой и соками, приходя к ним ночью во снах, сбивая с истинного пути и заковывая в цепи наслаждения, привязывая к себе одному. Иначе Стэн просто не мог объяснить ни эту ситуацию, ни свои чувства. Ведь вместо мечтаний о Венди или другой девочке, да даже шлюхе, которые предлагали ему секс, он…! Уже несколько минут прокручивал у себя в голове одну и ту же мысль, возникшую чисто случайно, в порыве страсти. «Надо было заставить Картмана сосать у него уже давно». Ну не псих ли? Злясь на самого себя и, больше всего, на довольного, похожего на наглого толстого кота демона-искусителя, Стэн, рыкнув, резко засадил свой член в узкое горлышко маленького нациста. Двигая бёдрами, с садистским удовольствием смотря на то, как давится всешкольный мучитель, как ручками упираясь в поджарое тело пытается замедлить его, человека, что так яро трахает его рот, Марш испытывал восхищение. Болезненно стонущий, кашляющий и пытающийся что-то сказать суккуб был прекрасен. Он плакал и мычал, скулил и открывал рот шире, через собственные страдания пытаясь доставить ему наивысшее наслаждение. Садясь на кровати, придерживая пухлую мордашку, Стэн заставил его двигаться самостоятельно, командуя и шепча порочные вещи. — Эрик, блять, Эрик… — хрипел подросток, смотря на румяное личико и поднятые к нему глаза. — Эрик, маленький ты дьяволёнок, почему ты такая шлюха, а? — тяжело дыша и ускоряя движения каштановой головы Марш почти рычал — Блять, ты же суккуб! Маленькая ебанная мразь… И ты выбрал меня~ — гортанно смеясь, наслаждаясь видом оскорблённого лица, нагибаясь немного вперёд и урча от влажной теплоты парень прошипел — Так сильно хочешь моей спермы? — выдыхая горячий воздух в красную мордашку шепнул Стэн. И Эрика это взбесило. Извиваясь и пытаясь оттолкнуть держащую и управляющую его движениями руку, он произнёс с полным ртом: — Фа не сух..! На что его резко насадили глоткой на член, придерживая и затыкая. Удивлённо-мучительный стон разрезал тишину комнаты. Больно, это так больно, но..! Маленький член толстяка дёрнулся, выливая порцию вязкой смазки. Кенни говорил что-то про то, что у некоторых девочек «точка наслаждения» находится во рту, из-за чего они так любят сосать. Ещё там было что-то про то, что это – его идеал женщины, но… Сейчас все мысли об этом будто вылетели из головы от хриплого голоса Стэна. — Быстрее, Эрик, кх! Я сейчас..! — сильнее надавливая на него, фиксируя и бёдрами вколачиваясь в открытый рот, Марш нетерпеливо бормотал. — О Боже, блять, знал бы, что это так ахуенно, давно бы поставил тебя на колени… Мммм! Сука, жиртрест, работай язычком, ну же! Да, вот так, вот так… Соси, мой хороший, активнее… Блять, я..! Горячая горькая жидкость выплеснулась в розовый ротик, застревая в узком горле и вызывая у мальчика кашель. Но Стэн, сраный садист, не отпускал. Расфокусированным взглядом он смотрел на то, как рыпается его маленький демон, как задыхается, ёрзает и закатывает глаза, громко хныкая, потирая свои пухлые бёдра между друг другом. Стэн был доволен. Доволен. Но хотелось ещё. Хотелось покомандовать, пока его личный ночной кошмар не исчез, не убежал. — Эрик, глотай. — строго шепчет он, и Эрик глотает. Сквозь слёзы, сквозь тошноту и унижение слизывая всё то, что вытекло, высасывая остатки белёсой жидкости из уретры. «Возможно…», думал Картман, «Возможно, я проебался...», чувствуя, как специально надетые тёмные штанишки стали мокрыми из-за собственной спермы. Однако, смотря на то, как довольно и счастливо улыбался Стэн, и чувствуя, как ласково его гладят по головке, парень смущённо опустил взгляд, тщательнее работая язычком. В любом случае, теперь его "друг" точно избавится от алкогольной зависимости. Вот только, кажется, самому Эрику придётся худо…