В голове сплошной туман. Тело бьет мелкая дрожь, а в области таза ужасно колет и зудит словно там проходит орда мелких насекомых и жалит время от времени, чтоб не расслаблялась. А она и не расслабилась ни на секунду за то время, что пролежала на грязной от собственной крови простыне. Рука так и покоилась между плотно сжатых бёдер, пальцы с силой сжимали кожу, оставляя красные отметины.
«Это происходит не с тобой».
Ложь стала естественной, как воздух. Правда сделалась исключительной, плачевной, помогающей не сойти с ума, из ряда вон выходящей. О да, люди любят врать себе. Например, какой идиот сказал, что время лечит? Дже Ха готова была посмеяться ему в лицо прямо сейчас. Время не лечит.
Иначе она могла бы уже бегать по коридору в поисках того доктора и вцепилась бы ему в глотку, выцарапала глаза и сломала хребет, с упоением наблюдая, как он будет корчиться от боли. Только вот доктор сейчас, наверное, ест себе где-нибудь припеваючи, пока кровь продолжает струиться по внутренней стороне бедра. Так что время ни черта не лечит. Оно приводит к равнодушию. Убивает все то, что мы так любили. Время — плохой доктор. Дверь протяжно скрипнула, пропуская кого-то в помещение.
Кого? Не важно. Она даже не шелохнулась, продолжая пялиться в одну точку на обшарпанной стене. То ли сокращение финансирования действительно сказалось на всей академии, то ли директор не стал заморачиваться на счёт палат для своих зверушек. Или же все вместе.
— Онни? — Тихий голос раздался за спиной. Плеч коснулись тёплые пальцы. — Боже…что они сотворили?
На последних словах голос Хикари задрожал, оповещая о надвигающемся плаче. Кто-то снова переключил выключатель активируя материнский инстинкт. Она с нежностью коснулась головы всхлипывающего создания, умоляя тем самым прекратить лить слезы понапрасну. Все уже сделано.
— Мне уже лучше. Не плачь, Хикки.
— Что за ублюдки? Мы для них просто зверьё что ли? Как они могут подобное совершать? — Ее трясло не на шутку. Оголтелый взгляд метался по простыне. Ладони сжали край ткани, а плотно сжатые губы искривились в подобии оскала. — Я убью его.
Ответа на столь дерзкое заявление последовать не успело, так как дверь с шумом отворилась, едва не срываясь с петель. В палату влетела помятая даже больше чем Дже Ха, Иори с катаной наперевес.
— Подъем! В коридор, немедленно!
— Ты шутишь? — Хикари вскочила, злобно зыркая на взъерошенную девушку. — Не видишь в каком она состоянии?
— На нас напали, идиотка. Скоро мы все будем в таком состоянии!
— Кто? — Из-за угла раздался напряженный голос, кровать скрипнула под напором веса. Иори медлила буквально минуту, в ужасе разглядывая кушетку и саму пациентку. — Отвечай!
Требовательный крик эхом пронёсся по лазарету, заставляя вздрогнуть обе стороны конфликта.
— Клан Араси напал на академию.
Этих простых слов было достаточно, чтобы глаза налились кровью, а в венах застыло все некогда тёплое. В памяти всплыли все ошмётки кошмаров, выводя на свет мерзкое, уродливое воспоминание прошедших лет. Выстрел длинною в жизнь, так это называлось? Она не знала. Знали, наверное, только ноги ведущие в сторону главного здания. Сердце бешено стучало в груди, а желудок сводило в тугой узел от ожидания надвигающегося нечто. Люди простодушно называли это нечто — месть. Оно требовало, свербело в темных закромах.
По полу длинного коридора то и дело попадались валяющиеся трупы людей, некоторых она даже знала при жизни. Только вчера учтиво здоровалась со сторожем в белой повязке, а теперь он лежит с размозженной головой в луже из собственной крови. Вязкий ком подкатил к горлу. Стараясь как можно реже осматриваться Дже Ха, следила за всем периметром, проверяя на наличие посторонних, что с удовольствием пришьют ещё одну жертву, не моргнув и глазом. Чутьё подсказывало, что все ответы она найдёт в убежище главы всего этого Тартара. Дорога до кабинета была на удивления легка, но прямо у главного зала стало понятно почему. Здесь дело было сделано. Это была не битва, а настоящая бойня. Гора мертвецов расстилались по всему залу. Словно одна из тех жутких картин, висевших на стенах и олицетворяющих последствия войны, только они были написаны красками на холсте, а эта в живую стояла перед глазами. Сиплый кашель послышался из глубин кабинета, но внутри никого не было. Лишь хаос главенствовал над балом. Перевёрнуто было всё вплоть до цветочных горшков. Какая та часть души злобно хихикала, потирая ручки, но тут же замолчала стоило раздаться ещё одному стону. Что-то внутри упало, когда она увидела человека, который сидел, оперевшись на старый письменный стол, истекаемый кровью.
