Приключения архидьякона в Королевстве кривых зеркал

      Карета остановилась у подножья высокой чёрной башни, лакей открыл дверь и Клод как можно более важно спустился на землю. К нему сразу же подбежал стражник с искривлённым от волнения лицом.       — Главнейший министр Нушрок! — выпалил малый, дрожа от ужаса. — Чем могу быть вам полезен?       Клод только сейчас вспомнил, что должен был ехать к Абажу и завладеть ключом. Но у него возникла идея получше.       — Слушай сюда, всё изменилось, заключённые получили помилование, всех немедленно освободить! — он натужно пищал, опасаясь, что сорвётся на крик.       — Но… — стражник страшно побледнел. — У меня ведь нет ключа!       Архидьякон закатил глаза.       — Ты что, вчера только на свет появился? Сбивайте замки и разбивайте цепи!       — Есть! — в ужасе воскликнул стражник и бросился внутрь Башни смерти.       Клод последовал за ним, вскоре вся башня зазвенела от стука молотков, которые разламывали замки и цепи. Архидьякон с важным видом шёл из камеры в камеру, объявляя помилование и отпуская бывших узников. Те вначале слушали его недоверчиво, затем, ободрённые ударами молота, принимались кричать: «Слава Нушроку!» Наконец он достиг камеры, в которой содержали худенького белокурого подростка, здесь Клод испустил слабый крик и кинулся к нему.       — Жанно, Жанно! — звал он мальчика, который без сил лежал на полу. — Что вы с ним сделали, чудовища?! — накинулся Клод на стражников, пытаясь удержать голос на высокой ноте.       — Ничего, Главнейший министр, это мятежник Гурд! — пролепетал толстый страж с трясущимися брылями.       — Чего ждёте, остолопы, сбейте кандалы!       Как только мальчика освободили от цепей, Клод подхватил его на руки и понёс вниз. Бедняга почти ничего не весил, сейчас, разглядывая измождённое лицо двойника Жеана, Клод был вынужден признать, что сходство поразительное. Примерно так же Аксал была похожа на девицу де Гонделорье, и, верно, он сам тоже был неотличим от этого Нушрока. Стражники шли позади министра, испуганные содеянным и странным поведением Главнейшего. Когда Клод вышел за порог мрачной башни, то оказался окружённым толпой бывших узников. В первую минуту он подумал, что они его растерзают. Но вместо этого люди принялись горячо благодарить министра за освобождение, словно это не по его приказу несчастных упекли в узилище. А то, что он появился, неся на руках худого парнишку, и вовсе привело всех в восторг. Каким-то неведомым образом к нему пробились Оля и Яло, девочки смотрели радостно. Подросток на руках Нушрока слабо пошевелился и открыл глаза, в первую минуту, увидев над собой нависшее лицо Главнейшего министра, Гурд закричал. Клод опустил его, а тот на слабых ногах попятился от него и от девочек, которые кинулись к нему.       — Вы кто такие? — взгляд подростка лихорадочно метался от одного одинакового лица к другому.       — Мы твои друзья, Гурд, я Оля, а она Яло, — девочка с родинкой на правой щеке показала на подругу. — Мы рады, что ты свободен.       Толпа вокруг замерла, прислушиваясь к странному разговору. Гурд замотал головой, затем его взгляд остановился на министре, мальчик вновь закричал.       — Что тебе нужно от меня, стервятник, хочешь напоследок поиздеваться надо мной?!       — Тише, Жан… Гурд, — Клод шагнул к нему, но тот продолжил пятиться, натыкаясь спиной на других узников. Архидьякон лихорадочно соображал. — Я был неправ тогда в мастерской, я всё осознал — Кривые зеркала не выход. Я поговорю с королём, — в толпе раздались одобрительные возгласы, девочки стояли, открыв рот, а Гурд прекратил отступление и прислушался. Желая развить успех, Клод вновь заговорил. — Да, да, я буду говорить с королём и с … Абажем, не бойся меня, пойдём со мной, мне понадобится помощь!       