далеко не последний шанс

***

Мой малыш снова влез в полный пиздец. Иначе его действия назвать было нельзя. Я его, конечно, очень люблю, но иногда он загоняет меня в тупик. Стоило отвлечься на какие-то пять минут, как он уже пропал из виду. Хоть бы крикнул, прежде чем оставить меня одного. Внутренний голос шелестел внутри, как жуки в сухой листве, и просил бросить всё. Подождать снаружи пока всё не уляжется, ведь Эйден всегда найдёт путь домой. Вот только теперь я не полный мудак и могу загнать в угол свою трусость. Шараёбиться по неизвестному мне зданию, полному одинаковых коридоров раздражало. Ещё и рация противно молчала, потому что Эйден решил не отвечать мне по какой-то странной причине. Стоило в очередной раз нажать на кнопку и будто синхронизировавшись со мной в глубине раздался взрыв. Уши сразу заложило и пришлось зажать нос рукой, чтобы восстановить давление. Что у них там происходит? Оставалось надеяться, что там нет атомного реактора. Кто знает этих чокнутых учёных… За шиворот посыпалась побелка и мелкие камешки. Не к добру это. Ещё не известно, где скрывается Вальц, к которому, судя по всему, понеслась эта неугомонная задница. Ему стоит в очередной раз напомнить, что сейчас мы работаем вместе. Хотя бы раз стоило включить и меня в свои грандиозные планы. Стоит расширить список требований и ультиматумов. Хотя малышу вообще следовало бы давно повесить мне на ногу отслеживающий браслет и посадить под домашний арест. За все грехи и косяки. Пол под ногами задрожал, и стало по настоящему не по себе. Такими темпами был риск выстроить себе гробницу, как у фараонов в Египте. Рядом со мной упала балка, чуть не снеся голову, и пришлось встряхнуться, чтобы не умереть по собственной невнимательности. Эйден сказал, что знает, где главная лаборатория, но, естественно, забыл сообщить мне. Вот только стоять на месте и смиренно ждать я не собирался. Наобум тыкаясь в разные пустые помещения, я уверенно двигался к центру здания. Дорогу в одном из коридоров мне перегородил полуразложившийся труп, и меня чуть не стошнило от его вони. Такой вот сюрприз. Видимо, кто-то решил оставить миленький подарочек для тех, кто без спроса сюда явится. Я вовремя заметил тонкую нить растяжки и осторожно перешагнул через неё. Я хоть больше и не бегун, но ноги то мне точно ещё нужны. По крайней мере стоять на коленях во время секса мне гораздо удобнее, чем без них. Густая взвесь пыли перекрывала весь обзор, но своего малыша я узнал. Взглядом выцепил — всё же очки только для близи были нужны. Эйден выскочил, как чёртик из табакерки и, подпихивая в обратную сторону, просил бежать. Почему-то он не брал меня за руку, и это настораживало. В любом случае следовало сначала выбраться из этого рушащегося чистилища. Снаружи я откашлялся от всякой гадости, которой умудрился надышаться. Никогда не думал, что буду так радоваться свежему воздуху. Даже ароматы с ближайшего завода с химикатами встали на одно место с лучшими парфюмами в моей жизни. Хотя ладно, всё же на второе. Первое занимал Эйден и его запах после душа.       — Эйден, какого чёрта ты меня бросил… — от шока я не смог нормально закончить фразу. Будто из открытой двери ада за ним вышел Вальц. Его лицо было покрыто белой пылью и от этого его шрамы смотрелись ещё более пугающе. Не хватало только Цербера на поводочке и толпы ренегатов. Была бы идеальная картина достойная книг Лавкрафта. Я не сразу заметил тело в его руках, а как только осознал, кому оно принадлежит, то вздрогнул. Это точно была Мия. Она выглядела так хрупко в этих грубых и страшных руках. Как сломанная шарнирная куколка. Даже издалека было видно торчащие кости и тонкую кожу. Будь в ней чуть больше мягкости она бы стала прекрасной моделью. Внутри всё оборвалось, когда я краем глаза взглянул на Эйдена. Его уверенность будто испарилась, и он немного потерянно смотрел в землю. Нужно было его как-то отвлечь. Близость потенциального врага сильно мешала сконцентрироваться, но на мои слова ответ нашёлся. Я притянул своего малыш ближе, и он доверительно прильнул ко мне. Хотелось сжать его сильнее и поцеловать, но обстановка точно была совсем не та. И его я хотел предать и бросить? Хотелось ударить самого себя из прошлого. Стоило Вальцу дёрнуться, как я неосознанно закрыл Эйдена собой. Его безопасность сейчас была на первом месте и не важно, что он только что самолично привёл ко мне ЭТО. Решил поиграть в героя называется. И это я про себя так говорю и считаю. Осталось только подходящую эпитафию для надгробия придумать. Было сложно противиться желанию убить, но тёплая рука на моём плече остудила горячую от ненависти голову. Мы после со всем разберёмся. До последнего сопротивляясь здравому смыслу, я позволил моему пилигриму подойти к собственному отцу. Рядом они смотрелись довольно странно, но всё же, как бы для меня это абсурдно не звучало, они были семьёй. Хреновой, со своими тараканами и ключами от ВГМ, но семьёй. Моей же сейчас был только Эйден и я был готов к любому раскладу событий. Помогая копать могилу я почти ничего не чувствовал. Для малыша его сестрёнка точно была лучиком света, а для меня просто хрупкой девушкой не успевшей повидать мир. Таких я встречал множество и