— Мастер?
— Дже Ха…ты что…уходи отсюда, живо…
— Ты ранен, погоди. — Она села на колени, нервно оглядывая окровавленный бок в надежде найти тряпку или что-нибудь похожее на жгут. Хикари учила оказывать первую помощь. Хикари бы нашла выход.
— Он здесь. Он ищет тебя…он убьёт тебя.
— Если прежде это не сделаю я. — Прижимая к ране небольшой кусок ткани, мозг в быстром режиме обрабатывал все способы помощи. В голове мелькала лишь одна мысль, давящая на легкие, которые заполнил металлический запах. К нему не получалось привыкнуть ни за десять ни даже за сто лет.
— Нет, послушай, — Словно в бреду мужчина схватил рукой за края одежды. В привычно непроницаемом взгляде сквозил страх в перемешку с отчаянием. Самое ужасное сочетание, доселе невиданное в этом собранном, сильном человеке. — Беги. Не оглядываясь беги до порта. В этой стране уже не будет покоя, ибо он помешался на тебе. Судно приведёт тебя в Корею…
— К черту!
— Послушайся своего мастера хотя бы в последний раз, паршивка!
Умный люди говорили: «История имеет свойство повторяться дважды: первый раз в виде трагедии, второй — в виде фарса». Они были правы, потому что в первый раз она рыдала взахлёб над телами своей ныне покойной семьи, а сейчас хотелось смеяться. Истерически хохотать до хрипоты в горле, до боли в животе и дрожжи в пальцах. Но вместо смеха почему-то вырывались только отчаянные рыдания и слезы, падающие на гниющий пол кабинета, который девушке никогда в общем-то не нравился.
— А чья это заслуга? — Сжимая кулаки до белеющий костяшек. — Разве я в этом виновата? — Терзая посиневшие, искривлённые губы. — Разве виноват ребёнок в том, что любит своего родителя?
Смягчающейся с каждым криком взор помутнённых глаз выдавал владельца с потрохами. Где-то под рёбрами неприятно засосало. Ей хотелось умолять, не смотреть с такой любовью и преданностью. Только не сейчас.
— Ты добрая. Всегда… такая добрая. — Уголки губ приподнялись, а указательный палец проводил по щеке, оставляя красные следы на лице. Он прижал ее к груди, пока Дже Ха считала тяжелые вздохи, что становились всё реже. — Прошу, ради меня, выживи. — Одинокая слеза скатилась по щеке, засыхая на дурацком чёрном пальто с высоким воротником. Хоть бы раз поменял его. — Мое прекрасное, смелое дитя.
Еле заметная улыбка застыла на лице посмертной маской. Мэзэко никогда не умел улыбаться.
И пускай весь этот мир сгорит.
Иначе она лично его сожжет вместе со всеми ублюдками, вытворявшими подобный ад сегодня. По их вине больше нет того человека, что вывел маленькую плачущую девочку из чулана в дивный сад. А значит, того ребёнка тоже больше нет. Есть только кричащий над ещё тёплым трупом поломанный человек, потерявший в своей жизни всё. В такие моменты не замечаешь ничего. Ни рук, что схватили тебя за шиворот и поволокли к выходу, ни трясущих за плечи и орущих в лицо непонятные слова. Лишь беспокойный взгляд карих глаз помогал осознать, что перед ней стоит испуганная Хикари.
— Мы должны бежать отсюда, прошу приди в себя, онни.
В руках большая чёрная сумка, заполненная уж точно не одеждой. Подруга тянет в сторону ворот, прячась в знакомых скульптурах ёкаев, украшающих палисадник. Тихо крадясь к выходу, стараясь быть незамеченными другими людьми, что продолжали крушить округу. В память врезались их веселые рожи.
***
Следующее, что она помнит, это холодный морской воздух и запах рыбы, наполнивший трюм маленькой лодки. Дже Ха не укачивало, сердце не замирало от беспокойства, а восторг от долгожданной свободы не переполнял тело. Что же тогда она чувствовала? А черт его знает. Может вообще ничего не чувствовала. Раздражающий, но до боли знакомый писк раздался поблизости, сопровождаемый топотом маленьких лапок. Две пары чёрных крысиных глазок уставились на кровоточащие ноги с явным желанием отгрызть хоть кусочек. Усмешка, вырвавшаяся из груди, была уж слишком натянутой.
Блядские параллели.
Ну, кто спасёт на этот раз? Или Бог таким образом подаёт знак. Мол, твоя участь все же быть съеденной крысой на ржавой посудине, смирись девочка моя. Не сегодня. Не сейчас и не здесь. Умереть спокойно можно будет только после того, как жизнь покинет тело чудовища, оставшегося там, за морем ненависти, хлещущим из неё. Но пока заляжет на дно чтобы набраться сил.