Оля и Яло переглянулись, что задумал дядюшка Фрол? Гурд гордо вскинул голову и некоторое время обдумывал слова министра, наконец мальчик кивнул, чем заслужил восторженные аплодисменты. У Клода начало плыть перед глазами, что он делает? Зачем даёт пустые обещания, ведь скоро придёт в себя настоящий Нушрок и бедной Аксал не поздоровится. Ещё эти люди вокруг.       — Слушайте все, — он не забывал натужно пищать. — Идите по своим домам и ничего не бойтесь. Сейчас вам следует разойтись.       Никогда его приказания не исполнялись с такой скоростью, не прошло и минуты, как площадка перед Башней смерти очистилась. Стражники ещё раньше спрятались внутри, Клод стоял рядом с девочками и Гурдом. Мальчик смотрел на всех недоверчиво, Оля и Яло улыбались.       — Мы рады, что ты свободен, дорогой Гурд! — заговорил Оля.       Затем она скинула с себя одеяние пажа и предстала в каком-то странном наряде, ярким акцентом в котором был красный галстук. Яло последовала её примеру, обнаружив всё тот же костюм и повязанный алый галстук. Гурд и Клод смотрели на них непонимающе.       — Вы что устроили?! — священник еле сдерживался. — Неужели нельзя было дождаться, пока в карете окажетесь?       — Дядя Фрол, опять вы ругаетесь! — нахмурилась Оля. — Главное, что удалось спасти Гурда, а, значит, мы можем вернуться обратно.       — Куда?! — Клод почувствовал, как под париком выступила испарина.       — В Москву! — Оля задорно улыбнулась. — Отвезите нас на главную площадь, там мы с вами попрощаемся.       По дороге Клод несколько раз хотел выпрыгнуть из кареты, Гурд уставшим взглядом следил за девчонками, которые вздумали петь. Чёрная карета изнутри огласилась звонкими детскими голосами:       А если трудный час придёт,       Не унывай, дружок!       Пусть тьма, пусть ночь, — шагай вперёд       И помни наш флажок!       Возможно, он ничего не понимал в современной музыке, но эти песни не вызывали ничего, кроме желания вернуться к Башне смерти и спрыгнуть с её вершины. Гурд силился улыбнуться, он вообще не помнил этих девочек, но, судя по тому, как они ему были рады, он должен был хотя бы из вежливости изобразить удовольствие от встречи с ними. Девочки были счастливы тому, как всё удачно завершилось: Гурд свободен, прочие узники тоже, дядя Фрол и тётушка Аксал не подвели. Оля вспомнила свою бедную старенькую бабушку, которая сама пошла к слесарю. Ах, какой гадкой она была с бабуней, ведь та всегда старалась ради Оли и её семьи! Ради папы и мамы, которые приходили с работы глубокой ночью всегда уставшие и немного раздражённые. Родители часто ругались, а Оля лежала под одеялом, зажав уши, лишь бы ничего не слышать. Сейчас же, когда радость от освобождения Гурда вызывала самые светлые чувства, она поклялась себе, что станет куда добрее к бабушке, чем была до этого. Оля велела остановить карету рядом с неприметной лестницей, ведущей на вершину холма. Клод узнал это место и, испытав соблазн тоже подняться наверх, он себя остановил, нет, он ведь, в отличие от девочек, не добился желаемого.       В карете закончив петь девочки показали Клоду кусок кривого зеркала.       - Смотрите дядя Фрол, - говорила девочка с родинкой на правой щеке. – Это то с помощью чего обманывают бедных жителей Королевства кривых зеркал!       Клод взял осколок в надежде напугать маленьких негодяек, но в зеркале было отражение! Да, искаженное и кривое, но это определенно был он! Архидьякон не смог сдержать удивленного возгласа, девочки расценили его как возмущение.       - Вот именно, представляете каково жить людям, если они не знают, как выглядят на самом деле! – продолжала Оля.       Клод прекрасно знал каково это, он прожил в подобном положении почти десять лет! Но говорить ничего не стал.       