помогал хоронить их не единожды. Пару раз даже утешал несчастных матерей, которые почему-то решили, что я идеально подхожу на роль жилетки. Грусть ненадолго заползла в сердце, но сильно его не повредила. Я не бесчувственная сволочь, но слёз на глазах не возникло. По настоящему стало больно, когда я увидел плачущего Эйдена. Я просто стоял и смотрел, потому что боялся подойти. Ноги будто приросли к земле, что шага в его сторону сделать не получалось. Даже этот грёбаный Вальц стал для него утешением. Противное ощущение возникло в груди стоило увидеть, как он обнимает моего малыша за плечи. Хреновый же он отец, раз сблизился с сыном только в момент смерти дочери. Стало холодно. От сильного ветра заболели уши, и пришлось накинуть на голову капюшон. Противная и отвратная погода, — прямо под стать моему настроению. Пальцы на руках окончательно замёрзли, и я почти потерял чувствительность в руке, которой держал топор. Нельзя его сейчас было убирать. Хоть и настал момент идиллии, но всё может измениться. В нашем нынешнем мире нужно быть готовым ко всему. Никогда не знаешь, откуда прилетит нож в спину.       — Хакон, пойдём домой, — голос Эйдена был донельзя уставшим и даже немного болезненным. Он подошёл ко мне вплотную и устроил свою голову на плече. Я сжал его в объятиях, чувствуя, как из его тела уходят остатки долгой истерики. Он и дышать стал ровнее, что радовало. Раздражало в этой ситуации только одно — тяжелый взгляд Вальца, который буравил меня в этот момент. Он был холодный и пронизывал насквозь. Совсем не такой, каким он смотрел на своего сына. Там тогда была лёгкая грусть, пепел теплоты и крохотные искры отеческой любви. Меня же будто пытались прибить камнем, заморозить или расстрелять. Примерно тем же, чем он и занимался во время моих пыток. До сих пор между лопатками сводило стоит вспомнить грубый и ледяной пол «темницы», в которой меня держали между допросами. Я тогда думал, что в теле кровь закончится и без зубов останусь. Хотя для некоторых моментов это было бы даже кстати. Эйден бы точно оценил.       — Я знаю, что вы уже знакомы, но представлю всех ещё раз. Это Хакон и он мой парень. А это Вальц и он…мой отец.       — Твой любимый значит, ну хорошо, — голос Вальца потеплел на пару градусов, но от этого легче не стало. Он всё ещё пристально на меня смотрел, видимо ожидая подвоха. Благословения от него я и не собирался ждать, потому что его одобрение для меня ничего не значило. Эйден развернулся к своему «отцу» спиной и быстро прижался к моим губам, урывая поцелуй. Видимо, ему было настолько плохо, что даже не смущало присутствие посторонних. Приятно, что он искал утешения в моих ласках. Держа Вальца в зоне действия своего топора, я потащил малыша в убежище. С молчаливого его согласия тот шёл с нами. Видимо, так нужно. Придётся смириться, что отец моего парня и мой бывший работодатель плюс неудавшийся палач, будет пока рядом с нами. В этом вопросе я пока ничего не решаю — всё отдаю в лапки моего пилигрима. Эйден, видимо, знатно перенервничал и начал отрубаться прямо на ходу. Пришлось под сонное бормотание взгромоздить его на спину и так идти. Вальц не обратил никакого внимания на моё сдавленное шипение и маты — он просто помог поудобнее устроить своего сына. Даже забрал из его рук сумку. Оружия при нём я не заметил, поэтому немного расслабился. В этот момент я благополучно забыл, что у него и без ножа или пистолета в запасе недюжинная сила. Всё же, Эйден здесь не один обращаться умеет. Показывать своё убежище бывшему врагу было дико странно. Малыш окончательно уснул, и я осторожно унёс его в спальню. Теперь мы жили в месте, где было больше одной комнаты. К океану ещё не были готовы, поэтому просто временно сменили жилплощадь. Хотелось чуть больше комфорта, да и Эйден, похоже, искал нормальное место для так называемого семейного гнезда. Я был готов к любым требованиям и просто подстраивался под его ритм. После стольких лет скитаний по разным бомжатникам его выбор мне понравился сразу. У моего малыша точно есть вкус.       — Спать будешь здесь. И даже не смей приближаться к Эйдену. Ему нужно прийти в себя, — моё глухое и тихое рычание было воспринято с одобрением. Вальц видел, что я готов был вскрыть ему глотку, если он сделает шаг не в ту сторону. Он не ответил на мои «громкие» высказвание и просто сел на продавленный временем диван. Его плечи сразу опустились, будто какой-то груз с них свалился. Вот только я даже ни секунды его не жалел. Даже не представляю, что должно произойти, что я поменяю к нему отношение. Может, метеорит упадёт и ему придётся меня спасать… Может от Лоан… Да хрен его знает. Пускай пока живет, раз так решили. Усталость, как назло, добралась и до меня. Очень тупо засыпать, когда за стенкой сидит очень страшный во всех смыслах человек. Вот только мой организм вообще не справлялся со стрессом. Ему давно нужно было дать передышку и провести техосмотр. Я раньше о машине своей лучше заботился, чем сейчас о себе. Эйден так сладко сопел, что, поддавшись порыву, я наклонился для поцелуя и…отрубился рядом с ним. Даже не успел раздеться — просто упал под бок и сном накрыло. Нужно было сидеть и караулить сон малыша, но уже ничего не попишешь.