— Только посмотрите на этих пташек! — Толстый моряк, похожий на свинью, подошёл и схватил Хикари за руку, поднимая над землей. Тихо ойкнув, она мотнула ногами из стороны в сторону, пытаясь прикрыться лоскутами от некогда чёрной униформы академии.
— Сан Мин, мы уже на причале. Не устраивай шоу. — Тощий парень с конца палубы подал голос, лениво куря трубку даже не смотря в сторону своего друга. Небольшой вздох облегчения не успел сорваться с губ. — Хочешь поиметь, дождись суши. Только блондинку не тронь, — Он мерзко облизнулся, проходя взглядом по изодранным одеждам. — Мне оставь.
Тело покрылось мурашками и липкой испариной. Как же все надоело. В груди загорелся настоящий пожар, отдающий теплом даже в кончиках пальцев, прямо под ногтями. Дже Ха всю жизнь держала на замке своих демонов, что с упоением сейчас грелись у огня, медленно расправляя крылья. Прятала их чтобы в один момент не сорваться. Ведь она не хотела…
слышать хруст чужих костей.
Видеть кровавую лужу на деревянной палубе и лежащего в ней человека, выблёвывающего свои внутренности. Выцарапывать мелкие поросячьи глазки, с вожделением смотревшие на хрупкую японку мгновение назад. Она не хотела, этого желали хвостатые дьяволы, скалящие острые как бритва клыки.
— Есть ещё желающие?
Гробовая тишина, гримасы настоящего ужаса на лице. То что надо. Демоны ликуют. Они сыты и довольны. Хикари встаёт, отряхивается и подходит, неожиданно обнимая за плечи.
— Достаточно, сестренка. — Нежные, маленькие руки гладили спину. Чужое тепло сливалось с жаром внутри, даря такой необходимый покой, ведь в нос не бил металлический запах. От Хикари всегда пахло по-другому. Детским кремом с эвкалиптом, наверное. Она мазала им руки на ночь. Поэтому он не вызывал рвотного рефлекса. Лишь желание прижаться покрепче и уткнуться в плечо. — Ты…погоди!
Ладони скользнули к боку, где ткань потускнела, становясь багровой. Место неприятно заныло, а в глазах начало темнеть. Отдалённо слышался знакомый девичий голос, просящий о чем-то, но это было уже не важно, ведь Дже Ха хотелось что бы всё стихло. Так не кстати и так не вовремя. Впрочем, как и всегда.
***
Хикари не плакала. Впервые в жизни, оказавшись в сложной ситуации. Слёзы просто не успевали образовываться, высыхая в уголках теплых небесных глаз. Свежий приморский ветер растрепал волосы, то и дело закрывающие обзор. Босые ноги болели от ран, а спина прогибалась от веса тела, которое она тащила на себе больше часа. Пугало, что девушка не издавала ни звука за всё это время. Даже дыхание было еле ощутимым, кротким и тяжелым. Дже Ха потеряла буквально всё и всех, пережила ад, но продолжала крепко держаться на ногах и смотреть вперед с ясным взором и теплой мудрой улыбкой. Черта, восхищавшая в ней с первого дня в академии. Она с такой лёгкостью подставила своё плечо незнакомке, позволила называть себя сестрой и всегда защищала. Они вдруг стали друг для друга семьей. Из двух человек, маленькой, искалеченной, но все же крепкой. Сегодня пришло время Хикари защитить эту семью. Пусть она не так сильна, как Дже Ха. Пусть от боли, пронизывающей каждую конечность хочется взвыть. Плевать. Дороги назад нет.
Хикари поняла, что уже почти на месте, когда стала замечать ошарашенные взгляды окружающих.
«Еще чуть-чуть».
Она устала. Она была подавлена. Ноги подкашивались. Её избитое тело ныло тупою болью. Дыхание в груди захватывало. Руки и ноги коченели. Обнаженную голову стягивало точно раскаленными обручами. Но останавливаться было нельзя. Всё еще теплое дрожащее тельце на плечах не позволяло и подумать о таком. Камень, отяжеляющий ношу, спал с души стоило увидеть небольшое здание в районе Канбукку. Её не смущало, что место куда их отправили было тренажерным залом. Как и не смущало то, что он был совершенно пустым за исключением мужчины средних лет одетого в добок. Девушка слишком устала, чтобы думать о таком. Он застыл в оцепенении, ошарашенно смотря на незваных гостей.
— Помогите, — Падая на твердую поверхность доджана, Хикари в последний раз умоляюще всхлипнула, закрывая глаза рядом с сестрой. — прошу.
— Тэхун! — Мужчина на удивление быстро пришел в чувства, подбегая к теряющим сознание детям. Он осматривал их раны пристально всматриваясь в остатки униформы. Похоже, у него появилось еще больше вопросов. — Беги сюда, живо!