Оля и Яло с чувством пожали руки Гурду и Клоду, попросили попрощаться с тётушкой Аксал, после чего, взявшись за руки, направились наверх. Священник и мальчик-зеркальщик смотрели на то, как они постепенно исчезают из вида, затем вернулись в карету. Лакеи и кучер Нушрока, видевшие за этот день слишком многое, ничего не понимали, но по укоренившейся привычке покоряться и исполнять, хранили разумное молчание. Клод приказал везти их во Дворец, нужно было кое-что обсудить с Аксал.       — Зачем вы меня везёте туда? — с подозрением спросил Гурд.       — Есть вещи, которые тебе будет интересно узнать, — священник посмотрел на перепачканную физиономию младшего брата, никогда он не видел у озорника Жеана такого серьёзного выражения лица.       — Как скажете, — мальчик устало прикрыл глаза.       Перед тем, как выйти из кареты, Клод накинул на парнишку свой чёрный плащ, они прошли во дворец и, минуя любопытные взгляды, быстро скрылись в крыле, где содержалась прислуга. Аксал вся вздрогнула, когда в дверь постучали, но, услышав голос Клода, поспешила впустить его и костлявого белокурого мальчишку.       — Это Гурд, — представил своего спутника священник. — Хотя ты о нём и так слышала достаточно.       Мальчик неуклюже поклонился, он явно заробел в компании красивой молодой женщины.       — Ах, — Аксал была близка к тому, чтобы упасть в обморок. — А где сами Оля и Яло? Они ведь ещё не вернулись?       — Они ушли к себе, поскольку Гурд теперь свободен, — священник сел за стул у окна, Гурд опустился прямо на пол. — Сейчас нам надо открыть нашему юному другу всю правду.       Аксал обречённо откинула край ковра, мальчик поднялся на ноги. Открыв крышку подвала, она жестом подозвала Гурда к себе, взглянув вниз, мальчик удивлённо воскликнул.       — Это настоящий Нушрок, — ласково сказала девушка, затем показала на архидьякона. — А это Клод, мы опоили министра, чтобы освободить тебя, он всё ещё спит, сейчас мы их вновь поменяем…       — Нет, — довольно резко перебил её архидьякон, Аксал и Гурд уставились на него. — Как ты думаешь, что сделает этот человек, когда сообразит, что ты его опоила, чтобы освободить узников?       Клод встал на ноги и жестом велел мальчику и девушке отодвинуться от люка, затем он закрыл крышку и вернул ковёр на место. Аксал почувствовала головокружение, как же её угораздило связаться с этим всем? Ведь жила себе спокойно на кухне, даже успешно отбивалась от посягательств Нушрока. А теперь что? С большим трудом ей удалось сегодня отпроситься у главного повара, будущее вырисовывалось безрадостное.       — Мне нужно будет поговорить с ним наедине, — Клод вновь сел на стул. — Я спущусь к нему, как только действие пройдёт. А пока можешь еды принести?       Бедная Аксал села на кровать и непонимающе уставилась на Клода, тому стало неуютно под взглядом.       — Мальчишка голоден, не я, — он кивнул на Гурда, который вновь сел на пол.       — Я не хочу есть, — твёрдо отказался юноша, затем посмотрел на Аксал и добавил. — Спасибо.       Женщина поднялась и молча вышла из комнаты.       — Зачем вы с ней так? — спросил парнишка у Клода. — Она, кажется, хорошая…       — Мальчик мой, женщина не может быть хорошей или доброй, — назидательным тоном произнёс архидьякон.       — Глупости, моя покойная матушка была очень добра, — мальчишка отмахнулся от священника, как от назойливой мухи.       Эти слова поразили Клода, воскресив в памяти ужасную сцену, разыгравшуюся в чумное лето 1466г. Он увидел посиневшее опухшее лицо госпожи Фролло, она лежала на полу недалеко от колыбельки, видимо, смерть её настигла в тот момент когда она собиралась подойти к малютке-сыну. Её восковое лицо ещё долго преследовало его во снах, матушка не была женщиной, она была святой, а это совсем другое дело. Видимо, каждый ребенок считает мать лучшим человеком на свете, была ещё Изабелла. Поэтому он не стал возражать дерзкому мальчишке. Аксал вернулась с едой, Клод демонстративно отказался, хотя со вчерашнего дня не имел во рту и маковой росинки, Гурд, сильно смущаясь, с аппетитом вгрызся в куриную ножку. Так не годилось, священник подошёл к нему и схватил за плечо.       — Не так быстро, иначе твои кишки могут свернуться в узел, — он положил перед мальчиком начатую ножку, немного хлеба и одно яблоко, остальную еду Клод забрал себе и, чтобы не искушать отрока, принялся с аппетитом есть.       Гурд хмуро посмотрел на жадного двойника Нушрока и подумал, что сходство у них не только внешнее. Аксал не могла успокоиться, она сидела на кровати, кусая ногти. Клод быстро разделался с половиной цыплёнка и мягким хлебом, запил это всё водой и с неодобрением посмотрел на девушку.       — Прекрати так делать, это раздражает, — сказал он, пряча однако свои руки с обгрызенными до крови ногтями.       Девушка убрала руку, по странному совпадению из-под пола донёсся тихий писк.       — О, кажется, наш дорогой министр очнулся, — Клод обратился к Аксал. — Дай мне свечу.       Сам он вытер руки, Гурд торопливо жевал яблоко. Аксал подала священнику зажжённую свечу, убрала ковёр и открыла люк, Нушрок, ослеплённый светом, пронзительно закричал.       — Закрой за мной крышку! — велел девушке Клод, спускаясь вниз.       — Что происходит? — не унимался Нушрок, извиваясь на полу подобно древесной личинке, на которую капнули уксусом.       — Прошу вас, дорогой министр, закройте клюв и выслушайте меня, — Клод опустился перед ним на корточки и, подняв свечу, осветил своё лицо.       — Что за, стекольник его побери, это такое?! — запищал министр.       — Какой противный голос, — Клод сокрушённо покачал головой. — Лучше помолчите и обратите внимание, насколько мы с вами схожи между собой.       Нушрок пыхтел, но молчал, потрясённый сделанным открытием. Священник поднялся и задумчиво прошёлся по подвалу. Пламя свечи трепетало.       — Ты кто такой? — подозрительно спросил Нушрок.       — Я это вы, вернее, вы моё сбежавшее отражение или что-то в этом роде, — ответил Клод. — Видите ли, я жил себе спокойно, пока не встретился с неким зеркалом, которое обладало досадным свойством говорить.       — Говорящее зеркало! — вспищал Главнейший министр, усилием воли принимая сидячее положение.       — Вы знакомы? — Клод смерил взглядом двойника.       — Этот паскудный кусок стекла дважды говорил со мной! — Нушрок сердито заёрзал.       — О чём? — архидьякона неприятно поразило, что его двойник был в куда в более тесных отношениях с таинственным зеркалом.       — Один раз лет десять назад, мы тогда вели войну с соседним королевством, я был на передовой, — министр резко замолчал и подозрительно посмотрел на священника. — С чего мне тебе рассказывать что бы то ни было?       — Даже не знаю, — Клод положил подсвечник на пол, а сам, закатав кверху рубашку, обнажил правую руку, затем он поднял свечу и, подойдя у Нушроку, показал ему тонкий шрам на руке. — Это появилось после того, как я по какой-то неведомой причине лишился отражения.       Нушрок молча дернул левой рукой, Клод нагнулся и закатав манжету увидел точно такой же шрам. Затем Нушрок прочистил горло и продолжил говорить.       — Так вот, я был на передовой, нас окружили, тогда я сорвал голос, после чего уже не мог нормально говорить, — министр вновь откашлялся и продолжил пищать. — Я уже думал, что всё кончено, враг наступал, а у нас не было сил сопротивляться. Из последних сил велел перегруппироваться, будем отстреливаться, решил я. Но тут со мной заговорило зеркальце, выпавшее из сумки одного из убитых офицеров.       — Что? Что оно тебе сказало?! — нетерпеливо воскликнул Клод.       — Дать себя убить, — министр усмехнулся, — я подумал, что сошёл с ума, но тогда по неведомой причине мысль эта показалась здравой. Помню, я обнажил шпагу и ринулся вперёд, мои люди стояли в глубоком потрясении. В меня попало столько свинца, что, наверное, хватило бы, чтобы отлить пудовую гирю, — он хохотнул. — Я упал, а мои люди, воодушевлённые моим поступком, бросились в атаку, тогда нам удалось переломить ход сражения. А я оказался невредим, если не считать шрама от первой попавшей в меня пули, — он вновь дернул левой рукой. — Войну мы выиграли, меня сделали Главнейшим министром и доверили курирование зеркальных мастерских.       Клод задумался, возможно ли, что он лишился своего отражения, потому что в этом мире оно приняло смерть вместо этого писклявого гордеца? Но здесь в этом мире он определенно отражался в зеркалах, всё это немного запутывало и смущало.       — Второй раз зеркало заговорило вчера, — Нушрок посмотрел на потолок. — Паршивый обманщик, он пообещал мне, что девушка станет моей.       Архидьякон проследил за его взглядом.       — Ты про Аксал? Не понимаю, что ты нашёл в ней, девушка, конечно, мила, но…       — О, пресвятые зеркала! Ты можешь не рассуждать о том, в чём ничего не понимаешь?! — Нушрок опалил архидьякона гневным взглядом. — Я уже полгода сам не свой из-за неё! Она мне и до этого на глаза попадалась, а когда два года назад попала на королевскую кухню, всё только усугубилось. Но полгода назад я буквально с ума стал сходить.       — Полгода, говоришь… — у Клода возникло неприятное ощущение узнавания. — Стоит ли женщина таких хлопот?       — Эта стоит, видишь, как легко ей удалось меня одурачить, — он невесело засмеялся. — Грозный Нушрок поддался чарам какой-то кухарки, бывшей любовницы Абажа!       Клод осуждающе покачал головой, на языке уже вертелись гордые слова о человеческой слабости и её преодолении. Но тут вспомнилась очаровательная цыганка, что одним взмахом… хм, ресниц пленила его сердце. И всё же он не мог себе отказать в удовольствии уколоть министра.       — У меня таких проблем нет, — Клод гордо вскинул голову.       Нушрок подозрительно посмотрел на него.       — Есть жена или любовница? — спросил Главнейший.       — Ни то, ни другое, я свободен от женских чар, — Клод осветил свечой суровое лицо. Министр сплюнул ему под ноги.       — Значит, мужеложец! Что же, это логично, если ты моё отражение, то, значит, в своём мире предпочитаешь мужчин, — теперь клювоносый пожал плечами.       — Да нет же! — архидьякон сдерживался из последних сил. — Я имел в виду, что не испытываю к женщинам неподобающего влечения.       — А к мужчинам? — Нушрок прищурился. — Встречал пару таких ребят в армии, на самом деле в этом нет ничего смертельного, я человек широких взглядов.       — Я не мужеложец!!! — Клод повысил голос настолько, что находящиеся сверху       Аксал и Гурд вздрогнули, он усмирил крик и почти тихо произнёс. — Что же до широты взглядов, то ты сегодня их сполна продемонстрировал, освободив всех узников в Башне смерти.       — Я что? Ты что сделал?       Теперь девушка и мальчик услышали высокий писк и, несмотря на критичность ситуации, они не могли сдержать улыбок. В подвале Клод отпрыгнул от яростно извивающегося министра.       — Тише ты, наследник Нерона! — процедил архидьякон.       Нушрок лежал, тяжело дыша.       — Дай мне только покинуть этот подвал…       — И что? Зеркало сказало, что мы с тобой связаны таким образом, что смерть одного неизбежно станет причиной гибели другого. Так что, если хочешь меня казнить, то подумай дважды! — Клод приблизился к притихшему двойнику. — У меня есть к тебе предложение.